Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 13, 2005
*** На мостах, переездах, заставах, В городах, деревнях на ветру Речи бестий косых и картавых Вовлекают прохожих в игру. Неповинны в том власти и строи, Даже звезды, что тают во мгле. А иначе - откуда б герои Появлялись на грешной земле? Неприличные игрища длятся. Ветерок раздувает золу. И у смертных нет права поклясться В непричастности к этому злу. *** Я бы все тебе простила, Только этот белый слон, Шестикрылый. Я растила Свет, в котором создан он И острожная держава, И армейские шаги - Легкой будущности слава, Змеи, ангелы, жуки. Все смешалось в белой глине: Варвар с меткой на щеке, Всадник в маетной долине, Циник в красном пиджаке, Отпрыск нищенки лукавой С обмороженной рукой, Царь богатый, но плюгавый, Мой родитель дорогой. Но твои чисты ладони. И пред линией судьбы, Что ни день, хромые кони Преклоняют свои лбы. *** Твой сон глубок. А что в нем проку, Когда, не разрубив узла, - Ну вот и вышли на дорогу, - Ты в пятый день произнесла. И абрикосом переспелым Томилось солнце, а под ним Ты уходила в платье белом, Едва знакомая родным. Пусть будут плыть и наши лица В твоем покое неземном. Мы остаемся, как сновидцы, Как пресный хлеб сухим вином Размоченный. И нам все мало Сырого снега над травой. Ты улыбалась и не знала, Что будет день сороковой. *** Нежность, жалость - не порок, Если шлют дурные вести: Впал в отчаянье пророк, Потеряв заветный крестик. А всего-то от тоски, От надуманной тревоги Заскорузлые пески Заняли его дороги. И обочиной шурша, Горделиво и коварно Мы проходим не спеша Нашу родину бездарно. Пыльной вотчины спина, Профиль юности, кокетство, Где взрослеет глубина И стареет твое детство. *** То старец, то отрок, а то щенок Ластятся, не касаясь ног. Не соприкасаясь с жизнью земной Плачут, воркуют, скулят надо мной. Вьются орленком над степью седой, В клюве приносят кувшины с водой, Дышат в затылок, а коль обернусь, Всяк вопрошает, когда я вернусь. *** Когда закат касается щеки Задумчиво, как сонные стрекозы, И добрые по сути мужики Клянут дожди во время сенокоса, Со стороны глядишь на век людской, Благообразный. Нам не стать другими В скорлупке неприветливой городской, Чья слава - намереньями благими Дорога в снег грехом, а не ковром, Чей опыт - поводырь по злачным тропам, Чей храм - многоязычный ипподром, Где первых нет. И нас приводят хором. *** Наш домик маялся в низине Среди разбитых фонарей, Где пролетала птицей синей Чета счастливых снегирей. А жили мы в двадцатом веке - Между Хрущевым и войной Чеченской. И о человеке Вещал с утра эфир дневной. Все то же солнышко белело Над домом, тая не спеша, Но сердце вроде не болело. И не разламывалась душа. И, кажется, в конце столетья Полковник спирт допил до дна - Похоже, мировая третья За прах мой началась война. *** Вечер очнется в печи огарком, Ночь ощетинит бок. Бродит луна по безлюдным паркам И улыбается Бог Рыжему псу в этом сне зловещем, Который кажется днем Знакомой и никчемной вещью, Чужой - чтоб забыть о нем. И погоняет коней усталость, Черепом чуя змею. С кого же теперь взимаешь за старость Несбывшуюся мою? *** Уводят правду гольную Дорогою окольною Под песенку ковыльную По-над стеною пыльною. Так смолоду бесчестные Ведут ее чудесные Пропойцы и кормилицы По ягоды кириллицы. Вот почему у родины Вкус приторной смородины, Хотя кругом с младенчества Чадит полынь отечества. *** Тот самый шиповник, Который сажал обреченный отец, Соседи срубили. Врачи будут правы - На огненном сердце рубец От маетной пыли. Чего уж, родные, Рубите! Рубите под корень И глубже! И спите спокойно, Лукавые, спите, как Дикие груши. *** Снег сошел в одночасье. Нудная грязь, гроза. Широкоплечий ясень Тянется в небеса. Весточки от перелетных Птиц неслышны пока. Дел первоочередных Не страшится рука. Что не затеешь, все благо Ладный к смерти пролог. Лишь бы ребенок не плакал И был бы утешен Бог. *** Лечить детей, спасать хмельного мужа, Вести очаг и говорить с бедой, И стряпать вечный терпеливый ужин, Чтобы остаться в памяти святой, Она сумела. Редкостное право Жене обнять любимого и слечь. И пусть ее не тронет злая слава. Пустая пусть ее не тронет речь. Всему свидетель дождь, что шел во вторник - В день похорон, потом в девятый день. Всему виною нерадивый дворник - Смахнуть бы мог, поди, несчастья тень. *** Чтоб не сломаться и во избежание Тяжких грехов и гнева людского, Помнишь ли ты воскресное послушание Дочки бухгалтера приходского? Мне-то не ведомо, что под горой пасти Десяток гусей да на сусликов любоваться - Это и есть от печали тебя вести, Двор в след тебе мести. И матушкой зваться. Стар ли ты, млад, сиротинушка - ясный свет, С баночкой краски и кисточкой у ограды? Горюшка не было, счастья и ныне нет. Будет прописка под Волгоградом. Так и несут серебрянку, как хлеб в горсти. Если бузят, крошат хлеб в дешевый Портвейн, Ради того, чтобы Богу сказать: Прости. И улыбнуться зачем-то в воскресный день.