Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 15, 2005
ЛИЧНЫЙ СОСТАВ Из чего состоят мои руки - из крема для рук, из букв, что втираются в кожу с клавиатуры, из цифр на пластмассовой трубке, сзывающих круг не тел - голосов. Облизнувшись на их фьоритуры, мой мозг, жесткий диск, называемый интеллект, пьет музыку речи как воду. Привык всухомятку хрустеть алфавитом, что падает с книг и газет, хотя он приучен и к выпивке, и к беспорядку. Порядок - в механике, слух мой из кучи вещей свой звук извлекает, копается в спутанных струнах, но есть капитан на мостках, его глаз как музей, собранье картин - из округи, из снов и придумок. В мой личный состав входит космос, но с ним геморрой: на всякой планете жара либо льдины вовеки и присно, уран так уран или кадмий горой, у нас же листочки, цветочки, пригорки и реки, улитки и козлики, нету согласья ни в чем, я - суть изобилья, излишеств, изобретений, мой рот пирогом, для фигуры врагом, увлечен, себя начиняют взрывчаткой зловещие тени. 2004 *** Нарушилось что-то, а что - неизвестно, как будто бы все повернулись, а вместо шитья золотого легла позолота, сковавшая воздух. Как будто болото за окнами. Тиной все небо покрыто, как плотной гардиной. Узор кружевной, но литой, а не шитый, еще "набивной" называют, добытый такими трудами удачи кусок рассыпался в пальцах, растаял в песок, и он моросит, и все это как будто. Что делать! Кто пальцы считает у спрута - в песочных часах не кончается час. А Парки не пряли, не ткали для нас. 2003 ШАГРЕНЕВАЯ КОЖА Точечные удары, они же ковровые бомбардировки. В царстве заложников бешенство у коровки. Люди худеют, надеясь, что будет лучше, диетический этнос боится народов, которых пучит. Сладкой парочке, убийце с самоубийцей, неподвластны и неподвзрывны птицы. Чайка в мазуте, двуглавый орел в Кремле нахлебались мути, взлетели на помеле. Колдовство, оно же захват, оно же крик отчаянья: пусть они сдохнут, Боже! Жаль Творцу проект свой пускать под нож, горе-кожа коробится, тронут земной чертеж. Силовые линии нервно ползут на полюс, ну а я к экватору греться, пожалуй, смоюсь. 2004 АНГЛИЙСКАЯ БАЛЛАДА Хочу быть пожилым британцем, ходить под шелковым зонтом, окутывающим, как панцирь, и зваться Томом. Здрасте. Том. Том угли теребит в камине. Домашний призрак, сквозь века, румянец пламени накинет и так красуется слегка. Он прапрапрадед, Джо Лохматый, он в юбке в клеточку ходил, надел однажды шлем и латы, стал лорд, из просто воротил. Не надо Тому в клетку пледа: он, как у вечного огня, у предков греется с обеда, объездив нового коня. Ему на ужин пудинг подан. С английской кухней и гастрит не тронет. - Утром еду в Лондон, - Том телефону говорит. Приедет, купит свитер в ромбах, печеную картошку съест. Жизнь, думает он, просто отдых, с охотой псовой или без. А я кружусь протуберанцем, буравлю в будущем ходы, и мне так трудно быть британцем, чьи дни - века, а не следы по свежему снежку. К полудню растают, поутру - каток. Том, том стихов рисует будни коньками, линии, как слог, что может в ромбик быть и в клетку, а может сделать ход конем. Нет только трости, чтоб виньетку впечатать, будто мы вдвоем. 2004 МАРТ В ЛОНДОНЕ Люкс Пикадилли переходит в бедовость Сохо. Что тут важно - я вмерзла в трещину в погоде и лишь по улице бумажной могу идти. Китайский чай, в просроченном имперском блеске, согрел. В мобильнике свеча путь освещает SMS'ке тебе, за тридевять земель, туда, где вечная мерзлотность, где раз за жизнь придет капель и зацветет аптечный лотос - ромашка: любят, поцелуют, к черту не пошлют. В запарке страну холодную и злую скрестят с лужком в английском парке. Неутешителен продукт мичуринский: метель, пороша - март в Лондоне. Москва, как пункт, когда-то населенный, брошен. Все улетели в островной и мягкий, как казалось, климат, а тут, на грех, системный сбой от Мекки до Иерусалима. 2004 China Town-Golders Green-train London Victoria- Brighton-Gatwick express-flyLondon-Newcastle SIC TRANSIT Ремонт часов, очков и скверных снов. Вот все, что может сделать Иванов. Сик транзит мунди глория: в ремонте пуль, поврежденных костью. Слышен спор - на скольких рыл пошит защитный зонтик, поскольку гриб из смертоносных спор раскрылся, пыль воронкой, гром грохочет. Ремонт боеголовок, не голов - приоритет войны. Ее не хочет, но что же хочет просто Иванов? Ремонта окон, порванных волокон, утративший влияние гормон права качает, мозгом замудохан. Кто сторож в доме, кто здесь гегемон? Земною славой полнятся помойки, в отходах книги, волосы и зуб, болевший так, что вырвался из стойки, и слово ужасающее - "труп". Строительного мусора контейнер как будто обновляет горизонт. Идет ремонт, сломался даже веер, и главное, что не сыскался зонт. 2004 ПОБЕГ СМЫСЛА Я верила и вдруг - не верю, мой смыслик жизни убежал, как собачонка, хлопнув дверью, иль это ветер хвост поджал, и дверь пинком переместилась с режима on в затменье off. Мерцали лампочки, искрилась в проводке, скрытой в мышцах, кровь. Пусть ледяная, как Венера, пусть раскаленная, как Марс, - не градус светится, а вера, но ярко-черным, вырви глаз, космическая ткань трепещет на ветерке, антициклон Земли всё порождает вещи, тираж, upgrade, нежданный клон. Циклон же дует без зацепок за кроны, крыши, провода, и мир, ему подвластный, крепок, бессмыслен, чист, как пустота. Мой смыслище, мой акт творенья, не признанный венцом наук - историей. Стихотворенье я издаю тогда как звук, чтоб не молчанье - знак согласья с тем, что твердят из века в век вслед за учительницей в классе. На голой веточке побег и есть на дерево залезший зовущий клейкий маячок. Вот он уже за ухом чешет, листочек, солнечный лучок. 2003 БРЕНДЫ Мне есть, с кем поболтать в недели смуты: светлейший ноутбук, твой плоский профиль неисчерпаем. Жаль, что ты компьютер, а не профессор. Встречей с чашкой кофе наполнен пульс, а не с горящим глазом. Я веселюсь - дух виноградный, spirit, щекочет мне язык. Всем прибамбасам - огромное спасибо. С жизнью мирят меня Фуджицу, Филипс и Лавацца. Как раньше запрягали лошадей послать записку, как сидели томно! Бог подавал как будто - не халдей, не горничная стлала, а Мадонна. Так кажется, что мир любви и грез скупил какой-то ненасытный Крёз, оставив оболочки и обертки с названиями брендов, и в подкорке запечатлен безличный адресат, забывшийся в разведках доктор Зорге. И дома ждет не дом - пустой фасад. 2003 МАГНИТ Почему-то приятно себя ощущать магнитом. К холодильнику тянет, но из металла сам он, не достать оттуда вкусных капустных ниток. Я осталась служить фасаду почти рекламой. Ничего для себя, ни котлетки в пупырышках, ни десерта, на каток похожего в зимний вечер, на котором я тренировала сердце, и оно намагнитилось, стало готово к встречам. Прилипало к ножам и кранам, железным крышам, и его смывало водой проточной к плотинам плотным. Я магнит, украшающий холодильник с пищей. Что-то есть почетное в том, чтобы быть голодным. 2003 *** Такая грустность на меня напала напалмом имени Сарданапала, что я сижу скукожась, но не куксясь, чтоб кровь А+ не превратилась в уксус. Кровь - самородное вино из бочек, не видимых хрусталику, наркотик ей нужен, чтоб струиться ручейком, с орбиты не сбиваясь вечерком. Ей нужно грамм 500 любви, щепотку травы и солнца литр, чтобы в охотку поддерживать огонь и знать, что Бог ей посылает яблочный пирог.
