Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 11, 2004
В городах и селах России много крупных, отовсюду и всем видных деревянных архитектурных сооружений – замечательных храмов разного времени. Есть и люди, которые хорошо знают о существовании построек прежних веков, ценность их понимают, пытаются заботиться об их сохранности. Вместе с тем абсолютное большинство россиян старую архитектуру не замечает: смотрит как бы мимо памятников. Такая невнимательность, рассеянность большинства наших сограждан объяснима. В советские десятилетия власть очень старалась закамуфлировать от народа красоту церквей именно потому, что храмы – это золотая часть многовекового архитектурного наследия. И теперь нужно специально учить всех невнимательных умению смотреть на окружающий мир так, чтобы видеть истинные богатства национальной культуры. Не последнюю роль в таком обучении должны играть средства массовой информации, но они, за редким исключением, заняты совсем другим. Только такое неординарное по трагичности происшествие, как пожар московского Манежа, уничтоживший уникальные деревянные перекрытия, привлекло некоторое внимание журналистов разного профиля. Но и в этом случае было больше интереса к событиям вокруг Манежа, чем к судьбе собственно памятника.
На просторах России дерево издревле являлось основным строительным материалом. Веками продолжались традиции деревянного зодчества, на основе которых были созданы уникальные храмы-памятники, не имеющие аналогов в мировой архитектуре. Многие из них – самые крупные деревянные постройки в Европе. Однако только одна Преображенская церковь (1714 г.) в Кижах, включенная в реестр всемирного наследия ЮНЕСКО, известна за пределами России.
В XX веке (как это с горечью приходится сознавать) подавляющее большинство деревянных храмов было забыто, заброшено, лишено самого малого ухода. Все послевоенные десятилетия в среднем один-два из них ежегодно окончательно разрушаются или уничтожаются огнем. В начале XX столетия на Севере России было несколько десятков архитектурных ансамблей-“троек” – из двух церквей и колокольни. Теперь их осталось только четыре: три в Архангельской области в селах Нёнокса, Лядины, Малошуйка и один в Карелии на острове Кижи.
В совершенно беззащитном положении оказались бытовые деревянные постройки. В 1970-х годах в северных деревнях еще можно было увидеть образцы высокохудожественного плотничного мастерства конца XIX – начала XX века: массивные избы, аккуратные амбары, причудливо вытесанные детали построек. Все это было, например, в большой деревне Керга, существовавшей в верховьях реки Пинеги в Архангельской области. Оказавшаяся “неперспективным населенным пунктом” (по тогдашней терминологии), деревня пришла в запустение: жители перевезли в центральную усадьбу дома и другие постройки. И от старинного селения остались только “дворовые места”.
Нет теперь и деревень, где еще можно встретить древние жилища. Они освещались волоковыми окнами – маленькими, задвигавшимися (“заволакивавшимися”) доской-ставней; их обогревали “черные” печи, дым от которых попадал не в трубу, а непосредственно в избу, откуда через приставленный к стене под потолком “дымник” – осиновый обрубок с выдолбленной сердцевиной – выходил наружу. Именно из таких домов состояли так называемые “сезонные” деревни Улеша и Хорнемская (Архангельская область). Около этих деревень крестьяне основных селений Усть-Выи и Хорнемы заготавливали сено и туда же переправляли свой скот на свободный выпас, потому что рядом с их селениями места для выгонов не было.
Впервые попавший в “сезонную деревню” Улеша горожанин ощущал себя путешественником во времени: казалось, что из XX столетия он перенесся в XVII век – так похожи были эти свободно расставленные избы на те, что изображены в альбоме Мейерберга – австрийского дипломата, побывавшего в России при царе Алексее Михайловиче. Теперь от деревень остались только три избушки и столько же амбарчиков, перевезенных из Хорнемской в музей под открытым небом “Малые Корелы” под Архангельском.
За три последних десятилетия уничтожена (или пребывает в процессе уничтожения) массовая деревянная застройка в старинных русских городах Архангельске, Вологде, Нижнем Новгороде и других. В российской столице бесследно исчезли последние кварталы деревянных домов в Сокольниках, Марьиной Роще, не говоря о деревнях, вошедших в границы Большой Москвы. Нет сомнений и в обреченности уникальной деревянной архитектуры сибирских городов, в частности Тобольска и Иркутска. Исключение составят только отдельные здания, превращенные в музеи.
Проблема сохранения деревянного архитектурного наследия России чрезвычайно актуализировалась в связи с утратами последнего десятилетия. Так, летом 1997 года в Архангельской области огнем уничтожен замечательный архитектурный ансамбль XVII–XIX веков в селе Верхняя Мудьюга (Верховье) – почти сразу после окончания консервационных работ Входоиерусалимская (XVII в.) и Тихвинская (XIX в.) церкви вместе с колокольней (XVIII в.) исчезли одна за другой в течение двух часов во время грозы. В сентябре 2000 года случился пожар у стен Новоиерусалимского монастыря под Москвой – от замыкания электропроводки сгорела церковь Богоявления (XVII–XVIII вв.), перевезенная из села Семеновского Пушкинского района. Самая свежая утрата – в августе прошлого года рухнул многоярусный храм Рождества Богородицы (1783 г.) в селе Поповка (Каликино) Вологодской области.
Однако особенно тревожат пожары 2002 года. В разных местах страны погибли хрестоматийно известные памятники: в Якутске сгорела башня острога (1683 г.), в Костроме – Спасо-Преображенская церковь (1713 г.) из села Спас-Вежи, в Нижнем Новгороде – церковь Покрова Богоматери (1731 г.) из села Старые Ключищи. Все они давно были перевезены в музеи под открытым небом, называемые также скансенами, как старейший в мире подобный музей в Стокгольме (Швеция).
В России таких музеев существует около двадцати. Первый из них, в бывшем подмосковном селе Коломенское, начал формироваться еще семьдесят шесть лет назад, когда в 1927 году архитектор-реставратор П.Д.Барановский перевез туда так называемую медоварню. За прошедшие с тех пор годы изменился принцип составления экспозиции этих музеев: от архитектурного – к архитектурно-этнографическому, то есть от монотематического – к комплексному, вплоть до демонстрации народной культуры в целом, как материальной, так и духовной.
Как известно, архитектура – одна из наиболее содержательных составляющих культурного наследия. Постройки менее изменчивы во времени, чем, например, произведения фольклора. Сказки, песни и другие виды устного творчества, еще сохраняющиеся в народной среде, неотделимы от их живых исполнителей, каждое поколение которых вносит в традиционные произведения что-то свое, новое. Иначе этот вид устного народного творчества прекращается. Произведения традиционной архитектуры могут долго оставаться не переделанными и пережить своих создателей настолько, насколько позволит строительный материал – дерево.
Продолжительность срока жизни деревянных сооружений зависит от условий, в которых сооружения находятся. Казалось бы, лучше всего условия в музеях под открытым небом. Ведь одной из основных целей их создания в 1960–1970-е годы провозглашалось именно спасение от гибели памятников деревянного зодчества. И действительно, теперь трудно оспорить факт: если бы не перевозка в свое время в такие музеи деревянных церквей, изб, амбаров и других крестьянских построек, то на старых местах многих из этих памятников давно уже не было бы.
Жизненность и необходимость музеев под открытым небом доказана временем. Скансен в Швеции продолжают посещать толпы туристов со всего мира, как и десятилетия назад. Популярны подобные музеи и в нашей стране. Но ни один из них, за исключением “Шушенского”, до сих пор так и не завершен. Вследствие этого архитектурные экспонаты, собранные к настоящему времени в российских скансенах, не дают полного представления об особенностях сельской архитектуры того региона, который конкретный музей должен представлять согласно своему генплану и концепции формирования и развития экспозиции.
Правда, и после окончательного оформления экспозиции существующих скансенов количество последних останется явно недостаточным для выявления многообразия особенностей традиционного деревянного строительства в целом по стране. Архитектура многих регионов России останется не отраженной в экспозиции музеев под открытым небом. В сравнительно небольших странах – Норвегии или Финляндии – в 1970-х годах музеев этого типа уже было, соответственно, 319 и 231, то есть в пятнадцать–десять раз больше, чем в России. К началу XXI века за рубежом их число еще возросло, а в нашей стране осталось прежним. До сих пор далеко не все административно-географические области, где сохранились ценные произведения деревянной архитектуры, имеют скансены. Если игнорировать эту потребность, то безмузейные регионы так и останутся “белыми пятнами” на карте деревянной архитектуры России. Разрушение и исчезновение деревянных произведений архитектуры в селах и малых городах грозит превратиться в непрерывный, все более ускоряющийся процесс, и через пятнадцать–двадцать лет в новые музеи уже будет нечего перевозить.
Подавляющее большинство еще существующих на своих исконных местах деревянных храмов долгое время находится в аварийном состоянии. Кроме того, вследствие резкого свертывания реставрационных работ в 1990-е годы (при недостаточной интенсивности и в предшествующие десятилетия) многие памятники, приведенные в порядок в период 1960–1970-х годов, вновь стали нуждаться в реставрации. Причем последнее заключение относится и к памятникам, находящимся в музеях под открытым небом: большинство их архитектурных экспонатов реставрировались последний раз только при перемещении. С тех пор прошло двадцать–тридцать лет. Это тот критический срок жизни деревянных строений, после которого незамедлительно необходима их очередная серьезная реставрация. Но в условиях современной России эта задача пока оказывается почти неразрешимой.
Из числа факторов, воздействие которых отрицательно сказывается на состоянии деревянных памятников архитектуры России, ведущим является острая недостаточность денег на их реставрацию и сохранение. Абсолютное большинство памятников – государственная собственность, поэтому почти единственный источник финансирования их содержания – государственный бюджет, федеральный и местный. Но этот источник формируется по пресловутому остаточному принципу – так же, как было при советской власти, только еще меньше. И сегодня из уст руководителей культурной политики можно услышать откровенное признание в том, что государство не в состоянии содержать такое количество памятников, что числится в государственных списках.
А кому же тогда по плечу это благородное дело? В частную собственность культовые памятники государство по закону не передает. Да пока, кажется, никто и не стремится обладать полусгнившими храмами. Православной церкви как религиозной структуре эти памятники тоже не нужны: их слишком хлопотно восстанавливать, они лишены современных удобств, в частности, наиболее представительные из них никогда не отапливались – в них совершали службы только в теплое время года. По большому счету, нет и частных пожертвований на реставрацию деревянных культовых памятников: действующее законодательство никак не поощряет подобные акции предпринимателей.
Второй отрицательный фактор – нехватка квалифицированных плотников-реставраторов. Прежде, как правило, мастера “деревянного дела” были выходцами из сельской местности, где долгое время сохранялась традиция семейного обучения. Профессиональные навыки передавались отцом – сыну, опытным мастером – новичку в процессе их совместной работы. Эта традиция прекратилась к началу 1980-х годов в связи с массовым переселением сельской молодежи в город и урбанизацией жилой среды. Однако государственная система подготовки плотников-реставраторов в России так и не была создана.
Тяжесть существующего положения усугубляется коренным несоответствием между приемами работы современных плотников и технологией деревянного строительства XVII–XVIII веков. В России в начале XIX века (на Севере местами позднее) произошла полная модернизация плотничных инструментов и приемов работы ими. Поэтому современный реставратор, применяя строительную технологию наших дней, не получит на обрабатываемой поверхности дерева следы, хотя бы отдаленно соответствующие тем, что сохранились на памятниках XVIII века и более раннего времени.
Для спасения наиболее хрупкой части национального архитектурного богатства, утрата которого нанесет невосполнимый ущерб историко-культурной ситуации в России, в 1999 году в Москве был создан некоммерческий благотворительный фонд “Поддержка памятников деревянного зодчества”. Его основатель – реставрационная фирма “Карэнси”, которую возглавляют М.В.Капустина и А.В.Попов – известные реставраторы.
А.В.Попов – архитектор-реставратор высшей категории, лауреат Государственной премии Российской Федерации в области архитектуры. В 1988 году, как только стало возможным частное предпринимательство в России, он организовал фирму “Архитектурно-реставрационный центр А.Попова” (АРЦ). Фирма объединила мастеров различных реставрационных и строительных специальностей, в частности: архитекторов, плотников, столяров, кузнецов. Созданию АРЦ предшествовало открытие А.В.Поповым исторических (XII–XVIII вв.) технологий обработки дерева. Это открытие было сделано в 1980-х годах в процессе реставрации церкви Дмитрия Солунского (1785 г.) в селе Верхняя Уфтюга Архангельской области. Следование историческим строительным технологиям стало основным принципом АРЦ при реставрации архитектурного ансамбля (XVIII–XIX вв.) в селе Нёнокса Архангельской области. В 1993 году окончены работы на колокольне (1834 г.), близка к завершению реставрация теплой Никольской церкви (1763 г.), ждет своей очереди уникальный пятишатровый Троицкий храм (1729 г.) – жемчужина нёнокского ансамбля. В суровую зиму 1998–99 годf Троицкую церковь спасло от обрушения только оперативное вмешательство реставраторов. С 1992 года в селе существует православная церковная община, которой после окончания реставрации будут переданы в пользование все храмы-памятники.
М.В.Капустина – ведущий специалист по защите и консервации древесины Центральных научно-реставрационных проектных мастерских (ЦНРПМ) Министерства культуры Российской Федерации. Она впервые в России применила технологический метод укрепления деструктивной древесины, в частности несущих конструкций, путем армирования металлом с эпоксидными смолами. В 1994 году М.В.Капустина организовала частное предприятие – Реставрационно-экспериментальную инженерную мастерскую № 5 (РЭИМ-5), в которой собрала инженерно-конструкторский коллектив, продолживший исследовательские и проектные работы по защите и консервации древесины, а также других строительных материалов. Мастерская много занималась реставрацией и укреплением деревянных конструкций в памятниках архитектуры.
В 1996 году АРЦ и РЭИМ-5 объединились и создали новую фирму – “Карэнси”. Первоначально перед ней ставилась только одна задача: реставрация деревянных сооружений. Но со временем перечень выполняемых работ расширился, и теперь, кроме проектирования и производства реставрации, объединенная фирма осуществляет ремонт, реконструкцию и новое строительство в исторической среде. Поэтому мастерам “Карэнси” приходится работать не только с деревом, но и с кирпичом, белым камнем, железобетонными конструкциями, выполнять инженерные работы по приспособлению зданий. Однако приоритетной для фирмы по-прежнему остается реставрация деревянных сооружений. Специалисты “Карэнси” реставрируют различного рода памятники в Москве, в Архангельской и Вологодской областях.
Главная задача основанного фирмой “Карэнси” фонда “Поддержка памятников деревянного зодчества” – оказывать содействие таким направлениям деятельности, как:
– производство реставрации памятников деревянной архитектуры с использованием исторических технологий плотничных работ, включая заготовку и обработку лесоматериалов;
– возрождение и сохранение старинных ремесел;
– обучение молодежи строительным ремеслам, знанию и применению исторических технологий производства работ;
– повышение квалификации реставраторов в области знания исторических строительных технологий;
– организация международного центра обучения историческим строительным технологиям;
– изучение и экспериментальное применение современных средств и методов консервации и защиты деревянных памятников.
Одним из основных и постоянных направлений в работе фонда “Поддержка памятников деревянного зодчества”, по уставу, стало обучение молодежи плотничному и другим строительным ремеслам для реставрации по историческим строительным технологиям. Такая работа резко отличается от труда современного плотника, который один раз овладевает необходимыми профессиональными навыками в училище или непосредственно на производстве. Многократно повторяя эти навыки в процессе работы, специалист сможет усовершенствовать их, довести до виртуозности исполнения, но принципиально не изменит.
Реставратор на каждом очередном памятнике получает новые сведения о технологии и приемах работы старых строителей и таким образом качественно пополняет запас своих профессиональных знаний. Их использование при производстве реставрации не может быть автоматическим, как у современного плотника. Реставратор всегда вынужден осмысленно выбирать, какие из известных ему старых технологических приемов он может применить, а какие ему предстоит изучить вновь, то есть по следам на конструкциях памятника понять неизвестные ему прежде приемы работы старых мастеров, и научиться их выполнять.
Как показывает практика, нельзя на одном памятнике раз и навсегда научиться технологии и навыкам работы мастеров XVII–XVIII веков. Ведь сохранившиеся до наших дней церкви – очень малая часть от того их количества, что стояли в селах и городах 200 лет назад. Они строились не в одно время, в разных местах, многими артелями мастеров, среди которых каждый обладал своим индивидуальным “почерком” – профессиональными приемами. Поэтому настоящий реставратор, приступая к работе на очередном памятнике, в процессе его реставрации вынужден и обязан каждый раз как бы заново проходить науку мастеров, строивших этот памятник. Причем задача реставратора – не только изучить и понять следы работы старых мастеров, но и додумать, по какой технологии и каким инструментом их воссоздать при реставрации.
Реставратор должен обладать достаточным опытом и мастерством, чтобы самостоятельно вычинить или вырубить вновь соответствующий тип соединения деталей в узле конструкции, применяя при этом технологию, соответствующую той, по которой был изготовлен подлинник. Помимо сруба с аналогичными обстоятельствами приходится сталкиваться и при реставрации других конструкций деревянных построек XVII–XVIII веков. На одном памятнике не бывает абсолютно одинаковых по размеру и устройству дверей, оконных проемов и др. Именно это свойство неодинаковости, нестандартности повторяющихся деталей и конструкций создает значительную часть архитектурно-художественной привлекательности старинных построек.
Для подготовки плотников-реставраторов со знанием исторических технологий в городе Кириллове Вологодской области по инициативе А.В.Попова фонд “Поддержка памятников деревянного зодчества” (при участии Профессионального училища № 59 г. Кириллова и районной администрации, при финансовой поддержке Института “Открытое общество” (Фонд Сороса) создал центр (школу) обучения историческим строительным ремеслам. Ее торжественное открытие состоялось 22 февраля 2003 года.
В этом центре обучение производится по системе переподготовки квалифицированных рабочих на базе полного среднего общего образования. Программа занятий включает предметы теоретического и практического циклов, в частности: основы архитектуры, русское деревянное зодчество, древесиноведение, основы реставрации, технология реставрационных работ, основные деревообрабатывающие станки и инструменты, производственное обучение и практика. С реставрационными работами учащиеся знакомятся непосредственно на деревянных храмах-памятниках в окрестностях Кириллова, где производит работы фирма “Карэнси”.
По окончании курса, рассчитанного на год, после успешной сдачи экзаменов и защиты дипломного проекта учащиеся получают государственный документ-свидетельство об овладении профессией “Реставратор строительный (плотник-реставратор) со знанием исторических технологий”.
Несмотря на короткий срок существования центра, налицо реальные результаты. Многие из первых выпускников (выпуск состоялся в марте 2004 г.) уже принимают участие в реставрации конкретных памятников Вологодской области.
В 2003 году центр (школа) исторических строительных ремесел существовал на грант Института “Открытое общество” и пожертвования “Карэнси”. По условиям гранта, первая группа учеников состояла только из жителей города Кириллова и района. Теперь центр (школа) должен перейти на самообеспечение. Планировалось, что расходы на ее содержание будут покрываться платой за обучение. Однако предварительные переговоры с представителями администрации регионов и организаций, проявивших желание направить в центр учеников, не дали положительных результатов: плата для них оказалась слишком высокой. “Карэнси” по-прежнему готова помогать, но как возместить остальные расходы?
С целью пробудить широкий общественный интерес к проблеме спасения деревянного наследия фонд “Поддержка памятников деревянного зодчества” на средства гранта Института “Открытое общество” создал мобильную фотовыставку “Беззащитные шедевры”. В 2002–2003 годах эта выставка побывала в городах Великом Новгороде, Нижнем Новгороде, Санкт-Петербурге, Кириллове. Везде находились люди, близко к сердцу принимающие судьбу отечественного деревянного наследия. Но кроме обсуждения местных проблем, никаких результатов эта выставка пока не дала. Тем не менее, фонд намерен продолжать это направление деятельности: получены заявки на выставку из городов Поволжья и Сибири.
В конце марта во Всероссийской библиотеке иностранной литературы открылась замечательная экспозиция – фотокопии фресок Джотто в Капелле Скровеньи в Падуе. В Москву выставка приехала после путешествия по разным городам Европы, Азии, Южной Америки. Во время презентации был задан вопрос: откуда получены средства на такой дорогой проект? Смысл ответа советника по культуре муниципалитета Падуи был в следующем: администрация нашла, что для города важней расходы на пропаганду культурного наследия, чем на другие проекты. Если бы в России так думали правительство и граждане, проблема спасения деревянного наследия была решена.