Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 17, 2006
Марина. Лира, мирт…
Не та канва.
Марина. Море, ритм
И кругом голова.
Крик чаек, сфинкса миф.
Как глупая плотва,
В ладони мокрых рифм
Вновь тычутся слова.
Марина. Буря, риф, тугая синева…
Растерзанный фрегат летит,
И черта с два
Хула иль похвала полет тот прекратит.
В полете смысл и жизнь. Лети пока жива!
ЖЕНЕ
(Гамбург, отель, дождь)
Милая Оля,
Падает дождь.
Грустная доля:
Дождь, ты не ждешь.
Сыро и скверно,
Все позади.
Сердце антенной
Бьется в груди.
Грустно и скучно,
Зябко, темно.
И равнодушно
Льется вино.
Гамбург, Москва ли…
Кто виноват?
Импортной дали
Мраморный взгляд.
Краткое лето,
Северный день.
В ритме сонета
Бродит олень.
– Милая Оля, –
Шепчет мне дождь.
Мокрое поле.
Нервная дрожь.
***
Вива, Вивиана!
Forte, а не piano.
Паруса романа,
Грезы капитана
Странно…
О тоска извечная
По летящей палубе,
По горячей речи.
Занавес падает.
Бриг ворвется в бухту.
Жаль, не я на мостике.
Люди скажут: – Ух ты!
Это что за гости?
Как в ладонь теленок,
В пляж уткнется шлюпка.
Женщина? Ребенок?
Правда, сказка, шутка?
Где на побережье?
Укажите место!..
Переводит вежливо
Ассоль из Бухареста.
ЧЕШСКИМ ЖЕНЩИНАМ
Богумиле Весела
Сказано все давно.
Плачут слова на бумаге,
Как дети в страшном кино.
Сказано, что златоглава,
Торжественна, весела,
Что Жижки вечная слава
На лица и крыши легла.
Написано о соборах,
Театрах и кабаках,
О молчаливых укорах
В каменных древних глазах1.
Вацлав, надменный Вацлав2,
Ты преисполнен сил.
Но почему ты, Вацлав,
Юность свою забыл!?
Болтают о парижанках
И Бог его знает о чем,
Но ты посмотри, как пражанка
Просто поводит плечом.
Красивые и стремительные,
Изысканно молоды
Расстреливают как истребители.
Тряхнут – собирай плоды.
Даны и Богумилы,
Евы, Алены, Кати…
Как вы чертовски милы!
Как шелестят ваши платья!
Вацлав, дружище Вацлав,
Встань со своей лошадяги,
Почетна должность святого,
Приятнее званье бродяги.
Милые чешские женщины,
Не убежать из плена,
Пусть мне разлука завещана,
Я преклоняю колена.
***
Словно хрупкие кисти клена,
Словно зов тишины на рассвете,
Это нежное имя – Алена,
Это лучшее имя на свете.
Попадаю в объятия плена.
Не стремлюсь из него обратно.
Кровь гудит как мембрана – Лена!
Оглушает это стократно.
Это имя как свежесть сада,
Как морская на гребне пена.
Это имя как тайны ада.
Изумрудное имя – Елена.
***
Юлия… а слышится: Джульетта.
Это имя много раз воспето.
Но пока не сгинули поэты
В прозе быта иль в пучине Леты,
Будут серенады и сонеты.
Италийским солнышком согреты
Утро жизни, юности рассветы.
Юлия… а слышится Джульетта!
ЛАНШТАЙН*
Ланштайн. И Гоголь вместе с нами.
И церковь русская на Рейне.
Бог праведный! Ужель пристало
Мою печаль мешать с глинтвейном,
С игривым бюргерским напитком,
В смазливом этом городишке,
Где бюргеры несут убытки,
Растят детей, вершат делишки.
Они и я. Абсурд, насмешка!
Но Гоголь нас благословляет.
И образ девушки нездешней
Над сонным городом витает.
Она и я. Как Это верно!
И отблеск Родины далекой
На крыше храма, среди скверны
Пустых речей, любви убогой.
И Гоголь нас благословляет,
И девушка. Так, значит, нужно.
Мы славим мир, мы пьем за дружбу.
Нас Родина благословляет.
Мы помним сладость трав рязанских,
И горечь пасечного меда,
И стоны вдов и пляс цыганский,
И злобный окрик пулемета.
О нет, не сельские пастушки
Хранят нас в здешних палестинах.
Интеллигентные простушки
Татьяны, Ольги, Валентины.
О их столичные замашки!
Их легкий ход, как аллилуйя!
И запах полевой ромашки,
И терпкий привкус поцелуя!
И образ девушки Масковской
Над сонным городом витает.
И Гоголь нас благословляет.
IMAGINATION
Все совершилось. Окна отворя,
Увидел лодку я. Она лежала
На берегу реки и крае бытия,
И в ней душа испуганно дрожала.
Привет, Харон! Как служба? Как жена?
Здоровье не подводит?.. Сыро все же.
За сотни лет ты зачерпнул сполна
Свинцовых вод, а сам не стал моложе.
Послушай, друг, перевези меня
Не к устью Стикса, а к его истокам,
Где юности надменная броня
Оберегает от ударов Рока,
Где неуместны страх и немота,
Где парочки целуются в подъездах
И наступает точно череда
Прощаний, встреч, приездов и отъездов.
Не торопись, старик, переплывать
На берег тот, туманный и тоскливый,
Вкусив однажды жизни благодать,
Немного нужно, чтобы быть счастливым.
Послушай же, паромщик… – Но молчит
Тот лодочник и смотрит вдаль сурово.
Вначале было тело, chère amis,
В конце нам остается только слово.
Хорватия, 2004 г.
***
Мое тело бунтует несмело.
Мое длинное глупое тело.
Мои мысли прищепкой повисли
Без ответной упругости мысли.
Безответственность обещаний,
Дерзость встреч,
Неуместность прощаний,
Свежесть плеч,
Неуемность желаний
И хмельной аромат заклинаний.
Где истоки, причины, исходы?
Летний сад и балтийские воды.
Мы иглою пронзаем столетья,
Мы Петра бестолковые дети.
Штукатуркою сыпятся годы.
Летний сад и балтийские воды.
У меня была дочь Нефертити.
Красоты неземной, ослепительной.
Я записки носил для Джульетты.
Жаль Ромео. Он стал бы поэтом.
Беатриче! Подружка из детства!
Все мое – не отнимешь наследство.
Штукатуркою сыпятся годы.
Летний сад и балтийские воды.
Дерзость встреч, неуместность прощаний
И дырявая сеть ожиданий.
ЛИТОВСКИЕ МОТИВЫ
1
День проходит похожий один на другой.
Я беспечно стою над лесною рекой,
Улетающей вдаль как печальная тень
Эвридики, как маревый солнечный день.
Лес, луга, тишина, и слова не нужны.
Все слова уже были произнесены.
Тишина будто ангел спустилась с небес
В этот солнцем и лаской пропитанный лес.
Я как бог создаю себя вновь из тоски,
Из утраченной веры, из мокрой доски,
Что стремительно преодолела порог,
Укрепив мою душу как память, как бог.
О Литва, отпадают как струпья слова.
Боли нет, только свет. Чуть кружит голова,
На дорогах кресты, на кладбищах трава,
И костел, словно господа посох. Литва.
День проходит похожий один на другой.
Околдован водой, успокоен Литвой.
Как вино с вожделением пью эту лень.
Да будет день!
2
Желтый куст над рекой, а за ним вдалеке
Сад и дом.
На горячей земле, на зеленой траве
Мы вдвоем.
Убегает река и светла, и легка,
Будто сон.
В этот дом, в этот сад, в этот тихий закат
Я влюблен.
И не надо совсем ни стихов, ни цветов,
Ни наград.
Слава богу, пока на земле – не в земле.
Вот и рад.
ГОРОД
Над городом повисли облака,
И тянется дымок трубы фабричной.
Я в городе как в неводах река,
Как вор на рынке, пойманный с поличным.
О город, что ты сделал? Ты зачем
Опутал сетью долга и соблазнов,
Лишил меня моих стихов, поэм,
Спокойных слов и образов бесстрастных?
Ты мрачный властелин, жестокий царь
Над помыслами, чувствами, делами.
Но дань мы платим нынче, как и встарь,
Усталой кровью, скорбными сердцами.
Я пленник твой, я слабый человек.
Я проклят лесом, полем, половодьем.
На мне клеймо забытых мною рек,
Любимых мною в отпускном бесплодье.
Ты, город, прав, поскольку ты силен.
Но ты ущербен в гордой этой правде.
Я вижу – на балконе вырос клен.
А ты пятно на скверной школьной Карте.
В ДЕНЬ ЕЕ ОТЪЕЗДА
Помятое солнце устало косится на площадь.
Теперь как всегда. Нет, не хуже, не лучше, но
проще.
И та простота, как кривляние рта идиота.
В глазах пустота, и слова, как похмельная рвота.
Обыденный день выползает из желоба ночи.
И птицы невнятно, заученно трели бормочут.
Ну что ж, все в порядке. Нормально. И вовсе
не странно.
Ведь жизнь это жизнь, это вечно открытая рана.
ПЕРЕВОДЧИЦЫ
Милые переводчицы,
Тревог и надежд перевозчицы
С берега иностранного
К родному, обетованному.
Подружки мои осторожные,
Переводите вы невозможное:
Иронию на признание,
Ненависть на понимание.
Политики и избранники
Вечные ваши данники.
Оказывайте почести
Поэтам и переводчицам!
Начитанные и замотанные,
Издерганные заботами,
Редко превозносимые,
Женственные, красивые.
В приказах не отмечаемые,
Зато на вокзалах встречаемые.
Судеб людских переплетчицы,
Милые переводчицы.
МАКРАМЕ
Что творчество? Клубочек ниток взять,
Переплести спокойно и неброско.
Чтоб красоту понять, не надо знать,
А нужно чувствовать. Все в жизни очень просто.
Одна к одной, как зерна в борозде.
Кармашек, узелок, виньетка.
Как слезы на лице и как птенцы в гнезде…
И ожила сухая ветка.
***
Я принимаю Ваш отказ.
Как палец, прищемленный дверью,
Душа болит, но я не верю
В порядок воспаленных фраз.
Я принимаю Ваш отказ.
Лбом не пробить глухую стену
Ни Козерогу, ни Овену,
Лишь искры сыпятся из глаз.
Я принимаю Ваш отказ.
Пора забыть капризы лета.
Как говорится – не полетам,
Снег на дворе. Не до проказ.
Я принимаю Ваш отказ…
Когда-нибудь, не в этот раз.
СНОСКА
2 Король Вацлав, основатель Праги. Конная статуя на одноименной площади.
*Ланштайн – городок на притоке Рейна в Германии, в котором бывал Гоголь.