Поэма
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 15, 2005
Крейсерское облако «Клим Ворошилов» водоизмещением 3200 т. Багровое «Октябрьская Революция», с клубящимся килем. Одномоторное «Кооперация», для сельскохозяйственных работ. Агитационное «Комсомольская правда».
Задрав головы, на Мавзолее стоят вожди, любуясь проплывающей над Красной площадью облачной эс-кадрой.
Сохранился дневник.
«Ветхие сельские облака.
Наше сиротское небо в серых узких грядках, как в бинтах.
Пышнотелые южные».
Уездное училище в Пронске, 1868-й.
В толстой учительской книге литография: небо над Неаполитанским заливом, точно взбитые сливки. И слова русской летописи: «небеса лежали впусте».
Лучшее место на крыше тележного сарая, там можно часами лежать. Разглядывать скудную серую сине-ву, где ветер вывесил на просушку вчерашние тощие тучи.
Хотелось по-крестьянски тыкать граблями в небо.
Но вот то, рябенькое, оно живое. С крыльями, не то с плавниками.
Железнодорожный конторщик с окладом 12 руб., подработка починкой часов. Копейка к копейке.
Всю весну и половину лета расчищал взятый в аренду пустырь.
Не забыть то первое облако. Нанятые в деревне мужики крючьями на веревках посадили его на опыт-ное поле.
Ходил вокруг, похлопывая пухлый бок. Июль 1877-го, на Прокопа Жатвенника. А за ночь его разметало по кочковатой земле.
Черная обтерханная туча, раздвоенная, как мужицкие портки. Наползает. А это перламутровое похоже на раковину с волнистым краем.
Вся сторожка завалена выкройками и чертежами.
Сам Мичурин, еще чернобородый, стоит у плетня. И смотрит туда, где каждый вечер упрямый ветерок за-талкивает облака за зубчатый край леса, а утром вытягивает их оттуда, как рухлядь из сундука, и развеши-вает по всему небу.
«Ходишь, ходишь за облаком, а оно в один день опадет и все расплывется».
Пенистые, с рыхлой оболочкой. В Риме такими обкладывались красавицы, чтобы придать телу белизну. Местные дождевые. Плотные. Выносливого сложения. Мелкие, вроде клочков ваты. Хороши на рассаду.
Первые тучки прошли над полями маленьким серым стадом.
Огромная, с розоватым подбрюшьем и синей спиной, заколыхалась на высоте колокольни, пугая дере-венских баб.
Два отправил на выставку.
«Приехал из Петербурга инспектор от Департамента погоды. Даже не зашел в сарай: жаловался, что сы-ро».
Статья, посланная в лондонский «Clouds», вернулась.
Брошюрой отпечатана на счет автора в Тамбове, 1903.
«Получил каталоги. Засилье немецких сортов. Русскому небу от них одни убытки».
Или вот тонкие китайские из прозрачного шелка, никчемные, как любая игрушка.
«Пусть бюргеры выгуливают на поводках свои карликовые кучевые».
Успешное испытание пожарного десятитысячеведерного при тушении железнодорожных амбаров.
Облако-скороспелка. Уже в июне, к первой засухе, можно их выпускать.
«Пригородные крестьяне предпочитают даровые городские тучи, все свалявшиеся и в фабричной саже, белым покупным. Хотя и по самой низкой цене».
«Продал партию декоративных для загородной усадьбы купца Асеева. На вырученные деньги заложил участки 3 и 4».
Тепличное. Правильной формы. Мелкие северные тучки на подвой.
«В Питере и Москве опять революция. Машина для получения пара сломалась. Нет бронзы, чтобы выто-чить запасную деталь. Нет угля».
Золотистое, присланное с Алтая, очень хорошо прижилось.
Сплошная облачность. Будто задвинули крышку.
«Приходили толпой. Один, в солдатской шинели, стрелял в коллекционное кучевое из нагана». Беспомощное, оно вздыхало и тяжело шевелилось серой массой в ангаре.
Утром узнал, что на дальней делянке не осталось ни одной молодой тучки. Свои же мужики. Все распо-роли на полушубки.
«Приезжал комиссар из Козлова. Все осмотрел. Сказал, того с наганом расстреляли. Дал двух красно-армейцев в охрану».
Привезли на четырех подводах белоснежные субтропические из Батума. Но видны вздутия и бахромят-ся края.
Обрывки неудавшихся облаков плывут по плохо вспаханному небу.
«Сломали церковь. Там были под куполом росписи с чудесными кучевыми, безупречных форм. Вчера прислали ветродвигатель с водяным насосом, для орошения питомника дождевых. Из асеевской усадьбы».
Похороны рабочего, задавленного экспериментальной 300-тонной тучей. «Взяли самый тяжелый образец для ВСХВ. Дорогой попортили». Опыты по электризации.
«Сбылась мечта моей жизни. Ушли времена, когда облака служили помещику да кулаку-богатею». Из статьи в вестнике «За социалистическую метеорологию», 1931 (цит. по «Житие И.В.Мичурина», под ред. акад. Т.Д.Лысенко, 1939).
Среднекрупные для засушливых местностей Туркестана. Глухие, стеганые для Крайнего Севера. Неприхотливые и лежкие колхозные сорта.
«Эти умники со своей ватой над гороховым полем. Они отрицают очевидное: память облаков о местах, над которыми те проплывали».
«Вчера привезли Туполева. Разместили в вагончике, условия хорошие. Будет делать моторы. Попросить еще профессора по электричеству».
Акклиматизация перистых для Главподушки.
Серебристые для радиопрома.
Мелкие мраморные для отделки станций московского метро.
Вышел юбилейный том «Преобразователь русского неба».
Ему уже трудно ходить.
Ему ставят плетеный стул на краю поля, у самого берега неба.
Он часами вглядывается в бесцветную синеву. Там, по горизонту, воздвиглось что-то вроде белых пира-мид. А над головой растянулось продолговатое желтое облако, похожее на Камчатку. И несутся курьерские тучи «Джезказган-Москва».
За два дня до смерти навестил старое, обтрепанное, еще дореволюционное облако, доживающее век на дальнем участке. Ученики вели его под руки.
Два облака обнялись и поцеловались в вышине.
Дом-музей.
Два письменных стола, метеокарты, барометр. Блокноты с записями и набросками. Самодельный мано-
метр.
Фото: аккуратная белая бородка, монгольские глаза. На лацкане старомодного сюртучка новенький ор-
Очень старое фото: облака над Козловом.
Все образцы вымерзли в первую военную зиму.
Я еще помню свалку старых облаков, изношенных и плоских, по которым мы лазали в детстве, забрав-шись в ангар. Там, наверное, теперь спят бомжи, если его не снесли.
Все небо завалено импортными, на синтепоне. И мещанскими плюшевыми, из Турции и Китая.
Моя летопись подошла к концу, и лето тоже.
Вот уже в водянистых осенних небесах обозначились громадные рентгеновские ребра.
Прямо над головой нагло кучерявится дикорастущее.
И где-то с краю старенький Мичурин идет по белым хлопьям на лыжах, упираясь бамбуковыми палками.