Андрес Неуман. Странник века
Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2025
Андрес Неуман. Странник века. / Пер. с исп. О. Кулагиной. СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2024.
Что такое XIX век в Европе? Это войны, уход и восстановление монархий, чрезвычайная церемониальность бытовой жизни аристократов и постепенное ослабление религии. Все это нам хорошо известно из мировой литературы того времени. Однако и современные авторы способны проникнуть в дух прошлого, примером чему является роман аргентинского и испанского писателя Андреса Неумана «Странник века». Мастерство и возраст автора позволяют говорить о признаках гениальности. Неуман начал писать свою книгу в 26 лет и закончил в 31 год, продемонстрировав глубокое знание реалий XIX века, а также серьезные познания в литературе и философии. По-русски роман выходил в журнале «Иностранная литература» в 2022 году, а два года спустя его отдельным изданием выпустило «Издательство Ивана Лимбаха».
«Странник века» охватывает несколько тем. Среди них возможность или невозможность объединения Европы, отношения между европейскими народами, женская эмансипация, выбор между любовью и браком по расчету, мудрость нестяжательства и другие. Все эти темы органично переплетаются, и совершенно нет ощущения, что автор намеренно пичкает текст дискуссиями и противоборствующими идеями, чтобы похвалиться своим умом. Это реальная среда жизни, а не искусственная интеллектуальная игра. Все дело в том, что Европа после Наполеона оказалась на распутье, вот все образованные люди и пытаются понять, как жить дальше. Все читают философию, поэзию и романы и ищут в них ответы на вопросы об обустройстве Европы.
Где происходит действие в этой книге, точно определить невозможно. Речь идет о вымышленном княжестве Вандернбург, географически расположенном между Саксонией и Пруссией. Но это княжество с одноименной столицей окутано легким туманом мистики. Сама столица Вандернбург и улицы внутри нее постоянно перемещаются, поэтому, несмотря на свидетельства множества проезжавших здесь путешественников, точных данных о местоположении города нет. Известно только, что здесь протекает несудоходная речка, а жители занимаются земледелием и текстильной промышленностью. А вот определить время действия можно точно по рассыпанным на страницах романа указаниям. Улицы Вандернбурга освещаются газовыми фонарями, которые использовались на протяжении всего XIX века. Также один раз в тексте упоминается карбидная лампа, а вот они получили распространение уже в конце века — вероятно, это анахронизм. Сузить поиски позволяет указание на прошедшую в газетах новость о том, что русский царь Николай о чем-то договаривался с европейскими монархами. И, наконец, самую точную привязку ко времени дает упоминание о выходе из печати пьесы «Кромвель» Виктора Гюго, значит, это 1827 год. С другой стороны, в Вандернбурге еще нет, а в Германии уже действует телеграф. Если речь идет о его электромагнитной разновидности, то события должны разворачиваться после 1833 года.
В ходе наполеоновских войн Вандернбург был оккупирован французами, зашедшими со стороны Саксонии и направлявшимися в Пруссию. После поражения Наполеона уже Пруссия заняла часть территорий Вандернбурга. Сейчас в княжестве действует Католическая церковь, которая сдает свои земли в концессию и так зарабатывает. За заработками и исправностью пожертвований бдительно следит местный священник отец Пигхерцог, который аккуратно заносит все суммы в дневник, после чего рапортует о них епископу.
Мы увидим Вандернбург глазами путешественника по имени Ханс. Он приезжает в город и останавливается на постоялом дворе, не планируя задерживаться надолго. Однако планы эти нарушаются, потому что он сводит несколько интересных знакомств, заставляющих его постоянно откладывать отъезд. Первым он знакомится со стариком, который живет в пещере за городом, а в самом городе зарабатывает на жизнь игрой на шарманке. Старик грязен и не читает книг, но обладает какой-то природной жизненной мудростью, которая привлекает Ханса. Далее на одном приеме Ханс знакомится с местным аристократом по фамилии Готлиб, а потом начинает захаживать к нему в дом, где встречает его молодую дочь Софи. Софи очень современная девушка. Она обожает читать и обсуждать прочитанное, ей неинтересны исповеди в церкви, зато куда более интересна свобода. Но решение о ее свадьбе уже принято. Отец желает ее выдать за Руди Вильдерхауса, сына другого местного аристократа, который куда богаче, чем он сам. Так господин Готлиб заодно намеревался поправить свои финансовые дела. Проблема в том, что на своих салонах, которые она устраивает для обсуждения книг и куда теперь приходит и Ханс, Софи успевает влюбиться. Да, именно в Ханса. При любой возможности она начинает искать встречи с ним вплоть до того, что начинает приходить к нему на постоялый двор под предлогом совместных занятий переводами. В городе начинают смотреть косо. Обрученная девушка встречается с каким-то самозванцем? Это неслыханно! Весь роман развивается на фоне этой интриги, потому что неясно, что выберет Софи — долг или свободу. А визит Ханса в Вандернбург тем временем затягивается на долгие месяцы.
Ханс путешественник по призванию. Он ездит по Европе с целью увидеть что-нибудь новое. Приезжая куда-нибудь, он остается, пока не станет скучно и не захочется поехать в другое место. Зачем он это делает? Наверное, для того чтобы точно узнать, где ему хочется быть. Он считает, что возвращение на родину как таковое просто невозможно, и эта его позиция имеет признаки глубоко обоснованного философского суждения. Как только город перестает его удивлять, он едет дальше. Планов он не строит, предпочитая, чтобы за него решала судьба. Когда он рассказывает другим о своих путешествиях, эти рассказы бывают невероятными, но правдивыми или, наоборот, правдоподобными, но выдуманными. Ханс знает языки и зарабатывает на жизнь переводами поэзии, сотрудничая с крупнейшими издательскими домами Германии. Он, очевидно, молод, но уже имеет немалый жизненный опыт. По интерьеру дома господина Готлиба он легко судит о достатке владельца. При этом Ханс совершенно лишен надменности и аристократизма в поведении. Будь он таким, он не свел бы знакомство с оборванным и не моющимся стариком-шарманщиком. В рассуждениях последнего его привлекает простая философия жизни и музыки, которая родилась не из книг, а из ежедневного причастия к искусству. Казалось бы, что может быть проще, чем крутить ручку шарманки? Разве это вообще искусство? Но со временем Ханс видит, что это целая наука гармонии и изящества, таящая глубинные переживания и прозрения о природе звуков и устройства самого мира. Музыка для старика существовала всегда, музыкальные инструменты просто приманивают ее, заставляют спуститься с небес на землю. Извлекая звуки, считает шарманщик, мы просто возвращаем пространству то, что оно некогда дало нам.
Ханс прекрасно разбирается в литературе и философии и является сильным полемистом. В салонах Софи он спорит с представителями местной интеллектуальной элиты. Они обсуждают все: последние политические события, философию Канта, Фихте и Шопенгауэра, особенности европейских наций, произведения Шлегеля, Вальтера Скотта и поэзию, а также музицируют и разыгрывают пьесы, читая реплики по ролям. Ханс мечтает об объединенной Европе. Ему претят принципы Священного союза, защищающие разве что монархию, он имеет в виду именно парламентский союз, ведущий к содружеству наций. Он против упразднения конституций и отмены свободы слова. Наполеон был бедствием для Европы, но, когда он ушел, немецкое правительство, к сожалению, вместо него начало притеснять народ. Поэтому для всеобщей свободы можно и нужно сделать еще очень многое. Конечно, о Наполеоне в салоне Софи говорят много. Другой участник салона, испанец Альваро де Уркихо, приехавший в Вандернбург как коммерсант, тоже согласен, что Наполеон для Испании был врагом, но он парадоксальным образом помог осознать, что в Испании, оставшейся средневековой, нечего было защищать. Нужно было принять Наполеона, научиться у него, изгнать, а потом совершить революцию. Ханс тоже согласен, что Наполеон в некотором смысле открывал новые возможности, а сейчас все возможности просто похоронены, никто не хочет ничего менять. Действительно, часто на этих вечерах обсуждения касаются темы революционного преобразования общества, потому что всем понятно, что жить так дальше — в условиях авторитаризма, цензуры и притеснения свобод — нельзя. И после крушения революционных идеалов все как-то измельчало. Один из участников салона формулирует это так: убеждения исчезли, остались одни мнения. Впрочем, можно сказать, что позиции спорщиков часто противоположные, и вообще кажется, что у этих споров нет цели привести нас к истине. Они просто отражают то, чем жило и дышало европейское общество 19-го века.
Софи тоже изредка участвует в дискуссиях. Ее точка зрения заключается в том, что нужно освободить женщину. Почему мужчины полагают, что место женщины только за пяльцами, и не допускают, что она может занять место в парламенте? Софи этого не понимает. По этой же причине она не любит Шопенгауэра, ведь он предписывает женщинам заниматься исключительно домашними делами и огородом и ни в коем случае не лезть в литературу и политику. Ее желание свободы очень понятно. Достаточно посмотреть на то, как назойливый священник отец Пигхерцог всячески пытается затащить ее на исповедь. Трудно сказать, отражает ли образ Пигхерцога лицемерие теряющей власть религии, но его слова о небесном благе смотрятся жалко на фоне острых дискуссий салона, где действительно ярко работает мысль. Отметим также, что отец Пигхерцог ведёт дневник, где оценивает качества и поведение прихожан с точки зрения соответствия религиозным догмам. И, конечно, он безмерно хвалит жениха Софи, очевидно, потому что он делает самые щедрые взносы.
В салоне в доме господина Готлиба между Хансом и Софи вспыхивает любовь. Начинается все, как в классических романах 19-го века, со слов и взглядов, а кончается такими физиологическими подробностями, которые в книгах того времени были невозможны. Поначалу Ханс волновался, как подросток. Он пытался трактовать поведение девушки, анализировать его и делать выводы. Одновременная близость и недоступность Софи даже подталкивала его к мысли бросить все и уехать прочь из Вандернбурга. Но позже, когда они уже будут вместе, Ханс проявит качества вполне зрелого человека. Ханс и Софи не просто окунаются в свои чувства, они изучают их и делятся суждениями о природе любви. Влечение к Софи не убило, а только наоборот обострило интеллект Ханса — возможно, за это Софи его и полюбила. Например, Ханс вовсе не считает, что человек, когда любит, становится идеальным. То есть Ханс вовсе не наивен и не идеализирует любовь. Да и Софи вовсе не является целомудренной девушкой с мечтами о принце. Похоже, у нее до Ханса уже был сексуальный опыт, причем с людьми низкого сословия. Она и здесь за свободу, когда говорит, что «респектабельных мужчин революция в постели пугает гораздо больше, чем анархия в политике».
Ханс и Софи во время своих встреч на постоялом дворе и занятий переводами приходят к выводу, что никогда до конца не поймут друг друга. Любовь важный опыт в их жизни, но они не абсолютизируют его, как это часто делалось в поэзии. Американский литературовед XX века Джордж Стайнер в книге «После Вавилонского смешения» высказал мысль о том, что любая наша коммуникация является переводом. Иными словами, даже англичанин, читающий Шекспира, занимается в процессе такого чтения переводом. Похожую мысль проводит Неуман: любовь для Ханса и Софи — это точно такой же перевод, которым они, удовлетворив страсть, занимаются с перьями в руках. Предвосхищает Неуман и другую важную мысль XX века — о том, что текст продолжает жить в интерпретациях после смерти автора.
Со временем мы чуть лучше поймем тягу Ханса к путешествиям. Оказывается, он не просто странник, он еще и изгнанник. В 1810-х годах он учился в Йене, и годы его обучения пришлись на довольно смутный период. Поэтическое общество революционеров было почти разрушено, а в Германии начинался консервативный разворот. Так Ханс и понял, что ему уготована судьба вечного скитальца. Он не знал, чего бояться больше — оккупации или освобождения. Более того, он не знал даже, как относиться к своей родине. Он был воспитан на лекциях Гегеля, национальных сагах братьев Гримм и патриотическом искусстве Гете, но все это оказалось далеко от реальности. Может быть, он начал путешествовать, просто чтобы не сойти с ума.
Книга «Странник века» позволяет увидеть XIX век не только в его материальном облике, но и в коллизиях личности. Демократия и монархия, женское послушание и эмансипация, национализм и интернационализм, революция и консерватизм — вот перед какими выборами стоял образованный человек XIX века. В романе Неумана мы, правда, не увидим, какие выборы будут реально сделаны, зато увидим напряжение духовно-интеллектуальной жизни, обостренное этими дилеммами.