Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2024
Екатерина Сергеева — живет в Красноярске, по образованию врач. Печаталась в журналах «День и ночь», «Дети Ра», альманахе «Енисей», нескольких коллективных сборниках. Лауреат Всероссийского литературного конкурса им. И.Д. Рождественского (2022).
***
В телике балет — танцуют птицы.
Через полчаса — уже урок,
Но не оторваться, будто снится
Лебединый длинноногий бог.
Спертый воздух раздевалки школьной.
В драке важно все — и вес, и рост.
Нет, не страшно и уже не больно.
Бьют со смехом — значит, не всерьез?
Пух птенцовый прочь уносит ветер,
Треплет голенастого птенца.
Если время на вопрос ответит,
То пойдет — в ответе — до конца.
Школьной формы грубая отливка
Станет тонкой, с выдохом внутри.
Даже если стал привычным привкус
крови, ты на крылья посмотри.
Свет зовет, но поздно, выбран жребий.
Пострадай немного и забей.
День и ночь танцует черный лебедь
На останках белых лебедей.
***
Дворы-четырехугольники,
Песочница и скворечник.
В зарослях бузины
То лето осталось навечно.
Мы с тобой — воробьи.
Веток острые стрелки.
Ты — воробей покрупнее,
Я — испуганный, мелкий.
Хочется спать, сестра.
С вечера до утра
В доме ползучий шорох.
Девочкам пять и восемь.
Скоро приедет мама,
Мы у нее и спросим,
Кто полуночно ходит
Тихонькими шагами
И непонятной песней
Кружит, зовет над нами.
***
Дрожащие обрывки февраля.
Оглохшая в отчаянье земля,
Забытая и небом, и травой.
Остался запах — нутряной, живой.
Он принесет густую тяжесть в сны —
К полуночи застынет, как броня.
В подснежных гнездах будут спасены
Птенцы.
Птенцы, простившие меня.
***
Растворяясь в молоке,
В замороченном тумане,
Сон белесой тенью станет
И исчезнет на реке.
Сны — опасный корм для рыб.
Исчезают люди, птицы.
Бесконечная волна
Побеждает все границы.
Строят рыбы города,
На ракетах мчатся к звездам.
Все для них легко и просто.
Не взрослеют никогда.
Но однажды зыбкою ночью,
Что предшествует беде,
Чей-то сон, себя не помня,
Снова побредет к воде.
***
Целый день апрель хлопочет,
Ищет позабытый снег.
Тихий звон растущих почек,
Тихий сон нешумных рек —
Он становится все тоньше —
Тканью солнечных лучей,
И теперь я знаю точно,
Он неназванный, ничей,
Этот день с поющей птицей,
С кошкой в чьем-нибудь окне
Развернулся, покатился,
Не к тебе
И не ко мне.
Осиная песня
Ранетки меняют свой сок на крупинки крахмала.
Деревья — последнюю зелень на золото с красным.
На золоте красного много, так много, но мало.
И сколько добавят еще — абсолютно неясно.
За дачей в лесу затевают протяжные песни.
Рыдают кусты, превращаясь в золу безмятежно.
Конверты с золой сложит в сумку услужливый вестник,
Легко превращая слезу в паутинную нежность.
В трепещущем, хлюпком желе из кондитерской новой
Невольно почувствуешь привкус стальной и холодный.
Угрюмые осы поют на участке садовом.
Мы ходим сквозь осень и ос совершенно свободно.
***
сазаны из горного озера
мне было пять
хватают ртом воздух
как хорошо не знать
о том что живое и неживое
две стороны медали
о том
что вкусный суп
и китята
так мы их называли
но мне пять
и китята плывут
уплывают в серебряный омут
но какой же тревожный и страшный
этот запах
скопившийся дома
***
Рядом с супермаркетом с машины
продавали молоко, грибы,
кабачки. Букеты из рябины —
возвращать не спящих во гробы.
Высохшая косточка черешни —
мякоть съел давно колдун-столет.
В сон дневной, тягучий и кромешный,
сон другой приходит — про балет.
Юбка-пачка, белые пуанты.
В зале в каждом кресле кто-то спит.
Трудятся нещадно оркестранты —
это па-де-де гранитных плит.
***
Корка хлеба, натертая чесноком.
Замерзала вода в стакане.
Она уже не помнила ни о ком.
Пряталась в непротопленной бане.
А потом пошли совсем другие дела.
Были и мясо, и сыр. Кто-то звал ее Ирою.
Однажды ребенка она родила,
И ребенок стал — вирою.
Темные сходни возле пруда
Не гнутся при легком шаге.
Льется и льется большая беда.
Воют собаки.
***
Когда по лесу пробежит последний муравей,
Когда гречишные поля покроются золой,
Нам весть благую принесет серебряный харлей,
Посадит Никки нас в мешок и унесет с собой.
Толпа блаженных Маусят приветит у ворот,
Ключами сладко позвенит порядочный игрок.
С цепи сорвется встретить нас золотоглавый кот.
Кисельно-сливочный ковер возьмем с собой в чертог.
И возликуем мы тогда за праздничным столом,
Прищурив нежно и светло карминные глаза.
И будем оды сочинять, как шли мы напролом.
Куда? Туда. Потом — сюда. В прекрасный адский сад.