Опубликовано в журнале Вестник Европы, номер 2, 2001
Говоря об изменениях – в сознании общества и, в частности, в литературном процессе, – мы всегда имеем в виду себя: Россия переживает сломы, порождающие новые веянья, а Запад, с нашей точки зрения, напоминает тело, находящееся в состоянии покоя или равномерного прямолинейного движения. В реальности же, в тех областях, в которых мы принадлежим к одной цивилизации (русская литература всегда была европейской, ни одним образцом не напоминая “Махабхарату”, “Троецарствие” или “Тысячу и одну ночь”), процессы очень похожи. И там, и здесь поэзия из божественного глагола превратилась в лежалый товар, и там, и здесь интеллектуализированный читатель реагирует только на произведения, поднимающиеся на новый уровень шоковой терапии. В этом смысле можно сказать, что интеллектуализированный читатель (куда входят и критики) становится все большим мазохистом, а актуальный писатель – садистом. Прочая литература – это чтиво или, выражаясь емким словом молодежного сленга, – отстой. Интеллектуалов в классическом смысле в новых поколениях единицы, это класс вымирающий, а если справедлива аналогия с перестроечным анекдотом: “Чем демократия отличается от демократизации – тем же, чем канал от канализации”, то и пусть. Мы и по себе часто чувствуем, что никакого Пруста сегодня уже не осилили бы, а если говорить о критике, то язык не поворачивается назвать некоторых представителей этой профессии, пусть и признанных наиболее продвинутыми описателями литературного процесса, интеллектуалом.
На российской литературной карте в поле внимания находятся несколько образцов писательства: просто чтиво (Маринина), традиционная интеллигентская проза (Улицкая), интеллектуальная проза (Сорокин) и чтиво с наполнителями: с кастанедовско-наркотическим наполнителем – Пелевин, с интеллигентским о судьбах России – Акунин.
Во французской литературе после “нового романа” (Натали Саррот, А.Роб-Грийе) 60-х было долгое затишье. То есть много писателей, хороших и разных, которые находили немногих читателей, плюс бестселлеры – для пляжа, но если бы не было написано ни одной новой книги, это никого бы не огорчило. И вдруг, три года назад, – взрыв: “Элементарные частицы” Мишеля Уэльбека (эта книга вышла только что по-русски, но пока, во всяком случае, российский читатель остался к ней равнодушен). В течение двух лет не было француза, который бы не спрашивал вас об “Элементарных частицах”, споры о том, гениально это произведение или омерзительно, не затихали, количество критических статей об Уэльбеке по объему превысило сам роман в десяток раз. Вслед за этим романы, которыми зачитываются и обсуждают, пошли во Франции косяком. У критиков была попытка обозначить эту волну как “депрессионизм”, но термин не особенно прижился. Российского читателя после сорокинских расчлененок в фекальном соусе мало чем проймешь, но французский макабр – другого рода: внутренний, душевный. Впрочем, все эти проблемы затронуты и в беседе с Андреем Плаховым, публикуемой в этом номере и касающейся кино.
Но надо ответить и на вопрос, почему мы говорим о литературном процессе, в то время как не факт, что модные книги и есть великие, вечные, настоящие. Просто все очень изменилось, общество, человек, — мы практически вышли за поле классического мира, квинтэссенцией которого был 19-й век, и в этом не очень еще обжитом континууме ничто не факт, не вечность, не будущее. Молодежь не читает, для нее разница между Акуниным, Толстым, Марининой, Сорокиным и пресловутым Пупкиным исчезающе мала. С Пелевиным — был момент увлечения, он задел живые струны формирующейся модели sapiens-2, но и это прошло. Вообще же, существуют подозрения (возможно, напрасные, но они есть) в одноразовости не только отдельной жизни, но и всех ее составляющих. Книга носится столько же, сколько модный свитер, потом отправляется на помойку или в сиротский приют. Характерно название популярного фильма этого года: “Еда и женщины на скорую руку” (Fast food-fast woman). Литература тоже бывает фаст-фуд, а бывает как ужин в дорогом ресторане для гурманов. Но – ужин, а не жизнь вечная. В России и в Европе иногда ворчат, что “одноразовость” — американская зараза и от нее еще можно излечиться. Пока процесс идет в одну сторону: экспансия рынка, становящегося всепоглощающим и всеобъемлющим.
Потому, чтобы как-то прояснить сегодняшнюю ситуацию функционирования литературы в России и в Европе, мы попросили высказаться четырех человек, являющихся одновременно издателями, экспертами, культуртрегерами, книгопродавцами и в закавыченном выше значении интеллектуалами. Подход у всех четверых разный, Иванов и Шаталов – и вовсе антиподы. Их издательства – маленькие, потому каждое из них ведет свою определенную линию. Это: Александр Иванов – создатель, владелец и директор издательства и магазина “Ад Маргинем”, а также английского книжного магазина “Шекспир и Ко”. Иванов издал целый ряд выдающихся современных философов и политологов (Жак Деррида, Роберт Патнэм), он – издатель Пригова и Сорокина, сейчас сосредоточен на молодых отечественных авторах, надеясь, что они составят новую плеяду русских романистов.
Александр Шаталов – ведущий единственной на телевидении литературной программы “Графоман”, создатель и владелец первого частного издательства в России “Глагол”, издавшего скандальную книгу Э.Лимонова и специализирующееся на “перверсивной” литературе. Прежде Шаталов был литературным редактором издательства “Молодая гвардия”.
Дмитрий Ицкович – создатель и владелец литературного клуба с книжным магазином “О.Г.И”, издательства “О.Г.И”, кафе с книжным магазином “Пироги”, галереи-клуба “Улица О.Г.И”. Создатель первого политического сайта в Рунете – Полит.ру. Филолог по образованию, уникально сочетающий филологию с бизнесом.
Эммануэль Дюран – филолог, профессор философии и математики, создатель и владелец магазина французской и европейской книги в Москве “Панглосс”. Основал издательство “Панглосс” для того, чтобы издавать французские книги по-русски, а также современную русскую литературу, представление о которой у Дюрана иное, чем у российских издателей и критиков.
Из этих четырех высказываний получилась виртуальная беседа – о сегодняшнем литературном процессе, российском и европейском, их взаимодействии, о том, каковы перспективы издательского дела и книжного рынка. Разумеется, говоря о литературных материях, они высказываются о состоянии общества. Их мнения выражают полярные системы ценностей, сосуществующие сегодня в России.
Беседовали с издателями Татьяна Щербина
и Филипп Смирнов