Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 18, 2006
Очень важно осознать, чего удалось добиться при проведении реформ в той или иной стране. Должны быть люди, достаточно смелые и отважные, чтобы пойти на серьезные, коренные преобразования и взять ответственность за них на себя. На реформаторов привыкли, как говорится, “спускать всех собак”, их обвиняют во всех смертных грехах. Существуют такие проблемы, как бедность, социальное неравенство, СПИД, развал семей, низкая зарплата – во всем “виноваты” реформаторы. Думаю, с точки зрения некоторых российских обывателей вы можете быть признаны виновным по всем статьям Уголовного кодекса. Людям сразу бросается в глаза, как правило, то отрицательное, что связано с реформами, а вот хорошее замечается как-то с трудом. Мы часто сегодня забываем, к сожалению, как выглядели наши страны раньше, до того, как эти реформы начались. Забываем про нестабильную экономику, забываем, что были буквально на грани краха. Вот отраженная в анекдоте картина продуктового магазина в Советском Союзе в 1991 году. Человек подходит к прилавку и спрашивает: “У вас мясо есть?” – “Нет”, – ему отвечают. “А рыба?” – “А рыбы нет в магазине напротив”. И такая ситуация встречалась повсеместно.
Забывается основная причина проведения реформ, а она в том, что коммунистическая система уже не срабатывала, была на грани коллапса. И в условиях, когда система нежизнеспособна, пойти на серьезные преобразования и вывести из этого ужасного положения страну, – задача действительно грандиозная. Осуществляли реформы люди, которые вышли из коммунистической системы, перейдя теперь как бы в другую весовую категорию, – реформаторов. И если им не удавалось хоть что-то (а все удаваться и не могло, ведь они – первопроходцы), обвинения предъявлялись буквально за все недостатки и все неудачи. Это обычная вещь, и не только в России, но также в других посткоммунистических государствах. Притом что любая коммунистическая страна – это страна насилия, страна деструкции, страна, где нарушались гражданские права, где физически уничтожались миллионы ни в чем не повинных людей. Так что, реформаторы виновны в том, что больше мы в таком обществе не живем? Нет! Мы должны быть признательны этим людям, которые подняли свой голос протеста против устоявшихся стереотипов, против нашей прошлой коммунистической жизни.
Я буду говорить о моей стране, об Эстонии. В 1939 году это страна мирная, спокойная. Конечно, определенные пределы ее развития существовали – примерно такие же, как у соседней Финляндии. Затем нас насильно, по воле Сталина, включили в состав Советского Союза. Нет, развитие после этого не остановилось, однако развивались мы уже не так интенсивно и быстро, как Финляндия. И если в 1939-м уровень жизни в Эстонии и Финляндии был примерно одинаков, то спустя полвека мы, согласно ряду статистических данных, отставали по этому показателю от соседей, по крайней мере, процентов на двадцать. Таков явный эффект правления коммунистов в Эстонии.
Конечно, лучше развиваться свободно, а не под игом коммунизма со всеми его загибами, включая систему социального обеспечения. Как представитель Эстонии скажу, что мы очень благодарны российским демократам, которые поддержали стремление стран Балтии вновь обрести независимость. Мы восстановили свободу, которую имели до включения в состав СССР. И сегодня Эстония – это одна из свободных стран в плане экономики и в плане индекса экономической свободы. Теперь вот уже присоединились к ЕС.
Однако в 1992-м уровень жизни в стране был на 20–30% ниже среднеевропейского. Приведу некоторые статистические данные за тот год. Инфляция – 1000%. Спад экономики превышал 30%, потому что наше производство и промышленность работали непродуктивно. Безработица очень высокого уровня. Тридцатипроцентный дефицит элементарных продуктов питания: если в семье, допустим, двое детей, не так просто было обеспечить их самым необходимым, даже молоком. Вот с чего мы начали. И переломили ситуацию благодаря либеральному подходу, благодаря реформам. Всевозможные преобразования мы начали проводить достаточно резко, я бы сказал – стремительно: нужно было выиграть время. Прежде всего, мы провели денежную реформу и стали использовать национальную валюту, привязали ее к дойчмарке (теперь к евро). Считаю, это была успешная реформа.
Мы попытались сбалансировать ситуацию с бюджетом. Был популярный девиз: сбалансированный бюджет – любой ценой! И очень важно, чтобы существовала реальная возможность добиться этого, поскольку иначе о макроэкономической стабилизации мечтать не приходится. Но большая проблема, если тебя останавливают на полпути, прежде чем ты закончишь свою работу. Вот это, мне кажется, и происходит в России.
Третья вещь, которую мы у себя внедрили, – ввели соответствующие таможенные пошлины с целью создать режим наибольшего благоприятствования отечественным производителям, чтобы они могли пробиться на международные рынки. В любом случае, надо было добиться конкурентоспособной экономики в составе Евросоюза.
Главенство закона – это тоже очень важное направление в нашей политике реформ. Стране нужны были независимая полиция, вообще независимые, а не коррумпированные правоохранительные органы, на которые можно опереться, чтобы действительно гарантировать должную защиту частной собственности и необратимый характер преобразований.
Все это привлекло в Эстонию достаточно большие инвестиции, позволило модернизировать нашу промышленность, нашу экономику; позволило создать необходимую инвестиционную инфраструктуру, которая после длительного советского правления была особенно необходима, потому что к советской системе мы были привязаны в свое время не одними лишь штыками, но также по причине недостатка инвестиций и проблем с энергетикой.
Находясь на переходном этапе, мы не смогли бы без таких внешних инвестиций оживить, реанимировать нашу экономику. Зато теперь Эстония – уже другая страна. Мы начинаем забывать, какой она была до этих преобразований, потому что темпы развития очень высокие. Ежегодный прирост ВВП у нас – 6%, в прошлом году было даже 10%. Так что по темпам роста можем состязаться с тем же Китаем. И безработицы, как таковой, у нас нет: используем все возможности для трудоустройства наших граждан не только в Эстонии, но и в других странах ЕС.
С моей точки зрения, один из самых ответственных моментов при осуществлении преобразований – борьба с заскорузлыми социальными болезнями типа безработицы, коррупции в государственных органах. Если вы боретесь с этим активно и эффективно, боретесь бескомпромиссно, от реформ выигрывает в конечном итоге весь народ, все население страны.
И вот вопрос: способна ли Россия, последовав примеру Эстонии, добиться аналогичных результатов? Я думаю, что повторение какой-либо реформы в точности от начала до конца маловероятно. У каждой страны свой путь. Россия – страна не маленькая, масштабы здесь совсем иные. Какая-то техническая реформа пройдет здесь, вполне возможно, успешно. Другие реформы будут иметь свои особенности.
Вместе с тем, я убежден: чтобы найти выход из положения, в которое попали после распада Союза посткоммунистические страны, следует использовать те основные модели достижения успеха, о которых шла речь выше.
Нужно порвать с коммунистическим прошлым, нужно прекратить бегство капитала за границу, нужно обеспечить защиту прав собственности. И – стать открытыми для всего мира. Это, повторю, предельно просто, и никакого велосипеда мы здесь не изобретаем. Особых отличий в сравнении с другими странами, перед которыми вставали такие же задачи, нет. И если вы обеспечиваете внедрение новых подходов в стране повсеместно, то это на деле ведет к дальнейшему прогрессу. В противном случае грозит опасность в очередной раз скатиться на старые позиции – сталинистские, может быть, даже фашистские.
Конечно, любой человек, тем более любой политик – себя я из этого числа не исключаю – может найти массу поводов для того, чтобы чего-то не делать. Почему, мол, мы должны следовать высказанным именно вами рекомендациям, тем более что мы доподлинно владеем ситуацией? В ответ спрошу: а почему та или иная вещь не является возможной? Возможно все. Нельзя, говорят, войти в одну и ту же реку дважды. Однако в любом случае нужно иметь достаточно смелости и отваги для того, чтобы ходить по воде.