Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 4, 2002
*** Там, вдалеке, заржавленная кошка, там дерево в чесотке. Там, вдали, собой торгует на панели остров, мечтая имя женское купить. Там, вдалеке, плененная лазурь, там, вдалеке, сварливые вулканы. А здесь нет больше ничего! И даже нет грусти и тоски - двух этих голых пальм. Здесь все мы умирали столько раз за два тысячелетья, что забыли, как сделать так, чтоб умереть взаправду. *** Прочь выметайте слова, потому что я - дерево, потому что затылок мой - небо, а губы - вкрапления звезд; потому что я с каждой минутой превращаюсь из человека в снег, еще более чистый, чем тот, что пускает ростки на дремлющем море. Прочь выметайте слова, говорю же вам, прочь этот мусор! *** Быть лошадью, новой, как грош. Быть солнцем, что громко кричит ветру правду в глаза. Быть маисом, чьи всходы стократ плодовитее самой доступной уличной женщины. Быть сосланным деревом, создающим в мечтах свое царство. Иметь океан. Иметь полуостров, который танцует, как пламя, и столицу в любом перелеске. Иметь приручённый рассвет, готовый в любую минуту прыгнуть на тьму. Иметь золотую кожу. - Но вам, вероятно, известно, что золото - вечный лунатик *** Какой скелет избрать: тот, что гора кладет на край реки в воскресный полдень, а может, тот, что утащила птица у небосвода пьяного, когда он обнимал, хмельной, грозу, как пальму? Зачем, зачем жестокие, как волки, мне наши боги повелели быть? Из книги "Второе завещание" * * * Во мне идет гражданская война. Мои колени ненавистны апельсинам, а водопаду не по нраву мой скелет. Я должен выбирать теперь меж сердцем и чемоданом, где храпит убитый остров, учебником истории своим и головою, что полным-полна повешенных воспоминаний. О слово в слизистой ранимой оболочке! Предметы, мнящие себя живою плотью! Во мне идет гражданская война. * * * Я очень голоден! Весь мир подайте мне! Комета хороша! Хочу еще кусочек. Стихам своим отдам на ужин континент, Чтоб завтра он себя прочел в колонке строчек. Пить! Речку дайте мне, послушную, как пес. Ты слишком трезв, мой слог! Пей, пей напропалую! Тост за меня! К губам я кровь мою поднес - Ведь я тебе, о кровь, стихи свои диктую. Мой горизонт в меня пробрался, словно тать. Разлегся, грезит, ждет: пришлите остров, что ли! Дано лишь слову мир из плена вызволять. Пусть роза мнит себя змеей - свобода воли! Вулкан освобожден: к ногам моим он лег. Ах, посадите мне меж глаз куст бирючины! Но есть ли что-нибудь нежней, чем мой зрачок, Где и кустов, и гор сменяются картины? Примчался океан. Самум в цвету, как луг. Я стадо лун моих гоню пастись, не мучась. Мой друг-экватор здесь, он вертится вокруг, Ведь от моих стихов его зависит участь. Где ваша родина? Она во лбу моем! Хрустальный минарет, морской конек, унынье, Вы были б без меня набором слов, враньем... Вы - доказательство: я существую ныне! Родившись, сотворишь во мне ты облик свой. Я буду жить тобой, а ты - моим дурманом. Ты безымянна? Что ж! Звать буду "красотой". Ведь сам я лишь глагол в борьбе с самообманом. * * * Он здесь теперь, весь флот потрепанных судов, Плывущих в никуда. Тревога, капитаны! Вон продавцы росы, друзья последних сов, И тень возлюбленной, что вены вскрыла в ванной. Вон ржавая река и царство без царя, Поэт при кобуре, своим кричащий людям: "Прикончим раненых! Что мучаются зря! Нам нечем псов кормить. Трезвей давайте будем!" Художник, мчащийся от ив, как от огня, Пословица, что спит в словарной строчке кротко, Ребенок, шепчущий: "Экватор съест меня", И нежной музыкой потопленная лодка, Плоть без любви; любовь, что плоти лишена, Толпа, орущая: "Хотим колоний снова!", Жирафа, на концерт пришедшая одна, Поэтом навсегда отвергнутое слово, На место ссылки взгляд сквозь тусклое окно, Фламинго розовый, глухонемым убитый... Подсолнух рвется прочь... Куда? Не все ль равно? Метаморфоза - путь, всегда для всех открытый. Вот перед вами всё: здесь памяти подлог, Слова раскаянья, любовь и жажда рая. Смерть или маскарад? Я объясниться б мог: Мне скучно быть собой! Себя я сочиняю. Перевод с французского Ирины Кузнецовой
Ален Боске принадлежит к плеяде выходцев из России, составивших славу французской литературы. Так же как Натали Саррот или Ромен Гари, он успел появиться в России на свет, но не успел в ней вырасти. Настоящее имя Алена Боске — Анатоль Биск. Он родился в Одессе в 1919 году, а уже через год его отец, Александр Биск, тоже литератор, переводчик поэзии Рильке, увез семью за границу — сначала в Болгарию, затем в Брюссель, где удалось дать сыну образование. Однако учение было прервано войной: Ален Боске воевал поочередно в трех армиях — бельгийской, французской и американской, участвовал в открытии второго фронта и высадке союзников в Нормандии, а после капитуляции Германии служил несколько лет в штабе союзных войск в Берлине.
Обосновавшись затем в Париже, Боске завершил филологическое образование в Сорбонне и сочетал всю жизнь занятия литературоведением с журналистикой и сочинительством. На его счету около тридцати стихотворных сборников, полтора десятка романов, многочисленные эссе и переводы — в основном русской поэзии: Цветаевой, Ахматовой, Волошина, Хлебникова. Его внутренняя связь с русской литературой оказалась необычайно прочной, о чем он писал и говорил не раз — в таких, например, строках:
Я обнаружил себя на страницах одного русского романа, написанного в 1840 году второстепенным русским писателем, другом Пушкина, проигравшим свое состояние в карты. Автор называл меня то Виктором, то Владимиром. Я был с густыми усами. Но во всем остальном это был вылитый я: вид суровый, глаза диковатые и голос, который хорош для того, чтобы предсказывать близость второго пришествия*.
Любопытно, что, прожив во Франции большую часть жизни — с начала 50-х до самой своей смерти в 1998 году, Ален Боске официально принял французское гражданство только в 1980-м. Ощущая всю планету своей родиной, Боске воспринимал ее как единое целое, а границы — как обременительные преграды, противоречащие сути мироздания. В его стихах такие условности исчезают, зато об экватор можно по неосторожности споткнуться. Мир для Боске — это прежде всего объект поэтического осмысления, ироничного и эмоционального, отсюда — головокружительные метафоры и эксперименты по совмещению несовместимого. Однако ничто не случайно в его словесной эквилибристике. Парадоксальное сближение образов и есть его метод освоения реальности.
В Москве в последние годы издано несколько романов А.Боске, поэзия печаталась в периодике и в сборнике «Избранные стихотворения» (Радуга, 1984). Представленные стихи взяты из книг «В каком забытом царстве?» (1955) и «Второе завещание» (1959). По-русски публикуются впервые.
*Стихи цитируются в переводе Мориса Ваксмахера, блестящего переводчика французской поэзии, близкого друга А.Боске.