Ольга Токарчук. Книги Якова
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2024
Ольга Токарчук. Книги Якова. / Пер. с польского И. Адельгейм. Москва: Эксмо, Inspiria, 2023.
Роман «Книги Якова» считают главной книгой польской писательницы и нобелевской лауреатки Ольги Токарчук. Действительно, по физическому объему и охвату тем эта работа смотрится очень внушительно. Токарчук описала жизнь польского религиозного деятеля XVIII века Якова Франка, еврея по происхождению и создателя секты франкистов, а через нее и жизнь целых стран — Речи Посполитой, Турции и Священной Римской империи, взятых в историческом контексте. Главный герой этой книги Яков Франк, конечно, так и остался сектантом. Он имел последователей, но не создал мировой религии, а в жизни вел себя не как аскет, а скорее как дворянин, алчный до почестей и не терпящий возражений. Не совсем ясно, чего он добивался — нематериальной истины или обычных мирских благ. Он отринул иудаизм и выбрал христианство, с одной стороны, превратившись в предателя для ортодоксальных евреев, а с другой, не став до конца своим для католиков. Он в общем-то повторил вечный еврейский путь — путь человека, потерявшего родину, стремящегося к богу и отовсюду гонимого. Однако на протяжении сотен страниц из уст Токарчук мы ни разу не увидим осуждения или хотя бы критического отношения к тому, что он проповедовал. Более того, к Якову Франку писательница относится как к носителю и дарителю света, хотя многие читатели, возможно, увидят в этой фигуре обычного шарлатана.
В центре романа Яков Франк, но, как и во всяком большом романе, мы познакомимся еще со множеством других персонажей, причем все они реальные исторические личности. Мы начинаем с ними знакомство в ныне украинском, а в XVIII веке польском городке Рогатине, где местный ксендз Бенедикт Хмелёвский наблюдает жизнь вокруг и мечтает о развитии своего всеобъемлющего энциклопедического труда, где были бы собраны все известные знания. Он вообще напоминает идеалиста-просветителя, хочет усадить всех крестьян за книги, уверенный, что за этим моментально последует преображение страны. В Рогатине живет много евреев, они занимаются торговлей и ремеслами и даже продают предметы, связанные с католической церковью, против чего резко выступают как раввины, так и ксендзы. Но Бенедикт Хмелёвский вряд ли стал бы рьяно поддерживать эту критику. В том, что евреи ремесленничают и торгуют, он вполне готов увидеть мировую гармонию. Да и вообще разве одни только евреи вносят разнообразие в жизнь Рогатина? Здесь говорят по-русински и по-турецки, бывает, и польскую речь не сразу услышишь. Ксендз человек спокойный и слишком погруженный в вопросы, связанные со знаниями, чтобы участвовать в социальных дискуссиях. Но он не наивен. Ни Рогатин, ни тем более Варшава или Краков, где он, правда, ни разу не бывал, уж точно не являются раем. Ему известно, что писали о рае и где искали его философы прежнего, но даже им, кажется, верить нельзя. Многое знает Бенедикт Хмелёвский, но хочет знать еще больше. Поэтому он отправляется к известному местному еврею Элише Шору, надеясь раздобыть кое-какие мудрые книги, правда, очень желательно, чтобы его никто не видел — не положено ксендзу приходить в дом к еврею. Впрочем, все условно. Лечат католиков еврейские врачи, а мази растирают еврейские аптекари. Говорят даже, что один еврейский врач удаляет катаракту иглой, и очень успешно. Так что ксендз в глубине души не сильно переживает за репутационные потери. Главное — знания. Когда он желает, чтобы его книга стояла в каждом доме, это даже не тщеславие, а искреннее стремление служить просвещению. Проблему ксендз формулирует следующим образом: шляхты в Польше шестьсот тысяч, а книг издается триста штук в год. Откуда же тогда в стране взяться мыслящим людям?
И вот жители Рогатина, как евреи, так и поляки-католики, заговорили о новом мессии. Вообще-то в недавней истории это было уже не первое пришествие Спасителя. Сто лет назад по всем еврейским общинам гремело имя Шабтая Цви, идеи которого обрели множество последователей и привели к созданию такого значительного направления в иудаизме, как саббатианство. Но Шабтай Цви в итоге принял ислам, после чего многие от него отвернулись. Затем появился Барухия, который тоже считался мессией и многих привлек на свою сторону. И вот теперь, в середине XVIII века, все говорят об уроженце Королёвки, что в польском Подолье, Якове Франке, который считал себя продолжателем дела первых двух мессий и их реинкарнацией. Мы проследим весь его путь. Отправимся с ним в Турцию, потом увидим попытку основать поселение-общину, затем будем свидетелями того, как он и его последователи примут христианство, что повлечет столкновения с ортодоксальными евреями в Польше. Как мы уже говорили, Яков Франк нигде не стал своим. Против него выдвинут обвинения в попытке подорвать христианскую веру, и уже христиане посадят его в тюрьму на 13 лет. Русские войска, пришедшие в Польшу, его освободят, и он доберется до двора императора Священной Римской империи, а потом осядет в Оффенбахе на берегу Майна, где и умрет.
Еще когда Якову не исполнилось и тридцати, его уже называли мудрецом. Но вряд ли его мудрость является книжной. В разговорах он не цитирует священные книги, к собеседникам обращается прямо, устремляя орлиный взор, говорит доходчиво и ясно, как на базаре, из-за чего кажется равным, хотя на самом деле превосходит всех. Он высок и хорошо сложен, и импозантная внешность привлекает к нему людей. У него есть что-то вроде внутреннего центра тяжести, который позволяет ему чувствовать себя королем в любой ситуации. Позже перед сильными мира сего он будет умело притворяться покорным, но это лишь часть игры, чтобы получить свое. Он учился в турецкой Смирне у Иссахара из Подгайцев и с тех пор, где бы ни находился, носил турецкую одежду и феску. В Турции евреям вообще жилось получше, даже еретикам-саббатианцам, потому что султан не преследовал другие религии. Одновременно Яков торговал шелком и драгоценными камнями и сколотил кое-какой капитал.
Многие искренне последуют за новым учителем. Таков, например, Нахман из Буска, страдающий от тревоги из-за того, что мир кажется ему нарисованным. Он осознает, что все наше бытие пронизано страданием, и видит в Якове Франке силу, которая способна разорвать этот порочный круг. Нахман станет хронистом при дворе Франка, хотя последний запрещал записывать его слова. Отметим также, что после присоединения к свите учителя особый и совершенно неожиданный, учитывая меланхолию, восторг по отношению к миру у Нахмана возникает после трубки с опиумом. Может, тогда вся эта мистика гроша ломаного не стоит и является бредом наркомана? Нахман, как невротик, ищет связи там, где их нет, и хочет, чтобы незначительные причины приводили к последствиям вселенского масштаба.
В книге Токарчук можно выделить только самые главные идеи Якова Франка. Новый мессия легко объяснил это вечное сомнение своих последователей в том, что мир устроен несправедливо. Нет, сказал он, речь здесь даже не о несправедливости мира, а о тотальной лжи, допущенной при его создании. Мир был создан вовсе не Благим Богом, поэтому все законы так называемого Творца следует отменить. Нужно не просто не бояться грязи и скверны, а скорее приветствовать погружение в них. Поэтому Яков Франк устраивает религиозные оргии, лично указывая, кому с кем спать в его общине, а из пары пассажей в романе можно даже заключить, что он является педофилом и гомосексуалистом, хотя Токарчук на этом внимания не заостряет. Так или иначе, подобные непотребства станут позже одним из пунктов обвинения со стороны талмудистов. Впрочем, и до принятия христианства Яков вытворял такое, когда находился со своими сторонниками в Салониках, что его боялись даже свои. И все же последователи его боготворили. Они реально видели свечение над его головой, а позже к нему за исцелением приходили больные люди и, как утверждается, действительно выздоравливали. В общине Яков подавал пример тем, что трудился наравне со всеми, однако со временем все же превратился в непререкаемого повелителя-аристократа. Ему повиновались, называя господином, а его двор напоминал королевский в миниатюре. Яков тратил большие деньги на поддержание роскошной жизни, требуя пожертвований от последователей и влезая в непомерные долги. И просто удивительно, что лишь очень немногие задумаются о том, что что-то здесь не так.
Еще одной важной идеей Якова является нечто вроде синтеза разных религий. Необходимо из каждой что-то взять, чтобы приблизиться к Благому Богу. Поэтому Яков хочет принять христианство — шаг неприемлемый для еврея, но довольно понятный. Иудеи считали, что их Бог принесет возмездие, а Шабтай Цви, реинкарнацией которого себя считал Яков, — это совершенно другой тип. Шабтай Цви был униженным и страдающим Спасителем, разве он не похож на Иисуса Христа на распятиях, которые можно встретить на каждом перекрестке подольской Королевки? Впрочем, католикам, среди которых есть те, кто приветствуют рост своих рядов за счет евреев, обольщаться не стоит. Христианство для Якова не цель, а только инструмент. Христианское мышление построено на идее необратимости, ведь в конце будет Страшный суд. А сторонники Якова пытаются уйти от любой вины, утверждая, что не человек устроен плохо, а сам мир. И действительно, Яков после восстания Хмельницкого кругом видит знаки конца мира и поэтому приветствует отмену старых законов. Он и не хочет нигде становиться своим, предпочитая оставаться чужим. Так что в глазах как иудеев, так и христиан Яков является не смиренным правоверным, а злостным нарушителем, что недалеко от истины. Сама же Токарчук, по всей видимости, видит в этом не преступление, а прежде всего новый смысл, ведущий к подлинному обновлению мира. Это плохо сочетается с установками католической церкви, которая поддерживает у человека ощущение абсолютной и бесповоротной греховности — от рождения до смерти.
Но отношение к евреям в Польше бывает и не таким спокойным. Некоторые владетельные шляхтичи убеждены, что евреев слишком много и что они все под себя подмяли. Евреи действительно держатся друг за друга, устраивают браки между семьями, создают нечто вроде внутренней финансовой системы. И на этом фоне еще печально то, что богатейшая земля Подолья, к которой относится и Рогатин, так плохо развивается. Товаров много, но судоходство по Днестру сложное, дороги плохие, вдобавок нужно тратиться на охрану грузов от пересекающих границу разбойников-турок.
Кажется, что в XVIII веке возможны только два типа евреев — ортодоксальные талмудисты и вероотступники, сектанты, выбравшие для сокрытия своих истинных идей ислам или католичество. Но даже среди вероотступников нет единства. Последователи Барухии возненавидели Якова и помешали ему открыть свою школу в Салониках, буквально погнав камнями. А ведь Яков считал себя реинкарнацией Барухии! Все евреи ждут Спасителя, просто видят его по-разному. Однако есть в книге Токарчук тихий, но совершенно прогрессивный голос еврейского врача Ашера Рубина, который просто устал ждать чудес. Это все мистические россказни, одни ждут мессию-царя, который всем отомстит, другие ждут мессию-голодранца, который будет потакать в нарушении приличий. Может, нужно просто жить и никого не ждать? Бессознательно он подходит к идее о том, что в основе всех противоречий лежат конфликтующие психологические установки. Например, в своей практике Ашер Рубин наблюдает загадочные болезни, которые имеют физические проявления, но от которых помогают не лекарства, а разговоры. Такая больная есть в доме Элиши Шора, к которому ксендз Бенедикт Хмелевский приходил за книгами, но здесь никто не верит в медицину. Сегодня нам понятно, что за подобным недугом скрывается невроз, но Шор и его родные из-за этой болезни считают больную прорицательницей, ведь очевидно, что ее посещают духи. Ашер Рубин и у себя наблюдает проявления невроза в виде, скажем, слабости, но не может этого объяснить. Он слышал даже о таких вещах, как микробы (правда, не анахронизм ли это, ведь термин появился только в 1878 году?). Именно эти микробы, когда вокруг грязь, и заражают кровь, а вовсе не дьявол. Впрочем, большинство по-прежнему считает болезни последствиями гнева божьего. Ашер Рубин, может, и сомневается в этом, но современных знаний ему явно не хватает.
Очевидно, что евреи, будь они ортодоксальными или выкрестами, ждут спасения. Они постоянно трудятся, ведут дела и торговлю, но нет в их жизни покоя. Весь еврейский народ ждет понятных и терпимых законов в отношении себя, но, увы, повсюду правители его угнетают. Он везде чужой, правда, именно этим Токарчук и объясняет развитие у него особой мудрости. Вот, например, местный епископ приложил руку к королевскому декрету против евреев в 1748 году. Этим декретом евреев выгнали из города Каменец, а на сборы дали двадцать четыре часа. Их дома забрали городские власти, а школу разрушили. А в начале века евреев, перешедших в христианство, даже сжигали на кострах. Многие считают, что хуже них живется только крепостным крестьянам. А если посмотреть внимательнее, так ли евреи от них отличаются? Бывает, что, когда владелец разрешает селиться за своей земле, он взамен требует отрабатывать повинность. Иногда повинность так тяжела, что участь поселенцев мало чем отличается от участи крепостных, находящихся в рабстве.
Польша XVIII века — это феодальный мрак. На дорогах можно встретить стариков, спросишь их, куда они направляются, они ответят: дома нас нечем кормить, поэтому мы ушли, чтобы побираться, так хоть как-то можно выжить. А с ними идет полуслепая женщина. Присмотришься и увидишь, что она обвешана мешочками с травами. Но хвалиться своим искусством не спешит, потому что в Люблине по-прежнему сжигают ведьм. Пойдешь дальше по дороге, встретишь людей с медведем. Они на потеху зрителям колют зверя палками. Понятно, почему ксендз Хмелевский хочет принести свет знаний, ведь кругом темнота.
В таком мире трудно жить в спокойствии, тем более евреям, не имеющим своего угла. Взять того же Элишу Шора, главу большой еврейской семьи и последователя Якова Франка. Разве он бывает счастлив? Когда у него нет чего-то, что есть у других, он хочет это заполучить. А когда есть что-то, чего нет у других, он хочет от этого избавиться. Такое существование, подчиненное противоречивым стремлениям, ожесточило его, и он всем недоволен. Сама жизнь ставит его перед трудными дилеммами. Как-то в его доме совпали свадьба и похороны. Теперь следует тщательно изучить священные тексты, чтобы понять, как поступать в таких случаях. Но главный вопрос в другом. Как жить, когда власти не дают тебе возможности где-либо осесть, запрещая покупать землю? Поэтому Элиша Шор в беседе с Нахманом из Буска предельно ясно формулирует чаяния всего еврейского народа:
«Нам нужен кто-нибудь, кто будет во всем нас поддерживать, станет опорой. Не раввин, не мудрец, не богатый человек, не солдат. Нам нужен тот, кто силен, но выглядит слабым, тот, кто не знает страха. Он выведет нас отсюда».
Конечно, этим лидером становится Яков Франк. Он действительно способен дать евреям главное — освободить от страха.
Евреи в общем-то живут мирно, тем не менее крещение последователей Якова Франка вызывает у талмудистов агрессию. Ничего хорошего в этом нет, но следует признать, что это отчасти их личное дело и внутренняя борьба за правильное понимание истины. Правда, борьба кровавая. После того как католики признали право Якова Франка иметь свои взгляды, против талмудистов начались погромы. Сначала сжигали только Талмуд, потом все еврейские книги без разбора. Позже, когда ветер поддержки переменится, мстить начнут уже еретикам-вероотступникам. Натуральная гражданская война в миниатюре. Но гораздо большими негодяями у Токарчук выглядят кое-какие высокопоставленные католики, в защиту которых сказать совершенно нечего. Таков коадъютор Киевской митрополии Каетан Солтык, который делает карточные долги, закладывает епископский перстень, а потом, чтобы вернуть его, возводит страшную клевету на евреев. А ведь совсем недавно он сам умолял житомирских евреев купить у него перстень. Со временем эта история принимает даже еще более угрожающий оборот. Среду ненавистников евреев издавна питали гнусные слухи о том, что те якобы настолько ненавидят христиан, что реально пьют их кровь. В реальности этому никто никогда не был свидетелем. Более того, сам Папа Римский постановил подобные обвинения не принимать в расчет. И тем не менее вера очень сильна. Так вот, в «Книгах Якова» мы увидим злодейский замысел католиков, которые подстроят эти преступления, заставив всех поверить в кровожадный характер иудаизма. Евреи безвинно пострадают, но такие, как епископ Солтык, не сильно будут переживать из-за угрызений совести. У него есть заботы поважнее. Вот-вот умрет краковский епископ, поэтому нужно раньше других конкурентов оказаться на приеме короля и предложить свою кандидатуру. Чтобы узнать известие о смерти первым, Солтык даже организовал так называемую мортирную почту. Суть в том, что сообщение передается выстрелами по цепочке артиллеристов, это гораздо быстрее, чем если отправлять гонца. Достается от Токарчук и православным. Один поп приходил в корчму отца врача Ашера Рубина и пил бесплатно. Однажды отец Ашера отказался ему наливать, тогда поп решил отомстить и подбросил ему мешок с человеческим телом. Отца Ашера посадила в тюрьму, потом, когда выяснилось, что виноват поп, освободили, но попу ничего не сделали.
В «Книгах Якова» есть элементы философствования того же рода, который мы видели в «Бегунах», но оно не выходит за рамки мышления XVIII века. Токарчук и ее герои всецело приемлют концепцию творения мира из ничего и делают художественно-философский очерк на тему этой идеи, когда говорят о том, что бог устал от бесконечности и, сокращаясь внутри себя, высвободил вокруг себя пространство, в котором вырос мир сначала белый и нежный, как плесень, а потом твердый и цветной. Вряд ли такой взгляд откроет нам что-то революционно новое, но он показывает пока еще зажатость мысли в религиозных рамках, хотя события в романе будут развиваться вплоть до Французской революции и даже дальше. Может, вырваться именно из этих рамок как раз и хочет Яков Франк, предлагающий начать путь там, где нет разграничения на добро и зло. Поэтому несомненно, что его практика трансгрессивна и на сторонний взгляд выглядит как эпатаж. И вот это неясно в его деятельности. Что хочет дать Яков Франк своим последователям? Небесное спасение в трансцендентной истине или мирное общежитие с другими народами во вполне земной жизни? Все же подлинные мечты евреев просты, понятны и легко формулируются:
«Было бы прекрасно жить по своим правилам, ни перед кем не держа ответ, не иметь над собой хозяина, не бояться казака, быть в хороших отношениях с Церковью, возделывать землю, торговать, рожать детей, иметь свой фруктовый сад и лавочку, пускай даже совсем маленькую. Разбить за домом огород, выращивать овощи».
Сам Яков, впрочем, в одном месте объясняет кажущуюся двусмысленность своих целей:
«У нас две цели <…> Первая — дойти до Даата, знания, при помощи которого мы обретем вечную жизнь и вырвемся из темницы мира. Мы можем сделать это более приземленным способом: собственное место на земле, страна, где мы будем устанавливать свои собственные законы. А поскольку мир стремится к войне и вооружается, прежний порядок рухнул, и мы должны ввязаться в эту заваруху, чтобы заполучить кое-что для себя. Поэтому не смотрите подозрительно на моих гусаров и мои знамена. Тот, кто имеет знамена и армию, пусть даже крошечную, тот в этом мире сойдет за правителя».
И действительно Яков Франк готов даже создать собственную армию и заниматься политикой, лишь бы какой-нибудь правитель дал ему землю:
«Будет война между Австрией и Турцией, наверняка, а что, если под шумок военной сумятицы нам достанется вожделенный кусок собственной земли? Для этого потребуется много золота и много трудов. Если на свои деньги собрать тридцать тысяч человек и договориться с Турцией, что мы поддержим их в войне, а за это они дадут нам клочок земли, маленькое королевство где-нибудь в Валахии?»
Якова Франка отталкивают теперь далеко не все. Император Священной Римской империи Иосиф II присматривается к нему и его последователям, подумывая о том, чтобы дать им нормальное образование, отвлечь от каббалы и прочей мистической чепухи и поставить на службу государству. А вот впечатления императора от личного общения:
«Задавая Якову какой-нибудь конкретный вопрос, император буквально чувствует сопротивление непоколебимых, железных стен его воли, ощущает мощные границы «я» этого человека. Это люди отовсюду и ниоткуда. Будущее человечества».
Иосиф II вообще очень прогрессивен, хочет, в частности, отменить крепостное право.
Возможно, только ради земных целей евреи, пошедшие за Яковом Франком, и согласились принять христианство. Ведь теперь они могут даже добиваться шляхетского титула, правда, только за деньги. Шляхтичам-полякам это не очень нравится, ведь их предки ради титула поколениями служили Отчизне. А Яков Франк, таким образом, выглядит очень противоречивой фигурой. Он сумел повести за собой людей, но сам сильно отдалился от идеала аскета. Много страдал, но всегда самовольно указывал другим, как жить. Его община имела, как сегодня сказали бы, признаки тоталитарной секты, во всяком случае, приходящим на аудиенцию приказывают пасть ниц и ждать слова. Но последователи верят, что их лидер взял на себя страдания мира. Ольга Токарчук не судит своего героя, впрочем, мы не видим и ее личного восторга. Но этой очарованности много у последователей и учеников Якова. К автору этого гигантского и мощного романа можно применить разве что вот такие написанные в тексте слова:
«Тот, кто занят делами Мессий, даже неудачников — даже если он всего лишь рассказывает их историю, — приравнивается к тем, кто исследует вечные тайны света».