Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 11, 2004
Печальные выводы напрашиваются сами собой, когда взираешь на тексты, которыми тлеет “культурная общественность”.
Общество, и в первую статью “снобы от культуры”, растекалось мыслью о: горящем Рейхстаге, “сходстве” Президента с Наполеоном и исторической картинке – у Лобного места, с печальной думой, глядит Он на пожар Москвы – атрибутах консулата и империи, надуманных символах, дилетантских версиях (ах, как это сладко рассказывать о том, чего не знаешь точно), цитировали и Лермонтова, и городские романсы, не зная дальше первых строк. О споре хозяйственном, о махорке и торфе, форточках и шутихах трещали.
Кроме сухих справок о проектах реконструкции, реставрации, погибших пожарных, спекуляций относительно страховок и робких строчек об утратах (немногочисленные сообщения были в прессе, но даже не по каналу “Культура”), почти никто в стране не ужаснулся утрате архитектурных, художественных, просветительских ценностей последних десятилетий.
Это и есть страшная закономерность трагедий, это – пострашнее смеха гуляк и подвыпившей молодежи.
ГОТОВЫ ГОВОРИТЬ О ЧЕМ УГОДНО: О ВЕРСИЯХ, АНАЛОГИЯХ, ПОДОПЛЕКЕ, РЕАКЦИИ, ВЗАИМОСВЯЗИ С ДРУГИМИ СОБЫТИЯМИ, КОНТЕКСТАХ, – А ОБ УТРАТЕ КУЛЬТУРНЫХ ЦЕННОСТЕЙ МЫ НЕ ГОВОРИМ. И чего дивиться на молодежь с окраин, когда никому нет дела до собственно искусства, до того, что именно как объект культуры ЦВЗ “Манеж” не восстановим.
Досужие домыслы и пустой поминочный треп уже через неделю после трагедии общенационального масштаба заслонили самое главное.
И что поразительным образом бросается в глаза, так это то, что именно УТРАЧЕННОЕ во время пожара ЦВЗ “Манеж” и ОТНОШЕНИЕ общества к этой стороне трагедии объясняют все: и бесноватую тупизну соглядатаев пожара, поцелуи на фоне чудовищного фейерверка, споры о том, кому это нужно, кому это выгодно.
А что, собственно, случилось?
Из сообщения от 15.03.2004:
“В воскресенье поздно вечером у стен Московского Кремля возник крупный пожар – загорелось близлежащее здание Манежа. Это шедевр русской архитектуры и инженерной мысли первой четверти 19-го века. В Манеже проводились смотры достижений мастеров живописи и фотографии, скульптуры и изделий народных промыслов. Каждая выставка – полный аншлаг и широкое признание автора. За последние годы здесь выставлялись более 180 российских и зарубежных галерей. <…>
Прибывший на место пожара мэр Москвы Юрий Лужков заявил:
“Внутри здания Манежа не было никакого имущества, людей не было. Крыша рухнула, само здание не утрачено””1.
Что сгорело? И у кого сгорело?
Нигде не опубликовано полного списка (или стремящегося к полноте) как материальных, так и нематериальных ценностей, унесенных пожаром.
Дело совсем не в оргтехнике, сейфах, личных вещах сотрудников, – кому есть дело до тряпок и мыла уборщицы или временно поставленного на хранение в каморке унитаза, – дело в том, что почти никто не ощущает утрату художественных ценностей: живописных полотен, графики, скульптур, инсталляций, книг, нот, архивов и целой эпохи, культурного “очага” нашего ближнего круга.
Нельзя не упомянуть об утрате здания – до 14 марта в мире было всего лишь пять строений по проектам инженера А.Бетанкура. Теперь их только 4. Всякие муляжи – только муляжи или копии. И как можно говорить о воссоздании с новыми технологиями – не очень понятно2.
При реконструкции Манежа (совершенно безразлично по какому сценарию, потому что будет не аутентичный макет) вывезут без раскопок ИСТОРИЧЕСКИЙ СЛОЙ. Дельта реки Неглинки, Белый город, первые заровные слободы – там годами должны работать археологи – нам же просто отвечают: через год здесь будет город-сад. И это второй серьезный повод опечалиться.
Есть еще исторический дух. Известно, что с 1831 года в Манеже стали проводить и выставки, и концерты. А в 1867 году в Манеже состоялся концерт для 12 тысяч зрителей. Дирижировали оркестром и хором Гектор Берлиоз и Николай Рубинштейн.
Но дух ушел из шкатулки Манежа – а на стоянку заезжать и не захочется.
Художественные выставки – экспозиция Татьяны Ян в галерее “Манеж”, экспозиция сороковой юбилейной выставки произведений московских театральных художников “Итоги сезона” – работы более 90 художников также безвозвратно утрачены.
И вся страна (!) потеряла крупнейшую выставочно-экспозиционную и культурно-просветительскую площадку страны.
В ближнем круге всей страны – брешь.
Случилось то, что все мы никогда больше не придем в Манеж на “Арт-Манеж” и не вспомним “Арт-Мифа”, мы не посетим в Манеже в привычном виде и формате персональных или коллективных выставок Гарифа Басырова, Андрея Волкова, Александра Суворова, Семена Агроскина, Александра Соколова, Алексея Ганнушкина, Алексея Чаругина, Николая Андриевича, Сергея Базилева, Анны Бирштейн, Сергея Геты, Ольги Гречиной, Евгения Гороховского, Елены Мухановой, Ирины Затуловской, Ирины Старженецкой, Екатерины Корниловой, Андрея Красулина, Бориса Марковникова, Татьяны Назаренко, Екатерины Рожковой, Алены Романовой, Льва Табенкина, Сергея Шерстюка, Татьяны Ян и многих других, не увидим экспозиции “Закрытия (или открытия) “Золотого Века””, “Красной Москвы”, “Красного сухого”.
Это было престижно – “персоналка” в “Манеже”, но нам не придумать уже нового.
Огромное количество культурной публики навсегда утратило возможность выставлять свои работы3 – только за последние несколько лет стараниями художественного совета ЦВЗ “Манеж”, во главе с его генеральным директором С.Ю.Каракашем и И.Я.Мелешкевич, директором галереи, в “Манеже” были представлены арт-галереи со всего мира, ежемесячно (и даже чаще) проводились интересные персональные и коллективные выставки.
Очень много молодых авторов потеряли уникальную возможность стартовать с выставочной и просветительской площадки федерального значения – “Манеж” работал и с ними.
В разы большее число культурных людей не смогут узнать Манеж после реконструкции – там, где витал дух старины, где стояли стены, видевшие и разнос Н.Хрущевым абстракционистов, и конный полк, скорее всего, закрепится дух современных преобразований, уже давно витавший4.
За последнее десятилетие ЦВЗ “Манеж” из гаража и стойла обласканных прошлыми властями художников постепенно обращался в культурную институцию, в едином художественном рейтинге заняв прочную позицию — общенациональная известность, профессиональное ведение выставочной и коллекционерской деятельности, привлечение большого количества публики.
Публика и “художественная общественность” потеряли свой дом.
Творческий коллектив ЦВЗ “Манеж”, при содействии или содействуя коллективу “Золотого Века”, проводил многолюдные, значимые и значительные акции.
Теперь в огне погибло то, что делалось с 1991 года и осталось только в истории.
Больше нет архива одного из первых независимых литературно-художественных журналов – огонь обратил в раритет номера журнала “Золотой Век”.
Сгорели не только рукописи, а изданное, вышедшие в свет и порадовавшие взгляд произведения. Журнал, даже после того как был закрыт в 2001 году, медленно, в меру сил, средств и возможностей, рассылался по библиотекам и университетам страны.
В огне погибла и литературная серия “Ближний круг”, издававшаяся совместно с журналом “Вестник Европы”. Из десяти предполагаемых книг свет увидели только три, и на руках у авторов (В.Салимона, Т.Назаренко; Н.Климонтовича, А.Бирштейн; В.Пьецуха, А.Ганнушкина) остались только “сигналы”.
Фрагменты из уцелевших экземпляров книг этой серии мы предлагаем вниманию наших читателей.
1 http://www.vor.ru/Exclusive/excl_next4276_1251.html
2http://www.stog.ru/article.asp?oid={E6C754BD-64F3-4066-92E2-0C03E8913C55}&pubOID={F44260CB-6DF7-4031-B215-8A079C10CC65} Интервью с А.Комечем:
– Какой шанс у Манежа быть восстановленным по старым технологиям?
– Если победит проект металлических или клееных конструкций, то получится как с Янтарной комнатой – комната есть, а памятника нет.
3 – Вы уже успели задуматься, каковы могут быть последствия для нашей культуры исчезновения с карты Москвы здания Манежа?
– Тут и думать особо не надо. Если отвлечься от ностальгических настроений, то, во-первых, я очень боюсь, что продолжатся издевательства над Манежной площадью, благо место для новых опусов Церетели появилось. Во-вторых, как выставочный зал Манеж был очень удобен. Таких площадок днем с огнем не найдешь. Недавно был в Америке – ничего подобного там нет. В Манеже можно было чувствовать себя художником. Вообще, я настроен вполне пессимистически – и так это место уже подперли Церетели, галерея Шилова, галерея Глазунова, Военторг снесли.
– То, что Манеж сгорел в день выборов президента, – с точки зрения художника, нет ли здесь какого-то смысла, знака?
– Мы взрослые люди и знаем, что просто так ничего не бывает. Искать причины пожара – дело компетентных людей, но для меня в этом есть глубокий смысл. Оплот оттепели, свободы сгорает именно в этот день. Я бы задумался. (Из интервью “НГ” Элия Михайловича Белютина, участника выставки “ХХХ лет МОСХ’а”.)
http://www.ng.ru/accent/2004-03-16/7_belutin.html
4 “Некогда в Манеже объезжали лошадей, потом Хрущев – советских “оттепельных” художников. На этой волне Манеж и стал храмом искусств, когда Никита обматерил в этих просторных стенах тогдашних мирных авангардистов во главе с художником Милютиным и скульптором Неизвестным, заподозрив в них “пидарасов”. При Брежневе, впрочем, все наладилось: очередь “на Глазунова в Манеже” конкурировала с главной очередью страны, не считая ГУМа с фонтаном и мороженым, – к мумии Ленина в Мавзолей. Между экспозициями Глазунова, которые все-таки случались не чаще, чем раз в год, хоть и длиною в месяц, проходили отчетные выставки Союза художников, вполне безлюдные. Потом и вовсе все пошло кувырком, и в недолгие счастливые годы российского либерализма Манеж ассоциировался с “Арт-Манежем”, на котором те самые хрущевские “пидарасы” и их наследники взяли все-таки реванш. Хотя тоже не без частных скандалов, каковые, впрочем, и есть визитная карточка всего авангардного. Теперь эти золотые деньки тоже клонятся к закату. Погода на дворе как-то успокоилась, побеждает потихоньку ностальгия по ностальгии. И вот заходим мы днями в маленькую и чудесную галерею “Манеж” в торце здания, бродим по двум тихим ее залам, тут нас толкают в бок: да что ж вы мед-то не пробуете! – Где? – Да вон! Ради этой ярмарки даже нового классика и любимца Москвы Василия Нестеренко на три дня раньше свернули! Действительно, ну его, это искусство, пусть и любимое начальством, – нам бы сладенького…” (Николай Климонтович. “Пора, мой друг, чайку с медком”. http://www.gazeta.ru/comments/2004/02/a_89724.shtml).