(Рассказ)
Опубликовано в журнале Уральская новь, номер 14, 2002
И вот тогда-то я поняла, что время романтического ужина настало, что ранним утром уже собраны едва раскрывшиеся цветы шафрана, и сквозь мятые лепестки видны драгоценные рыльца, что, не дожив до поры цветения, обобран сельдерей, и пахнут розами палочки из корневищ болотного аира – татарского зелья – конского злого калмуса. А на Цейлоне кончился период дождей, и смуглые руки туземцев блестят так же, как снятые ими с кустарников полоски коры. Это не кассия-канель, не шершавая кассия-вера – а высший сорт – цейлонская корица – пахучая шкурка не толще писчего листа – подарок, достойный пап и императоров, королева тех легкомысленных времён, когда мир покоился на трёх китах и французы воевали с голландцами из-за пророщенных зерён гвоздичного дерева.
И базилик – красные иранские васильки – и бадьян, и рыба, сдобренная голубой лавандой, а также чёрная горчица из Дижона. Они вернут нам перевёрнутую оптику того мира, где за подделку шафрана сжигали на костре или живьём закапывали в землю, жалованье солдатам выдавали золотом и перцем, а Охранение мер и весов было поручено торговцам пряностями. И не металлические гирьки, а тысячу отборных зерён малабарского перца отсчитывал алхимик, чтобы не ошибиться в рецептуре философского камня, потому что точнее этой меры, равной 460 граммам, мир тогда не знал. Зато хозяйки знали, следуя логике лукавых превращений, как выдать за изысканную дичь деревенскую птицу и колдовали над отваром, смешивая яд можжевеловых ягод с порошком понтийской амброзии, помноженной на тьму египетской мяты, лук, чеснок, красное вино да “манну небесную” – кориандр, он же кинза, и банальный клоповник, так же, как “пища богов” не более чем высушенная до серебристого звона полынь.
А главная загадка всё та же – “чёртов кал” – сок чёрных корней асафетиды. Почему он пряность? Ведь сказано же: родина – подол вселенной, азиатские пустыни, Афганистан и иранский морок, вкус – отвратительный, проникает всюду, не вытравить даже водкой, а потом тверди – “хинг”, “хингра”, “халда”, “шабанди”, “кабулидана”…
Но можно пойти дальше в поисках первоматерии бытия и вернуть, если получится, память райским зернам – мелегетскому перцу с берегов тропической Африки. Вместе с гвоздикой, кусочком корицы и имбирём мы бросим его в кипящий портвейн – глядишь, и промелькнёт хотя бы тень вина Гиппократа, рецепт которого не сохранили даже греческие легенды. И пусть говорят: “банальный глинтвейн” – это ничего, особенно с цукатами из корней дягеля, собранных в апреле, и померанца, потому что, всё равно, с каждым глотком становится слышнее, как лопаются вызревшие плоды мускатного дерева, обнажая рубиновый на солнце ариллус, и стучат бамбуковые решётки в сушильнях, где под козлами разводят бездымный огонь для просушки ореха.
Так начинаются его приключения, пытки деревянными граблями и молотками, и, наконец, погружение в коралловое молоко – смесь извести моллюсков и морской воды. А на циновках под палящим солнцем жарится ариллус, превращаясь в баснословно дорогой мускатный цвет, – оранжевые пластинки мациса с дырочкой посередине – для того чтобы больше ста лет держался аромат в сосудах из-под священного миро, которым помазанники Божьи в Европе натирали перед коронацией грудь, руки и лицо.
И уже в поисках ароматных снадобий открыта Америка, и беззаботен Магелан, возвращаясь из долгого путешествия. Он потерял четыре корабля, но сохранил пятый, гружёный пряностями, а этого вполне достаточно, чтобы снова победителем уйти в море на новых судах, куда более надёжных, чем прежде. А историю мира можно читать как историю пряных войн. И для Европы это – эра Великих открытий, для древних городов Ислама – пора безвременья, для цветущих островов Индонезии – проклятие небес: гринго вырубают гвоздичные рощи и даже птиц превратили в преступников.
Но древние боги вступились каждый за свой народ: в темноте голубиных желудков – контрабанда заветных семян, и вот уже колосится мускатник за чертой резерваций, и из солидарности заставляет рыдать чужеземцев смуглая ваниль. Её вывезли из Мексики и посадили рядом с шоколадным какао, но она не приносит плодов, ревниво скрывая от посторонних секреты своей любви, как первая женщина Океании, которую бог Тане вылепил из глины, а потом осеменил во все отверстия, не зная, какое есть путь к желаемому. Но он желаемое получил: женщина родила дочь.
С ванилью сложнее. Она нашла вторую родину в Занзибаре, и пусть неохотно, но приносит плоды. И названия её сортов – суть оборвавшиеся комплименты: “прекрасная”, “изысканная”, “длинная”, и мир уже отомстил аристократке за капризы, изобретя дешёвый ванилин. Но ароматная тайна настоящей ванили, так и осталась тайной, и лучшие сорта сохраняют запах – 36 лет. Вот мы и добрались до десерта……
Но тут пришёл ты, с личной кулинарной версией на дне тяжёлой сумки: полбуханки белого за 5-60, сардины в масле, мармелад и пиво, кажется “Оболонь”. Оно ещё замочило угол сорокинского “Пира”. Безумно жаль – книжка-то дорогая……