Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2024
Юрий Коньков — окончил биофак Уральского госуниверситета, биолог, эколог, публицист. Автор книг «Выживет ли Земля?», «Доминанта бытия» (в соавторстве с В.И. Хачиным) и др. Печатался во многих центральных и местных изданиях, в том числе в журналах «Урал» и «Уральский следопыт». Лауреат премии «Зелёная сова» (2005). Живёт в Екатеринбурге. Редакция журнала «Урал» поздравляет Юрия Петровича Конькова с 75-летним юбилеем.
Да, именно Супергений! А как вы назовёте человека, сделавшего пару десятков крупных открытий в различных областях знания и предсказавшего почти всё из того, что творится нынче в стране, ещё в конце 1960-х годов? И знает ли кто из вас подобного человека? А я знаю. Зовут его Георгий Кедров. Мы с ним, можно сказать, друзья. Он терпит меня, как раненый лев терпит бесцеремонность какой-нибудь птички-синички, склёвывающей мух с его кровоточащей раны. Встречает он меня всегда примерно так же, как — судя по воспоминаниям В. Соловьёва — Ф.М. Достоевский встречал ранних посетителей: «Ну, чего припёрся?!» Я не реагирую на грубость, а молча направляюсь на кухню и завариваю чай. Потом мы сидим и пьём этот чай: я — в обычном стареньком кресле, а он — в инвалидном кресле-каталке… Где-то после пятой чашки физиономия его разглаживается и светлеет, словно подсвеченная изнутри неким невидимым мне источником света. Вот он, наконец, окончательно приходит в себя и открывает рот, чтобы продолжить самое замечательное повествование, которое я когда-либо слышал и читал, повествование о своей удивительнейшей жизни. Голос у него скрипучий и каркающий, словно у старого и к тому же сильно простуженного ворона, но для меня этот голос звучит слаще музыки небесных сфер. Рассказы Георгия выглядят невероятным, фантастическим бредом, но почти всё он тут же подкрепляет документальными свидетельствами, а кое-что я не раз перепроверял в других местах и ни разу ни в одном эпизоде не обнаружил противоречий. Эти рассказы — настоящие поэмы в прозе. Это с одной стороны, а с другой — то, о чём он говорит, настолько необычайно, настолько захватывающе интересно, что я часто ловлю себя на том, что сижу, разинув рот и напрочь забываю стенографировать его речь. Надо бы, конечно, магнитофон, да только где его взять: оба мы беднее церковных крыс…
Короче, я улавливаю лишь жалкие крохи с пиршественного стола Высшей Мудрости и питаю большую надежду, что книга о жизни Супергения, его великой мудрости и его открытиях, если я её когда-нибудь напишу, войдёт в сокровищницу мировой культуры наравне с «Божественной комедией» божественного Данте Алигьери. Разница тут будет лишь в том, что Данте описал Ад умозрительный, а Георгий прошёл все круги Ада настоящего.
Помнит себя Георгий чуть ли не с первого дня рождения. Читать выучился необычайно рано. На развитие интеллекта юного Гошки, несомненно, оказали огромное влияние два человека: Исраил Б. — бывший профессор математики Краковского университета, и Филипп Е. — бывший учёный-генетик из Ленинграда. Оба они были ссыльнопоселенцами. Дело-то происходило в пятидесятые и шестидесятые годы прошлого уже века, а в ту пору таких людей в нашем медвежьем углу было много. Короче, в этом плане Гошке очень повезло. Не повезло в другом — с родителями. Мать — тихая крестьянка из тех, которые до смерти безропотно тащат любой воз, сколько бы на него ни навалили. А отец на войне был тяжело ранен и контужен, словом, работник из него был никакой, а вот детей делать он был великий мастак и «настрогал» их аж с полдюжины. Гошка — старший. Уже в семилетнем возрасте он мог дать фору любому мужику в рубке дров. В десятилетнем — ломил за двух мужиков. Братья и сёстры росли за Гошкиной спиной совершенными бездельниками и белоручками.
Но тут приключилась с ним беда. Пошли они как-то с пацанами в лес, то ли по грибы, то ли по ягоды — этого очевидцы происшедшего теперь уже не помнят. И вдруг прямо на Гошку спикировал огромный ослепительно сверкающий огненный шар. Гошка исчез. Я, проверяя этот эпизод его биографии, никак не мог выпытать у очевидцев точного описания этого шара. Из того, что они говорят, никак не следует, что это была обычная шаровая молния, т.к. не было ни взрыва, ни даже слабого хлопка. Шар был огромен и сиял, затем стремительно исчез. Вот и всё. А сам Георгий по этому поводу не может сказать ничего, т.к. в тот момент лишился сознания. Через некоторое время пацаны нашли Гошку на том же месте, но в коматозном состоянии. Отец только через трое суток пребывания Гошки в этом состоянии сообразил отвезти его в город, в больницу. Врачи отругали отца, но и сами были в полной растерянности: Гошка не подавал признаков жизни. Наверное, врачи просто махнули бы на него рукой, если бы не врач-исследователь Евгения А., занимавшаяся исследованием так называемых «пограничных состояний» и писавшая на эту тему докторскую диссертацию. Гошка представлял собой тогда скелет, обтянутый чем-то вроде чешуи из гнилой бумаги, из-под которой сочилась какая-то прозрачная желтоватая жидкость. Почти год провёл Георгий в палате интенсивной терапии. По всем медицинским канонам после такой болезни и такого лечения должен был он остаться дурачком, а он всего лишь оглох и — словно в компенсацию глухоте — у него внезапно проявился целый ряд феноменальных способностей. Так, ещё будучи в больнице, он поражал даже маститых профессоров необычайным чутьём в распознании болезней. О нём тогда даже появилась заметка в «Медицинской газете» под названием «Мальчик-рентген». Он видел болезни своих товарищей по несчастью с такой же чёткостью, с какой много лет спустя их могли, наверное, видеть лишь с помощью компьютерного томографа. Затем, уже дома, он легко догнал и обогнал своих сверстников, окончив среднюю школу экстерном, сдавая в один год зачёты и экзамены за три класса.
Думаю, тут уместно сделать небольшое отступление. Всего на Земле было 400 человек, которых называют гениями. Из их числа я, не задумываясь, сразу же назову как минимум четырёх человек, которые оглохли в раннем детстве или несколько позже: Л. Бетховен, К. Циолковский, Д. Свифт, Т. Эдисон. То есть минимум один процент от общего числа гениев были глухими. Объяснение этому может быть только одно: предрасположенность к глухоте и большие способности являются генетически сцепленными факторами. Что же касается Георгия, то об уровне его тогдашнего развития можно было судить хотя бы по тому факту, что дифференциальные уравнения второго порядка он решал, не задумываясь ни на секунду: только взглянет и тотчас же подписывает верный ответ. Да и вообще в математике для него не существовало неразрешимых проблем. Он легко находил решение тех проблем, над которыми безуспешно в течение многих лет бились лучшие умы человечества — от Максвелла до Келдыша.
Старый профессор Исраил Б. приходил от этого в неописуемый восторг и в почти мистическое благоговение перед Георгием. Он был очень религиозным человеком, однако, кажется, почитал Георгия едва ли не выше пророка Моисея. Старожилы до сих пор вспоминают изумительные высказывания старого еврея о юном Георгии: «Он глухой, но он слышит голос самого Яхве!», а также: «Он внимает гармонии Небесных Сфер!» и т.п. Он настоятельно советовал отцу Георгия не зарывать такое дарование в землю, а везти сына в Москву, в Академию наук, или — как минимум — устраивать его в МГУ. А отец в ответ только отмахивался: «Ну, куда его, дурака, в Москву?!» Хитрил папенька, ибо был он хорошим лодырем, а если бы Гошка тогда уехал из дому, то семья без него просто протянула бы ноги с голоду. Георгий же был в ту пору удивительно бесхитростен и бескорыстен: ломил за десятерых и в колхозе, и дома практически за одно лишь спасибо. Правда, от колхоза давали ему покос, на котором семья заготавливала сено для двух коров и двух десятков овец, т.е. всегда имела на столе молочные продукты и мясо, а это в те годы было далеко не у всех. (Как, впрочем, и в теперешнее время.) Ему даже и в голову не приходило послать подальше отца и его многочисленное потомство лодырей и уйти из дому для реализации своего призвания. Физический труд был Георгию совсем не в тягость. Например, перекидав за день тонн пятьдесят силоса, он не испытывал ничего, кроме чувства мышечной радости. Той самой радости, многим неведомой, которая заставляла солженицынского Ивана Денисовича с энтузиазмом работать в каторжном лагере, а английского премьера У. Черчилля много лет подряд ежедневно — по нескольку часов в день — вкалывать простым каменщиком на строительстве огромной кирпичной стены вокруг своей усадьбы. (А ведь он мог бы, в состоянии был нанять хоть 500 каменщиков, которые построили бы ему эту стену за пару дней.) Как и у всякого почти очень сильного физически человека весь облик Георгия излучал феноменальную доброту, и этой его добротой очень многие беззастенчиво пользовались. Он не возражал — помогал всем, а это многими воспринималось как признак слабоволия и слабоумия.
Но он был способен проявлять и необычайную твёрдость. Так, однажды весной он обнаружил неподалёку от деревни останки трёх лосих: копыта, кишки и головы с дорожками замёрзших слёз из широко открытых в предсмертной муке прекрасных глаз. И тут же лежали останки трёх не успевших родиться лосят… Двуногие нелюди, запродавшие свои мерзопакостные душонки дьяволу, легко по насту загнали измождённых беременных лосих и, невзирая ни на их состояние, ни на их слёзы, преспокойно убили… От места трагедии чётко была видна автомобильная колея, которая вела ко двору секретаря колхозного парткома Николая С. К нему приезжал попьянствовать и «поохотиться» второй секретарь РК КПСС Хомутов. Георгий страшно вознегодовал и — невзирая на уговоры домочадцев не связываться с власть имущими подонками — поехал в райцентр и зашёл в редакцию районной газеты к редактору Михаилу Янову. Тот тоже был потрясён, услышав рассказ Георгия о чудовищном злодеянии, однако посоветовал ему написать заметку так: «Секретарь парткома колхоза «Ленинский путь» Николай С. занимается браконьерством совместно со своими дружками, раскатывающими на машине с таким-то госномером». Фамилия Хомутова при этом названа не была, т.к. Янов не имел права критиковать своё начальство, но всему району были известны номера райкомовских машин.
После публикации заметки получилось вот что: Янову влепили «строгача» и с треском выперли из газеты — «за дискредитацию КПСС». По тогдашнему Уголовному кодексу за убийство лося полагалось до пяти лет тюрьмы, а за шестерых в любом цивилизованном обществе влепили бы подонкам 30 лет. Но не 30 лет лагерей получил Хомутов, а … был переведён на должность районного прокурора. Ну, а дальше всё, как говорится, было делом техники. Против Георгия вскоре сфабриковали уголовное дело, нисколько не заботясь при этом даже о видимости правдоподобия. В роли свидетелей и пострадавших выступили четыре ранее судимых подонка, которым пообещали, что не будут привлекать их к ответственности за вновь совершённые ими преступления, если они оклевещут Георгия. Будто бы он избил их и пообещал убить, и они шибко боятся этого злодея, а посему его необходимо изолировать от этих невинных голубков и вообще от общества. В суд эти ублюдки явились вдрызг пьяными, буквально не стояли на ногах и что-то нечленораздельно мычали. Этого мычания не мог понять никто из сидящей в зале публики, однако суд истолковал это мычание «так, как требовалось». Это был не суд, а самый натуральный фарс. Председатель суда Альчикина сразу же нагло и во всеуслышание заявила в ответ на вопрос Георгия: «Это всё пустая формальность. Тебя требуется убрать, и мы тебя уберём туда, откуда живыми не возвращаются!» Короче, она быстренько состряпала приговор, на Георгия надели наручники и этапировали на Новую Землю — на ядерный полигон в качестве подопытного кролика, т.е. туда, куда обычно отправляли лишь тех осуждённых, которым смертная казнь была заменена такой вот «жизнью»…
Георгий вместе с другими зэками кайлом, ломом и лопатой долбил в вечной мерзлоте и граните шахты и штольни для закладки ядерных бомб. Затем, после взрыва, зэки должны были снова лезть в эти штольни, размуровывать их и брать оттуда образцы газов и спекшейся стекловидной породы… Зачем, спрашивается? Как зачем? — Для анализа разным учёным-гуманистам, сделавшим головокружительные карьеры на миллионах загубленных человеческих жизней, а потом ставшим великими правозащитниками… А далее получилось так, что Георгий совершил подвиг, предотвратив взрыв склада ядерных боеприпасов суммарной мощностью в сотни мегатонн. Наша планета если бы и не раскололась на куски от этого взрыва, то всё равно получила бы катастрофу во много раз страшнее Чернобыльской… Я иногда думаю: может, в этом и заключалось истинное призвание Георгия — чтобы он оказался в нужном месте и в нужное время и спас биосферу от гибели? Не власть имущие негодяи направили его туда, а некие Высшие Силы, увидевшие в этом добром и скромном парне способность пожертвовать собой во имя Жизни, во имя всего живого на Земле?! А все попытки альчикиных и хомутовых уничтожить его в конечном итоге оказали плохую услугу стратегическим замыслам Сатаны по уничтожению планеты?! Думаю, что так оно и есть! Георгий при этом получил радиоактивное облучение суммарной мощностью в добрую сотню смертельных доз. Жить ему оставалось максимум три месяца. Его срочно представили к помилованию. Эту помиловку оперативно подписал сам Брежнев…
Когда я много лет назад впервые пришёл к Георгию, то — признаюсь — поначалу здорово усомнился в его психическом здоровье. Причиной этому был портрет Л.И. Брежнева, висящий на самом почётном месте в его квартире. Висит он там и по сию пору. Однако вот после этой истории, после демонстрации указа Президиума Верховного Совета СССР о помиловании заключённого Кедрова, который подписан лично Брежневым, я совсем другими глазами посмотрел и на Георгия, и на покойного уже бывшего генсека… Через пару недель Георгий, будучи в самом расцвете лет, очутился на свободе, в яркой сутолоке жизни среди беззаботных людей, даже и не подозревающих о Девятом круге ГУЛАГовского Ада. Он знал, что не для наслаждения жизнью его отпустили на свободу, а умирать. Он снова превратился в скелет, снова из всех пор его кожи, ставшей похожей на гнилую бумагу, сочилась мутноватая жёлтая жидкость… Он должен был умереть в ближайшие же недели с гарантией, если можно так выразиться, в 10 000%. Знаете ведь, как иногда в США дают десятикратный пожизненный срок? Вот и тут получилась аж стократная гарантия смерти.
Нам всегда присущ некий бессознательный оптимизм, мы всегда рассчитываем на лучшее, даже вопреки здравому смыслу. У Георгия же в данном случае был не просто бессознательный оптимизм, а какая-то феноменальная способность к пониманию внутренней сущности вещей. Такое понимание присуще некоторым животным, которых мы несправедливо считаем «низшими существами» и исключительно благодаря которым человечество овладело естественной фармакопеей. Одним словом, он собрал кучу ядовитых растений и приготовил из них какое-то снадобье. И стал это снадобье употреблять. Он поставил на себе тяжёлый и жестокий эксперимент. Он был ещё очень молод и всё в нём протестовало против постановки этого эксперимента: ведь шанс выздороветь был равен 0,01%, а шанс умереть немедленно — 99,99%. Однако он решился! И — к вящему удивлению всех — выздоровел!!! Так родилось одно из его крупных открытий. Через год он был почти таким же могучим здоровяком, как и до ареста. Ему было всего двадцать с небольшим лет, и он был преисполнен больших надежд…
Много ещё разных «приключений» было в жизни моего героя, о всех не рассказать и в толстенной книге. Здесь я лишь поясню, почему я абсолютно уверен в его гениальности. Открытий у него много. Не мне судить о их значении. Ведь много раз случалось так, что газеты взахлёб писали о каком-нибудь гении, а специалисты уже с первых строк понимали, что этот «гений» явно не в ладах даже со школьным курсом физики… Так почему же я уверен абсолютно? А вот почему: некоторые из его открытий затем переоткрыли другие учёные (уже через много лет после того, как я узнавал о них от Георгия!) и получили за них Нобелевские премии. У него есть и много такого, до чего современная наука ещё не дошла. Например, он знает, как спасти человечество от эпидемии онкологических заболеваний, которая грозит опустошить планету в ближайшие 30 лет. Так почему же он прозябает на нищенской пенсии и не патентует своих открытий? А потому, что — по его мнению — человечество в целом обладает психологией неандертальцев, среди людей очень много выродков типа Хомутова. Да ведь и то правда — вспомните одного ельцинского премьера, убившего в берлоге медведицу и медвежат-сосунков, или — пару других высокопоставленных подонков, с вертолёта отстреливавших краснокнижных горных баранов, которых всего-то в мире оставалось считанные единицы… Если таковы те, что на самом верху, то каковы же все остальные? Так достойны ли мы Знания?