Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2024
Евгений Минин — поэт, пародист, издатель. Родился в Невеле Псковской области. Автор восьми поэтических сборников и книги прозы, председатель Международного Союза писателей Иерусалима, издатель и гл. редактор журнала «Литературный Иерусалим», отв. секретарь «Иерусалимского журнала». Живёт в Иерусалиме.
Редакция журнала «Урал» поздравляет Евгения Минина с 75-летием.
На Полоцком мосту
Я стоял на Полоцком мосту, где из озера вытекает река,
В Богом забытом месте, в небольшом таком городишке.
Смотрю — подплывает гондола откуда-то издалека,
а в ней мужик, лысоватый, с веслом и в белой манишке.
На вид ему было где-то семьдесят лет,
на корме гондолы котомка с едой и тетрадь.
— Ты куда гребёшь? — крикнул я.
И услышал знакомый ответ:
— На Васильевский остров в Питер плыву умирать.
Было столько в тягучем голосе грусти и боли,
что в груди защемило — не очень сильно, слегка.
Долго глядя вслед уплывающей чёрной гондоле,
всё пытался вспомнить — как звали того мужика…
Эта страна
Этой стране, так и не ставшей родной,
хотя за счастье её принимаю в обед по одной,
наплевать на любое моё сочинённое слово,
которое ей до одного места, знаем какого.
Но есть у неё бонус — обалденные рассветы
и умные раввины, забесплатно дающие советы,
твердя, что строки мои уже где-то спрятаны в Торе,
а остальное мальчишки допишут потом на заборе…
Перемена погоды
По ТВ сказали: — Станет прохладно.
Я не поверил: — Да ладно.
Но сначала слегка
затянули небо облака,
а потом ветры налетели,
и пальмы заскрипели —
чуть не написал — ели…
Поезд Мариуполь — Ленинград
Есть вокзальчик железнодорожный
там, где жил я много лет назад,
там, где помнят многие, возможно,
поезд Мариуполь — Ленинград.
И хотя мы жили небогато
в мире фантастических идей —
не было границ в стране тогда-то —
ни у поездов, ни у людей.
Умираж
Есть города, в которые нет возврата.
Иосиф Бродский
Есть городок на свете, куда не поеду ныне,
И в будущем, уж поверьте, я доберусь едва,
В котором по улице Ленина тогда неизвестный Минин
Бегал в среднюю школу, что под номером два.
Самолёт с ним не вылетит с местного аэродрома,
Его приезд не вызовет в городе ажиотаж.
А на стене в квартире — портрет снесённого дома,
Под ней название словом невиданным — «Умираж».
***
Разрушаюсь, как брошенный дом, от потерь…
Половицы гнилые со стоном скрипят,
Дверь давно сорвалась с проржавевших петель,
Под крыльцом полусгнившим ночлежка котят.
А вчера в старом парке присел на качели,
Неожиданно вдруг они в небо взлетели,
А мальчишки мне вслед как один закричали:
Где ж вы так научились летать, словно птица?
Но летишь — ветра свист и ни капли печали,
И не знаешь — в кого бы хотел превратиться …
О людях
Люди бывают разного сорта:
От одних рвётся аорта,
От других — только радости слёзы,
Непредсказуемые курьёзы.
Редко встретится — просто глыба.
С кем не жаль проводить досуг.
Твердят: на безрыбье и рак рыба,
А на безлюдье и бабочка друг!
Правда
Читай досюда, а потом читать
не надо — уж не буду лицемерить:
у всех газет особенная стать,
во всё, что пишут в них, не стоит верить.
А где же правды капелька, микрон,
что для людей на свете нет дороже?
Она есть солнце, что со всех сторон
одновременно всё одно и то же.
Август
Август.
Финальная ленточка лета.
За весь месяц — ни одного дождя.
Выезжает осени золотая карета —
не сразу, незаметно,
чуть-чуть погодя.
А пока влажность выкручивает тело, как тряпку,
Глотая воздух, словно рыба, выброшенная волной,
Эту ночь, черноволосую арапку,
Ненавидишь так же, как и полуденный зной.
Сплетницы
Была озорной непоседой.
Старушки ругались — засранка!
А она — в морское училище.
Потом — капитан первого ранга.
А на лавке её поливают тёти —
Мол, знаем, чем бабы занимаются во флоте,
Мол, ночами она, того, с моряками,
А она перед сном читала Булгакова и Мураками,
Потом прошла весть, что её корабль потопили.
Вымерли бабки-сплетницы.
И её позабыли.
А она решила проехать по родным местам.
И что вы думаете? — её опознали там.
— Вот чертовка — жива? — удивлялись на той же лавке.
Она проходила мимо — капитан первого ранга в отставке,
Русалкой когда-то выплыв со дна,
И затыкала рты мужская её седина…
Sententia destinata
Живу, трепыхаясь, как флаг не ветру,
не веря в правду гадалкиных карт.
О сгинувших слёзы спокойно утру,
согласно возрасту стану на старт.
Не просто сражаться с делами своими,
хотя горючее есть в бензобаке,
но, зная, что смерть не берёт в плен живыми,
нужно пытаться погибнуть в атаке.
***
Знаю, что есть на свете желающих много,
схватить для удачи за бороду Бога.
Да и я бы в очереди километровой
постоял бы для этого, хоть и не очень здоровый.
Каждый хочет от Бога иметь что-нибудь даром,
Он же добр, у него для всех на лице улыбка.
Я бы сказал: — Спасибо, что наградил меня даром!
И не исполняй желаний, ты же не золотая рыбка.
Говорил мне отец
Говорил мне отец после войны той,
которая сделала его сиротой:
— Когда я уйду в свой срок,
у меня не будет ни рук, ни ног,
но в день Победы мой портрет, сынок,
подними повыше, чтоб увидеть меня каждый смог,
в Питере, где в блокаде я воевал,
в Прибалтике, где под огнём связь давал,
чтобы видели в радостной Праге,
где на ветру танцевали наши флаги,
что жил на свете Арон Минин, гвардии старшина,
который знал, насколько война страшна,
но знал, что ещё ужасней, ещё страшней —
забыть о ней!
***
Сон — это как бы репетиция смерти,
в которой отводится бессловесная роль
заднего плана, а в примы и лезть не смейте —
«Всему своё время» — предупреждал ибн Гвироль.
А вот когда завоют иерихонские трубы,
табуны минут умчатся в бездну во всю прыть,
то наклонится смерть над тобой и так поцелует в губы,
что потом ни слова сказать и даже глаз не открыть.
Говори…
…говоришь-говоришь ни о чём ни о чём
а слова как снежинки кружат за плечом
опускаясь на стол на диван на постель
бесподобна словесная эта метель
даже если уже от неё седина
всё равно эту жизнь выпивая до дна
слышу трепетно из неприкрытой двери
говоришь-говоришь
говори говори…
Песня
Это ж надо суметь так наполнить печалью
эти строчки у песни почти неземной.
Почему эту песню всё чаще встречаю,
или тенью она увязалась за мной?
Человеческой грусти пронзительна нота,
не случилась любовь — бытовой эпизод,
но на лбу капельмейстера капельки пота,
и слеза по щеке у певицы ползёт.