Стихи из первой книги
Опубликовано в журнале Уральская новь, номер 15, 2003
* * * Мой работящий Север Камней по полям насеял. Камни растут ночами - Толкают траву плечами. Спят на дневном припеке - Жесткие греют щеки. Каменный день-эпоха. Время не стебля - бога. Значит, и впрямь веками Все мы близки с богами. Все мы дерзки с богами, Спящими под ногами. * * * Постоим в тишине сентября, На краю просветлевшего поля. Бог подумал о детях, творя Золотые минуты покоя. Ты не смог бы заметить вчера, Суетою сует озабочен, Что листва по-цыгански пестра, А у неба славянские очи, И что, плавясь, стекает в костер И возносится к облаку снова Простодушный уральский простор - Тальниковый, песчаный, сосновый... * * * В подобающий горести миг Из-под тронутой просинью кожи Неожиданный облик возник - Попригляднее и помоложе, Будто разом осела на дно С испареньем бессмертного духа Вся нелепица и нескладуха, Завладевшая жизнью давно. И лежал перед верной женой Он, обряжен в костюмчик облезлый, Виноватый, безмолвный и трезвый До того, что почти неродной... * * * Мудрость наружно глупа. Строгостью смотрится ласка. Тянет в болото тропа. С толку сбивает подсказка. Свойства слились вопреки Смыслу - долой перепонка! Тяжкая легкость строки. Легкая тяжесть ребенка. * * * Ты ль избранницей звал И дорогу указывал к трону, Золотую корону Из березовых листьев сковал? В необъятный удел Отпуская пространство земное, Что за цель Ты имел, Что за опыты ставил со мною? Над просторами свеж Ветер - с толку собьет человека. У земли и у каждого века, Как рубец, кровоточит рубеж. Где друзья, где враги - Все смешаем в чаду и угаре, И опять на круги - От греха возвращаемся к каре. Чем себя доконать, А лукавому вору потрафить? Вечно ждать-догонять - Мне Тобой заповеданный график? Не заботься держать В мышеловке ни сыра, ни злата. Мне б детей нарожать - Я и это умела когда-то. * * * Мастерит к замку заветный ключик Под цветным навесом травяным, Сделанный из твердых закорючек, Недовоплощенный, словно дым. Он поет, и песня душу лечит, Невесомой делается плоть: Хлещет по бокам себя кузнечик, Благо всем не виден. Как Господь. * * * Я точно знаю - дети боятся крыс, И мы не будем звать их на свадебный пир. В каком ларце у тирана хранится приз? В свинцовом, о чем догадался еще Шекспир. Пришельцы опять, уходя выключают свет, Спускают кровь и вежливо жгут мосты. На небесах отпечатков пальцев нет, Реквием спет, и помыслы их чисты. Кому какое дело, что я уцелел, Кому какое дело, что нет меня. Прошу: не плачь так громко - собьешь прицел, Прошу: не бегай мертвой средь бела дня. * * * Дорога. Сосны. Повороты. Карьер. Отвал пустой породы - Воронка да уступов ряд. Таким ли Данте видел ад? Красоты придорожной свалки, Где кормятся бомжи да галки... Уж лучше взоры устремим Мы к небесам, где пляшет дым И принадлежностью герба Глядится каждая труба. Пока над крышей смог висит, Уральский город жив и сыт. Пока растет картошка в поле, Он будет сыт и пьян тем боле. Иронию простите мне - Наперекор родному чаду Я тоже в этой стороне Дышу и чувствую отраду. Обширен мир, но, как ни взвесь, Сурова память родовая, Нам исподволь передавая, Что пригодимся только здесь. Неважный я космополит (По недостатку счета в банке ль?), Но за плечом моим парит По-русски говорящий ангел, И, мне Европу заслонив, Вещая ясную погоду, Стоит Конжак, чуть-чуть сонлив, Как снизу кажется народу. * * * Я следы твои в угол смету, Напою наговорной водой Не на травах, не на меду - На тоске моей молодой. Коль напьешься воды-тоски, То за тридевять верст тебе Примерещатся так близки Три окошка в моей избе, Так притянут назад следы, Что колени обнимет дрожь, Не успеешь признать беды, Не опомнишься - и придешь. * * * Гибкие руки, зеленые платья, Тела загар смоляной - Встали древесные сестры и братья Родом, народом, стеной. Нет торопливости в лиственной речи. Нас тормозят на бегу Праздничных сосен весенние свечи, Вербины лапы в пуху. И в беспокойной душе воспалится Образ родной стороны - Села за лесом, за листьями лица - Странники странной страны. * * * Завтра я продолжу жить. Это горе - все не горе. Снова солнечная нить Заблестит в цветном узоре. Образуется само, Не спеша и то и это - Может быть, придет письмо. Может быть, наступит лето... * * * Лесная ворожейка-потаскушка, Ославленная грешная душа, Какую правду знаешь ты, кукушка, О сроках платежа? Тебе б держать доверенное в тайне, Перетерпеть, захоронить в зобу, Не выкликать публично вычитанье На каждую судьбу. Твои считая вещие угрозы, Я думаю, не знаю - почему, Что нас счастливей сосны и березы По роду своему, Верховный кедр из дальних далей, либо Цветущая над миром и крыльцом Уже не первой молодости липа С застенчивым не липовым лицом. * * * За века язык привык - И по зимам, и по летам Называем белым светом Гениальный черновик. Мэтр на лавке правит главки, Весь по нимб уйдя в труды. От помарки до поправки - Биография звезды. * * * Долгое щедрое детство. Прелесть пластунских погонь. Трав безымянных соседство. Божья коровка - с ладонь. Вечность - от лета до лета. Мир - от двора до угла. Желтого летнего цвета Клад из осколка стекла. Каждая вывеска - книга. Палец покажут - смешно. Памятность каждого мига. Как это было давно! * * * Поздней ночью подошел к порогу. Дверь не отворили. Он к окну - Не дозваться! - и оставил сну Родичей, а сам вернулся к Богу. * * * Мне никто не должен ничего - Ни земля, ни ветер, ни звезда, Ни малина - ягоды с куста, Ни влюбленный - сердца своего. Ни судьба - равнины и горы, Ни родная речь - заветных строк. Все, что мной получено - дары, Не переводимые в оброк. * * * А вода, как известно, родня с облаками, Достающими землю сырыми руками, Чтобы снова стихий состоялось смешенье - Утешение тающих и воскрешенье. * * * Как разноцветна близость темноты, Как глубока окраска небосклона, С багряным, алым, розовым на "ты" - Не то фантастика, не то икона, Где три волхва - три всадника спешат От горных круч - гляди наверх и влево, Где посреди - Родительница-Дева, А ниже наполняется ушат - Купать младенца, и в пещерный зев Осла с волом просвечивают лики, И пастухи в овчинах полудики, И мир еще не храм, уже не хлев. К яслям Господня воля низвела Небесных стражей для защиты Сына - Как облака закатные, крыла, И нимб над каждым солнцем апельсина. Но льдиной ночи стынет синева, Темно сочась из полотняных складок. За кадром Ирод. Сон младенца сладок. Дрожит звезда над сказкой Рождества. * * * Обозначены в атласе четко И проливы, и горные кряжи. Там находится город Находка, Но не сыщешь деревни Пропажи. Географией душу утешьте - Существует, как ведомо свету, Мыс, дарованный Доброй Надежде, Мыса Злого Отчаянья нету. * * * Как хорошо родиться летом, В полынный дождь, в пуховый зной, Начать знакомство с белым светом, Когда не белый он - цветной. За синей речкой - пестрый берег, Где от рассвета до темна Качают травы в колыбелях Еще грудные семена. * * * Промежутки забвенья и славы Чередуются - солнца и луны. У развалин имперской заставы Пахнут солодом спелые травы И кузнечики пробуют струны. * * * Наших гор и урочищ заглавья - Заклинанья дремучей Югры, Жилы речек в бетонной оправе, Трубы, домны, градирни, копры, Параллелей железнодорожных В дальний путь зазывающий блеск И угрюмый, как вечный острожник, Но на деле целительный лес, И плотина пруда городского, И вокзал, и потертый перрон - Повторятся, наверное, снова, Но с поправкой на разность времен. И внезапно постигнув отличья, Обновленное тело круша, Заболит - человечья ли, птичья, Но моя (понимаешь?) душа. * * * А все же жизнь прекрасна так, Назло пропажам и капканам, Как озаривший грядку мак, Не оскопленный наркоманом. * * * И первый встречный, и торговый ряд, И рябь небес, и стужа вековая О собственном, о разном говорят - Я слушаю и молча им киваю, И нашу рознь легко сливает в "мы" Неузнанной энергии дрожанье. Как медленно по отмели зимы Автобусы снуют и горожане! Как чувствуют погоды новизну Деревья в мятых по-слоновьи кожах - И солнце превращается в луну, Роняя ночь на головы прохожих! Но только за Конжак луной задень - Металл о камень, по указу свыше, Рассыпав искры, высекает день, Где льется звонкий снег с нагретой крыши, Шубейки отряхают воробьи, Досматривает зимний сон рябина - И время домолчаться до любви, Которая уже неистребима.