Очерки экономической истории
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 17, 2006
Вступительный урок
Постимперская ностальгия, которой ныне, говорят, буквально пронизано российское сознание, не у нас впервые замечена. Такое случалось в истории, и не раз. Советский Союз не первая распавшаяся в XX веке империя, а последняя. Из числа государств, которые в начале XX века называли себя империями, к концу столетия не осталось ни одного. Надо сказать, Россия по ряду ключевых характеристик была не похожа на традиционные колониальные империи с заморскими территориями. Спор о том, была ли она империей (в смысле римской традиции), растянется надолго. Снова и снова будут появляться работы, доказывающие уникальность России, демонстрирующие, что русский народ и при царях, и при коммунистическом режиме был донором по отношению к другим частям государства. Что коренная Россия кормила и содержала окраинные приобретения, а не наоборот. Возможно, это помогло Российской империи сохраниться дольше, чем другим, распавшимся на десятилетия раньше.
Однако элита царского периода рассматривала свою страну как империю. Так ее и называла. И сегодня “державники” апеллируют к наследию, идущему от петровской России сквозь период советской истории к современному государству.
Когда Петр I принял титул Императора Всероссийского, он на весь мир декларировал, что Россия является великой европейской державой. Величие и имперскость в это время были синонимами.
И все-таки, несмотря на частоту употребления слова “Империя” в нынешних политических спорах, ее общепринятого определения, соответствующего современному контексту, нет.
Позволю себе дать собственное определение этого понятия, близкое, как мне кажется, к сегодняшнему контексту.
В данной работе под Империей понимается мощное полиэтническое государственное образование, в котором властные полномочия сосредоточены в центре метрополии, а демократические институты (если они существуют – по меньшей мере, избирательное право) не функционируют на всей его территории.
В ХХ веке ярко проявились различия проблем, с которыми сталкиваются два типа империй: заморские империи1 (Британия, Голландия, Португалия и др.) и территориально интегрированные (Австро-Венгрия, Германская, Российская империи и т.д.). В этих последних колонии не отделены от империи морем. Этносы, представленные метрополиями и вассалами, живут рядом, тесно взаимодействуют.
Как показал опыт ХХ века, все империи рано или поздно распадаются. Тоска по величию остается. Постимперская ностальгия – политическая реальность в условиях демократических государств со всеобщим избирательным правом. Сказать: “восстановление империи – благо для народа” – не трудно. Этот лозунг даже обречен на некоторую популярность. Но возродить империю невозможно.
Уникальный случай – восстановление в иных, коммунистических, почти неузнаваемых формах Российской империи в 1917–1921 годах. Но это исключение, здесь все дело – именно в иных формах, которые-то и слово “восстановление” строгого исследователя заставят взять в кавычки. СССР возник в результате братоубийственной гражданской войны, невиданного в истории террора и гибели миллионов людей.
Реставрация империй не реализуема в силу обстоятельств, обусловленных долгосрочными тенденциями социально-экономического развития. Но политики довольно долго думают (и поступают) иначе. В этом – причина нереалистичных, ошибочных действий бывших метрополий в отношении к прежде подконтрольным странам.
Неожиданность, с которой рушатся, казалось бы, непоколебимые империи, порождает ощущение нереальности происходящего2. А ирреальность сродни иррациональности, в рамках которых возможно любое чудо. Общество нетрудно убедить (оно страстно стремится верить) в том, что государство, которое по непонятным причинам испустило дух, может столь же непостижимо воскреснуть. Это – иллюзия, причем опасная. Платой за нее стали реки крови, пролитые в ходе Второй мировой войны.
***
Советский Союз был, в сущности, территориально интегрированной империей, одной из мировых сверхдержав. За несколько лет до его распада в возможность того, что произойдет в 1988–1991 годах, почти никто не мог поверить. После краха СССР за границами России осталось более 20 миллионов русских. Элиты большинства новых стран, жителями которых они оказались, не были достаточно деликатными и разумными, чтобы адекватно решать проблемы людей, неожиданно для себя оказавшихся национальным меньшинством в стране, которую раньше считали своей. Это тоже усиливает постимперский синдром, одну из тяжелых проблем современной России3. Это очень опасная болезнь. Россия проходит через ее кризисную стадию. Хирурги знают: человек, у которого ампутировали ногу, долго живет с ощущением того, что она, несуществующая, болит, – это явление получило название фантомных болей. То же относится к постимперскому сознанию.
Утрата СССР – реальность. Реальность и социальная боль, порожденная проблемами разделенных семей, мытарствами соотечественников за рубежом, ностальгическими воспоминаниями о былом величии, о привычной географии родной страны, резко уменьшившейся, потерявшей привычные очертания. Эксплуатировать эту боль в политике нетрудно.
Это сильное, но слишком опасное политическое оружие. Его редко применяют, потому что всем известен конец тех, кто его использует. Такие лидеры приводят свои страны к катастрофе. К сожалению, в России в последние годы ящик Пандоры оказался открытым. Обращения к постимперской ностальгии, национализму, ксенофобии, привычному антиамериканизму и даже не вполне привычному антиевропеизму вошли в моду, а там, глядишь, – и в норму.
И все же я не взялся бы писать эту работу, если бы не видел, насколько политически опасна эксплуатация постимперского синдрома в российской политике, не знал об очевидных, бросающихся в глаза аналогиях между риторикой, использующей постимперскую ностальгию в нашей стране, и стандартами пропаганды национал-социалистов поздневеймарской Германии.
Параллели между Россией и Веймарской республикой проводят часто. Но не все понимают, насколько они значимы. Мало кто, например, помнит, что имперская государственная символика была восстановлена в Германии через восемь лет после краха империи, в 1926 году4, в России – через девять лет – в 2000 году; кто знает, что важнейшим экономическим лозунгом нацистов было обещание восстановить вклады, утраченные немецким средним классом во время гиперинфляции 1922–1923 годов5.
Роль экономической демагогии нацистов в их приходе к власти в 1933 году нельзя недооценивать. Антисемитизм, радикальный национализм, ксенофобия были естественными элементами мышления лидеров Национал-социалистской партии Германии. Но до 1937 года к использованию этих инструментов они подходили осторожно6. Апелляция к чувствам собственников, потерявших сбережения в ходе гиперинфляции 1923 года, была более эффективным политическим оружием.
Слова тех, кто сегодня обещает восстановить вклады, обесценившиеся во время финансовой катастрофы Советского Союза, дословно повторяют геббельсовскую риторику начала 1930-х.
В российских условиях время расцвета постимперского синдрома и замешанного на нем радикального национализма, вопреки ожиданиям автора этих строк, пришлось не на период, непосредственно последовавший за крушением СССР, а на более позднее время. Я и мои коллеги, начинавшие реформы в России, понимали, что переход к рынку, адаптация России к новому положению в мире, существованию новых независимых государств будет проходить непросто. Но мы полагали, что преодоление трансформационной рецессии, начало экономического роста, повышение реальных доходов населения позволят заместить несбыточные мечты о восстановлении империи прозаичными заботами о собственном благосостоянии. Здесь мы ошибались.
Как показал опыт, во время глубокого экономического кризиса, когда не ясно, хватит ли денег, чтобы прокормить семью до зарплаты, выплатят ли ее вообще, не окажешься ли завтра без работы, большинству людей было не до имперского величия. А вот когда благосостояние начинает расти, когда угроза безработицы отодвинулась (если не живешь в депрессивном регионе), когда стало ясно, что жизнь изменилась, но вновь обрела черты стабильности, старых песен стало не хватать.
Обращение к символам и знакам былого величия – сильный инструмент управления политическим процессом. Но пытаться вновь сделать Россию империей – значит поставить под вопрос ее существование. И все-таки определенные политические силы стремятся двинуть страну в этом направлении.
Легенда о процветающей, могучей державе, планомерно погубленной врагами, – не милая романтическая сказка, а лживый политический миф, опасный для будущего нашей страны. Демонстрация того, насколько миф этот далек от действительности, – и есть цель данной работы.
“Нефтяное проклятье”
В 1985–1986 годах мировые цены на нефть упали в несколько раз. И все-таки СССР рухнул не из-за игры на понижение на нефтяном рынке.
Хорошо сказал об этом Булат Окуджава на своем последнем концерте в Париже 23 июня 1995 года. Он прочел тогда это коротенькое стихотворение:
Вселенский опыт говорит,
что погибают царства
не оттого, что труден быт
или страшны мытарства…
А погибают оттого,
И тем больней, чем дольше,
что люди царства своего
не уважают больше…
Однако кризис советской экономики, приведший к распаду СССР, то, когда и в каких формах он разворачивался, было тесно сопряжено с развитием событий на нефтяном рынке.
Итак, почему случилось так, как случилось?
***
Урок конспирологии
Разумеется, первым делом появились конспирологические объяснения произошедшего. Однако я своими глазами видел, каким невероятным “сюрпризом” для американских властей было крушение Советского Союза, каково было их потрясение, потому и не верю в достоверность подобных конструкций.
Но если предположить, что версия “об умысле” верна, то получается еще хуже. Тогда придется говорить о низком интеллектуальном уровне, безответственности и предательстве национальных интересов со стороны нескольких поколений советских властей, поставивших экономику и судьбу страны в полную зависимость от решений, принятых США – государством, которое воспринималось как главный потенциальный враг.
***
СССР был не первой и не был единственной богатой ресурсами страной, которая столкнулась с тяжелым кризисом, связанным с труднопрогнозируемыми изменениями цен на предлагаемые ими важнейшие сырьевые товары.
Чтобы понять произошедшее в Советском Союзе в конце 1980-х – начале 1990-х годов, важно проанализировать суть проблем, связанных с колебаниями сырьевых цен, то, как они влияют на экономику стран-экспортеров. А это довольно долгая история…
Урок Испании
Первый хорошо изученный пример воздействия крупного потока доходов, связанных с добычей сырьевых ресурсов, на национальную экономику – развитие событий в Испании XVI–XVII веков. Открытие Америки, освоение месторождений золота и серебра, введение технологий, позволяющих их эффективно, по стандартам того времени, разрабатывать, прокладывает дорогу беспрецедентному в истории увеличению поступления золота и серебра в Европу.
Рост предложения золота и серебра в условиях еще медленно растущей европейской экономики приводит к резкому повышению цен7. В Испании, куда в первую очередь поступают драгоценные металлы, цены растут быстрее, чем в остальных европейских странах8. Повышение цен по сравнению с европейскими делает испанское сельское хозяйство неконкурентоспособным9. Кастилия на многие десятилетия становится крупным импортером продовольствия. Кризис испанской текстильной промышленности – также результат аномально высокого уровня цен в Испании, связанного с притоком драгоценных металлов из Америки10. Гонсалес де Сельориго, анализировавший экономические проблемы Кастилии еще в 1600 году, связывает их с последствиями открытия Америки, пишет о том, что влияние потока золота и серебра парализовало рост инвестиций, развитие промышленности, сельского хозяйства и торговли. Он доказывал, что открытие Америки можно считать несчастьем Испании11.
Роль связанных с драгоценным металлом рентных доходов в бюджете испанской короны, скромная еще в середине XVI века, постепенно растет. Эти доходы не зависят от Кортесов, расширяют свободу действий правительства в использовании финансовых ресурсов. К тому же американское золото и серебро кажутся надежным обеспечением займов, которые охотно предоставляют международные банки.
В соответствии со стандартами времени в аграрных обществах более половины бюджетных поступлений направляется на военные нужды. Американское золото и серебро – база внешнеполитической активности, направленной на защиту католицизма, обеспечение господства Испании в Европе, оно позволяет финансировать череду дорогостоящих войн.
В конце XVI века приток драгоценных металлов из Америки сокращается. К 1600 году исчерпание наиболее богатых месторождений серебра в Испании очевидно. На снижении поступлений испанского бюджета в реальном исчислении сказывается и то, что цены со времен начала разработки американских месторождений выросли.
Между тем, корона приняла на себя крупные обязательства по взятым кредитам, превышающие ежегодные поступления в казну. Отсюда вереница банкротств, ставшая характерной чертой испанских финансов, начиная с 1557 по 1636 год.
Как нередко бывает, реакция властей на экономические проблемы, связанные с колебаниями ресурсных доходов, была истерична и малоадекватна. Запрещение испанским студентам учиться в иностранных университетах, введение монополий, ограничивающих торговлю, повышение налогов на экспорт шерсти, делающих продукцию неконкурентоспособной на мировых рынках, таможенные пошлины, взимаемые на границах частей королевства, – все это подрывает способность испанской экономики финансировать военные предприятия, связанные с внешнеполитическими амбициями12. В то же время выясняется, что имперские обязательства соблазнительно легко принять, но от них трудно отказаться, даже когда этот отказ неизбежен.
Итак, история Испании XVI–XVII веков – судьба державы, пережившей крах, не потерпев поражения на поле брани, но рухнувшей под влиянием непомерных амбиций, основывавшихся на таком ненадежном фундаменте, как доходы от американского золота и серебра.
Урок сокровищ
И все-таки долго еще казалось аксиомой, что ресурсное богатство, обеспеченность страны запасами важных для индустриализации полезных ископаемых, обилие плодородной земли – важный и позитивный фактор развития. Опыт XX века показал, что эти взаимосвязи, увы, сложнее и драматичнее.
Между 1965 и 1998 годами душевой ВВП в таких богатых ресурсами странах, как Иран и Венесуэла, сокращается в среднем на 1% в год, в Ливии – на 2%, в Кувейте – на 3%, в Катаре (1970–1995 гг.) – на 6% в год. В целом в странах–членах ОПЕК душевой ВВП в 1965–1998 годах снижался на 1,3% в год на фоне среднегодового темпа роста 2,2% в странах с низкими и средними душевыми доходами13.
На протяжении последних десятилетий появилось немало работ, посвященных влиянию ресурсного богатства на экономическое развитие14. Они демонстрируют статистически значимую негативную корреляцию между долгосрочными темпами экономического роста и ресурсным богатством15. То есть, попросту говоря, наличие природных богатств не только не гарантирует государству будущего процветания, но и, скорее всего, осложнит путь к таковому.
Урок Нигерии и Уфимской губернии
Типичный пример из этого печального ряда, один из многих, – Нигерия. Крупные нефтяные месторождения здесь были введены в эксплуатацию в 1965 году. В течение последующих 35 лет совокупные доходы от добычи нефти, если исключить платежи международным нефтяным корпорациям, составили примерно 350 миллиардов долларов в ценах 1995 года. В 1965 году доходы от добычи нефти равнялись 33 долларам на человека, душевой ВВП был равен 245 долларам. К 2000 году доходы от добычи нефти составляли 325 долларов на душу населения, а душевой ВВП остался на уровне 1965 года. Полученные финансовые ресурсы не повлияли на уровень жизни16.
Набор рисков, связанных с ресурсным богатством, уже довольно хорошо известен. Природные ресурсы, связанные с ними возможности извлечения рентных доходов позволяют властям очередной “ухватившей бога за бороду” страны наращивать бюджетные поступления, нимало не озабочиваясь повышением общих налогов17 (см. табл. 1).
Таблица 1
Доля нефтяных доходов в суммарных доходах бюджета в Венесуэле, Мексике и Саудовской Аравии в 1971–1995 гг. Средние значения по пятилетиям, %
| Годы | |||||
| Страна | 1971-75 | 1976-80 | 1981-85 | 1986-90 | 1991-95 |
| Венесуэла | 67,0 | 61,7 | 54,7 | 60,4 | … |
| Мексика | 14,9 | 19,0 | 42,7 | 32,6 | … |
| Саудовская Аравия | … | 89,1 | 74,4 | 61,0 | 74,5 |
Источник: расчеты по данным из Auty R.M. (ed.). Resource Abundance and Economic Development. Oxford: Oxford University Press, 2004 (Мексика, Саудовская Аравия); Salazar-Carrillo J. Oil and Development in Venezuela during the Twentieth Century. Praeger Publishers, Westport, CT, 1994 (Венесуэла).
Но это просто-напросто означает, что у власть предержащих нет необходимости налаживать долговременный диалог с обществом – налогоплательщиками и их представителями. Тот исторический диалог (ведущий к компромиссу), который только и прокладывает русло формирования набора институтов, ограничивающих произвол власти, обеспечивающих гарантии прав и свобод граждан. Благодаря этому трудному диалогу только и создаются правила игры, позволяющие запустить механизм современного экономического роста18.
Вот и получается, что шансы на создание системы сдержек и противовесов (популярнейший в ельцинское время, ныне вышедший из моды комплекс понятий), надежных институтов, позволяющих ограничивать коррупцию и произвол властей и чиновничества, у населения в богатых ресурсами странах всегда меньше, чем в тех, которые подобными ресурсами обделены19. Атмосфера тут создается другая. И климат другой.
Салтыков-Щедрин классически описал эту атмосферу:
“Когда делили между чиновниками сначала западные губернии, а впоследствии Уфимскую, то мы были свидетели явлений поистине поразительных. КАЗАЛОСЬ БЫ, УЖ НА ЧТО ЛУЧШЕ: УРВАЛ КУСОК КАЗЕННОГО ПИРОГА И ПРОВАЛИВАЙ! Так нет, тут именно и разыгрались во всей силе свара, ненависть, глумление и всякое бестыжество, главной мишенью для которых – увы! – послужила именно та неоскудевающая рука, которая-то и дележку-то с той специальной целью предприняла, чтоб угобзить господ чиновников и, что само собой разумеется, положить начало корпорации довольных”20.
***
Урок коррупции, или Корпорация довольных
Существует множество индексов и оценок качества национальных институтов, вырабатываемых экономическими международными организациями. Общий их недостаток, или даже особенность в том, что все они – субъективны.
Но все-таки польза в них есть: они показывают, что между показателями политических свобод, гражданских прав, качеством бюрократического аппарата, практикой применения закона, с одной стороны, и ресурсным богатством – с другой, существует сильная негативная зависимость21.
Распределение доходов, генерируемых в экономике ресурсобогатых стран, зависит от решений органов власти22. Если это и стимулирует конкуренцию, но не в том, кто произведет больше качественной продукции с минимальными издержками, а совершенно в другом: в умении давать взятки чиновникам, лоббировать свои интересы. В общем, способствует росту того, что А.Крюгер в своей классической работе назвала административной рентой23.
Ресурсное богатство неизбежно повышает риски политической нестабильности, связанной с борьбой за ее перераспределение24. (Нет богатств – за что бороться?)
Сколько было непрозрачных, неконтролируемых, расточительных проектов и операций государственных компаний, реализующих экономически бессмысленные, но политически прибыльные проекты в Индонезии, Мексике, Венесуэле, многих других ресурсобогатых странах! Это – хорошо документированный факт. Как правило, привлеченные для их финансирования внешние финансовые ресурсы, раньше или позже, государство было вынуждено возвращать за счет бюджета25.
Как показывает мировой опыт, создать демократические институты там, где велика роль природной ренты, труднее, чем в странах, где этот фактор риска отсутствует.
Урок голландской болезни
Проблема, связанная с природным богатством, заключается и в том, что рентные доходы природного сектора осложняют развитие иных секторов экономики. Она подробно описана на примере влияния открытия крупных месторождений газа в 1960-х годах на обрабатывающую промышленность Голландии, даже получила название “голландской болезни”26. Собственно Голландия справилась с ней удачнее, чем большинство других ресурсобогатых стран, эта болезнь давно перебросилась на другие страны, а название осталось. Подобного рода болезнь можно было бы назвать “венесуэльской”, “нигерийской”, “индонезийской” или, в последние годы, – “российской”27. А если вспомнить о сырьевых товарах, не являющихся топливом, то ее можно назвать “замбийской” или “заирской” (медь), “колумбийской” (кофе).
Суть “голландской болезни” в том, что рентные доходы сырьевых отраслей стимулируют спрос на товары и услуги секторов, продукция и услуги которых не сталкиваются с международной конкуренцией. И в ресурсодобывающем секторе, и в этих отраслях растут заработная плата, издержки. Средний уровень цен в национальной экономике зависит от уровня душевого ВВП. Чем более развита страна, тем он выше. Но если учесть и этот фактор, статистическая зависимость уровня национальных цен от ресурсного богатства убедительно подтверждена28.
Отрасли, сталкивающиеся с международной конкуренцией, вынуждены повышать заработную плату; они теряют долю и на внутреннем, и на внешнем рынках29. Отсюда риски формирования экономики, которая слабо диверсифицирована, все в большей степени зависима от колебаний цен на сырьевые ресурсы.
Характерная черта богатых ресурсами стран – недостаточное внимание властей к развитию образования населения. Причины этого не очевидны, но многие исследователи связывают это с характеристиками спроса на качество рабочей силы, предъявляемого добывающими сырье компаниями30.
А быть может, это связано еще и с психологическими характеристиками возникающих в этих странах элит, о которых писал Салтыков-Щедрин: временщики не думают о будущем, а образование – это вложение в будущее.
ТРЕЩИНЫ В ФУНДАМЕНТЕ.
СОВЕТСКИЙ СОЮЗ 1980-х ГОДОВ
Стабильная неэффективность
В конце эпохи Л.Брежнева подавляющее большинство западных наблюдателей (и лучших советских экспертов), анализировавших развитие ситуации в СССР, были убеждены в том, что советская экономическая и социально-политическая система неэффективна, утратила динамизм, но стабильна и устойчива.
Характерная черта брежневской эпохи – социальная стабильность. Число массовых беспорядков, вынуждающих власти применять оружие, сокращается. В 1963–1967 годах еще есть рецидивы волнений, вынуждающие власти использовать для их подавления вооруженную силу. В 1963 году – Сумгаит, в 1967-м – Ченген, Фрунзе, Степанакерт. На фоне расцвета брежневской эпохи власти научились минимизировать риск, связанный с антиправительственными выступлениями. 7 из 9 массовых выступлений против режима приходятся на период начала правления Л.Брежнева. В 1969–1977 годах не зафиксировано ни одного подобного эпизода.
Если в годы правления Н.Хрущева (1957–1964 гг.) в 8 случаях из 11 при подавлении беспорядков применялось оружие, то в брежневскую эпоху лишь в 3 случаях из 9. Начиная с 1968 года вплоть до смерти Брежнева для подавления беспорядков оружие власти не применяют ни разу. Режим научился обходиться без крайних форм насилия, гасить вспыхивающие проявления недовольства без стрельбы31.
К тому, чтобы повышать эффективность средств политического контроля, подталкивает трансформация страны. Между началом 1950-х и серединой 1980-х радикально изменился информационный мир. В 1950 году лишь у 2% советских граждан были радиоприемники с коротковолновым диапазоном. К 1980 году доля тех, кто имел к ним доступ, в составе населения возросла до половины населения страны. Советское руководство предприняло энергичные меры, чтобы отечественные радиоприемники плохо принимали западные радиостанции, организовало их глушение32. Но полностью контролируемый информационный мир к 1980-м годам уходит в прошлое. Активная часть советских граждан получает альтернативную, по отношению к контролируемым государством каналам, информацию о происходящем.
Широко распространены магнитофоны, появляется видео.
Власти понимали, что “из числа всех факторов в качестве основного выступает влияние зарубежной радиопропаганды… Анализ материалов свидетельствует о распространенности среди молодежи интереса к зарубежному вещанию”. Так, по данным исследования “аудиторий западных радиостанций в г. Москве”, проведенного отделом прикладных социальных исследований ИСИ Академии наук СССР, с большей или меньшей регулярностью радиостанции слушают 80% студентов и около 90% учащихся старших классов, ГПТУ, техникумов. У большинства этих лиц слушание зарубежного радио превратилось в привычку (не реже 1–2 раз в неделю зарубежные радиопередачи слушают 32% студентов и 59,2% учащихся).
***
В 1930–1950-х годах экономический рост в СССР обеспечивался перераспределением ресурсов из сельского хозяйства в промышленность. Деревня в массовых масштабах поставляла рабочую силу для строящихся предприятий. Доля капитальных вложений в ВВП была аномально высокой. В 1930-х годах экспорт сельскохозяйственной продукции позволял в крупных масштабах производить закупки комплектного импортного оборудования. В конце 1940-х–1950-х годах созданный промышленный потенциал, тяжелые отношения с Западом стимулируют повышение доли отечественного оборудования в оснащении строящихся предприятий.
Модель развития, к которой тяготеет социалистическая система, – неостановимое строительство новых крупных предприятий. Но если на них некому работать, вложения в их создание оказываются малоэффективны. В 1960-х годах приток рабочей силы в промышленность резко сократился. В социалистической системе заместить приток рабочей силы дополнительными инвестициями непросто. Тонкое маневрирование вложениями с целью лучшего использования существующих производственных мощностей – не ее сильная сторона. К концу 1960-х годов это уже ясно тем, кто готовит доклады высших партийных руководителей33.
Осознание нарастающих проблем, связанных с неэффективностью советской экономики, в середине 1960-х годов подтолкнуло руководство к попытке проведения экономических реформ. Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 4 октября 1965 года предполагало расширение прав предприятий, увеличение размера средств, оставляемых в их распоряжении для развития производства и поощрения работников; введение системы, при которой оплата труда зависит не только от результатов их индивидуального труда, но и от результатов работы предприятия; развитие прямых связей между изготовителями и потребителями, в основе которых лежит принцип взаимной материальной ответственности; усиление роли прибыли в стимулировании работников34.
Эта программа мер была более осторожна, чем реализованная в Югославии, намечаемая в Венгрии, годами спустя предпринятая в Китае. Но, тем не менее, это была последняя серьезная попытка найти пути изменения системы управления советской экономикой, открыть дорогу восстановлению рыночных механизмов, демонтированных на рубеже 1920–1930-х годов, предпринятая до начала глубокого кризиса социалистической системы. Трудно сказать, в какой степени это было результатом реформаторских усилий, но пятилетка 1966–1970-х годов по темпам экономического роста оказалась самой успешной за последние два десятилетия существования СССР.
Примеры, демонстрирующие неэффективность советской экономики, известны. Советский Союз добывал в 8 раз больше железной руды, чем США, выплавлял из этой руды втрое больше чугуна, стали из этого чугуна – вдвое больше. Машин из этого металла производил (по стоимости) примерно столько же, сколько США. В СССР потребление сырья и энергии в расчете на единицу конечной продукции было в 1,6 и 2,1 больше, чем в США. Средний срок строительства промышленного предприятия в СССР превышал 10 лет, в США – меньше чем два35. В расчете на единицу конечного продукта СССР расходовал в 1980 году стали в 1,8 раза больше, чем в США, цемента – в 2,3 раза, минеральных удобрений – в 7,6 раза, лесопродуктов – в 1,5 раза36. СССР производил в 16 раз больше зерноуборочных комбайнов, чем США, при этом собирал намного меньше зерна и поставил себя в зависимость от его поставок по импорту37.
Идеи осуществления крупномасштабных, амбициозных и экономически не просчитанных проектов в сознании советских лидеров возникали регулярно. В 1963 году, когда страна уже начала закупать зерно за границей, Н.Хрущев предложил вернуться к проекту строительства дороги из Комсомольска на Сахалин38. Многие проекты, в которые вкладывались значительные ресурсы, оказывались либо малоэффективными, либо бессмысленными. Характерный пример – мелиоративное строительство. По объему капитальных вложений эта отрасль опережала легкую промышленность. В 1986–1990 годах для нужд мелиоративного строительства предполагалось произвести 35 тысяч экскаваторов, 32 тысячи бульдозеров, 10 тысяч тракторов типа К-700, 4,4 тысячи тракторов тяглового класса 10 тонн и выше, 22 тысячи скреперов, 6,3 тысячи автомобильных кранов и т.д.
Всем газетам, радио и телевидению, кинематографистам и писателям “было поручено обеспечить освещение достижений в мелиоративном строительстве и эффективность мелиорации в реализации Продовольственной программы в СССР”39. Но результаты этой циклопической деятельности были скромными. С течением времени объемы выбывающих орошаемых и осушаемых площадей почти сравнялись с объемами вводимых. После принятия решения о прекращении работы по переброске северных и сибирских рек в южные районы страны пришлось принимать постановление о списании связанных с ним масштабных затрат на проектные разработки40. А ведь формально все эти расходы создавали советский ВВП!
Командная система, в том виде, в котором она сложилась в 1930–1950-х годах, была действенной до тех пор, пока опиралась на массовый страх, угрозу жестких санкций, распространяющихся на все общество. После 1953 года, когда пронизывающий общество ужас перед репрессиями начинает отступать, действенность традиционных социалистических методов управления снижается. На этом фоне трудовая дисциплина падает. Н.С.Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС 24 августа 1956 года исчерпывающе заметил: “Все растаскивают”41.
Алкоголизация населения СССР, которая с начала 1960-х годов привела к стагнации, а затем снижению средней продолжительности жизни мужчин, шла на фоне сочетания худших традиций потребления спиртного в городе и деревне. За 20 лет душевое потребление спиртных напитков выросло в 2,2 раза, количество правонарушений на почве злоупотребления алкоголем – в 5,7 раза, число больных алкоголизмом – в 7 раз42. Около 90% прогулов было связано с пьянством43. В 1986 году число алкоголиков, находящихся на наркологическом учете, составляло в СССР 4 млн человек. Через медвытрезвители ежегодно проходило уже около 9 млн человек44.
Падает уровень плановой дисциплины. Когда отрасль или предприятие не способны выполнить план, задания снижаются. Если из экономической системы, в основе которой страх перед режимом, вынуть стержень, этот всеобщий страх, она начинает барахлить.
Постепенно, с конца 1950-х – начала 1960-х годов, экономическая система трансформируется, формируется то, что В.Найшуль назвал “экономикой согласования”45. Автор этих строк ее же называл “системой иерархических торгов”46. Ориентиры производственной деятельности, система распределения ресурсов формируются не столько на основе команд, которые вышестоящий орган дает нижестоящим, а в процессе иерархических согласований. Аргументы вышестоящего органа – находящиеся в его распоряжении ресурсы, возможность применения санкций к нижестоящим руководителям, аргументы последних – информация о реальных производственных проблемах и возможностях, которыми они располагают.
Рассекреченные документы 1930-х годов показали, что и тогда система не была чисто командной, процесс иерархических торгов в ней присутствовал47. Речь идет не о качественных различиях, а о постепенной эволюции, о том, что с течением времени способности верхних уровней власти навязать свою волю нижестоящим сокращаются. Усиление роли низших эшелонов управления в иерархических торгах не повышает эффективности функционирования социалистической системы, не решает проблем, порожденных отсутствием рыночных инструментов.
Попытки повысить эффективность советской экономики административными методами безрезультатны. Очевидна эрозия плановой дисциплины. Прирост трудовых ресурсов сокращается, и это невозможно компенсировать наращиванием капитальных вложений48. Невозможность в рамках существующей системы заместить сокращение притока рабочей силы капитальными вложениями С.Фишер и У.Уэстерли сочли главным при объяснении причин краха советской экономики49. Все эти проблемы реальны, но они растянуты по времени, продолжаются на протяжении десятилетий. Экстраполяция подобной тенденции позволяет предсказать падение темпов экономического роста, его остановку, но не быстрый крах.
***
Темпы экономического роста снижались примерно на процентный пункт в год за десятилетие50. Но это не создавало угрозы сложившимся экономико-политическим установлениям. Расчеты, проводившиеся в СССР в рамках работ по долгосрочному прогнозированию развития советской экономики, показывали, что эти тенденции будут продолжаться. Включать прогнозы затухающих темпов роста в итоговые варианты документа, направляемого руководству страны, было рискованно. Но профессиональное экономическое сообщество видело картину именно так. Примерно так же представляло себе ее и большинство западных специалистов, изучавших советскую экономику. Если оставаться в рамках этих тенденций, до остановки экономического роста в СССР оставалось 20–30 лет.
Д.Саттер, корреспондент “Файнэншл таймс”, обобщая представление информированных западных наблюдателей, следивших за развитием событий в Советском Союзе, в 1982 году писал: “Советский Союз утверждает, что он создал нового человека, и я, к сожалению, думаю, что это утверждение справедливо: (…) инстинктивное уважение к власти в нем сочетается с глубоко укоренившимся страхом”51.
Эффективность коммунистической идеологии к этому времени была подорвана. Руководство страны воспринимало привычные идеологические формулы и лозунги как унаследованный ритуал, который приходится соблюдать. Общество либо не замечало их, либо использовало как базу для бытовых анекдотов.
Линия на деинтеллектуализацию коммунистического руководства, проводившаяся на протяжении десятилетий, к концу 1970-х годов воплотилась в формировании геронтократичного и неспособного к принятию осмысленных решений Политбюро ЦК КПСС. Когда все идет по инерции, по устоявшимся правилам, высокий интеллектуальный уровень руководства необязателен.
В 1982, году суммируя результаты отчетов ЦРУ о состоянии советской экономики, сенатор У.Проксмайр говорил: “Можно выделить три ключевых вывода этих исследований: во-первых, советский экономический рост постепенно замедляется, тем не менее, в обозримом будущем рост экономики продолжится; во-вторых, экономические результаты были неудовлетворительные и эффективность экономики невысока, но это не значит, что советская экономика утрачивает жизнеспособность и динамизм; в-третьих, хотя существует разрыв между результатами развития советской экономики и планами, даже в качестве отдаленной возможности крах советской экономики не рассматривается”52.
Но в 1960–1970 годах происходит радикальное изменение отношений между СССР и миром (на что большинство наблюдателей не обращало внимания).
Вхождение в мировую экономику
В это время экономика Советского Союза, формально остающаяся закрытой, на деле оказалась глубоко интегрированной в систему международной торговли, стала зависеть от конъюнктуры мировых рынков (см. табл. 2). Это, как правило, отмечали лишь исследователи, занимающиеся рынками зерна и нефти. Большинству аналитиков, изучавших социалистическую систему, ее фундамент представлялся прочным53.
Таблица 2
Внешняя торговля СССР со странами ОЭСР,
1950–1989 гг.
Примечание: Перевод в доллары осуществлялся по официальному курсу Госбанка СССР, в цены 2000 г. – с помощью дефлятора ВВП (IMF GFS 2005).
Источник: статистические сборники “Внешняя торговля СССР” за разные годы. М.: Статистика.
Работы, в которых говорилось о факторах риска, способных подорвать стабильность сложившегося советского режима, публиковались, но их влияние было ограниченно54. В 1985 году было трудно представить, что через шесть лет Советского Союза, правящей коммунистической партии, советской экономической системы не станет.
***
Неожиданность краха существовавшей на протяжении многих десятилетий политико-экономической конструкции порождает недоумение, бросает тень на репутацию специалистов по советской экономике и политике. То, что Центральное разведывательное управление США не увидело признаков приближающихся кризиса и краха СССР, критики этой организации считали важнейшим провалом в ее работе. Отсюда защитная реакция многих советологов – если мы ошиблись, значит, не могли этого не сделать, предсказать экономический кризис в СССР было невозможно. Широкое распространение среди этой группы специалистов получили представления о субъективном характере причин произошедшего, его обусловленности ошибками, сделанными советским руководством после 1985 года55.
Эта точка зрения близка тем, кто считает случившееся результатом международной интриги. В России она представлена в публикациях авторов, верящих в существование мирового заговора против России. Если встать на эту позицию, произошедшее в конце 1980-х – начале 1990-х годов в нашей стране объяснить не трудно. Особенно если учесть существование в России давних традиций списывать на иностранцев собственные проблемы.
Еще И.А.Ильин предупреждал о том, что у нашего народа есть “давние религиозные недруги, не находящие себе покоя от того, что русский народ упорствует в своей “схизме”, или “ереси”, не приемлет “истины” и “покорности” и не поддается церковному поглощению. А так как крестовые походы против него невозможны и на костер его не поведешь, то остается одно: повергнуть его в глубочайшую смуту, разложение и бедствия, которые и будут для него или “спасительным чистилищем”, или же “железной метлой”, выметающей Православие в мусорную яму истории”. Далее он пишет, что у России есть и такие враги, “которые не успокоятся до тех пор, пока им не удастся овладеть русским народом через малозаметную инфильтрацию его души и воли, чтобы привить ему под видом “терпимости” – безбожие, под видом “республики” – покорность закулисным мановениям и под видом “федерации” – национальное обезличение. Это зложелатели – закулисные, идущие ”тихой сапой””56.
Широко распространенное в Москве представление о демоническом всесилии ЦРУ – зеркальное отражение доминирующего в Вашингтоне убеждения в том, что ЦРУ продемонстрировало в конце 1980-х – начале 1990-х годов полную некомпетентность во всем, что было связано с развитием событий в СССР, а затем в России.
Известна еще одна версия природы крушения советской экономики. Его связывают с интенсификацией гонки вооружений, последовавшей за приходом к власти администрации Р.Рейгана, с тем, что СССР, вынужденный быстро наращивать военные расходы, не смог справиться с их возросшим бременем57. Чтобы оценить достоверность такого взгляда на причины краха СССР, необходимо понять механизм принятия решений о масштабах военных расходов, объемах закупок вооружений в СССР в конце 1970-х – начале 1980-х годов.
СССР готовился к наступательной войне?
Наряду с помощью зарубежным социалистическим странам58, военные расходы были важнейшим приоритетом советского руководства. Масштабы военных расходов в СССР, их доля в ВВП не были известны даже руководителям страны и Вооруженных сил. Об этом наглядно свидетельствуют противоречивые данные, приводимые последним Президентом СССР М.С.Горбачевым и начальником Генерального штаба СССР В.Лобовым по этому поводу59. Их и невозможно точно оценить. Они проходили по разным бюджетным статьям, данные о которых не сводимы. Не имеет научного решения вопрос о том, в какой мере советские цены на военную технику отражали экономические реальности. Но то, что доля военных расходов в ВВП, по любым международным сопоставлениям, была высокой, – очевидно. Если страна, имеющая экономику примерно в четыре раза меньшую, чем США, поддерживает с последней и ее союзниками военный паритет и при этом финансирует содержание группировки из 40 дивизий, чтобы контролировать ситуацию на китайской границе, то на уровне здравого смысла нетрудно понять: это стоит дорого. Масштабы военных расходов сдерживали развитие гражданского сектора экономики СССР. Но и без военной нагрузки инвестиции в экономику к 1980-м годам были малоэффективными.
Утверждения о том, что Советский Союз начал бурно наращивать военные расходы, лишь столкнувшись с интенсификацией военного соревнования с США в начале 1980-х годов, малоубедительны. Характерная черта функционирования советского военно-промышленного комплекса –инерционность. Объемы производства вооружений определялись не военными потребностями, а тем, какие производственные мощности созданы. Если технологически возможно нарастить выпуск чего-то, всегда находился способ обосновать необходимость этого. На вопрос помощника Генерального секретаря ЦК КПСС М.Горбачева Шахназарова: “Зачем надо производить столько вооружений?” – начальник Генерального штаба Ахромеев ответил: “Потому что ценой огромных жертв мы создали первоклассные заводы, не хуже, чем у американцев. Вы что, прикажете им прекратить работу и производить кастрюли? Нет, это утопия”60.
Пример механизма принятия решений об объемах производства вооружений в СССР – история выпуска советских танков.
СССР в 1970-х годах производил в 20 раз больше танков, чем США. Когда после арабско-израильской войны выяснилось, что для переоснащения израильской армии необходимы крупные поставки танков, объем их производства в США за нескольких лет был увеличен примерно до четверти количества, выпускаемого в СССР. Количество танков, стоящих на вооружении советской армии, составляло более 60 тыс. штук. Оно многократно превышало число таких боевых машин, находящихся в распоряжении США и их союзников.
С военно-стратегической точки зрения…
Если пытаться анализировать происходившее в области военного строительства в 1970-х – начале 1980-х годов с военно-стратегической точки зрения, естественный вывод, который могли сделать западные эксперты, наблюдая, какими темпами Советский Союз наращивает танковую армаду, – что идет подготовка к наступательной операции в Западной Европе в направлении Бискайского залива. На деле все обстояло иначе. Как показывает ставшая впоследствии доступной информация, главным аргументом в пользу продолжения производства танков в беспрецедентных для мирных условий масштабах было убеждение в том, что США имеют больше возможностей нарастить их выпуск в условиях войны. Аналитики Генштаба доказывали, что потери советских войск в танках в первые месяцы войны могут быть крайне высокими. Отсюда вывод: надо накопить их как можно больше в мирное время61. Доводы, связанные с тем, что в изменившихся за десятилетия после Второй мировой войны условиях быстро нарастить выпуск этих боевых машин в США и странах, являющихся их союзниками, невозможно, во внимание не принимались. Главным фактором при обсуждении этой проблемы в СССР были не военные соображения, а то, что танковые заводы построены, на них работают люди. Они должны выпускать продукцию.
История с размещением советских ракет средней дальности СС-20 – похожий сюжет. Была создана хорошая ракета, разработана технологическая возможность ее массового выпуска. Руководство Советского Союза принимает решение о развертывании новой системы ядерного оружия. То, что это спровоцирует размещение ракет средней дальности НАТО в Западной Европе, увеличит для СССР риски, связанные с сокращением подлетного времени ракет потенциального противника, во внимание принято не было. Когда это стало очевидным, СССР пришлось пойти на соглашение о ликвидации ракет средней дальности в Европе. Но это было сделано уже после того, как на развертывание ракет было потрачено немало ресурсов.
Американский Конгресс в начале 1980-х годов принял решение о создании специальной комиссии для проверки оценок советского военного строительства, предоставляемых ЦРУ. Проанализировав масштабы производства вооружений, комиссия пришла к выводу, что объемы их выпуска нельзя объяснить с точки зрения военно-политической логики, если не исходить из предпосылки, что СССР готовится к наступательной войне62.
Но, как показывают документы, никто в советском руководстве к смертельной схватке с мировым империализмом в эти годы не рвался. Объемы производства вооружений, их поставки в армию и на флот прозаически определялись загрузкой созданных производственных мощностей. Военно-промышленный комплекс СССР к началу 1980-х годов был не способен в крупных масштабах использовать дополнительные ресурсы, направляемые на выпуск вооружений, работал на пределе своих возможностей. Это было тяжелое бремя для советской экономики, но привычное.
И груз оборонных расходов объясняет многие трудности и лишения, с которыми сталкивался Советский Союз в своем развитии в 1960-х – начале 1980-х годов, но не экономический крах 1985–1991 годов.
***
Опыт XX века, накопленный после того, как были написаны работы К.Маркса и Ф.Энгельса, посвященные законам истории, показал, что они менее жестки, чем это представлялось основоположникам марксизма. Выбор стратегии развития на десятилетия вперед зависит от факторов, которые невозможно прогнозировать. Роль личности в истории больше, чем думали классики марксизма.
Принятые советским руководством решения сыграли немалую роль в том, как развивался кризис советской экономико-политической системы в конце 1980-х – начале 1990-х годов. От руководства страны зависело многое, однако отнюдь не все. Не бессмысленно сказать и наоборот: не все, но многое. Анализ ситуации, в которой к середине 1980-х годов оказался Советский Союз, заставляет сделать вывод – на фоне реалий второй половины 1980-х годов роковую роль сыграло стремление продолжить политику предшествовавшего десятилетия (суть которой – законсервировать сложившуюся экономическую и политическую системы, ничего в них не менять).
Экономика дефицита
Социализм – это, как давно доказано, экономика дефицита63. Объяснить, как она реально работает, тем, кто с ней не сталкивался, трудно. То, как выстроена социалистическая иерархия доступа к дефицитным ресурсам, что для жизни семьи важно иметь знакомого продавца, еще лучше – заведующего секцией в магазине, что, отправляясь раз месяц в поездку за двести-триста километров в город с привилегированным снабжением, потратив несколько часов на ожидание в очереди, нормальный человек не ограничивается покупкой 300 граммов колбасы, а берет столько, сколько дадут на руки, человеку, не жившему в таком обществе, не понять.
Все доступные социологические исследования показывают нарастание остроты проблем, связанных с недостатком товаров на потребительском рынке с конца 1960-х годов.
Переход от привычного дефицита конца 1970-х – начала 1980-х годов к кризису продовольственного снабжения, неспособность власти обеспечить выполнение обязательств по выделению ресурсов в рамках их рационализированного распределения были важнейшей экономической причиной утраты доверия общества к режиму, его краха на рубеже 1980–1990-х годов.
Продовольственное снабжение крупных городов было важнейшей экономико-политической проблемой, с которой столкнулось еще царское правительство во время Первой мировой войны. Решить ее ему не удалось. Результатом стала революция 1917 года. Вопросы продовольственного снабжения были главными в истории гражданской войны 1918–1921 годов. Введя продразверстку, большевики, пролив реки крови, показали, что они знают, как обеспечить мобилизацию продовольственных ресурсов.
На рубеже 1928–1929 годов кризис снабжения городов продовольствием вновь оказался в центре острой экономико-политической дискуссии. Выбор сталинского варианта действий: раскулачивание, коллективизация, возврат к продразверстке – определил траекторию развития страны на десятилетия вперед.
Вопреки известному высказыванию К.Маркса о том, что история повторяется дважды – один раз, как трагедия, другой – как фарс64, развитие событий в СССР показало: история может повторяться не только дважды и отнюдь не обязательно в виде фарса. Во второй половине 1980-х годов вопросы продовольственного снабжения крупных городов снова стали ключевой проблемой экономической политики. От их решения зависела судьба страны. Но прежде чем переходить к анализу того, как развертывался этот кризис, надо проанализировать его причины.
В странах, где индустриализация началась на рубеже XVIII–XIX веков, ускорению промышленного роста предшествовал процесс, получивший название “аграрная революция”. Темпы роста производства в сельском хозяйстве ниже, чем в промышленности. Однако по меркам времени они высокие и устойчивые. Такими на протяжении длительных периодов они раньше не были никогда.
Роль государства в финансировании индустриализации в странах, начавших современный экономический рост, ограниченна. Об ее обеспечении за счет налогообложения крестьянства, направлении мобилизованных на этой основе ресурсов на государственные капиталовложения речь не шла.
Старший сын крестьянина продолжал вести хозяйство, его младшие братья искали работу в городе. Масштабная эмиграция из Европы за океан, к которой подталкивало растущее население, во многом обусловленная стремлением сохранить положение крестьянина, фермера, нежеланием стать промышленным рабочим, – наглядное свидетельство позитивной оценки сельскохозяйственного труда на протяжении первых десятилетий индустриализации.
В странах догоняющей индустриализации события развиваются иначе. Здесь роль государства в ускорении промышленного развития выше. Государственные инвестиции надо финансировать. Если подавляющая часть экономической деятельности сосредоточена в деревне, крестьяне – естественный объект налогообложения, необходимого для реализации государственных инвестиционных проектов.
Крестьянство. Дойная корова государства
То, в какой степени переобложение крестьянства сдерживало аграрное развитие в России в 1870–1913 годах, – предмет многолетней дискуссии историков. Однако связь сохранения общины в течение десятилетий после отмены крепостного права с фискальными соображениями, стремлением использовать круговую поруку как инструмент налогообложения, помогающий обеспечить финансовые ресурсы для железнодорожного строительства, очевидна.
Модель догоняющей индустриализации создавала политические риски. Их опасность в полной мере проявилась в России в начале XX века. Однако и в это время политика царского правительства не вела к глубокому аграрному кризису, при котором промышленное производство растет на фоне сокращения сельскохозяйственного. Средняя по десятилетиям урожайность зерна устойчиво росла. Россия оставалась крупнейшим его экспортером (см. таблицы 3, 4).
Таблица 3
Среднегодовое производство зерна в России
| Период | Урожай, млн тонн |
| 1891-1900 | 47,7 |
| 1901-1910 | 55,6 |
| 1911-1913 | 74,6 |
Источник: Лященко П.И. История русского народного хозяйства. М.–Л.: Государственное изд-во, 1930.
Таблица 4
Среднегодовой экспорт зерна
по периодам 1896–1913, млн т
| Годы | ||||
| Страна | 1896-1900 | 1901-1905 | 1906-1910 | 1911-1913 |
| Россия | 5,21 | 6,81 | 7,54 | 6,76 |
| США | 2,88 | 2,45 | 1,77 | 1,70 |
| Канада | 0,35 | 0,71 | 1,24 | 2,76 |
| Аргентина | 0,98 | 1,68 | 2,19 | 2,58 |
Источник: данные по России из: Лященко П.И. История русского народного хозяйства. М.–Л.: Государственное изд-во, 1930. По остальным странам данные из: Mitchell B.R. International Historical Statistics. L.: Macmillan Reference LTD, 1998.
Социалистическая модель индустриализации, сформированная в СССР в конце 1920-х – начале 1930-х годов, на первый взгляд продолжает традиционную для России конца XIX – начала XX века линию на организуемую государством, финансируемую за счет деревни, догоняющую индустриализацию. Но процесс изъятия ресурсов из деревни становится несоизмеримо более интенсивным и масштабным. По существу, речь идет уже о другом типе развития.
Коллективизация, лишение крестьян свободы передвижения, выбора места работы и жительства, принудительная работа, за которую не платят, необходимость кормить семью за счет личного подсобного хозяйства, на которое во второй половине 1940-х годов налагаются высокие натуральные и денежные налоги, равнозначны восстановлению крепостнического режима. Разница в том, что государство становится не одним из крепостников, а единственным барином. При современных средствах контроля и организации насилия, отсутствии моральных ограничений, убежденности властей в том, что происходящее в деревне не слишком важно по сравнению с ростом капиталовложений в промышленность, снимающих характерные для аграрных обществ пределы изъятия ресурсов у крестьян, масштабы перераспределения средств из деревни в город оказываются беспрецедентными в мировой истории.
Если работа в общественном хозяйстве принудительная – вид барщины, системы организации хозяйства, хорошо известной поколениям российских крестьян, неизбежно восстанавливаются нормы трудовой этики дореформенной России, описанные в русской литературе.
С начала 1930-х годов идет процесс эрозии основ трудовой этики, формировавшихся в России между началом 1860-х – концом 1920-х годов. Ее носителями были крепкие крестьяне, сумевшие понять, что они работают на себя, свою семью, что такой труд не то же, что работа на барина, что даже в условиях общины можно стать зажиточными, понимающие, что для этого надо много работать, учить детей, осваивать новые технологии. Уничтожение этого слоя было беспрецедентным в истории ударом по этике крестьянского труда.
Социальное положение крестьян подчеркнуто ущербное, унизительное, не сопоставимое с тем, в котором находились рабочие. Колхозники в СССР, составлявшие в 1930–1950-х годах большую часть населения, были классом откровенно дискриминируемым.
С конца 1940-х годов индивидуальные хозяйства были обложены высокими денежными и натуральными налогами, с тем чтобы заставить крестьян работать в колхозах. Крестьяне начали избавляться от коров, вырубать фруктовые деревья. В 1950 году 40% крестьянских семей не держали молочного скота65.
Если в странах-лидерах современного экономического роста положение крестьянина и промышленного рабочего различалось стилем жизни, характером работы, но не уровнем средних доходов, то в СССР этот разрыв был огромным. Отсюда иной, по отношению к странам-лидерам, характер миграции в город, различие в составе участников этого процесса.
В странах-лидерах современного экономического роста выбор в пользу сельской занятости не был связан с недостатком способностей, трудолюбия, адаптивности. Старшие сыновья, как правило, остававшиеся в деревне, продолжающие вести хозяйство, воспитывались в такой же семье. Выбор в пользу той или иной занятости определялся обстоятельствами рождения. Традиционная трудовая этика в деревне не была подорвана. Сельское хозяйство динамично развивалось. Многие страны-лидеры современного экономического роста были и остаются крупнейшими нетто-экспортерами продовольствия.
В Советском Союзе при всех ограничениях всегда существовали каналы миграции из деревни в город. Но состав тех, кто оставался в деревне и уезжал из нее, был иным, нежели в странах, не прошедших социалистическую индустриализацию. Социалистическая модель развития создавала мотивы, подталкивающие наиболее грамотных, энергичных крестьянских детей найти способ мигрировать в город.
В конце 1940-х годов бегство крестьян из деревни в город ускоряется. Закон 1932 года, запрещавший крестьянам покидать деревню без специального разрешения, действовал, но способы уехать из села были известны. Промышленность, строительство нуждались в рабочей силе. Мобилизовать ее можно было лишь в деревне.
***
К 1953 году – времени смерти Сталина – слабость советского сельского хозяйства – ахиллесова пята советской экономики. Это было понятно всем руководителям партии. Дискуссия в руководстве страны в это время шла не о том, надо ли увеличивать средства, направляемые на развитие сельского хозяйства. С необходимостью этого соглашались все. Стержнем разногласий был вопрос о приоритетах расходования средств, выделенных на эти цели. Обсуждались два варианта: направить средства в традиционные аграрные районы или начать масштабную программу освоения целинных и залежных земель. Второе направление было признано приоритетным.
Целина
Программа массового освоения целинных земель как способа решения зерновой проблемы, мобилизации зерна для государственных нужд впервые обсуждались в конце 1920-х годов. Тогда ее поддержал Сталин. Его привлекала возможность использовать преимущества, которые давали методы, используемые при индустриализации: концентрация ресурсов, организация производства в крупных масштабах, создание привилегированного совхозного сектора в сельском хозяйстве. Сомнения, высказывавшиеся специалистами, предупреждавшими, что массовое освоение целинных земель сделает урожаи еще менее устойчивыми, трудно прогнозируемыми, в этой связи усугубит традиционную для российского сельского хозяйства проблему нестабильности объемов производства, он счел малозначимыми66.
Резкие колебания урожайности и государственных закупок зерна на целинных землях впоследствии дорого обойдутся Советскому Союзу. Но на первых этапах освоение целины сыграет свою роль в повышении объема ресурсов зерна, находящегося под контролем государства. Уже к концу первой пятилетки доля зерна, продаваемого совхозами, в общих объемах заготовок составила почти 10%67.
Инициативы Н.Хрущева начала 1950-х годов, связанные с массовым освоением целинных земель, соответствовали традициям экономического развития Советского Союза. С точки зрения функционирования социалистической системы хозяйствования аргументы в пользу такого выбора были не лишены логики. Подъем Нечерноземья, разоренного десятилетиями советской аграрной политики, требовал либерализации сельской экономики, повышения материальной заинтересованности крестьян, вероятно, роспуска колхозов. В конце 1970-х годов по схожему пути пошло китайское руководство. Уровень развития российской экономики к этому времени был выше, чем в Китае после смерти Мао Цзэдуна. И тем не менее, большинство населения СССР жило в деревне. Показатели развития были сопоставимы (см. табл. 5).
Таблица 5
ВВП на душу населения, доля занятых в сельском хозяйстве и урбанизация в СССР и Китае в годы выбора стратегии их развития
| Страна | Год | ВВП на душу населения международные доллары 1990г. | доля занятых в сельском хозяйстве, % | доля городского населения,% |
| СССР | 1930 | 1448 | 86,7 | 20,0 |
| 1950 | 2841 | 39,6 | 44,7 | |
| Китай | 1980 | 1462 | 74,2 | 19,6 |
Источники:
1. Maddison A. Monitoring the World Economy 1820–1992. P.: OECD, 1995; Maddison А. The World Economy: Historical Statistics. P.: OECD, 2003;
2. Расчеты на основе: Mitchell B.R. International Historical Statistics, Europe 1750–1993. L.: Macmillan Reference LTD, 1998;
3. Bairoch P. Cities and Economic Development: from the Dawn of History to the Present. Chicago, 1988;
4. Данные за 1950, 1960, 1990, 2000 гг. – UN/DESA/Population Division, Population Estimates and Projections United Nations Statistics Division, http://unstats.un.org/unsd/cdb.
Время существования колхозной системы измерялось жизнью одного поколения. Трудовая этика была изуродована крепостничеством, но в селах еще жили десятки миллионов людей, помнящих, что такое индивидуальное крестьянское хозяйство, не утративших необходимые для его ведения навыки. Однако обсуждение деколлективизации в СССР начала 1950-х годов было за гранью политических реальностей. А без принятия такого решения можно было ожидать, что, нарастив вложения в Нечерноземье, государство получит неудовлетворительные результаты.
Выбор другого приоритета – освоения целины – для решения поставленной задачи наращивания контролируемых государством ресурсов зерна дал результаты, на которые надеялось советское руководство. Производство зерна выросло. Освоенные территории стали его крупными поставщиками государству, компенсировали сокращающиеся поставки из традиционных аграрных регионов. Именно этим в 1958 году Н.С.Хрущев доказывал правильность принятых решений68.
Несмотря на все усилия, государственные запасы зерна в 1953–1960 годах постоянно сокращаются, используемые ресурсы превышают государственные закупки. Для советского руководства – это тревожный симптом.
Казалось бы, естественный ответ на нарастание трудностей в обеспечении населения продовольствием – использование созданного промышленного потенциала для наращивания вложений в аграрный сектор экономики. Именно это направление становится доминирующим с конца 1950-х – начала 1960-х годов. То, что происходит в это время в СССР, – необычно в мировой экономической истории. В индустриализованной стране доля капитальных вложений, направляемых на развитие сельского хозяйства с начала 1950-х вплоть до начала 1980-х годов, устойчиво растет (см. табл. 6).
Таблица 6
Доля капитальных вложений в объекты производственного назначения в сельском хозяйстве в капитальных вложениях в целом в экономике СССР, 1946–1990 гг.
Годы Доля вложений в сельское хозяйство, %
1946–1950 11,8
1951–1955 14,3
1956–1960 14,3
1961–1965 15,5
1966–1970 17,2
1971–1975 20,1
1976–1980 20,0
1981–1985 18,5
1986–1990 17,1
Источник: статистический сборник “Народное хозяйство СССР”. М.: Статистика, разные годы.
Власть, наращивая поток выделенных селу ресурсов, пыталась компенсировать долгосрочные последствия ущерба, нанесенного сельскому хозяйству аграрной политикой конца 1920-х – начала 1950-х годов. Однако эффективно использовать направляемые на развитие села средства оказывается невозможно. За сделанное на ранних этапах социалистической индустриализации приходится дорого платить. Деградация социальной структуры села делает неизбежной низкую результативность направляемых капитальных вложений.
Расход зерна продолжает превышать его закупки, резервы зерна сокращаются. В 1960 году заготовки зерна в стране, его расход и госрезерв составляли соответственно 46,7, 50,0 и 10,2 млн тонн, в 1963 году – 44,8, 51,2 и 6,3 млн тонн.
В 1960-х годах продукция сельского хозяйства росла примерно на 3% в год, в 1970-х – на 1%69. С 1971 по 1985 год государственные капитальные вложения в агропромышленный комплекс составили 579,6 млрд рублей. Рост чистой продукции сельского хозяйства оказался нулевым70. Средние урожаи зерна в 1981–1985 годах не превышали показателей 1971–1975 годов (см. табл. 7).
Таблица 7
Средний урожай зерна в СССР, млн тонн
Годы 1966–1970 1971–1975 1976–1980 1981–1985
средний
урожай 149,5 161,7 184,5 161,7
Источник: FAOSTAT data, 2005.
Уже с середины 1960-х годов на большей части территории страны мясо исчезает из свободной продажи. Купить его с этого времени можно лишь в кооперативной торговле или на колхозном рынке по значительно более высокой цене. Исключения: столица и привилегированные города71.
Сокращающиеся возможности государства изымать у колхозов и совхозов зерно, перераспределять его – одна из ключевых экономико-политических проблем второй половины 1960-х годов. Меж тем процесс урбанизации продолжается, доля населения, обеспечивающего свои потребности в продуктах питания за счет личного подсобного хозяйства, сокращается.
Снабжение городского населения в условиях социалистической экономики зависит от государственных заготовок сельскохозяйственной продукции. Роль механизмов, включающих рыночные элементы, – колхозного рынка, потребкооперации, в снабжении населения крупных городов ограниченна. Остановка роста государственных закупок, их нестабильность становятся все более острой проблемой для руководства страны. Продовольственное снабжение городов в последующие десятилетия советской власти – ключевая тема экономико-политических дискуссий.
***
Кризис сельскохозяйственного производства, его неэффективность создали бы проблемы и в рыночной экономике. Диспропорции между растущим спросом и ограниченным предложением привели бы к повышению цен на продукты питания, снижению темпов роста их потребления, в худшем случае – к его сокращению. Это неприятно для общества и власти, но в индустриальных странах обычно не приводит к нерегулируемому кризису. Голод в высокоразвитых обществах – не следствие неурожая. Если такая катастрофа происходит, она связана с дезорганизацией системы снабжения, гражданскими или внешними войнами, катастрофическим состоянием системы денежного обращения, парализующим товаропотоки между деревней и городом. Сама по себе ограниченность предложения сельскохозяйственной продукции к подобным рода последствиям не приводит.
Социалистическая система не предполагает использование рыночных механизмов регулирования диспропорций спроса и предложения на продовольствие. Неэффективность советского сельского хозяйства задана социалистической моделью индустриализации, как и растущий вместе с урбанизацией спрос города на продовольствие. Если бы СССР к началу 1960-х годов оставался изолированной от мира экономикой, советскому руководству оставалось бы наблюдать за тем, как обостряется дефицит продуктов питания, нарастает разрыв между возможностями государства обеспечить спрос населения и тем, что ждет общество от власти, как растет количество часов, проводимых среднестатистическими гражданами в очередях, количество городов, в которых введена карточная система распределения потребительских товаров, расширяется круг товаров, по которым предусмотренные государством рационализированные нормы не обеспечены, и ждать, когда все это сделает социально-политическую ситуацию неуправляемой72.
В рыночной экономике естественный ответ на подобную структурную проблему – изменение розничных цен. Если рост спроса задан, а нарастить предложение товаров невозможно, повышение цен – мера, позволяющая пусть политически неприятным, но единственно разумным с экономической точки зрения путем регулировать ситуацию на потребительском рынке. Однако для советского руководства 1980-х годов этот выход политически невозможен.
В 1960-х годах страх перед массовыми репрессиями уходит в прошлое. Отказ от государственного террора, к которому политическую элиту подтолкнули ее собственные интересы, нежелание повторить судьбу предшественников со временем оказывают влияние и на поведение населения. Режим воспринимается как данность, но не внушает панического ужаса. На кухне его можно обсуждать, не опасаясь за судьбу семьи. Мессианская коммунистическая идеология становится все менее убедительной.
Миф о власти рабочих, диктатуре пролетариата как основе легитимности существующей власти – один из сакральных, тех, в которые советские руководители в конце 1950-х годов искренне верили. Это видно на примере обсуждения Президиумом ЦК КПСС венгерских событий 1956 года. До последнего члены Президиума ЦК были уверены, что ситуацию можно спасти без массового применения советских вооруженных сил, позвав на помощь венгерских рабочих. Только убедившись в том, что это иллюзия, они принимают решение об использовании армии для подавления восстания73.
Новый контракт власти и общества
На смену прежним формам легитимации режима приходит новый контракт власти и общества. Его никто никогда не подписывал. Но суть его понятна: вы – власть – обещаете нам – народу – стабильные условия жизни, не отменяете введенные социальные программы, гарантируете стабильность розничных цен на важнейшие товары народного потребления. За это общество готово вас (власть) терпеть, воспринимать как данность, неизбежное зло.
Что происходит при нарушении подобного контракта, показали события 1962 года в Новочеркасске, последовавшие за умеренным, по масштабам накопившихся диспропорций, решением о повышении розничных цен на ключевые товары массового потребления. “Цены на мясо и мясопродукты с 1 июня 1962 года были повышены в среднем на 30%. В семьях рабочих промышленности с доходом до 35 рублей на члена семьи в месяц потребление мяса и мясопродуктов за июнь 1962 года сократилось по сравнению с маем на 15%, в то время как в семьях с доходами 50–75 рублей на члена семьи снижение потребления мяса составило 8%”74.
Массовые беспорядки, последовавшие за повышением цен в Польше в 1970, 1976 и 1980 годах, укоренили убежденность советского руководства в том, что на этот шаг нельзя идти ни при каких обстоятельствах75. Самый компетентный из государственных руководителей 1960–1970-х годов, председатель Совета Министров А.Н.Косыгин, на предложения рассмотреть вопрос о повышении розничных цен отвечал: “Даже не предлагайте. Такое делают один раз в жизни”. Он имел в виду повышение цен 1962 года.
На этом фоне проблемы денежной системы нарастают76.
Политическое руководство СССР оказывается в ловушке, причем прочной, из которой трудно выбраться. Наращивать производство сельскохозяйственной продукции темпами, необходимыми для удовлетворения растущего спроса, невозможно. Привести спрос на них в соответствие с предложением без повышения цен – также. Но решение о повышении цен – нарушение неявного контракта власти с народом. Разрыв между растущими закупочными ценами на сельскохозяйственную продукцию и розничными увеличивается, связанные с ним бюджетные проблемы нарастают. Вынужденный рост доли сельского хозяйства в общем объеме капитальных вложений ограничивает возможность развития высокотехнологичных отраслей.
Традиционным ответом советских властей на беспорядки в вассальных государствах Восточной Европы было не только применение силы, но и увеличение объемов экономической помощи77. В 1950-х–начале 1960-х годов Советский Союз поддерживает восточноевропейские социалистические страны и коммунистические режимы поставками зерна. Под влиянием нарастающего кризиса советского сельского хозяйства они сокращаются, но продолжаются до начала 1960-х годов.
Эти поставки политически мотивированы. Они – часть платы за политическую стабильность восточноевропейской империи. Характерно, что после польских событий 1956 года поставки зерна в Польшу, несмотря на сокращение общего экспорта в Восточную Европу, сохраняются на прежнем уровне. Лишь в 1963 году руководство СССР, столкнувшись с тяжелым зерновым кризисом, принимает решение о полном прекращении поддержки восточноевропейских стран советскими зерновыми поставками. На заседании Президиума ЦК КПСС 10.11.1963 года Н.С.Хрущев говорит о письме, которое необходимо направить руководству европейских соцстран:
“Я думаю, его следует написать так. Дорогие товарищи, как вы знаете, этот год сложился для сельского хозяйства Советского Союза очень тяжело (аргументировать: была такая-то зима, засушливое лето), и ваши страны тоже пострадали. (…) Мы остались без резерва, и поэтому когда сложились такие неблагоприятные условия для сельского хозяйства Советского Союза, то это стало заметно и вам. Ваше сельское хозяйство Румынии много лет не обеспечивает своих потребностей, поэтому вы и раньше обращались к нам, и мы всегда принимали решение удовлетворить вашу просьбу – когда вы обращались к нам по договорам и сверх договоров, а от этого таяли наши резервы, и дело дошло до того, что, когда в этом году мы оказывали вам помощь из последних резервов, для удовлетворения вашей просьбы, мы надеялись, что будут благоприятные условия и мы сможем не только восстановить, но и увеличить свои резервы, но создалось такое положение, что мы сами не обеспечили себя и поэтому сразу вышли на мировой рынок в пределах 12 миллионов тонн. Это сразу создало ажиотаж на международном зерновом рынке. Но для нас создались трудности не только в закупке зерна, но и в перевозках. Всем ясно, что мы дальше так относиться к такому положению не можем, поэтому мы хотели бы высказать свои соображения и думаем, что на это нас толкают интересы как нашей страны, так и ваши интересы. (Посчитать). Может быть, 3–4 года, мы просим правильно понять, мы не сможем брать на себя никаких обязательств по поставке зерновых и хлопка. Мы будем исходить из удовлетворения собственных потребностей и закладки какого-то количества резерва, а это будет резерв не только резервом Советского Союза, но и ваш… Без этого мы дальше не можем жить”78.
В 1963 году низкий урожай, резкое сокращение государственных резервов заставляют советское руководство принять решение о массовых закупках зерна за границей. На эти цели было выделено 372,2 тонны золота – более трети золотого запаса СССР79. Тогда руководители СССР воспринимали случившееся как беспрецедентное унижение, но при этом и как случайность, обусловленную капризом природы. На заседании Президиума ЦК КПСС 10 ноября 1963 года Н.С.Хрущев говорит: “Мы должны на 7 лет иметь годовой запас зерна. Больше такого позора, который был, терпеть советская власть не может”80.
В последующие годы становится ясно, что закупки зерна за границей – данность, результат непреодолимого в рамках избранной модели управления экономикой кризиса советского сельского хозяйства. В 1965 году советское руководство вынуждено направить еще 335,3 тонны золота на финансирование закупок продовольствия81.
Импорт зерна, других видов продовольственных товаров, потребление которых Советский Союз увеличивает, колеблется по годам в зависимости от погодных условий, но в долгосрочной перспективе устойчиво растет.
Рисунок 1
Сальдо торговли зерном СССР и стран ОЭСР,
1961–1990, млн долл., 2000 г.
Примечание: Перевод в цены 2000 г. осуществлен с помощью дефлятора ВВП (IMF GFS 2005).
Источник: FAOSTAT data, 2005.
Россия, которая в начале века была крупнейшим в мире экспортером зерна, становится его крупнейшим импортером (см. табл. 8).
Таблица 8
Экспорт зерна Россией в начале ХХ в. и
импорт зерна СССР в конце ХХ в.
Примечание: Доля экспорта России в мировом экспорте рассчитана как средняя за период с использованием данных по экспорту зерновых Россией, Данией, Францией, Венгрией, Румынией и данных по экспорту пшеницы для Канады, США, Аргентины, Индии и Австралии (чистый экспорт). Набор стран соответствует крупнейшим экспортерам зерновых в начале ХХ в. (1907–1913). Данные за этот период представлены экспортом зерна для стран Европы. Для стран Азии и обеих Америк данные существуют только по экспорту пшеницы, которая составляла основу их зернового экспорта. В конце ХХ в. (1980–1990) качество статистики улучшилось, что позволило использовать данные по экспорту зерновых для всех стран.
Источник: Расчет по данным: Mitchell B.R. International Historical Statistics, Europe 1750–1993. L.: Macmillan Reference LTD, 1998; Mitchell B.R. International Historical Statistics: The Americas 1750–1993. L.: Macmillan Reference LTD, 1998; Mitchell B.R. International Historical Statistics: Africa, Asia & Oceania 1750–1993. L.: Macmillan Reference LTD, 1998; UN Food and Agriculture Organization, FAOSTAT data, 2004.
Закупки зерна Советским Союзом, составлявшие в 1970 году 2,2 млн тонн, к 1982 году возрастают до 29,4 млн тонн и достигают максимума 46 млн тонн к 1984 году (см. табл. 9).
Таблица 9
Импорт зерновых СССР, 1959–1989 гг.
Источник: Социалистические страны и страны капитализма в 1986 г. Статистический сборник. М.: Статистика, 1987.
К середине 1980-х годов каждая третья тонна хлебопродуктов производилась из импортного зерна. На зерновом импорте базировалось производство животноводческой продукции. СССР был вынужден заключать долгосрочные соглашения о поставках зерна, взять обязательства ежегодно закупать не менее 9 млн тонн в США, 5 млн тонн в Канаде, 4 млн тонн в Аргентине, 1,5 млн тонн в Китае82.
В отличие от многих других товаров, которые можно было получать в рамках бартерной торговли со странами СЭВ, за зерно приходилось платить конвертируемой валютой. Сочетание масштабных расходов на зерновой импорт, которые невозможно было сократить, заданных долгосрочными проблемами национального сельского хозяйства и погодными условиями, при неконкурентоспособности продукции обрабатывающей промышленности и непредсказуемости цен на сырье, поставками которого можно оплачивать импорт продовольствия к середине 1980-х годов, – ахиллесова пята советской экономики.
В 1981–1985 годах под влиянием растущих трудностей в снабжении населения продовольствием доля машин и оборудования в импорте СССР из капиталистических стран сокращается с 26% до 20%, доля продовольствия, промышленных товаров народного потребления возрастает до 44%.
Продажа золота – важнейший способ, позволяющий регулировать проблемы, порождаемые низкими урожаями. Об этом свидетельствует резкое увеличение поставок золота за рубеж в 1973, 1976, 1978, 1981 годах. Повышение цен на золото после краха Бреттон-Вудских соглашений в начале 1970-х годов помогло Советскому Союзу финансировать закупки зерна. Однако и на фоне выросших цен на золото с 1974–1975 годов на международных финансовых рынках СССР становится нетто-должником. В объеме взятых кредитов высокую долю составляют краткосрочные – до одного года. В 1975 году плохой урожай вновь заставил СССР увеличить импорт зерна. В это время СССР в массовых масштабах производит займы на международных финансовых рынках, использует собственные валютные резервы83.
Ни добыча золота в СССР, ни золотой запас страны, ни внешние займы не могли служить стабильными источниками финансирования сельскохозяйственного импорта. В конце 1960-х – начале 1980-х годов советское руководство использует продажу золота лишь в годы неурожаев, когда потребность в импорте зерна увеличивается. Обеспечивать за этот счет регулярные закупки миллионов, затем десятков миллионов тонн зерна было невозможно.
СССР, как и раньше Россия, на протяжении всей своей истории был крупным поставщиком традиционных сырьевых товаров. До начала массового импорта продовольствия эти поставки, наряду с экспортом сельскохозяйственной продукции, обеспечивали мобилизацию средств, необходимых для закупки машин, оборудования, комплектующих, приобретаемых за конвертируемую валюту.
СССР поставлял на рынки развитых капиталистических стран металлы, но одновременно импортировал высококачественные продукты металлургии – прокат, трубы.
Переход СССР в 1960-х годах в положение крупнейшего нетто-импортера продовольствия создал для советского руководства трудноразрешимые проблемы. Они усугублялись тем, что Советский Союз никогда не создавал крупных резервов валюты, поддерживал их на уровне, достаточном для обслуживания текущего торгового оборота.
Руководство страны понимало угрозу, которую создает зависимость в продовольственном снабжении от стран, рассматривавшихся в качестве потенциального противника84. Но и кризис продовольственного снабжения и неконкурентоспособность отечественного машиностроения были данностью. Советское руководство мало что могло сделать, чтобы решить накопившиеся в течение десятилетий проблемы.
Нефть Западной Сибири. Иллюзия спасения
Месторождения нефти Западной Сибири, открытые в 1960-х годах, возможность их освоения, финансирования за счет экспорта нефти в развитые капиталистические страны масштабного импорта, казалось, позволяли решить эти проблемы.
Советский Союз начал в значительных масштабах экспортировать нефть в 1950-х годах. Между 1950-м и 1960-м годами добыча нефти, в первую очередь за счет Приволжского нефтяного бассейна, резко возросла. Однако в это время СССР в основном поставляет нефть в социалистические страны, экспорт нефти за конвертируемую валюту был еще крайне ограничен.
Первый газовый фонтан в Западной Сибири был открыт в 1953 году. Масштабные геологические находки приходятся на 1961–1965 годы. В 1961 году были открыты Мегионское и Усть-Балыкское месторождения, в 1963-м – Федоровское, в 1965-м – Мамонтовское и Самотлор. Для вводимых в действие месторождений были характерны высокие дебиты добычи, как правило, превышающие 100 тонн в сутки на одну скважину и доступные глубины 1,8–2,5 км85. В 1972–1981 годах добыча нефти в Западносибирской нефтегазовой провинции возросла с 62,7 до 334,3 млн тонн (в 5,3 раза).
Масштабы наращивания нефтедобычи в СССР в эти годы беспрецедентны в истории отрасли. Многие из вводимых в эксплуатацию месторождений по международной классификации относились к категории уникальных, дающих аномально высокий дебит скважин.
Таблица 11
Добыча нефти в СССР, 1960–1985 гг., млн тонн
| Год | Добыча нефти | Год | Добыча нефти |
| 1960 | 147,9 | 1981 | 608,8 |
| 1965 | 242,9 | 1982 | 612,6 |
| 1970 | 353,0 | 1983 | 616,3 |
| 1975 | 490,8 | 1984 | 612,7 |
| 1980 | 603,2 | 1985 | 595,0 |
Источник: статистические сборники “Народное хозяйство СССР” за разные годы.
Рисунок 2
Добыча нефти в СССР, 1960–1984,
млн т/г.
Источник: для 1960, 1965, 1970, 1975–1984 гг. – статистические сборники “Народное хозяйство СССР” за разные годы. Для 1961–1964, 1966–1969, 1971–1974 гг. – линейная аппроксимация по официальным данным.
Советский Союз быстро наращивает экспорт нефти в развитые капиталистические страны. Потребности в валюте подталкивают к использованию методов добычи нефти, позволяющих добиться быстрых результатов, но создающих риски падения добычи в последующие годы. В конце 1970-х – начале 1980-х годов между теми, кто отвечали в СССР за общие параметры функционирования советской экономики, и теми, кто занимался освоением Западносибирской нефтегазовой провинции, идет дискуссия по вопросу о том, какими темпами можно наращивать добычу, не нанося неприемлемого ущерба долгосрочным перспективам разработки месторождений. Иногда они проходили в весьма жесткой форме. В.Шашин – в это время министр нефтяной промышленности, – по свидетельствам его коллег, неоднократно говорил представителям Госплана, партийных органов, что они завышают возможности наращивания добычи нефти, не думают о последствиях такой политики86.
Нарастающие трудности с продовольственным снабжением подталкивали советское руководство к выбору стратегии форсированного использования месторождений. Председатель Совета Министров А.Н.Косыгин неоднократно обращался к начальнику Главтюменьнефтегаза В.И.Муравленко с просьбой примерно такого содержания: “С хлебушком плохо – дай 3 млн тонн сверх плана”87.
За период 1974–1984 годов затраты на 1 тонну прироста добычи нефти увеличились на 70%. Расходы на добычу топлива с начала 1970-х до начала 1980-х годов возросли вдвое88.
Форсированное увеличение добычи нефти подталкивало к концентрации усилий на крупнейших проектах. Использование методов эксплуатации, дающих возможность быстро увеличить объем нефтедобычи, но создающих труднопрогнозируемые риски, вело к тому, что возможность сохранения достигнутых объемов производства оказалась зависимой от того, что произойдет на нескольких уникальных месторождениях89.
Внешнеторговый баланс, платежный баланс, снабжение населения продовольствием, сохранение политической стабильности все в большей степени определялись тем, какой будет погода на целинных землях, как сложится ситуация в нефтедобыче. В качестве основы экономической и политической стабильности мировой сверхдержавы – это немного.
Вместе с открытием крупных нефтегазовых месторождений сохранению стабильности советской экономики в 1970-х годах способствовали беспрецедентное повышение цен на нефть в 1973–1974 годах и последовавший за этим скачок цен в 1979–1981 годах. На фоне роста объема экспорта нефти, реализуемой за конвертируемую валюту, темпы повышения валютной выручки СССР, начиная с 1973 года, были беспрецедентными.
Поток валютных ресурсов от продажи нефти позволил остановить нарастание кризиса продовольственного снабжения городов, увеличить закупки оборудования, потребительских товаров. Он обеспечивал финансовую базу наращиванию гонки вооружений, достижению ядерного паритета с США и позволил начать осуществление набора внешнеполитических авантюр, в том числе Афганской войны90.
Наваждение
Характерной чертой политики СССР в период быстрого роста нефтедобычи, нефтяного экспорта и высоких цен на нефть с середины 1970-х – начала 1980-х годов было то, что советское руководство по-прежнему не создает резервы конвертируемой валюты, не размещает поступающие средства в ликвидные финансовые инструменты, которые можно использовать при неблагоприятном развитии событий на нефтяном рынке. И это при- том, что оно знает, что и экономика, и социально-политическая стабильность зависят от рекордных в мире объемов зернового импорта. Запасы конвертируемой валюты СССР – по-прежнему средства, обеспечивающие текущий торговый оборот.
Единственное рациональное объяснение этой политике – убеждение в том, что вышедшие в конце 1970-х годов на аномально высокий по историческим меркам уровень цены на нефть в дальнейшем на нем будут держаться. О том, что делать, если они упадут, советское руководство в эти годы старается не задумываться91.
На фоне высоких цен на нефть СССР, тем не менее, в 1979–1981 годах сталкивается с проблемой финансирования дефицита текущего платежного баланса. Причиной, как обычно, стали аграрные проблемы: три года низких урожаев, вынужденное увеличение импорта зерна.
К 1980 году нефть и газ составляли 67% экспорта СССР в страны ОЭСР. Цены на нефть, оставаясь высокими, перестали расти. В начале 1980-х годов усиливается дефицит потребительских товаров, растет денежная эмиссия, повышаются цены колхозного рынка. Бюджетные расходы все в большей степени финансируются за счет вкладов населения. Усиление финансовой несбалансированности народного хозяйства, рост финансовых диспропорций, дефицита на потребительском рынке стимулируют попытки компенсировать недостаток предложения продуктов питания ухудшением их качества, увеличением доли воды и крахмала в колбасе. Начиная с середины 1970-х годов, примерно половина прироста товарооборота достигалась за счет ухудшения качества и повышения цен. Доклад Госплана по этому поводу был размножен и роздан заместителям председателя Совета Министров. На следующий день экземпляры были изъяты и уничтожены92. Все это происходит на фоне роста экономической преступности и коррупции93.
Советское руководство всегда рассматривало внешнеторговую деятельность, выделение валютных ресурсов как политический инструмент. Во внешней торговле СССР собственно экономические отношения и политические задачи, связанные с поддержкой единомышленников за рубежом, стабилизацией вассальных режимов в Восточной Европе, были тесно переплетены. СССР активно и небезуспешно использовал ресурсы политического влияния, чтобы манипулировать процессом принятия ключевых политических решений в развитых демократических странах.
1–2 марта 1982 года польская партийная государственная делегация провела встречу в Москве. Во время встречи с советским руководством В.Ярузельский говорит о тяжелом положении польской экономики, о том, что используется лишь 60% промышленного потенциала, возникла угроза безработицы для 400 тыс. промышленных рабочих и 200 тыс. строителей. Польские товарищи благодарили Советский Союз за экстренную экономическую помощь, составившую в 1980–1981 годах около 4 млрд переводных рублей, в том числе в валюте около 3 млрд долларов. Достигнута договоренность о предоставлении Польше на 1982–1983 годы советского кредита в размере 2,7 млрд рублей. При этом польская делегация поставила вопрос об оказании дополнительной широкомасштабной экономической помощи. С течением времени платить за внешнеполитическую активность и сохранение империи приходилось все дороже.
НЕФТЬ И ПОЛИТИКА
***
В 1981–1984 годах в распоряжении правительства СССР имеется один инструмент управления нарастающими трудностями во внешней торговле – увеличение поставок нефти. Они повышаются с 93,1 млн тонн в 1975-м до 119 млн тонн в 1980-м, 130 млн тонн в 1983 году94. Между тем, темпы роста добычи нефти в конце 1970-х годов снизились. С 1980 года она растет совсем медленно.
То, что ситуация на рынке нефти определяется не только экономическими, но и политическими факторами, руководство Советского Союза, казалось бы, должно знать. Оно само принимало активное участие в манипулировании этим рынком.
Из письма председателя Комитета госбезопасности СССР Ю.Андропова Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.Брежневу от 23 апреля 1974 года: “Комитет госбезопасности с 1960 года поддерживает делово-конспиративный контакт с членом Политбюро Народного фронта освобождения Палестины (НФОП), руководителем отдела внешних операций НФОП Вадиа Хаддадом. На встрече с резидентом КГБ в Ливане, состоявшейся в апреле с.г., где Вадиа Хаддад в доверительной беседе изложил перспективную программу диверсионно-террористической деятельности НФОП, которая в основном сводится к следующему. Основной целью специальных акций НФОП является повышение эффективности борьбы Палестинского движения сопротивления против Израиля, сионизма и американского империализма. Исходя из этого, главными направлениями диверсионно-террористической деятельности организации являются: продолжение особыми средствами “нефтяной войны” арабских стран против империалистических сил, поддерживающих Израиль; осуществление акций против американского и израильского персонала в третьих странах в целях получения достоверной информации о планах и намерениях США и Израиля; проведение диверсионно-террористической деятельности на территории Израиля; организация диверсионных акций против алмазного треста, основные капиталы которого принадлежат израильским, английским, бельгийским и западногерманским компаниям. В соответствии с этим, в настоящее время НФОП ведет подготовку ряда специальных операций, в том числе нанесение ударов по крупным нефтехранилищам в различных районах мира (Саудовская Аравия, Персидский залив, Гонконг и др.), уничтожение танкеров и супертанкеров, акции против американских и израильских представителей в Иране, Греции, Эфиопии, Кении, налеты на здание Алмазного центра в Тель-Авиве и др. В.Хаддад обратился к нам с просьбой оказать помощь его организации в получении некоторых видов специальных технических средств, необходимых для проведения отдельных диверсионных операций. (…) С учетом изложенного полагали бы целесообразным на очередной встрече в целом положительно отнестись к просьбе Вадиа Хаддада об оказании Народному фронту освобождения Палестины помощи в специальных средствах”95.
Вторжение в Афганистан, воспринятое государствами Персидского залива и в первую очередь Саудовской Аравией как потенциальная угроза, стало одним из факторов радикального изменения их отношения к США. Потенциальная военная поддержка сверхдержавы оказалась востребованной. Америке были нужны более низкие цены на нефть. Тема взаимосвязи этих сюжетов впервые на высоком уровне обсуждалась в апреле 1981 года в ходе визита руководителя ЦРУ У.Кейси в Саудовскую Аравию.
Осенью 1981 года, столкнувшись с серьезными проблемами платежного баланса, Советский Союз вынужден проинформировать социалистические страны Восточной Европы о 10%-ном сокращении ежегодных поставок нефти, направить высвобождающиеся ресурсы на увеличение экспорта в страны ОЭСР. Но и в это время политические соображения проигнорировать невозможно. Когда в 1985 году впервые в советской экономической истории добыча нефти начинает снижаться, это приводит к резкому падению поставок в развитые капиталистические страны. Снижать дальше экспорт в страны СЭВ советское руководство не решается96.
Р.Пайпс был автором записки, направленной американским властям в начале 1980-х годов, суть которой – рекомендации использовать зависимость советской экономики от конъюнктуры нефтяных цен для дестабилизации коммунистического режима. У.Кейси, назначенный Р.Рейганом директором ЦРУ, имел опыт работы, связанной с анализом и использованием экономических слабостей противника. Он занимался этим во время Второй мировой войны, пытался максимизировать экономический ущерб, который союзники могли нанести гитлеровской Германии. Уже 26 марта 1981 года в частном дневнике Р.Рейгана появляется запись по поводу брифинга о состоянии советской экономики, ее проблемах, зависимости от западных кредитов. В ноябре 1982 года президент Р.Рейган подписал директиву о национальной безопасности (NSDT–66), в которой была поставлена задача нанести ущерб советской экономике97. Разумеется, ставилась задача ослабить СССР в экономико-политическом отношении. О том, чтобы развалить его, используя экономическую уязвимость СССР, никто в американском руководстве в эти годы и не мечтал.
Если эта версия развития событий точна, она, увы, многое говорит об интеллектуальном уровне советского руководства начала 1980-х годов. Для того чтобы поставить экономику и политику мировой державы СССР в зависимость от решений потенциального противника (США) и главного конкурента на нефтяном рынке (Саудовская Аравия) и ждать, когда они договорятся, надо долго рекрутировать в состав руководства страны особо некомпетентных людей.
Между тем, финансовое положение социалистических стран становится все более сложным.
Из письма Валютно-экономического управления Госбанка СССР: “Социалистические страны начали широко использовать кредиты западных банков в начале 1970-х годов в условиях политической разрядки, значительного расширения торговли между Востоком и Западом, роста мировой экономики, повышения цен на энергоресурсы и сырье. Однако к 1981 году рост мировой экономики стал замедляться, общий объем непогашенной задолженности социалистических стран достиг рекордной для того времени суммы в 127 млрд долл., платежеспособность некоторых из них оказалась на низком уровне”98.
Обвал
В 1985 году увеличение затрат на ввод в действие новых скважин и поддержание добычи на действующих, недостаток ресурсов приводят к падению нефтедобычи в СССР на 12 млн тонн. В это же время медленное снижение реальной цены на нефть, начавшееся в 1981–1984 годах, сменяется беспрецедентным обвалом. В 1985–1986 годах цены на ресурсы, от которых зависели бюджет Советского Союза, его внешнеторговый баланс, стабильность потребительского рынка, возможность закупать десятки миллионов тонн зерна в год, способность обслуживать внешний долг, финансировать армию и ВПК, упали в несколько раз.
Это не было причиной краха социалистической системы.
Он был предопределен ее базовыми характеристиками: сформированные в конце 1920-х – начале 1930-х годов институты были слишком ригидными, не позволяли стране адаптироваться к вызовам мирового развития конца XX века. Наследие социалистической индустриализации, тяжелый кризис сельского хозяйства, неконкурентоспособность обрабатывающих отраслей делали крушение СССР неизбежным. В 1970-х – начале 1980-х годов эти проблемы можно было регулировать за счет аномально высоких нефтяных цен. Но это недостаточно надежный фундамент для того, чтобы сохранить последнюю империю.
***
К 1985 году основы глубокого экономического кризиса в СССР, для управления которым были необходимы жесткие, точные и ответственные решения, понимание его природы, набора мер, которые можно и нужно предпринять, чтобы ограничить связанный с ним ущерб, не допустить краха экономики, были заложены. Однако советские чиновники, ответственные за внешнеэкономические связи, в это время еще уверены в стабильности валютно-экономического положения СССР99.
На этом фоне к руководству страны приходит новый политический лидер, представляющий другое поколение политической элиты. Его избрание – демонстрация вынужденного отказа от геронтократии, характерной для советского руководства предшествующих десятилетий100. Он слабо представляет себе реальное положение дел в стране, масштабы проблем, с которыми столкнется. Он не знает о реальном экономическом положении страны, не понимает критичности ситуации. Можно ли было в этой ситуации, действуя энергично и точно, не сделав ни одной ошибки, сохранить СССР – знать не дано. Но чтобы шансы на успех стали не нулевыми, необходимой предпосылкой было понимание масштаба и природы вставших перед страной проблем. Новому руководству, чтобы понять хоть что-нибудь в том, что происходит с советской экономикой, понадобилось более трех лет. В условиях кризиса это – срок слишком долгий.
СНОСКИ
* Cтатья представляет собой авторский журнальный вариант глав будущей книги, которая выйдет летом этого года.
1 Собственно, точнее говорить об империях, включающих заморские территории. Но термин укоренился. В дальнейшем в работе он употребляется именно в этом значении.
2 О том, что быстрый и неожиданный развал империи воспринимается как катастрофа, но катастрофа преодолимая, см.: Подвинцев Б. Постимперская адаптация консервативного сознания: благопрепятствующие факторы // Полюс. Политические исследования. 2001. № 3 (62). С. 25–33.
3 О риске, который несет радикальный национализм, порожденный постимперским синдромом, устойчивости демократических институтов см.: Gerschenkron A. Bread and Democracy in Germany. Los Angeles: University of California Press, 1943. О связи проимперской политики и авторитарных тенденций в современной России см. также: Преодоление постимперского синдрома. Стенограмма дискуссии 21 апреля 2005 г. в рамках проекта “После империи” фонда “Либеральная миссия”. http://www.liberal.ru/sitan.asp?Num=549.
4 В мае 1926 г. президент П.Гинденбург издал указ, в соответствии с которым над германскими дипломатическими представительствами за рубежом должны развиваться и флаги Республики, и имперские флаги.
5 Об эксплуатации гитлеровской пропагандой темы компенсации сбережений, утраченных в ходе гиперинфляции 1923 г., см.: Delmer S. Weimar Germany: Democracy on Trial. N. Y.: Macdonald and Co., 1972. О влиянии германской гиперинфляции 1922–1923 гг. на дезорганизацию среднего класса см. также: Weisbrod B. The Crisis of Bourgeois Society in Interwar Germany / R Bessel. (ed.). Fascist Italy and Nazi Germany. Comparisons and Contrasts. Cambridge: Cambridge University Press, 1972. P. 30.
6 Brustein W. The Logic of Evil: the Social Origins of the Nazi Party, 1925–1933. New Haven: Yale University Press, 1996.
7 Мартин Д. Аспилкуэта, экономист, связанный с университетом в Саламанке, по-видимому, первым в Европе этого времени обратил внимание на связь повышения уровня цен с притоком золота и серебра из Америки. См.: Grice-Hutchinson M. The School of Salamanca. Readings in Spanish Monetary Theory, 1544–1605. Oxford: Clarendon Press, 1952. P. 91–96. Классическая работа, посвященная влиянию притока американского золота на экономику Испании, принадлежит перу Дж.Гамильтона. Hamilton E.J. American Treasure and the Price Revolution in Spain, 1501–1650. Cambridge: Harvard University Press, 1934. Как обычно бывает с подобного рода сложными вопросами экономической истории, она неоднократно подвергалась критике последователей. См., напр.: Nadal J.O. La Revolucion de los Precios Espanoles en el Siglo XVI // Hispania. 1959. Vol. XIX. P. 503–529. Более поздние исследования продемонстрировали, что революция цен XVI – начала XVII в. была связана не только с притоком золота и серебра из Америки. Начиная с 60–70-х гг. XV в. Португалия начинает в крупных масштабах экспортировать суданское золото в Европу. Общий объем экспорта с 1470 по 1500 г. составил 17 тонн. См.: Wilks I. Wangara, Akan, and the Portuguese in the Fifteenth and Sixteenth Centuries / I.Wilks (ed.). Forests of Gold: Essays on the Akan and the Kingdom of Asante. Athens: Ohio, 1993. P. 1–39. Сыграла свою роль начавшаяся в конце XV в. разработка серебряных месторождений в Южной Германии, заметно увеличившая предложение серебра в Европе. См.: Munro J. The Monetary Origins of the <Price Revolution>: South German Silver Mining, Merchant-Banking, and Venetian Commerce, 1470–1540. Department of Economics and University of Toronto. Working Paper No. 8. June, 1999; Outhwaite R.B. Inflation in Tudor and Early Stuart England. Studies in Economic and Social History Series. London: Macmillan, 1969; Burke P. (ed.). Economy and Society in Early Modern Europe: Essays from Annales. L.: Routledge & Kegan Paul, 1972. Джон Неф оценивал объемы производства серебра в Южной Германии, Австрии, Богемии, Словакии, Венгрии в 1526–1535 гг. в диапазоне 80–90 тонн в год. См.: Nef J. Silver Production in Central Europe, 1450–1618 // Journal of Political Economy. 1941. Vol. 49. Р. 575–591. Впрочем, все эти факты, являющиеся предметом интересной экономико-исторической дискуссии, не могут заслонить главного – связи повышения цен в Европе в XVI–XVII вв. с ростом предложения драгоценных металлов. См.: Marjorie Grice-Hutchinson. The School of Salamanca: Readings in Spanish Monetary Theory, 1544–1605. Oxford: Clarendon Press, 1952. P. 95.
8 Elliott J.H. Imperial Spain 1469–1716. L.: Edward Arnold LTD, 1965. P. 182–183.
9 Со времен Реконкисты убеждение в том, что возделывать землю занятие низкое, а кочевое овцеводство не противоречит статусу благородного человека, укоренилось. Это стало основой долгосрочной слабости испанского сельского хозяйства. См.: Davies R.T. The Golden Century of Spain, 1501–1621. L.: Macmillan & Co Ltd, 1954. P. 20. О роли Месты в сдерживании развития испанского сельского хозяйства см.: Klein J. The Mesta: A Study of Spanish Economic History 1273–1836. Cambridge: Harvard University Press, 1920; Martinez J.C. Apuntes para la Historia Juridica del Cultivo de la Ganaderia en Espana. Madrid, 1918. Развитие сельского хозяйства Кастилии, и так неэффективного, по стандартам Европы этого времени, сдерживается своеобразным набором договоренностей между испанской короной и Гильдией овцеводов, выплачивающей значительные средства короне за право беспрепятственного прогона скота. См.: North D.C. Structure and change in economic history – N.Y.–L.: W.W. Norton&Company, 1981. P. 150. О влиянии государственного регулирования цен, дефицита продовольственных товаров и стимулирования импорта на развитие сельского хозяйства Испании см.: Мау В. Уроки Испанской империи, или Ловушки ресурсного изобилия // Россия в глобальной политике. 2005. № 1. С. 12.
10 В конце XVI в. жалобы на дороговизну товаров Испании приобретают массовый характер. Кортесы неоднократно обсуждают эту проблему, иногда звучат предложения полностью запретить вывоз испанского текстиля даже в испанские колонии в Америке. Дороговизна продовольственных товаров и текстильных изделий подталкивает к мерам, направленным на ограничение роста цен, те в свою очередь – к дефициту. Отсюда неизбежность либерализации импорта продовольствия и текстиля в Испании.
11 González de Cellórigo M. Memorial de la Politica Necesaria y util Restauracion a la Republica de Espana. Valladolid, 1600 / M.Grice-Hutchinson (ed.). The School of Salamanca: Readings in Spanish Monetary History 1544–1605. Oxford: Clarendon Press, 1952.
12 Kennedy P. The Rise and Fall of the Great Powers. Economic Change and Military Conflict from 1500 to 2000. N.Y.: Random House, 1987. P. 55.
13 World Development Indicators 2000. Washington, DC.: World Bank, 2000.
14 Точно определить, что такое ресурсное богатство, непросто. Различные авторы определяют его либо как долю сырьевых ресурсов в экспорте, в объеме валового внутреннего продукта, либо как площадь населения, приходящаяся на одного жителя страны. Важно, что вне зависимости от определения результаты исследований оказывались близкими. Об определении ресурсобогатых стран см.: Sachs J.D., Warner A.M. Economic Convergence and Economic Policy. NBER Working paper No. 5039. 1995; Wood A., Berge K. Exporting Manufactures: Human Resources, Natural Resources and Trade Policy // Journal of Development Studies. 1997. Vol. 34(1). P. 35–59; Gylfason T., Herbertsson T.T., Zoega G. A Mixed Blessing: Natural Resources and Economic Growth // Macroeconomic Dynamics. 1999. Vol. 3. P. 204–225; Syrquin M., Chenery H.B. Patterns of Development, 1950 to 1983. World Bank Discussion Paper No. 41. Washington: World Bank, 1989.
15 О проблемах, с которыми сталкиваются ресурсобогатые страны в обеспечении устойчивого экономического развития, см.: Auty R.M. Resource-Based Industrialization: Sowing The Oil In Eight Developing Countries. N.Y.: Oxford University Press, 1990; Gelb A.H. Windfall Gains: Blessing or Curse? N.Y.: Oxford University Press, 1988; Sachs J.D., Warner A.M. Natural Resource Abundance and Economic Growth. NBER Working paper No. 5398. 1995; Sachs J.D., Warner A.M. The Big Push, Natural Resource Booms and Growth // Journal of Development Economics. 1999. Vol. 59. P. 43–76; Gylfason T., Herbertsson T.T., Zoega G. A Mixed Blessing: Natural Resources and Economic Growth // Macroeconomic Dynamics. 1999. Vol. 3. P. 204–225; Ranis G. The Political Economy of Development Policy Change / G.M.Meier (ed.) Politics and Policy Making in Developing Countries: Perspectives on the New Political Economy. San Francisco: ICS Press, 1991; Lal D., Myint H. The Political Economy of Poverty, Equity and Growth. Oxford: Clarendon Press, 1996.
16 Sala-i-Martin X., Subramanian A. Addressing the Natural Resource Curse: An Illustration From Nigeria. NBER Working Paper No. 9804. June 2003. P. 4.
17 Как правило, в богатых ресурсами странах уровень поступлений от налогов, не связанных с перераспределением ренты, ниже, чем в государствах того же уровня развития, но обделенных ресурсами. О связи низкого уровня общих налогов с ресурсным богатством см.: Karl T.L. The Paradox of Plenty: Oil Booms and Petro-States. Berkeley: University of California Press, 1997. В Саудовской Аравии, крупнейшей нефтедобывающей стране мира, к середине 1980-х гг. более 90% доходов бюджета были связаны с добычей и экспортом нефти. См.: Kingdom of Saudi Arabia: Achievements of the Development Plans 1970–1986. Riyadh: Ministry of Planning Press, 1986. Важную роль в политическом и экономическом развитии богатых ресурсами стран играет то, в какой степени государство имеет возможность концентрировать в своих руках связанные с этими ресурсами доходы. П.Сутела обращал внимание на то, что ресурсное богатство Норвегии средних веков – обильные запасы трески – сосредоточить в распоряжении государства было трудно. Отсюда отсутствие проблем, связанных с борьбой за перераспределение рентных доходов. См.: Сутела П. Это сладкое слово – конкурентоспособность / Хелантера А., Оллус С.-Э. Почему Россия не Финляндия: Сравнительный анализ конкурентоспособности. М.: ИЭПП, 2004.
18 North D.C. Institutions, Institutional Change and Economic Performance. Cambridge: Cambridge University Press, 1990. Индонезийская нефтяная компания, финансировавшая Вооруженные силы страны, проводя непрозрачные операции, – наглядная иллюстрация того, как действуют добывающие сырье предприятия в странах, не имеющих устойчивой традиции демократических институтов. См.: McDonald H. Suharto’s Indonesia. Honolulu: University of Hawaii Press, 1981.
19 О влиянии ресурсного богатства на качество национальных институтов и роли этого фактора в низких темпах роста ресурсобогатых стран см.: Sala-i-Martin X., Subramanian A. Addressing the Natural Resource Curse: An Illustration From Nigeria. NBER Working Paper No. 9804. June 2003; Mehlum H., Moene K., Torvik R. Institutions and the Resource Curse. 2005. http://www.svt.ntnu.no/iso/Ragnar.Torvik/worldeconomy7.pdf; Bulte E. H., Damania R., Deacon R.T. Resource Abundance, Poverty and Development. World Development 2005. http://www.econ.ucsb.edu/papers/wp21–03.pdf.
20 Салтыков-Щедрин М.Е. Собр. соч.: В 10 т. М:. Изд-во “Правда” 1988 г. “За рубежом”. Т. 7. С. 19.
21 Leamer E.E., Maul H., Rodriguez S., Schott P.K. Does Natural Resource Abundance Increase Latin American Income Inequality? // Journal of development economics. 1999. Vol. 59(1). P. 3–42.
22 О контроле правящей элиты над ресурсной рентой в богатых ресурсами странах см.: Williamson J.G. Growth, Distribution, and Demography: Some Lessons from History // Explorations in Economic History. 1998. No. 34(3). P. 241–271.
23 Krueger A. Foreign Trade Regimes and Economic Development: Liberalization Attempts and Consequences. N.Y.: Columbia University Press, 1978. О влиянии борьбы за распределение ренты на распространение коррупции в ресурсобогатых странах см. также: Tornell A., Lane P. Voracity and Growth // American Economic Review. 1999. Vol. 89. P. 22–46; Mauro P. Corruption and Growth // Quarterly Journal of Economics. 1995 Vol. 90. P. 681–712; Leite C., Weidmann M. Does Mother Nature Corrupt? Natural Resources, Corruption and Economic Growth. IMF Working paper WP/99/85, 1999.
24 Collier P., Hoffler A. Greed and Grievance in African Civil Wars. L.: Oxford University Press, 2004. Впрочем, даже в высокоразвитой демократической Норвегии доля экспорта в ВВП оставалась неизменной со времени открытия месторождений в Северном море. Рост экспорта нефти по отношению к ВВП компенсировался сокращением вывоза других товаров. Из стран–членов ОЭСР в этот период это характерно лишь для еще одной ресурсобогатой страны – Исландии, в экспорте которой половину объема составляла рыба. См.: Gylfason T. Natural resources; education, and economic development // European Economic Review. 2001. Vol. 45. P. 851.
25 Ascher W. Why Governments Waste Natural Resources. Baltimore–London: The Johns Hopkins University Press, 1999; McDonald H. Suharto’s Indonesia. Honolulu: University of Hawaii Press, 1981.
26 Corden M., Neary J.P. Booming Sector and Dutch Disease Economics: A Survey // Economic Journal. December, 1982. Vol. 92. P. 826–844; Kamas L. Dutch Disease Economics and the Colombian Export Boom // World Development. September 1986; Davies G.A. Learning to Love the Dutch Disease: Evidence from the Mineral Economies // World Development. 1995. Vol. 23(10). P. 1765–1779; Gylfason T. Lessons from the Dutch Disease: Causes, Treatment, and Cures. Institute of Economic Studies. Working Paper Series No. 01/06. August 2001; Krugman P. The Narrow Moving Band, the Dutch Disease, and the Competitive Consequences of MRS. Thatcher: Notes on Trade in the Presence of Scale Economies // Journal of Development Economics. 1987. Vol. 27. P. 41–55; Moiseev A. Analysis of Influence of the “Dutch Disease” and Taxation on Economic Welfare. Working Paper BSP/99/030. 1999; Struthers J.J. Nigerian Oil and Exchange Rates: Indicators of “Dutch Disease” // Development and Change. 1990. Vol. 21(2). P. 309–341.
27 Для России эти проблемы особенно остры. В отличие от арабских государств Персидского залива наша страна индустриализирована. При этом обрабатывающая промышленность не может похвастаться высокой конкурентоспособностью. Отсюда значимость проблем, связанных с феноменом “голландской болезни”, для России. Moiseev A. Analysis of Influence of the “Dutch Disease” and Taxation on Economic Welfare. Working Paper BSP/99/030. 1999.
28 Sachs J.D., Warner A.M. The Curse of Natural Resources // European Economic Review. 2001. Vol. 45. P. 827–838.
29 Т.Гилфасон пишет, что высокие доходы, получаемые в ресурсном секторе, стимулируют перераспределение трудовых ресурсов, которые могли бы быть использованы в инновационно ориентированных отраслях. Gylfason T., Herbertsson T.T., Zoega G. A Mixed Blessing: Natural Resources and Economic Growth // Macroeconomic Dynamics. 1999. Vol. 3. P. 204–225; Gylfason T. Natural Resources, Education and Economic Development. Paper presented at the 15th Annual Congress of the European Economic Association. Bolzano. August–September. 2000.
30 Gylfason T. Natural Resources and Economic Growth: A Nordic Perspective on the Dutch Disease. WIDER Working Papers No. 167. October, 1999.
31 Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953 – начало 1980-х гг.). Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999. С. 8.
32 Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Т. 1. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Изд. 2-е / Гл. ред. А.А.Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004. С. 702.
33 Из выступления Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева Л.И. на Пленуме ЦК КПСС 15 декабря 1969 г.: “Основная задача перспективного развития нашей экономики состоит, таким образом, в том, чтобы добиться резкого (примерно в 2–2,5 раза) повышения эффективности использования имеющихся трудовых и материальных ресурсов, а также новых накоплений. Другого пути у нас нет”. См.: РГАНИ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 168. Р. 11688. Л. 42.
34 Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 4 октября 1965 г. “О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства” / Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. М.: Политиздат, 1968. Т. 5. С. 658–685.
35 Ермаков Е. Взгляд в прошлое и будущее // Правда. 8 янв. 1988.
36 Кудров В.М. Советская экономика в ретроспективе. М.: Наука, 2003. С. 19.
37 Гайдар Е., Лацис О. По карману ли траты? // Коммунист. 1988. № 17. С. 26–30. Цитирую собственные статьи, опубликованные в журнале “Коммунист”, как первоисточник. Дело в том, что в соответствии с решением партийного руководства ЦСУ СССР, а затем Госкомстату СССР поручалось проверять все статистические данные, которые публикуются в журнале “Коммунист”. В этой связи “Коммунист” этих лет является не менее надежным отражением представления официальных статистических органов СССР о том, что происходит в стране, чем их официальные публикации.
38 Стенографическая запись заседания Президиума ЦК КПСС 23 декабря 1963 г.; Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. Изд. 2-е / Гл. ред. А.А.Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004. С. 794.
39 Постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 23 октября 1984 г. “О долговременной программе мелиорации, повышении эффективности использования мелиорированных земель в целях устойчивого наращивания продовольственного фонда страны”. (Изложение). Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 15. Ч. II. С. 113.
40 О списании затрат, связанных с разработкой проектной документации по объектам переброски части стока северных и сибирских рек. 17.11.1988 г. ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 149. Д. 727. Л. 137–148.
41 РГАНИ. Ф. 3. Оп. 12. Д. 1005. Л. 21–23 об. Цит. по: Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. Изд. 2-е / Гл. ред. А.А.Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004. С. 160.
42 Заиграев Г.Г. Просчеты лобовой атаки, или Почему потерпела неудачу антиалкогольная кампания? // Вестник Академии наук. 1991. № 8. С. 30, 34.
43 Выступление Генерального секретаря ЦК КПСС Брежнева Л.И. на Пленуме ЦК КПСС 15 декабря 1969 г. РГАНИ. Ф. 2. Оп. 3. Д. 168. Р. 11688. Л. 58.
44 Левин Б.М., Левин М.Б. Алкогольная реформа в СССР: успехи, проблемы, трудности / Эффективность алкогольной реформы: некоторые социологические аспекты. (Международная конференция в Баку, 1–3 ноября 1988 г.). М.: Институт социологии АН СССР, 1988. С. 3.
45 Найшуль В. Либерализм и экономические реформы // Мировая экономика и международные отношения. 1992. № 8. С. 70.
46 Гайдар Е.Т. Экономические реформы и иерархические структуры / Отв. ред. С.С.Шаталин. М.: Наука, 1990. С. 44.
47 О торговых отношениях в советской экономике 1930-х гг., данные о которых были выявлены при рассекречивании советских материалов, см.: Gregory P.R. (ed.). Behind the Façade of Stalin’s Command Economy. Stanford: Hoover Institution Press, 2001.
48 О проблемах, которые создают возможность выбора работниками набора конкурирующих предприятий, предлагающих льготы и преимущества, см.: Воронин Л.А. (Зампред Госплана СССР) в Совет Министров СССР. Об организации работы по дальнейшему совершенствованию управления экономикой. 23.02.1984 г. ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 144. Д. 3. Л. 44.
49 Easterly W., Fisher S. The Soviet Economic Decline // The World Bank Economic Review. 1995. Vol. 9(3). P. 341–372.
50 Советологи считали, что средние темпы роста годового ВВП с начала 1950-х гг. снижались примерно на один процентный пункт в год (с 6% в 1950-х гг. до 4% в 1970-х гг.), и предполагали, что эта тенденция сохранится в дальнейшем. См.: Whitehouse F.G., Kazmer D.R. Output Trends: Prospects and Problem / H.Hunter (ed.). The Future of the Soviet Economy: 1978–1985. Boulder: Westview Press, 1978. P. 9.
51 Pryce-Jones D. The War that Never Was: The Fall of the Soviet Empire 1985–1991. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1995. P. 25.
52 Rowen H. Central Intelligence Briefing on the Soviet Economy / Hoffmann E., Laird R. The Soviet Polity in the Modern Era. N.Y.: Aldine Publishing, 1984. P. 417.
53 О доминирующем в советологической литературе представлении, что советская экономика является устойчивой, см.: Buck T., Cole J. Modern Soviet Economic Performance. Oxford: Basil Blackwell, 1987; Millar J.R. An Economic Overview / J. Cracraft (ed.). The Soviet Union Today: An Interpretive Guide. Chicago: University Chicago Press, 1983. P. 173–186. То же о политической стабильности Советского Союза в начале 1980-х гг. см.: Боффа Дж. История Советского Союза. Т. 2. От отечественной войны до положения второй мировой державы. Сталин и Хрущев. 1941–1964 гг. М.: Международные отношения, 1994. С. 538–542.
54 Shtromas A., Kaplan M.A. (eds.). The Soviet Union and the Challenge of the Future. Vol. 1. Stasis and Change. N.Y.: Paragon House Publishers, 1988.
55 О представлениях советологов, связывающих крах Советского Союза с субъективными решениями советского руководства после 1980 г., см.: Harrison M. Coercion, Compliance, and the Collapse of the Soviet Command Economy. Department of Economics University of Warwick. March 2001; Kontorovich V. The Economic Fallacy // The National Interest. 1993. Vol. 31. P. 44; Pryce-Jones D. The War that Never Was: The Fall of the Soviet Empire 1985–1991. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1995. Об аналогичных взглядах, высказывающихся в России, см.: От катастрофы к возрождению: причины и последствия разрушения СССР / Под. ред. И.П.Осадчего. М.: Изд-во “Былина”, 1999. С. 7.
56 Ильин И.А. О грядущей России. Избранные статьи. М.: Воениздат, 1993. С. 169.
57 О взглядах тех, кто связывал крах СССР с выработанной и последовательно проводимой политикой администрации Рейгана, см.: Schweizer P. Victory: The Reagan Administration’s secret strategy that hastened the collapse of the Soviet Union. N.Y.: Atlantic Monthly Press, 1994. P. 198.
58 Помощь социалистическим странам М.Кудров оценивает в 20 млрд долларов в год. Оценки Н.Рыжкова, относящиеся к периоду 1986–1989 гг., дают примерно те же цифры. Только помощь Кубе, по данным западных исследователей, стоила Советскому Союзу порядка 6–7 млрд долларов в год. Приводимые Н.Рыжковым цифры по этому поводу также подтверждают эти расчеты. См.: Кудров В.М. Советская экономика в ретроспективе. М.: Наука, 2003. С. 59; Рыжков Н.И. Десять лет великих потрясений. М.: Ассоциация “Книга. Просвещение. Милосердие”, 1995. С. 232. Правда, надо признать, что в данном случае возможность перевода их в реальные доллары была более чем спорной. Поставки советских вооружений были их важной компонентой.
59 Шлыков В. Что погубило Советский Союз? Американская разведка о советских военных расходах // Военный вестник. 2001. № 8.
60 Odom W.E. The Collapse of the Soviet Military. New Haven London: Yale University Press, 1998. P. 105.
61 Аргументы в пользу наращивания запасов военной техники в мирное время, связанные с угрозой того, что увеличение выпуска вооружений после начала войны в современных условиях невозможно, см.: Соколовский В.Д. Военная стратегия. М.: Воениздат, 1968. С. 387, 388. Из свидетельства генерал-полковника А.Данилевича, бывшего заместителя начальника Генерального штаба: “А вот что касается обычных вооружений, у нас был существенный перевес. В 1991 г. имелось 63,9 тыс. танков (не считая танков у союзников), 66,9 тыс. артиллерийский орудий, 76,5 тыс. БМП и БТР, 12,2 тыс. самолетов и вертолетов, 437 больших боевых кораблей. У нас танков было в 6 раз больше, чем у НАТО”. См.: Шлыков В. Что погубило Советский Союз? Американская разведка о советских военных расходах // Военный вестник. 2001. № 8. С. 21.
62 Шлыков В. Что погубило Советский Союз? Американская разведка о советских военных расходах // Военный вестник. 2001. № 8.
63 Корнаи Я. Экономика дефицита. М.: Экономика, 1990.
64 Маркс К. Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. М.: Государственное изд-во политической лит., 1961. Т. 16. С. 377.
65 Хрущев Н.С. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства. Речи и документы: В 5 т. М.: Госполитиздат, 1962. Т. 1. С. 155.
66 Зеленин И.Е. Первая советская программа массового освоения целинных земель (конец 20-х–30-е годы) // Отечественная история. 1996. № 2. С. 55, 65.
67 Зеленин И.Е. Первая советская программа массового освоения целинных земель (конец 20-х–30-е годы) // Отечественная история. 1996. № 2. С. 65.
68 Хрущев Н.С. Строительство коммунизма в СССР и развитие сельского хозяйства: В 5 т. М.: Госполитиздат, 1962. Т. 2. С. 506, 507; Т. 3. С. 7, 347, 351.
69 Johnson D.G. Agricultural Performance and Potential in the Planned Economies: Historical Perspective. Office of Agricultural Economic Research. The University of Chicago. Paper No 97(1). March 21, 1997. P. 5.
70 Гайдар Е.Т., Лацис О. По карману ли траты? // Коммунист. 1988. № 17. С. 26–30.
71 Лацис О. Ломка, или Кое-что и природе цен // Известия. 1991. 7 мая.
72 “…На рубеже 50–60-х гг. власть попала в заколдованный круг. Экономические проблемы невозможно было разрешить, не вызывая возмущения граждан, не создавая предпосылок для роста оппозиционных настроений, не провоцируя невыгодных для власти сравнений между декларируемыми целями (строительство коммунизма и т.п.) и унылой действительностью. Дисбаланс зарплаты и цен на потребительские товары и особенно на продукты питания, вызванный отчасти уступками рабочим во второй половине 50-х гг., обострял традиционную советскую проблему дефицита. При низких ценах на сельскохозяйственные продукты и при относительном росте заработной платы дефицит становился катастрофическим и вызывал ропот недовольства”. См.: Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и Брежневе (1953–начало 1980-х гг.). Новосибирск: Сибирский хронограф, 1999. С. 231.
73 Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. 2-е изд. / Гл. ред. А.А.Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004. С. 176–177.
74 Матюха И. (Начальник отдела статистики бюджетов ЦСУ СССР) в ЦК КПСС. Об итогах обследования бюджетов населения за девять месяцев 1962 года и о влиянии на бюджет семьи повышения розничных цен на мясо, мясные продукты и масло животное. 21.12.1962 г. РГАНИ. Ф. 5. Оп. 20. Д. 310. Л. 122, 125–128.
75 О проблемах, связанных с политикой стабильности цен на потребительские товары, в первую очередь продукты питания, стоящих перед советским руководством, начиная со времен Хрущева, см.: Millar J.R. An Economic Overview / J.Cracraft (ed.). The Soviet Union Today: An Interpretive Guide. Chicago: University Chicago Press, 1983. P. 173–186.
76 “В 1961–1985 гг. денежная масса (агрегат М2) росла ежегодно темпами около 10%. В начале 60-х гг. темпы роста номинального ВВП отставали от темпов роста денежной массы примерно в 1,5 раза, во второй половине 60-х гг. и особенно в 70-е гг. – примерно вдвое, в первой половине 80-х – уже втрое. Происходило интенсивное насыщение экономики деньгами, что нашло свое проявление в быстром нарастании отношения денежной массы М2 к ВВП. Если в 1961 г. агрегат М2 составлял 22,8% ВВП, в 1970 г. – 29,5%, в 1980 г. – 44,2%, то в 1984 г. он достиг 52,6%. К 1980 г. уровень цен колхозного рынка по сопоставимому перечню товаров превысил уровень государственных розничных цен в 2,57 раза”. См.: Илларионов А. Попытки проведения политики финансовой стабилизации в СССР и в России. 1995 г. www.budgetrf.ru
77 Из протокола № 28 заседания Президиума ЦК КПСС 9 и 12 июля 1956 года. По вопросу об оказании экономической помощи Польше: “Все товары дать, и джут, и ингелит, и шерсть. Если хотят получить золото – тогда и золота дать”. См.: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 12. Д. 1005. Л. 1–2 об. Цит. по: Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. 2-е изд. / Гл. ред. А.А.Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004. С. 148.
78 Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. 2-е изд. / Гл. ред. А.А.Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004. С. 778.
79 Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти 1945–1991. М.: РАГС, 1998. С. 370. Проблемы, связанные с сокращением золотого запаса, Президиум ЦК КПСС обсуждает уже в 1956 г., см.: Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. 2-е изд. / Гл. ред. А.А.Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004. С. 118.
80 Президиум ЦК КПСС. 1954–1964. Черновые протокольные записи заседаний. Стенограммы. Постановления. Т. 1. 2-е изд. / Гл. ред. А.А.Фурсенко. М.: РОССПЭН, 2004. С. 769.
81 Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти 1945–1991. М.: РАГС, 1998. С. 370.
82 Импорт зерна: проблемы старые и новые. 1989 / Личный архив Е.Т.Гайдара; статистические сборники “Внешняя торговля СССР” за разные годы. М.: Госкомстат.
83 Chadwick M., Long D., Nissanke M. Soviet Oil Exports: Trade Adjustments, Refining Constraints and Market Behaviour. Oxford: Oxford Institute for Energy Studies, 1987. P. 91, 95, 105, 107.
84 В.Крючков пишет: “Соединенные Штаты пока могут спокойно обходиться без нас, а вот наша проклятая зависимость от них по зерну сделала нас – Советский Союз (…) – заложниками этих отношений”. См.: Крючков В.А. Личное дело. Ч. 2. М.: Олимп АСТ, 1996. С. 95.
85 Славкина М.В. Триумф и трагедия: развитие нефтегазового комплекса СССР в 1960–1980-е годы. М.: Наука, 2002. С. 45, 70.
86 По свидетельству Н.Еронина: “Ответственному работнику он мог бросить в лицо: “Вы авантюрист, вы куда страну ведете, вы думаете о последствиях своих предложений?””. См.: К 85-летию со дня рождения В.Д.Шашина. Материалы юбилейной конференции. Москва, 22 июня 2001 г. М., 2002. С. 38, 39.
87 Интервью с В.И.Грайфером. Цит. по: Славкина М.В. Триумф и трагедия: развитие нефтегазового комплекса СССР в 1960–1980-е годы. М.: Наука, 2002. С. 143.
88 Кудров В.М. Советская экономика в ретроспективе. М.: Наука, 2003. С. 31.
89 В 1977 г. ЦРУ опубликовало доклад, в котором прогнозировало начало падения добычи нефти в Советском Союзе в 1980-х гг. См.: The International Energy Situation: Outlook to 1985. Central Intelligence Agency. April 1977; Prospects for Soviet Oil Production. Central Intelligence Agency. Washington, D.C.: April 1977.
90 На заседании Политбюро 17 марта 1979 г. итоги подвел Н.Косыгин: “У всех у нас единое мнение – Афганистан отдавать нельзя”. Однако 18 марта после его разговора с Н.Тараки, в котором афганское руководство прямо поставило вопрос о необходимости немедленного ввода советских войск в Афганистан, настроение изменилось. Стало ясно, что речь идет не просто о военно-технической или экономической помощи, а об использовании советских войск. После этого А.Громыко говорит: “Я полностью поддерживаю предложение т. Андропова о том, чтобы исключить такую меру, как введение наших войск в Афганистан. Армия там ненадежная. Таким образом, наша армия, которая войдет в Афганистан, будет агрессором. Против кого же она будет воевать? Да против афганского народа прежде всего, и в него надо будет стрелять”. Ю.Андропов: “Я думаю, что относительно ввода войск нам решения принимать не следует. Ввести свои войска – это значит бороться против народа, давить народ, стрелять в народ. Мы будем выглядеть как агрессоры, и мы не можем допустить этого”. См.: РГАНИ. Ф. 89. Оп. 25. Д. 2. Л. 10, 15, 24. Все это верно, но это не помешало Политбюро в декабре 1979 г. принять решение о вводе 4 дивизий и 4 бригад общей численностью 150 тыс. человек в Афганистан и о ликвидации Амина. См.: Буковский В. Московский процесс. Париж–Москва: Изд-во “Русская мысль”, “МИК”, 1996. http://www.belousenko.com/wr_Bukovsky.htm. Ч. 2. С. 49. Окончательное решение было принято на совещании, проведенном Л.Брежневым, 26 декабря 1979 г. См.: РГАНИ. Ф. 89. Оп. 14. Д. 31. Л. 1, 2. Решением Политбюро от 8 января 1980 г. после введения советских войск в Афганистан лимит численности военнослужащих Вооруженных Сил СССР был увеличен на 50 тыс. человек. См.: Постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 2 января 1980 г. “Об увеличении численности Вооруженных Сил СССР”. Выписка из протокола № 177 заседания Политбюро ЦК КПСС от 2 января 1980 г. № П177239. http://www.2nt1.com/archive/pdfs/afgh/177–80–2.pdf.
91 О рисках, создаваемых зависимостью возможностей СССР продолжать импорт зерна и комплектующих для обрабатывающих отраслей от конъюнктуры нефтяного рынка, еще в середине 1980-х гг. специалисты хорошо знали, см.: Chadwick M., Long D., Nissanke M. Soviet Oil Exports: Trade Adjustments, Refining Constraints and Market Behaviour. Oxford: Oxford Institute for Energy Studies, 1987.
92 Байбаков Н.К. Сорок лет в правительстве. М.: Республика, 1993. С. 129–134. “Поскольку в старую схему финансирования мы уже не укладывались, пришлось прибегнуть к новым, “нетрадиционным” способам: вклады населения в сберкассах, средства со счетов предприятий частично снимались и направлялись на бюджетные расходы”. Там же, с. 134.
93 Crossman G. Roots of Gorbachev’s Problems: Private Income and Outlay in the Late 1970s. /Gorbachev’s Economic Plans. Study Papers Joint Economic Committee, US Congress. Vol. 1. Washington, November 23, 1987. P. 213–229.
94 Данные приведены по статистическим сборникам “Народное хозяйство СССР” за различные годы. М.: Госкомстат. Уверенности в точности этих данных нет. В столь деликатной сфере данные официальной советской статистики могли сознательно искажаться. Однако общую картину развития событий, быстрый рост нефтяного экспорта они отражают.
95 Записка Андропова Ю. (Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР) Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.Брежневу. О конспиративной встрече резидента КГБ в Ливане с В.Хаддамом. 23.04.1974 г. № 1071-А/ОВ. http://www.2nt1.com/archive/pdfs/terr-wd/plo75a.pdf. В другом письме Л.Брежневу, посвященном вопросам снабжения Народного фронта освобождения Палестины оружием, Ю.Андропов называет В.Хаддада доверенным лицом разведки КГБ. См.: Записка Андропова Ю. (Председатель Комитета госбезопасности при Совете Министров СССР) Генеральному секретарю ЦК КПСС Л.Брежневу. О передаче В.Хаддаду партии иностранного оружия и боеприпасов к нему. 16.05.1975 г. № 1218-А/ОВ. http://www.2nt1.com/archive/pdfs/terr-wd/plo75d.pdf.
96 Chadwick M., Long D., Nissanke M. Soviet Oil Exports: Trade Adjustments, Refining Constraints and Market Behaviour. Oxford: Oxford Institute for Energy Studies, 1987. P. 136.
97 Schweizer P. Victory: The Reagan Administration’s secret strategy that hastened the collapse of the Soviet Union. N.Y.: Atlantic Monthly Press, 1994. P. XXVI, 6–12, 26–32; Strayer R. Why Did the Soviet Union Collapse? Understanding Historical Change. N.Y.–L.: M.E. Sharpe, 1998. P. 127.
98 О валютно-финансовом положении социалистических стран (по состоянию на середину 1988 г.) ПП № 4013 от 24 февраля 1988 г. РГАЭ. Ф. 2324. Оп. 33. Д. 696. Л. 4, 5.
99 См. письмо Иванова Ю.А. (Председатель Правления Внешторгбанка СССР) тов. Талызину Н.В. (Председатель Комиссии Президиума СМ СССР по вопросам Совета Экономической Взаимопомощи). Информация по вопросам валютно-кредитных отношений НРБ, Кубы и ЧССР с капиталистическими странами и банками, а также другим вопросам, затронутым во время бесед во Внешторгбанке СССР. 28.04.1984 г. ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 144. Д. 79. Л. 36, 37.
100 Средний возраст членов Политбюро на момент смерти Сталина составлял 55 лет, а в 1980 г. перевалил за 70 лет. См.: Боффа Дж. От СССР к России. История неоконченного кризиса. М.: Международные отношения, 1996. С. 110.