Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 16, 2005
С56 Современная португальская поэзия
/ Под ред. В. Копыла; Сост. Е. Голубева,
А. Родосский. – СПб.: “Симпозиум”, 2004. – 316 с.
“В нашей стране хорошо известны имена Луиша де Камоэнша (Луиса де Камоэнса) и Фернанду Пессоа. Однако португальская поэзия принадлежит не только прошлому, но и настоящему, доказательством чему служит эта книга, подготовленная в сотрудничестве с Институтом Камоэнса (Лиссабон) и Португальским институтом книги и библиотек. Это первое в России обозрение поэтического ландшафта Португалии за последние 20 лет и одновременно – первое португальско-русское двуязычное издание”.
В двуязычном сборнике представлено творчество всех значительых португальских поэтов последнего двадцатилетия ХХ века. Подборка репрезентативная, книга снабжена минимальным (но все же!) аппаратом.
Центр португальского языка и культуры РГПУ им. А.И.Герцена, издательство “Симпозиум” при поддержке Минстерства культуры Португальской республики, Института Камоэнса (Португалия) и Португальского института Книги и Библиотек выпустили, как уже стало понятно, уникальный сборник “Современная португальская поэзия”.
Особенностями сборника стали: билингвальная композиция, обширный разбор португальской поэзии и ее современного состояния, принадлежащий перу Фернандо Пинту ду Амарала.
Из него мы узнаем, что “любая попытка определить тенденции развития современной португальской поэзии приводит к риску получить несколько искаженную перспективу, поскольку творчество многих авторов находится еще в процессе становления, а системы соответствующих координат представляются размытыми и непрерывно меняющимися. …Наиболее значительными составляющими перемен, произошедших в португальской литературе последних двадцати-тридцати лет, являются обесценивание авангардной идеи и постепенное исчезновение течений и группировок, характерных для литературной жизни ХХ века до 60-х–70-х годов (таких, как различные направления модернизма, неореализм, сюрреализм, экспериментализм и др.). Сегодня писатель предстает перед нами не в качестве рупора определенного коллективного послания, но как носитель своего сугубо личного взгляда, выражающий и формирующий свой собственный, свойственный только ему особый мир”.
София де Мелу Брейнер Андресен
Глосса на “So we’ll go no more a roving”
Байрона
Нет не отправлюсь странствовать
пусть сумасбродство мое
Бродит в ночи без меня
Пусть светит луна как прежде за собою маня
И тот же голос звеня
Переполнен любовью о ней лишь одной поет
И хочет меня обнять
От биения сердца устала грудь
Ножны клинку не дают дышать
Время прикончит что подточила грусть
Осиротев заплачет в ночи душа
Пусть ночь по-прежнему жаждет любви
И день как всегда является слишком рано
И лунный клинок все также наносит раны
Не выйду из дома тайком с лунным светом в крови
Больше меня не зови
Перевод В.Капустиной
Эужениу де Андраде
Та самая роза
Роза. Та самая роза.
Опаленная.
Захватанная словами.
С каплей дождя на лице.
Жалко всхлипывает
Каждый ее лепесток.
Оскорбленая.
Отданная на поруганье.
Возлюбленная.
Искусанный рот, вздох пустоты.
Почти ничего.
Перевод В.Капустиной
Эжиту Гонсалвеш
Уличная пробка
Печален день –
Наверное, Вулкан похитил Персефону.
На город вылилась зима –
Как будто адские долги
Нам нужно оплатить. Автомобили
Попали в прбку
На улице Святой Екатерины.
(Какая же она святая,
когда не внемлет стонам Персефоны?)
Но будем терпеливы. Насладимся
Мгновением, когда моторы ожидают
Совокупления богов.
А.Родосского
Б61 БИЛЛИНГТОН Д. Россия в поисках себя
/ Пер. с англ. – М.: “Российская политическая
энциклопедия” (РОССПЭН), 2005. – 224 с.
“Директор Библиотеки конгресса США, в своей книге Россия в поисках себя утверждает, что до XIX века нашей стране не была присуща самобытность, связанная с ее географическим положением, историческим прошлым и культурой. Поиски индивидуальности привели к тому, что в России начались бурные дебаты в интеллектуальных слоях общества в XIX веке, а в начале ХХ века произошли беспрецедентные социальные катаклизмы, результатом которых стало формирование утопической идеократии, возникновение великорусского национализма. Санкционированного вождизма и авторитарного правления. Все это, как утверждает автор, стало прелюдией к полным драматизма и хаотическим оискам национальной идентичности после краха системы, основанной на коммунистической идеологии, глубоким переменам в сознании людей, характеризующимся уходом в безразличие, пессимизм и религиозность. И все же, анализируя нынешнее состояние российского общества, автор констатирует, что, несмотря на периодические всплески отчаяния, у населения постсоветской России постепенно формируется сдержанный оптимизм относительно будущего страны. Русские, приходит к выводу Биллингтон, надеются добиться уважения к себе со стороны внешнего мира и возродить самоуважение в своей стране”. Реферативная карточка, приведенная нами полностью, дает исчерпывающее представление относительно острополемических суждений господина Д. Биллингтона. Острополемических, потому что даже те, кому адресована книга, не могут с ней согласиться и начинают выискивать в стройности рассуждений профессора бреши.
Позволим себе цитату из введения: “Когда коммунизм рухнул, русские внезапно освободились от претензий на доминирующее положение в мировой империи и от всеобъемлющего страха перед вздорной и назойливой тиранией”.
В смысловом разборе этого предложения, не останавливаясь на не сочетаемых со словом “тирания” эпитетах (спишем на перевод), отметим, что великодержавные настроения в России только усилились перед лицом перемен. В общем и целом попытка судить о стране как неделимом организме – невозможна, однако отказать в осведомленности, тонких наблюдениях и увлеченности темой автору сочинения нельзя.
Труд посвящен поиску самоидентичности целой нации, выводы о “новом варианте исторической российской сверхцентрализованной автократии, модернизированной благодаря возросшему уровню внешней торговли и импорту перспективных западных технологий” как результате неудачной попытки институцонализации эффективной, хотя и ограниченной законами власти выглядят не только закономерными, но и реальными. Книга написана в духе “осторожного оптимизма”, и автор постоянно балансирует между осторожностью (он отдает себе отчет в изменениях структуры власти и общественных суждений последних двух лет) и оптимизмом (в части восхищения великими образцами русской культуры, которые могут придать необходимый стабилизационный импульс, оттенив, уравновесив скособоченную конструкцию современного российского общества).
И все же хочется безоценочно познакомить читателя с некоторыми цитатами из книги:
“Один из самых интеллигентных российских политиков, присоединившихся к коммунистической партии после распада Советского Союза, Сергей Глазьев, объяснил, что…” (С. 148);
“…зажим критики в средствах массовой информации и весьма избирательное, продиктованное политическими целями применение законов заставляют предположить, что Россия может найти свою подлинную идентичность, только воссоздавая “вертикаль власти” вопреки демократическим тенденциям, идущим снизу” (С. 150);
“Почти не заметно желания вернуться к социальным и политическим моделям коммунизма либо царизма. Но одновременно существует сильная ностальгия по главным чертам того и другого – духовной культуре последних лет Российской империи и материальной упорядоченности позднего советского времени” (С. 154);
“Америка, так долго во время холодной войны представлявшаяся России всего лишь другим скорпионом в термоядерной банке, стала моделью, у которой русские надеются позаимствовать что-то нужное для себя, а не соперником, которого они хотели догнать и перегнать, если не похоронить” (С. 178).
И75 ИОФФЕ Э. Линии Маннергейма.
Письма и документы. Тайны и открытия.
СПб.: Издательство журнала “Звезда”, 2005. – 368 с.
В области документальных романов и документальных повествований питерцы (санкт-петербургцы), в частности редактор этой книги Я.А.Гордин и автор ее, Элеонора Иоффе, равных себе не знают.
Вот и сейчас перед нами комплексный труд о линии жизни Густава Маннергейма – гвардейца, прожиги, аристократа, разведчика, путешественника, боевого генерала, отказавшегося штурмовать Ленинград, – уникальные архивные документы, фотографии. Читается не как нон-фикшн, хотя в чистом виде документально – литература факта.
Фигура героя – маршала Финляндии с дворянским кодексом чести и монархическими убеждениями, сумевшего понять проблематику ХХ века, вырасти из маленькой страны в мировую фигуру. Развенчания мифа не происходит, оценка разноречива, но делает ее сам читатель – исследователь сумел уклониться от выражения позиции биографа, умение героя книги перестраиваться с малых вопросов (лента для реставрации торшера, пайки и продукты) до вопросов мировых (гуманное отношение к евреям, военнопленным, позиционные политические войны, оценка переписки с Черчиллем) и обратно наглядно показывает человека и гражданина своей страны. Таким, каков он был. Новый Маннергейм. Мифическая фигура.
Л53 ЛЕЦ С. Е. Почти всё
/ Сост. Е. Фридман, пер. с польского: В. Россельс
и Е. Фридман – Екатеринбург: “У-Фактория”,
2005. – 928 с.
Самое полное на русском языке собрание сочинений классика мировой афористики ХХ века.
От переводчика и составителя:
“Станислав Ежи Лец родился 6 марта 1909 года во Львове, находившемся тогда на окраине дышавшей на ладан Австрийской империи”.
“Сам по праву носил баронскую фамилию де Туш (де Туш-Летц), полученную от родителей, крещеных евреев (протестантов)”.
““Что я пишу – афоризмы, фрашки*, лирику или сатиру?” – спросит он сам себя лет через двадцать и меланхолично ответит: “Нет, я пишу себя, свой дневник””.
“Но не стихам суждено будет прославить имя Леца. А неожиданно для него самого и для литературного окружения – “Непричесанным мыслям”. Когда,разбросанные горстями по журналам и газетам, они наконец были собраны в одну книжку (1957) и изданы, то произвели странный эффект: общество будто получило подтверждение своего существования, ибо оно насквозь было просвечено лучом лецевского анализа”.
“Едва ли не чистая философия разума, чистая моралистика”.
От Автора:
Из сборника “Полевой блокнот”:
Песня
Лесное дно – сплошная мякоть
черники, что давили мы,
июнем тем идя в атаку,
и были рты у нас черны.
И сладкими казались песни
от горечи черники той.
Мы засыпали в этой смеси
крови и пота в лютый зной.
Письмо мне диктовал товарищ.
У пня вдвоем сидели мы.
– Ты напиши, о чем мечтаешь,
чернильными чернилами.
Приказа на запад был идти нам.
Был теплый ветер с Вислы волгл…
Со лбом, обрызганным черникой,
в лесу товарищ мой умолк.
Из сборника “К Авелю и Каину”:
Давно уже Троя
Давно уже Троя – узница музеев,
однако старая, не дает ржаветь мечам.
Вот и во мне до сих пор
не утихнет спор,
осаждать ее или оборонять.
“Быть или не быть!”
“Быть или не быть!”
Достал меня своим небытием
мною же придуманный Гамлет.
И я передразниваю его,
когда он скупится
мне на аплодисменты.
Из сборника “Объявление о розыске”:
Мельница
Мельница
все перемелет:
рожь
и
жернова,
зерно
и
мельника.
И сквозь сито
просеивается время,
и мешок с ним
все тяжелее.
Из “Непричесанных мыслей”:
“Разрушая памятники, сохраняйте пьедесталы.
Всегда могут пригодиться”.
“Ни на одних часах
стрелки не указывают как жить”.
“Всегда найдутся эскимосы,
которые выработают для жителей Конго
инструкцию, как вести себя во время жары”.
“Свободу нельзя симулировать”.
“В одной из дамских ванны дворца в Ланьцуте
стоит прелестное, в стиле рококо, биде
Марии-Антуанетты.
Я должно быть, выродок: думать о французской
революции
при виде этой изысканной королевской посудины!”.
Материал подобрал Филипп Смирнов.