Опубликовано в журнале Уральская новь, номер 16, 2003
Антология современной уральской поэзии (1997–2003) – проект Издательского Дома “Фонд Галерея”. Издательский Дом “ФГ” – первое в России коммерческое издательство, которое ставит перед собой задачу: сделать экономически выгодным публикацию произведений провинциальных авторов.
От составителя
1996 году в свет вышла Антология современной уральской поэзии*, где были собраны авторы трёх поколений, сместившие некий традиционный поэтический спектр, существовавший на Урале до того, как… И вот теперь, по прошествии семи лет, настало время – продолжить начатый труд.
Технология создания любой региональной Антологии очевидна: периодически делать “стоп-кадр” (например, в виде книги) литературного процесса того места, которому этот процесс принадлежит. Продуманная частота этих “стоп-кадров” создает теоретическую возможность реально наблюдать сам процесс. То есть отслеживать тенденции, фиксировать ротацию поэтических имен, оценивать качество развития того или иного автора от одного “стоп-кадра” – до следующего, ну и т. д. В случае с Антологией важна и “поправка” на тенденциозность взгляда составителя, и лучше, если этот взгляд будет принадлежать одному и тому же человеку, таким образом, качество необъективности может быть установленным, а потому – предсказуемым. Это, естественно, не отменяет, а напротив – провоцирует создание других Антологий: чем их будет больше, тем лучше.
Итак, грамотная Антология – это несколько последовательно изданных книг, объединенных единством взгляда и места и разъединенных моментами времени, в которые этот взгляд решился скользнуть по поверхности этого места.
Во втором томе Антологии представлены:
– 15 авторов первого тома, которые продолжали активно присутствовать в уральской поэзии в период с 1997 по 2003 гг.;
– молодые поэты, появившиеся в этот период в уральском контексте и просто по “техническим” причинам не попавшие в первый том;
– авторы, чьё творчество именно в эти годы привлекло внимание составителя;
– поэты, перед которыми составитель оказался в долгу, поскольку в своё время умудрился “не заметить” их явного присутствия, и это в первую очередь относится к авторам неоклассического стиля (наградил же господь терминологией!).
Во втором томе не представлены те поэты первого тома, которые прекратили активную работу в поэзии вообще или чьё творчество в обозначенный период времени показалось составителю неубедительным. Тексты, опубликованные во втором томе Антологии, повторимся, написаны с 1997 по 2003 гг.**
При составлении Антологии приходилось пользоваться неким принципом отбора. На вооружении у составителя была примитивная личная градация: удивление–любопытство–интерес. И всё, что попало внутрь периметра, охраняемого этой трехглавой гидрой, вошло в книгу. Если бы у самопровозглашенного цензора, то бишь – составителя, то бишь – меня, хватило воли, то в этот том вошли бы не 60 авторов, а, скажем, 600. Включая и тех, кого иногда “высоколобый электорат” называет графоманами. Утверждаю: именно последние являются истинными “крестоносцами литературы”. Именно они делают возможным выделить в чистом виде цели и смысл русской поэзии: трансляцию в мир универсальной сентиментальности, в качестве наиболее перспективного способа общения человека со своим прошлым и будущем. Именно они ещё каким-то образом микшируют метафизическую подлость русской поэтической культуры, которая два столетия главным образом занимается тем, что делает для человека комфортным ощущение страха небытия. Поэзия, мне кажется, не может наполнить душу читателя/слушателя. Она занимается тем, что расчищает пространство в этой душе, т. е. создает куб пустоты, который всё равно нужно чем-то заполнить. И если его в данный момент заполнить нечем, то там начинают летать навозные мухи одиночества. Искусство (и поэзия в частности) – вообще генератор одиночества. Его “забота” о людях заключается в том, чтобы им было комфортно и красиво умирать внутри бессмысленности бытия. Особая тема – сами художники. Они напоминают муфельные печи для обжига витражных стекол, но дело-то в том, что печи эти – бумажные. Вот и весь сказ.
Может показаться, что подобные утверждения требуют серьёзных доказательств. Ничего подобного: всё, что требует доказательств, становится жертвой института этих доказательств, впадая в наркотическую зависимость от очередной дозы высосанных из пальца аргументов. Убеждают не аргументы, а их принципиальное отсутствие.
Современная уральская поэзия – это единый психо-геологический ландшафт и единая климатическая макроэстетика, скреплённые пластилиновой опалубкой единого информационного поэтического пространства. Это пространство ощущается большинством участников процесса как несомненное, чётко персонифицированное и ценностное явление. При таком положении уже не существенно, как дела обстоят с точки зрения “объективной реальности”.
Расцвет уральской поэзии длится уже четверть века – не меньше. Расцвет – как рассвет. Не важно, какой он сегодня/сейчас – красивый, дождливый, яркий или дезиксорибонуклеиновый. Важно, что он наступает каждый божий день. Каждый. Божий. День.
Огромную пользу для расцвета поэзии на Урале (особенно в последнее время) принесла региональная поэтическая критика тем, что не была создана как таковая:
– размытость иерархических полей;
– неактуальность эстетического карьеризма;
– насильственное подталкивание поэта к ощущению поэтического творчества как частного, социально не ангажированного вида деятельности;
– заниженная самооценка и завышенное самомнение уральских поэтов;
– наконец, вынужденная попытка самоидентификации в рамках поэтического пространства, например, квартиры 28, дома № 13 в пгт Горнозаводский, где даже названий улиц нет,– все эти компоненты, необходимые для нормального развития художника, привнесла именно уральская литературная критика своим активным не-присутствием там, где она, упаси господь, вполне могла появиться.
И еще: немаловажен тот факт, что уральская поэзия в массе своей не конструктивна для диалога с европейской поэтической культурой, как, впрочем, и любой другой. Вообще “диалог культур” – химера. Любая культура не сможет вступить в диалог в принципе, ибо представляет собой монолог, обращённый к самой себе, то есть к той части этого монолога, которая до сего момента уже произнесена. Даже смысл существования разных культур лежит не в плоскости демонстрации их наличия, а в плоскости взаимодействия их различий.
И последнее. Сила любого произведения искусства (да вообще любого произведения) напрямую граничит с нежностью. Заметьте, не с любовью, а именно с нежностью. Любовь – это изобретение Бога, а нежность – ноу-хау человека. Поэзия, возможно, скоро научится не столько любить, сколько быть нежной. Мне бы хотелось (и это единственная мотивированная цель Антологии), чтобы уральские поэты разных, простигосподи, ориентаций, возрастов и прочее и прочее… взглянули бы друг на друга со страниц этой книги и ощутили, что они хоть сводные, но всё-таки братья и что, по определению, врожденная неприязнь творческого человека к себе подобному – не повод не быть нежными друг к другу в своих утренних фантазиях и вечерних мыслях. Вот таким примерно образом.
Виталий Кальпиди
––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––––
* Антология “Современная уральская поэзия”, Фонд “Галерея”, Челябинск, 1996 (электронная версия первого тома Антологии находится по адресу: http://poetry.rema.ru/ural.htm).
** Правда, есть полтора исключения. Всего полтора. Поэтому не станем их фиксировать. Стихи, время написания которых точно установлено,– датированы. Антология снабжена краткими биографическими справками её авторов, где составитель не счел нужным обозначать принадлежность (или отсутствие таковой) поэтов к какому-либо из двух профессиональных литературных союзов и опустил список премиальных и прочих регалий как несущественную информацию. Кроме того, в Антологии воспроизведены поэтические автографы поэтов. Это можно расценить как издательско-полиграфические “понты”, хотя, если вглядеться более пристально, то ценность этих автографов покажется более чем убедительной.