Отклик
Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 11, 2004
Если попытаться абстрагироваться от того дня, когда мы вместо привычного глазу городского обывателя здания Манежа увидели его остов с зияющими арочными проемами; если не распалять себя рассуждениями о генпланах реконструкций и скоропалительных (в прямом и ужасном смысле этого слова!) способах их претворения в жизнь, – в голове возникает что-то вроде мысли о родных стенах, о СТЕНЕ как о существенной реалии нашего культурного бытия.
К примеру, припоминается красная Мейерова стена, которая для одного героя Достоевского означает трагическую упёртость взгляда, невозможность перемахнуть через разросшуюся мертвую плоскость… но и на возможность “перелететь” по-над намекает. Стена разграничивает, разделяет, загоняет жизнь в подобие древнего лабиринта, в центре которого непременно лежит какое-нибудь требующее жертв чудовище, вроде Минотавра. Стены окружают, охраняют, делают пространство уютным и создающим. Пригодным для жилья и разных дел. К этим стенам чрезвычайно идет хорошая кровля, особенно если она такая, как бетанкуровские деревянные стропила, восстановить которые, как говорят, невозможно в силу отсутствия лиственниц нужного объема, количества и качества. Чего-чего только не было в этих стенах, что мне отрадно отметить как бывшему работнику “Энциклопедии”: и военные смотры с маневрами, и народные гулянья, и концерты с оркестром и хором под руководством самого Гектора Берлиоза, даже гараж уже был… Всё было – и на моей памяти тоже, в виде выставок, вернисажей, веселых начинаний, дружеского скоротечного веселья, потому что всё, увы, в этой жизни скоротечно, даже высокое искусство.
И все-таки, над пеплом сгоревших в огне работ и “культурных ценностей” я думаю: были бы люди живы – те, что рисуют картины, развешивают их на стенах, сохраняют, смотрят на живую плоскость холста долгим созидающим взглядом.