Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 3, 2001
(Публикация, перевод с немецкого и комментарии В.К.Кантора)
1.
Мюнхен, 17 августа 1951
Глубокоуважаемый господин Виттковский!2
Пожалуйста, извините, что я так бесконечно долго не отвечал на Ваше письмо. Почему? собственно не могу сказать. У меня всегда лежат на письменном столе толстые папки с не отвеченными письмами, в которых я иногда начинаю с отчаянием рыться и не знаю, на которое я должен отвечать в первую очередь. В большинстве случаев берусь я за письма, которые связаны сроками и требуют быстрого решения. Другие тонут в груде. Поскольку Ваше не принадлежит к первой категории, оно все снова и снова откладывалось и так случилось, что я сегодня устыдился неприличности моего поведения и должен просить у Вас прощения.
Содержание Вашей заметки, которую я в скором времени пошлю руководителю фельетонного отдела одной мне близкой газеты – что также я некорректным образом до сегодняшнего дня упускал из виду, – как раз мне это могло быть особенно интересно, поскольку в этом семестре я сам читал о духовных связях между Россией и Германией в 19-м столетии. По меньшей мере две лекции были посвящены Шиллеру. В процессе занятий сделал я небезынтересное открытие, что знаменитая фраза славянофильского мыслителя Киреевского “дело не зависит от того, как связываются абстрактные понятия, но от духовного состояния думающего человека во время философствования” – это дословный и точный перевод одного шиллеровского изречения, которое я из книги о Шиллере узнал. Интересно при этом, что Киреевский из этой шиллеровской фразы делает применение, что Запад всегда только связывает между собой понятия и лишь христианский Восток трудится над состоянием думающей души3. Я полагаю также, что Достоевский своего Шиллера как-то “христианизирует”. Также его Шиллер исходит не из Канта (за исключением отдельных академических философов, Кант в России вообще едва ли оказал какое-то влияние4). Весьма большие русские философы, вспомнить хотя бы имена Лопатина, Лосского и – прежде всех иных – то же характерно для Семена Франка: и все это связано с борьбой против трансцендентального идеализма.
С повторной просьбой извинить мое молчание остаюсь с благодарностью и приветствием.
Ваш Федор Степун.
P.S. Как только Ваша заметка о Достоевском и Шиллере будет опубликована, я немедленно вышлю ее Вам.
2.
Зигсдорф, 21.9.1955
Уважаемый и дорогой господин Виттковский!
Я охотно попытаюсь у некоторых мюнхенских антикваров заказать книгу о Достоевском, но я настроен скептически, что ее сразу удастся найти.
У меня самого есть экземпляр, но я бы весьма неохотно выпустил его из рук, поскольку я, как Вы знаете, уже долгое время работаю над длинной статьей об Иванове5, но также нуждаюсь в этой книге и для моих начинающихся с этого года курса лекций. Стоит вообразить, что я уступил ее, как приходят мысли, что вернуть ее назад есть сложная вещь: если книга получена, то это очень угнетает и потом назад уже все-таки не отдается.
Я сижу здесь в деревне и не могу отсюда ничего предпринять. Через две недели я снова буду в Мюнхене и там посмотрю, что остается сделать. Во всяком случае Вы можете быть уверены, что я сделаю все возможное, чтобы достать книгу. Простейшим было бы взять ее на время в библиотеке и выслать Вам библиотечный экземпляр. Можно бы также поговорить со швейцарским издателем, правда, если у него есть интерес заниматься этим в Швейцарии. Хотя я уверен, что в огромной швейцарской библиотеке есть все книги Иванова.
Я знаю, что виноват с ответом на Вашу первую открытку. К сожалению, у меня нет ее с собой. Вернувшись в Мюнхен, я подробнейшим образом на нее отвечу.
Самым сердечным образом приветствую Вас. Приветствуйте от меня и моей жены Фламинго и братьев и сестер Иванова. Из Мюнхена напишу я подробно в Рим.
Ваш Федор Степун.
3.
Дрезден, 13.11.1929
Дорогой господин Виткоп!6
Огромное спасибо за Вашу открытку (Postkarte). Вы доставили мне большую радость. Я очень люблю свою Военную книгу7 (извините это мне). Может быть, она мне ближе и дороже, чем мой “Переслегин”8. Несмотря на то, что “Переслегин” был написан позже, ощущаю я его как более раннюю книгу, вероятно, потому, что я попытался в нем изобразить более ранний фазис моей жизни. В определенном смысле Военные письма – это письма Переслегина после катастрофы, то есть эпилог моего Переслегина. Меня очень радует, что Вы собираетесь, как Вы пишете, вскорости обсуждать мою книгу. Пошлите мне тогда, пожалуйста, рецензию.
Немецкую историю Франца Шнабеля9 я сейчас же приобрету (достану). Я в моем курсе лекций занят как раз 19-м столетием. Разумеется, мой анализ вращается в очень скромных рамках, поскольку я представляю его как главу моего курса по социологии для юношества. За доставку военных писем погибшего студента был бы я Вам очень благодарен. Я знаю их по просмотру, однажды я их целый час держал в руках, но при этом их принесли мне из библиотеки, когда я в офицерском казино взял на себя доклад о военной литературе. Я был бы счастлив, если бы Вы выслали мне оба тома. Если Вы хотите, могу вполне охотно о них где-то сообщить.
С сердечными приветами от нашего дома Вашему дому.
Ваш Федор Степун.
4.
Дрезден, 19.7.1930
Дорогой коллега Виткоп!
До сих пор упускал я возможность поблагодарить Вас за рецензию на мою книгу. Настоящим позвольте Вам высказать запоздалую, но совершенно искреннюю и сердечную благодарность. Но поскольку мы старые знакомые, то разрешу я себе к благодарности прибавить и просьбу: быть может, тот или этот любящий Россию и философски дружественный человек обратит внимание на мою “Как это было возможно”10. Может быть также в той или иной газете она станет поводом для рецензии. На днях был у меня мой издатель, еще весьма юный доктор Ханзер11, которого Вы, может быть, знаете по Фрайбургу (он защищался у Кона12), и сообщил мне, что, несмотря на то, что он не смеет быть недовольным сбытом Военной книги, все же распространяется она много медленнее, чем “Переслегин”. Поэтому он просил меня у какого-либо дружественного человека попросить что-либо сделать для книги. Я делаю, что могу, и пишу среди прочих также и Вам. Просить человека значит всегда много брать на душу. Тем более что произношу я это уже вторично. Некоторое время назад была издана книга одного моего земляка, Иосифа Бикермана13: “Дон Кихот и Фауст”. Бикерману, который сочинил эту книгу и которого я немного знаю и очень ценю, более семидесяти лет. Я сам хотя эту книгу еще не читал, полагаю, что это может быть неплохо, поскольку Бикерманн был всегда чрезвычайно духовно богатый и своеобразный человек. В русской эмиграции стоит он одиноко. Уже хотя бы потому, что он будучи евреем является при этом великорусским националистом. На запрос автора, кому ему послать рецензионные экземпляры, я разрешил себе назвать также и Ваш адрес. Меня бы очень обрадовало, если бы Вы нашли время пролистать книгу и если бы не сами Вы ее отрецензировали, но кому-то посоветовали ее отрецензировать. Иначе может легко случиться, что книга просто утонет.
Как поживаете Вы во Фрайбурге и как поживают другие фрайбуржцы? Я часто тоскую по этому прекрасному тихому городу, который в начальные годы моей эмиграции меня так любовно приютил. Жаль, что в последнее время мои пути ведут меня мимо Фрайбурга. Я надеюсь, однако, в скором времени снова как-нибудь на пару дней к Вам заехать.
Самые сердечные приветы Вам и Вашей жене от нас обоих.
Ваш Федор Степун.
5.
Мюнхен, 8.4.48
Уважаемый господин Пешке!14
Вернувшись из длительного путешествия, обнаружил я Вашу телеграмму. Я не ответил, так как Вы ожидали мою телеграмму лишь в случае моего отказа. Поскольку я знал Бердяева близко более 30 лет и постоянно сотрудничал с ним, должен был я, несмотря на мою рабочую перегруженность, решительно согласиться. Я берусь с тяжелым сердцем, но также и с охотой за эту работу и хочу надеяться, что у меня получится верный портрет человека и мыслителя. Я не хочу давать здесь никакого представления читателю о его философии, но хочу набросать эскиз человека на фоне московской, берлинской и парижской жизни. Здесь не избегнуть того, что я сделаю некоторые заимствования у себя самого сделаю и места из моих воспоминаний перенесу в эпитафию. На обстоятельную оценку его философии, – что предполагало бы ее точное представление, а пришлось бы слишком многое обойти, поскольку для углубления в отдельные стадии его мысли и различные связи, которые ведут к французскому католицизму, немецкой мистике и в заключение к экзистенциализму, – остается слишком мало времени. Также не мог бы я сейчас для этого найти времени. Пожалуйста, напишите мне, согласны ли Вы с моим планом и сроком сдачи работы.
Что Вам занятия духовным богатством восточной Европы особенно по сердцу услышал я с большой радостью. Я крепко убежден, что разрывающие Европу силы не суть Восток или Запад, но два совершенно разных понятия свободы, которые сегодня, с одной стороны, представляют европейские либерал-демократы, а с другой – большевики. Первое, христианское, понятие свободы известно еще из Евангелия от Иоанна: “И познаете истину, и истина сделает вас свободными”15. Второе, большевистское, из рассказа об изгнании из рая. Это понятие свободы от искусителя: “Съешьте от дерева познания добра и зла и станете вы как Бог”16. К сожалению, начинают все больше эти два понятия свободы на русском Востоке связывать меж собой, что ни в коем случае неправильно, поскольку большевизм – это ни в коем случае не Россия, но грехопадение России в западные учения. Все эти вещи никто так глубоко не исследовал, как Достоевский, которым я как раз теперь снова обстоятельно занимаюсь, перечитывая его. В этой связи хорошо бы также посмотреть и как-то объяснить Мережковского, который был в высшей степени необычным человеком.
Тема, что мысленно представляется Вам, – “Инкубационный период коммунизма” – крайне важная и сложная. Политическая концепция коммунизма возникает уже в 60-е годы и характеризуется выдающимися именами Бакунина, Ткачева и Нечаева17. Достоевский в своих “Бесах” этот мир апокалиптического нигилизма объяснил глубочайшим образом; может быть, потому, что сам в юности весьма близко соприкоснулся с ним. Лютер18 вряд ли сможет хорошо и правдиво изобразить, я бы Вам рекомендовал обратить внимание на блестящего ученого и писателя – проф. Федотова19 в Нью-Йорке. Он пишет хорошо и много в русском нью-йоркском журнале, и я полагаю, что Вы хорошо бы сделали, если бы несколько его статей просто перевели бы. Сегодня я очень спешу, но охотно готов в следующий раз обстоятельнее рассказать Вам о публикациях Федотова последнего времени.
Также для ответа на последний вопрос, что бы можно было на пробу из произведений Бердяева напечатать, попрошу я у Вас еще немного времени.
С лучшими пожеланиями и сердечными приветами
Ваш Федор Степун
6.
Мюнхен, 24.4.48
Уважаемый господин Пешке!
К сожалению, сообщенное Вами посещение господина доктора Мораса20 не состоялось. Хольтхузен21 написал мне, что сам приедет в конце мая, но он ужасно перегружен. Сегодня читает он свое стихотворение в одном известном частном доме, но я не могу снова по той же причине сходить туда. Нас всех лихорадит от этой неправильной жизни, без спокойствия и правильного мышления. У меня прекращается спешка тогда, когда я беру в руки перо. Это еще мое единственное спасение. Потому что я как пишущий не могу спешить, то должен я уже теперь сообщить о своей уверенности , что к 10 номеру эпитафия может быть готова. В настоящее время занят я ревизией перевода 2-го тома моих воспоминаний22.
Что касается Вашего предложения, то я полагаю, что критика бартианизма23 едва ли может иметь место в моем исполнении. Это очень сложная тема и совершенно вывела бы меня из рамок русской темы, в которых я хотел бы показать портрет Бердяева. Истолковывать его критику Бердяева как критику восточного христианства на Западе было бы опасно, поскольку религиозная философия Бердяева ни в коем случае не является репрезентативной для восточного христианства24. С одной стороны, он очень сильно связан с немецкой мистикой, прежде всего с Яковом Бёме, с другой стороны, с некоторыми французскими традиционалистами.
Также не очень счастливо найден в качестве сопутствующей темы Мережковский. Как мыслителя и художника я бы не оценил его так высоко, как, по всей видимости, делаете Вы. Я полагаю, что он как личность много меньше значит, чем Бердяев. Он велик только как центральный вокзал русской культуры, на который в начале столетия заезжали и выезжали все поезда, при этом еще надо бы принять во внимание, что он играл эту роль прежде всего как муж своей очень значительной жены25. Мережковского невозможно представить без очень обстоятельного показа всех философских и литературных течений его времени, и это должно бы быть проделано в самостоятельной работе.
С сердечными пожеланиями Ваш Федор Степун
7.
Мюнхен, 26 сентября 1948
Дорогой господин Пешке,
вернувшись в начале месяца из Швейцарии, хотел я все же Вам писать и сообщить Вам, быть может, неприятное размышление, что для эпитафии Бердяеву мне нужно еще некоторое время, если я действительно должен прислать нечто тщательно обработанное. В Швейцарии я узнал от его друзей и знакомых, что он незадолго до смерти издал по-русски книгу, которую я до сих пор еще не смог достать и которая принадлежит к самым значительным его творениям. Речь идет о метафизике эсхатологии. Также я не получил еще “Душу России”, которая не столь важна, поскольку по содержанию она, кажется, совпадает с опубликованным издательством “Vita nova” произведением о смысле и судьбе русского коммунизма. Четыре изданных в Швейцарии книги я привез. В скором времени выйдет также его автобиография. Конечно, можно было бы нечто предварительное написать, но мне кажется, что это было бы неправильно. К этим внешним трудностям присоединилось множество внутренних. А именно: для своего семинара (тема – учение о свободе у Бердяева) я заново проработал три его существенных книги: “Философию свободного духа”, “Смысл творчества” и “О назначении человека” и при этом констатировал, что стиль его мысли так смутен и нечеток, что ясное его представление вообще невозможно. Оно будет хорошо через некую замещающую характеристику. Это, конечно, снова весьма рискованно. И так нагромождаются трудности.
Как Ваши дела? В этот вторник услышу я, как полагаю, в кругу Менцеля26 читаемый Вами доклад о Фонтане, изданном Шпангенбергом27, где после я выступаю с чтением отрывка из 2-го тома моих воспоминаний. Таким образом состоится наша беглая встреча за кулисами действительности. Но и это уже хорошо. Напишите, если у Вас будет время, пару строк, что Вы думаете о проблеме Бердяева.
С самыми сердечными приветами вам и Вашей жене
Ваш Федор Степун
8.
Мюнхен, 6 марта 1949
Дорогой господин Пешке,
теперь закончил статью о Бердяеве28. Завтра добавлю я некоторые стилистические исправления и отправлю ее к Вам. Материал оказался очень хрупким, так что я должен был очень много времени употребить на придание ему формы. Надеюсь, маленькое опоздание не приведет к затягиванию публикации. Подсчет страниц – 20 страниц формата “Меркур” – соответствует истине.
К сожалению, я принадлежу к авторам, которые в корректуре много изменяют, потому что только зеркало набора пробуждает ощущение нюансов. Может быть, было бы неплохо, если бы Вы, прежде чем посылать статью в типографию, отдали ее на чисто грамматическую проверку.
В надежде, что статья Вам подошла, с сердечными приветами
Ваш Федор Степун
9.
Мюнхен, 26 августа 1949
Дорогой господин Пешке!
Вы правы: это было бы не правильно, чтобы Бердяев был оценен очень высоко, а Иванов нет. Хайзелер29 не сможет написать, он не знает русского языка и к тому же переводы Иванова вряд ли имеются. Пара статей в “Короне” это слишком мало. Артур Лютер может, конечно, все, но он недооценивает Иванова и может не совладать с его сложностью. Из немцев мог бы, может быть, только Штаммлер30 справиться. У меня был с ним ни к чему не обязывающий разговор, и он сказал, что охотно бы отважился на такую тему. У меня дома есть три тома стихотворений Иванова, последний том из трехтомника его эссе, переписка между ним и Гершензоном31 и некоторые другие вещи. Также мог бы я Штаммлеру кое-что рассказать. Я бы и сам охотно написал, но у меня уже было написано огромное эссе к семидесятилетию поэта, изданное на итальянском, немецком и русском языках32. Совсем освободиться от него было бы мне тяжело, потому что я почти все, что мне казалось существенным в Иванове, в этом этюде проработал. Со своей стороны Вячеслав Иванов очень обрадовался своему портрету, нарисованному мной. Несмотря на все это, вряд ли Вы можете взять этот этюд или даже его вариант. Если Вы не найдете согласия со Штаммлером, то могли бы Вы обратиться в Париж к Вейдле33, который у Вас уже писал о Пушкине. Вейдле невероятно образованный человек, хороший знаток русского символизма и очень элегантный, может быть, даже слишком элегантный писатель.
Несколько дней назад я получил последнюю книгу Бердяева “Дух и реальность”34. Я ее еще не полностью прочел, но вижу, что там поставлены весьма существенные и частично новые проблемы. В этой связи может пойти речь, не надо ли мне перерабатывать статью. Собственно, у меня для этого нет времени. Но, может быть, оставить пока, к тому же, вероятно, будет уродливо добавлять постскриптум. Я посмотрю, что я сделаю, но я хотел бы от Вас знать, придаете ли Вы значение переработке корректуры или лучше статью так оставить, как она вышла из типографии.
Господин Завалишин хорошо мне известный человек. Принадлежит к эмиграции новой формации. Происходит из старого дворянского рода. Выглядит как Раскольников после убийства старухи. Карл Ханзер35 боится его, когда он приходит к нему в дом. Он что-то учил, имеет идеи и определенную писательскую судьбу, знает только русский и всегда очень плохо переводит, поскольку переводы он скорее вымаливает, чтобы получать под заказы деньги. Глава, которую он Вам послал, родственна той статье, которая была опубликована в октябрьском номере “Хохланд”. Я просмотрю на этих днях эту работу и потом Вам напишу. Абсолютно уверен, что никто не знает новейшую советскую литературу так хорошо, как он.
С сердечным приветом
Ваш Федор Степун
10.
Мюнхен, 31 августа 1950
Дорогой господин Пешке!
Мне очень жаль, что мы с Вашего появления у меня так больше и не виделись. Но я знаю, что Вы были в тяжелых заботах и очень заняты. От Штаммлера я слышал, что недавно все трудности разрешились и Вы снова твердым шагом маршируете по вершинам. Я поздравляю Вас и желаю Вам дальнейшего процветания.
Непосредственная причина моего письма к Вам – одна просьба: в следующем номере “Меркур” дать одно запоздалое исправление вкравшейся ошибки касательно Бердяева. Как я написал в статье, был я вполне убежден, что Бердяев вроде бы взял советский паспорт36. Мне пишет его свояченица, которая занимается его наследием37, а также мистер Дональд А.Лурье, американский издатель его русских текстов, что Бердяев никогда не взял бы русский паспорт, так как ему в русском консульстве объяснили, что он мог бы вернуться в Россию, но он никогда бы не мог считать, что он там свободно говорил бы, а его книги были бы там изданы. Я был бы Вам очень благодарен, если бы Вы каким-либо бросающимся в глаза способом внесли это исправление. Вы могли бы напечатать следующий дословный текст : “Профессор Степун просит нас исправить вкравшуюся ошибку. Его сообщение, данное им в статье о Бердяеве (номер журнала), что Бердяев получил советский паспорт, не соответствует фактам. Верно лишь то, что Бердяев вел переговоры с советским послом Богомоловым о своем возвращении в Россию. Но поскольку свободная продажа его книг и беспрепятственное преподавание в университете были представлены ему как невозможные, он отказался от возвращения и при этом также и от советского паспорта”.
Я очень плохо сейчас все это сформулировал и буду благодарен редакции, если она то же самое скажет элегантнее.
С наилучшими пожеланиями
Ваш Федор Степун
11.
Мюнхен, 3 мая 1955
Дорогой доктор Флюгель38,
у Вас было хорошее намерение как-нибудь посетить нас. К сожалению, из этого ничего не вышло. А теперь мы уезжаем до конца мая в Италию. К путешествию присоединяются еще несколько докладов в Эссене, Ганновере и Марбурге. Итак, я буду точно в Мюнхене к 10 июня. Но июнь – это хорошее время для прекрасной встречи. Пожалуйста, не оставляйте своего плана. Вы чаще бываете в Мюнхене, чем я в Тутцинге.
Я посылаю Вам манускрипт, который, возможно, заинтересует Вас. Это работа, может быть, значительнейшего русского философа 20-го столетия Семена Франка о так мало известном в Германии Пушкине. К сожалению, последние страницы перевода я затерял и не могу их быстро в сей момент найти. На длительные поиски у меня нет времени. Но я надеюсь, что Вы и без последних страниц поймете и сообщите мне, возможно ли поместить в “Eckart” статью Франка39. Франк – хороший писатель, глубокий мыслитель и также знаток Пушкина. Может, пишет он слишком по-русски, т.е. слишком широко. Вы могли бы статью подсократить и также, смотря по обстоятельствам, изменить. Меня бы очень порадовало, если бы Вы смогли ближе представить Пушкина немецкому читающему кругу.
С наилучшими пожеланиями Вам и Вашей супруге от нас обоих
Ваш Федор Степун
12.
Мюнхен, 24 ноября 1957
Дорогой и многоуважаемый доктор Флюгель,
огромное спасибо за Ваше письмо. Я очень хорошо помню наш разговор: Вы хотели, чтобы я написал какой-либо текст для Вашего журнала, который был бы опубликован вместе со статьей моего старейшего и, может быть, любимейшего друга, Ричарда Кронера40. Но чтобы мы уже конкретно договорились о каком-либо моем тексте, в этом я не совсем уверен. Если бы я твердо обещал, то я бы должен был бы уже писать, но я действительно не уверен, смогу ли я это сделать. Я, так сказать, “распродан”. У меня для сборника (кажется, под названием “Европа и христианство”), который издает профессор Лортц41, написана большая статья (54 машинописные страницы) под названием “Сущность большевизма и оборонительные силы Европы”42. Дальнейшая чрезвычайно интересующая меня работа “Социологическая объективность и христианская экзистенция” для юбилейного сборника43, по формулировке Лортца, мне не очень удалась, поскольку у меня было слишком мало времени и я получил там слишком мало места. Госпожа фон Мангольдт44 устроила, если так можно сказать, сейчас 6 докладов о “Теологии сатаны”. В этой серии я излагал тему “Проявление Бога в мире под господством сатаны – в учении о свободе Бердяева”. Незадолго до этого я издал доклад о софиологии Владимира Соловьева и его философии любви45. В юбилейный сборник для Делеката46 наговорил я об экуменической проблеме у того же Соловьева. Если я не ошибаюсь, эту статью я мог Вам обещать. Я охотно – поверьте мне в этом – хотел бы вместе с Ричардом опубликоваться во всегда интересном Eckart`e, но в настоящий момент у меня нет ничего в голове, что могло бы легко лечь под перо и вместе с тем подойти для Eckart`a. Это письмо ни в коем случае не есть окончательный отказ, но лишь выражение потерянной мной надежды. Должно же мне что-то во время работы прийти на ум, что можно повернуть как тему, тогда я тут же напишу Вам. И если что придет и Вам в голову, то сообщите мне это.
Я также думаю с большой радостью о вечере у Вас и, более того, прежде всего о том, чтобы послушать рассказ о Вашем путешествии.
С сердечными приветами
всегда Ваш Федор Степун.
1 Все опубликованные ниже письма обнаружены мною в Немецком литературном архиве г. Марбаха (Deutsches Literaturearchiv Marbach a. N., Handschriften-Abteilung). Публикуя их перевод, я считаю своим долгом выразить признательность этому замечательному научному учреждению за идеальные условия работы и разрешение на публикацию писем Ф.А.Степуна. Письма приводятся в том порядке, в каком они находились в папке Степуна.
2 К сожалению, адресат мне не известен.
3 Стоит привести близкое по смыслу высказывание И.В.Киреевского (1806–1856), чтобы понять контекст рассуждения Степуна: “Но в том-то и заключается главное отличие православного мышления, что оно ищет не отдельные понятия устроить сообразно требованиям веры, но самый разум поднять выше своего обыкновенного уровня… <…> Первое условие для такого возвышения разума заключается в том, чтобы он стремился собрать в одну неделимую цельность все свои отдельные силы, которые в обыкновенном положении человека находятся в состоянии разрозненности и противоречия; <…> чтобы постоянно искал в глубине души того внутреннего корня разумения, где все отдельные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума” (Киреевский И.В. О необходимости и возможности новых начал для философии // Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979. С. 318).
4 Уже в 1913 г. в статье “Прошлое и будущее славянофильства” Степун писал: “Как бы ни относиться к Канту, его громадной нравственной ответственности и остроты его логического анализа отрицать нельзя. <…> С момента своего зарождения школа славянофилов по отношению к Канту только и занималась тем, что произвольно искажала его мысль и легкомысленно полемизировала с создаваемою этим искажением карикатурою на нее. <…> Для всех них Кант был, в сущности, всегда только одною из больших почтовых станций на широком тракте рационализма. <…> В этом невнимании к самоотверженному голосу логической совести 19-го столетия кроется причина того, почему славянофилы с чисто философской точки зрения остались всего только статистами западного романтизма” (Степун Ф.А. Сочинения. М., 2000. С. 834–835).
5 Имеется в виду здесь и далее поэт-символист и мыслитель Вячеслав Иванович Иванов (1866–1949). Статья, которую упоминает Степун, видимо, была дописана лишь несколько лет спустя: Vjaceslav Ivanovs Lehre vom realistischen (religiЪsen) und idealistischen Symbolismus // Die Welt der Slawen. Vierteljahrschrift fЯr Slawistik. 8. Jg. 1963. Heft 3. S. 225–233.
6 Philipp Witkop – германист (1880–1942), в 1907 г. защитил в Хайдельберге диссертацию (как раз в те годы, когда там учился Степун).
7 Степун говорит о своей книге “Из писем прапорщика-артиллериста”, опубликованной в 1918 г. отдельным изданием и выдержавшей несколько русских изданий (последнее – в 2000 г., Томск, “Водолей”), а также по-немецки: “Wie war es mЪglich? Briefe eines russischen Offiziers”. MЯnchen: Hanser Verlag. 1929; то же позже: “Als ich russischer Offizier war”. MЯnchen: KЪsel Verlag, 1963.
8 Роман Степуна “Николай Переслегин”, написанный в годы гражданской войны и опубликованный в 1923–1924 гг. в “Современных записках”. Последнее русское издание в 1997 г. (Томск, “Водолей”).
9 Franz Schnabel – историк (1887–1966). Речь, очевидно, идет о первом томе его четырехтомной “Немецкой истории в девятнадцатом столетии” (1929–1937). В 1937 г. как убежденный республиканец был уволен с профессорской должности университета в Карлсруэ и до 1945 г. зарабатывал на жизнь статьями во “Франкфуртер цайтунг”. С 1947 г. работает в Мюнхенском университете, где в эти годы работал и Степун.
10 “Wie war es mЪglich” – так в немецком переводе называлась книжка Степуна “Из записок прапорщика-артиллериста”.
11 Carl Hanser (1901–1985) — издатель, основатель издательства “Carl Hanser Verlag”, где первым произведением он напечатал роман Степуна “Николай Переслегин” — по-немецки “Die Liebe des Nikolai Pereslegin” в 1928 г.
12 Степун пишет Cohn, но такого философа в те годы в Германии не было, возможно, это описка и читать надо: Cohen. В таком случае это знаменитый Герман Коген (Herrman Cohen (1842–1918), один из основателей марбургской школы.
13 Josef Bickermann – сведения о об этом лице мне найти не удалось.
14 Hans Paeschke – издатель и редактор журнала “Меркур”.
15 Ин 8, 32.
16 Процитированные Степуном слова есть перефразированная контаминация двух фраз из книги Бытия — слов Бога и слов змея: 1. “А от дерева познания добра и зла, не ешь от него; ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертию умрешь” (Быт. 2, 17). 2. “В тот день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло” (Быт. 3, 5).
17 Излюбленная мысль Степуна. Одним из первых связал он ленинскую идеологию с теориями Бакунина, Ткачева, Нечаева. В 1957 г. он уже лапидарно формулировал в статье “Бесы и большевистская революция”: “Следы бакунинской страсти к разрушению и фашистских теорий Ткачева и Нечаева можно искать только в программе и тактике большевизма” (Степун Ф.А. Сочинения. М., 2000. С. 635).
18 Arthur Luther (1876–1955) – историк литературы, родился в Орле (Россия), учился в Москве, Берлине, Хайдельберге и Лейпциге, умер в Баден-Бадене. Его называли посредником между немецкой и русской литературой и духовной историей. Работал как библиограф и доцент с чтением лекций о новой русской литературе.
19 Имеется в виду Георгий Петрович Федотов (1886–1951), выдающийся русский мыслитель, историк, публицист, создатель (вместе со Степуном и Бунаковым-Фондаминским) знаменитого эмигрантского журнала “Новый град” (1931–1938).
20 Joachim Moras – редактор (1902–1961) основал в 1947 г. вместе с Хансом Пешке (Hans Paeschke) журнал “Меркур” (“Merkur”), где печатался Степун.
21 Johannes Holthusen, (Dietrich) (1924–1985) – славист. В 1957 г. выпустил книгу “Studien zur Аsthetik und Poetik des russishen Symbolismus”. О русском символизме писал свои последние работы и Степун.
22 Речь идет о русском варианте мемуаров Ф.А.Степуна “Бывшее и несбывшееся”, изданных в 1956 г. в Нью-Йорке изд-вом им. Чехова.
23 Речь идет о взглядах известного швейцарско-немецкого протестантского теолога-антифашиста Карла Барта (Karl Barth; 1886–1968), создателя так называемой “диалектической теологии”. Современный немецкий богослов пишет, что теологии Карла Барта “было ведомо все темное, злое, негативное и презренное в мире, но в то же время ее страницы написаны с великой верой в то, что последнее слово останется за благим и милосердным Богом” (Кюнг Ганс. Великие христианские мыслители. СПб., 2000. С. 355).
24 Аналогично высказывался о мыслителе в статье 1948 г. единомышленник Степуна Г.П.Федотов, объясняя, почему нельзя по текстам Бердяева судить о позиции православия: “Бердяев со своей философией личности, свободы и творчества более связан духовно с Западом, чем с Россией; но в то же время он вобрал в себя много ценных элементов русского миросозерцания (через Достоевского, Хомякова, Вл. Соловьева), которые являются для Запада новым откровением. Запад, конечно, ошибается, считая Бердяева типичным выразителем русского православия” (Федотов Г.П. Бердяев-мыслитель // Н.А.Бердяев: pro et contra. Антология. Кн. 1. Изд. подготовил А.А.Ермичев. СПб., 1994. С. 437).
25 Имеется в виду Зинаида Николаевна Гиппиус (1869–1945), поэтесса, критик, публицист, жена Д.С.Мережковского.
26 Возможно, речь идет о немецком политике-антифашисте, с 1946 г. министре внутренних дел земли Нордрейн-Вестфалия – Walter Menzel (1901–1963).
27 Berthold Spangenberg (1916–1986) – немецкий издатель, выпустивший первое большое и современное издание сочинений знаменитого немецкого писателя Теодора Фонтане (1819–1898).
28 Статья Степуна “Николай Бердяев” была опубликована на немецком языке в: Merkur. 1949. III. Jahrgang. Heft 10. S. 953–969. На русском языке впервые в книге: Степун Ф.А. Портреты. СПб., 1999. С. 277–293.
29 Bernt von Heiseler (1907–1969) – писатель, сын известного переводчика русской классики (Henry von Heiseler; 1875–1928), в 1943–1944 гг. издатель журнала “Корона” (“Corona).
30 Andrej Stammler – ученик Степуна, автор нескольких статей о нем.
31 Очевидно, имеется в виду знаменитая “Переписка из двух углов” Вяч. Иванова и М.Гершензона (впервые: Пг., 1921).
32 Речь идет о статье Степуна “Вячеслав Иванов”, опубликованной впервые по-немецки: Hochland. 1934. №1, а на русском языке: Современные записки. 1936. № 62. С. 229–246. Перепечатано им в сборнике: Встречи. Мюнхен, 1962.
33 Владимир Васильевич Вейдле (1895–1979) – знаменитый русский мыслитель, философ и литературовед, эмигрант. Быть может, наиболее программная его книга, посвященная взаимоотношениям России и Запада: Вейдле В. Задача России. Нью-Йорк, 1956. См. также его книгу, изданную недавно в России: Вейдле В.В. Умирание искусства. СПб., 1996. В западноевропейской прессе не раз проводили параллель между позицией Вейдле и позицией Степуна.
34 Указанная Степуном книга Бердяева вышла в 1937 г. Возможно, он имеет в виду другую книгу мыслителя, вышедшую в год написания этого письма и статьи Степуна: Бердяев Н.А. “Царство Духа и царство Кесаря” (Париж, 1949).
35 См. примеч. 11.
36 Степун писал в этой статье, что Бердяев был верен себе и “последователен”, когда “обменял документ Лиги Наций, удостоверяющий личность, на советский паспорт, чем резко оттолкнул от себя прежних друзей и единомышленников” (Степун Ф.А. Портреты. СПб., 1999. С. 281).
37 Речь идет о Евгении Юдифовне Рапп (1875–1960), сестре жены Бердяева.
38 Heinz FlЯgel (1907–1993) – публицист, писатель. После Второй мировой войны редактировал католический журнал “Hochland”, в 1951–1960 гг. был издателем евангелического журнала “Eckart”, где сотрудничал Степун.
39 Как следует из ответного письма Флюгеля от 21 июня 1955 г., речь шла о статье С.Франка “Пушкин как религиозный мыслитель”. Статья не была опубликована в “Eckart”. Флюгель счел ее слишком сложной для немецкого читателя, интересной, но лишь для тех, кто Пушкина уже знает и сможет понять причину спора о религиозности поэта.
40 Richard Kroner (1884–1974) – философ, учился в Хайдельберге вместе со Степуном, затем во Фрайбурге защитил диссертацию у Г.Риккерта. В 1938 г. эмигрировал в Великобританию, С 1940 в США, неогегельянец.
41 Josef Lortz (1887–1975) – католический теолог, историк церкви, экуменист, выступал против нацизма, с 1950 г. директор Института европейской истории в Майнце.
42 Статья была опубликована в 1959 г.: Der Bolschewismus und die AbwehrkrКfte Europas // Lortz J. Europa und das Christentum. 1959. S. 33–70 [VerЪffentlichungen des Instituts fЯr EuropКische Geschichte. Mainz, Bd. 18].
43 Soziologische ObjektivitКt und christliche Existenz // Festgabe Josef Lortz. Baden-Baden. 1958, 2. Bd. S. 551–556. В России опубликована в переводе Р.Е.Гергеля: Социологический журнал. 1995. № 4. С. 102–115.
44 Возможно, речь идет об известной писательнице и издательнице, племяннице влиятельного политика Вальтера Ратенау – Ursula-Ruth Mangoldt-Reiboldt (1904–1987), занималась хиромантией, была знакома с Райнер-Мария Рильке, Томасом Манном и Андре Жидом, переводила индийскую философию.
45 Вероятно, речь идет о статье Степуна: Wladimir Solowjew // Merkur, 11. Jg (1957). № 3. S. 214–231.
46 Friedrich Delekat (1892–1970) – теолог, антифашист, с 1946 г. профессор теологии, педагогики и политики в Майнце.