Ирина Винокурова. Нина Берберова: известная и неизвестная
Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2024
Ирина Винокурова. Нина Берберова: известная и неизвестная. СПб.: Academic Studies Press; Библиороссика, 2023.
В России первая публикация фрагментов книги Нины Берберовой «Курсив мой», которую некоторые критики называют «едва ли не главным памятником женской мемуаристки двадцатого века», случилась почти одновременно в журналах «Вопросы литературы» и «Октябрь». Это был 1988 год. Редактором варианта, подготовленного в «Октябре», выступила Ирина Винокурова, что дало ей вскоре возможность познакомиться с Берберовой лично.
С 2012 года в журналах «Вопросы литературы», «Звезда», «Знамя» начали выходить статьи Винокуровой о Берберовой. Со временем результат многолетних изысканий сложился в почти семисотстраничный фолиант и вышел отдельным изданием. Берберова, безусловно одна из главных femme fatale русской литературы, показана здесь подробно, захватывающе и с уважением, не переходящим в благолепие. Впрочем, с ней иначе и не вышло бы. Автор «Курсива» сама не страдала излишней любовью к агиографическому жанру.
Книга «Нина Береберова: известная и неизвестная» состоит из двух частей. В первой прослежены «дни и труды» Берберовой в эмиграции с 1930-х по 1990-е годы. Вторая часть посвящена истории создания, публикации и откликов на русскую и английскую версию «Курсива». Также тут показано развитие отношений Берберовой с Набоковым и известным американским журналистом Л. Фишером, недолгая дружба с «отцом атомной бомбы» Р. Оппенгеймером. Подробно об отношениях с американскими студентами и аспирантами, многие из которых стали признанными специалистами по русской литературе, и представителями третьей волны эмиграции (И. Бродским, С. Довлатовым, Г. Шмаковым, Е. Эткиндом, А. Синявским и др.). Круг знакомств самый широкий. Как писала о себе Берберова: «Я искала дружбы с интересными людьми, а равнодушие неинтересных людей было мне всегда безразлично».
Финальный аккорд книги — глава «Неоконченные споры», где с разных сторон представлен самый «болезненный» фрагмент биографии Берберовой — вопрос ее прогитлеровских симпатий и даже коллаборационизма. (Читать особенно интересно на фоне разворачивающейся в российском обществе полемики вокруг «природы предательства».)
И. Винокурова вводит в научный оборот отдельные дневниковые записи Берберовой, ее письма двоюродной сестре А.Р. Цимловой, Б.К. и В.А. Зайцевым, развернутый план продолжения «Курсива» с рабочим названием «Книга» и многое другое. Перечень архивов, библиотек, источников, библиография, а также указатель имен и произведений занимает сорок семь страниц.
«Наличие дневника, с которым можно было в любой момент справиться, вовсе не означало, что Берберова ставила своей главной задачей не отклоняться от него». Не случайно в предисловии Винокурова признается, что желание написать книгу вызвано в том числе стремлением прояснить многочисленные авторские умолчания в «Курсиве», преодолеть возникшее после его чтения «ощущение некоторой “заданности” автобиографического “я”» и понять, «что же представляла собою Берберова, так сказать, без глянца».
Одно из главных открытий Винокуровой, на мой взгляд, — это сопоставление творческих методов Симоны де Бовуар и Берберовой. Последняя училась у французской писательницы не только тому, о чем писать стоит, но и тому, о чем писать не стоит и как объясняться с читателями на самые щепетильные темы. Сравнение автобиографических текстов этих писательниц, подчеркивая всю авторскую индивидуальность, обнаруживает между ними много общего. Сначала Винокурова высветила интеллектуальный и творческий диалог, который Берберова вела со своей знаменитой современницей, где стремилась не только не уступать ей, но порой и «заткнуть за пояс», а затем пришла к разгадке, быть может, основной сюжетоформирующей тайны главной книги «мисс Серебряный век» (Вознесенский). При этом, какой бы успех в дальнейшем ни ждал «Курсив» у самых разных критиков, «перекличку с де Бовуар никто не заметил (или не захотел заметить)». Для большинства читателей де Бовуар до недавнего времени оставалась, можно сказать, проходным персонажем, но без ее влияния, как подчеркивает Винокурова, «Курсив», возможно, не был бы написан, «или был бы написан гораздо позднее и совсем по-другому, что не обязательно получилось бы лучше».
Елена Закрыжевская, рецензируя книгу для «Нового литературного обозрения», высказала мнение, что «Винокурова порой излишне доверяет Берберовой и часто (особенно в том, что касается времени, описанного в “Курсиве…”) выступает ее “адвокатом”, пытаясь найти подтверждение созданным писательницей мифам о себе». У меня такого ощущения не возникло. Мне кажется, что исследовательница честно стремится вникнуть в далеко не всегда очевидные мотивы поведения Берберовой и скрытую подоплеку ее оценок. И. Винокурова не строит пустых предположений, не порождает лишних легенд. Везде, где дана трактовка событий, приведены цитаты, полностью эту трактовку подтверждающие.
Есть здесь некоторые факты, которые повторяются, но это почти неизбежно, когда материал собирается на протяжении долгого времени. Несколько раз в одном и том же ключе упоминается «восторженный» отзыв на рукопись «Курсива» профессора Эрнста Симмонса. Повторяется наблюдение, что в личной библиотеке Берберова оставляла только самые необходимые книги. Несколько раз говорится об отзыве Набокова на очерк о нем Берберовой, который отметил ее «эксцентричные неточности», но привел лишь две. Какие-то фрагменты суммируют ранее опубликованные статьи. Во всем остальном книга Винокуровой — достойнейший пример работы в выбранном жанре.
Хочется подчеркнуть фрагмент, где лишь однажды, как мне показалось, И. Винокурова вышла из-за спины своей героини, чтобы сказать о наболевшем, о сегодняшнем дне. Это был эпизод о неумении и нелюбви Берберовой гадать о будущем. Мол, не сбылись же два главных ее пророчества (про Гитлера и про мировое господство Японии). И все же она позволила себе третье пророчество, связанное со страной, которая неотступно была в ее мыслях. В 1986 году Берберова записала: «Теперь передо мной стоит Россия, уходящая от эпохи Сталина все дальше. Последнее слово еще не сказано, и мне говорят, что все еще может повернуться обратно. Но я не верю, вернее — не вижу, как это возможно». Винокурова опасается, не ошиблась ли ее героиня и в этот раз?.. Никто не знает, остается разумно надеяться на последнее слово, которое все еще не сказано.
Михаил Ефимов, отмечая аккуратную работу Винокуровой с разгадыванием берберовских «умолчаний», задается вопросом: «Удастся ли после этого вновь открыть “Курсив…” и приникнуть, припасть, “как когда-то”?.. И что важнее — память о когдатошнем восхищении или нынешнее “трезвое и неподкупное”? Книга Винокуровой теперь будет, должна стоять на полке рядом с “Курсивом…”. Хорошо бы, чтобы обошлось без битвы книг»1.
Никакой битвы книг я лично не предвижу и соглашусь с точкой зрения Михаила Эпштейна, который считает, что «Курсив» давно нуждался в «книге-спутнике, равновеликой по объему фактов и интерпретаций, которая подходила бы к тому же материалу более ровно и объективно и переводила бы сгустки эмоций и жгучие характеристики в теплую атмосферу исследовательской эмпатии, вовлеченного понимания»2. После знакомства с исследованием Винокуровой самое правильное желание — перечитать «Курсив» и, по возможности, остальную прозу Берберовой, переведенную сегодня на двадцать девять языков.
Кого, кроме филологов, поэтов, литературоведов, заинтересует эта монография? Любого человека, который стоит на перепутье: у себя дома, в своей стране, в эмиграции. Реализоваться в неблагоприятных условиях кажется почти невозможным, но убедительный пример Нины Берберовой, нарисованный уверенной рукой Ирины Винокуровой, опровергает эту мысль и вселяет надежду.
1 Ефимов М. Ирина Винокурова. Нина Берберова: известная и неизвестная. Звезда. 2023. № 8.
2 Эпштейн М. Нина Берберова как героиня нашего времени. 2024. 16 марта. URL: https://snob.ru/profile/27356/blog/3090989/ (дата обращения 08.06.2024).