Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2024
Надежда Болтачева — родилась в Краснотурьинске, окончила химико-технологический факультет УПИ (УрФУ). Печаталась в журналах «Урал» и «Дети Ра». Живёт и работает в Екатеринбурге.
***
посадить дерево
или строить башню красного кирпича ступеньками в небо
человеко-веками строить
трудовыми руками удвоить утроить учетверить
построить — не сотворить
а дерево будет расти
земля и небо в горсти
у него много листьев
но все говорят на одном языке
на языке ветра
***
Это златая длань или небесный дол?
Истины свет познаешь, когда придёшь.
Глиняные уста утратят земной глагол.
Вновь из осколков памяти соберёшь
вешний кувшин, реки ледяной сосуд.
Хочешь — иди по следу, не хочешь — пей,
вновь уповая на то, что тебя спасут.
Хочешь увидеть чудо — иди за ней.
***
Облака, облака запредельны вдали.
Ледяная река. Корабли — на мели.
Намели, намети одинокой муки.
В тополиной горсти — отголоски тоски.
На мели корабли, мерной мили длинней.
В тополиной пыли тополиных аллей
заповедны луга, изумрудны стога.
Берега-недотроги. Нагие снега…
***
Видишь на небе яркие точки.
Звёздочка мама, звёздочки дочки…
Бабушка — это, конечно, луна.
В небе окрестном она не видна.
Как ты горела, как ты светила,
только небесные знают светила.
Как там, на тёмной твоей стороне?
Помнишь ли ты обо мне…
***
На золотом крыльце, помнишь, вдвоём сидели?
Что-то в твоём лице от золотой кудели.
Что-то в клубке моём от придорожной пряжи.
Помнишь, тогда — вдвоём?
Не удержать пропажи.
Не удержать, но жить мимо межи и жита.
Не золотая нить, звёзд золотая свита —
золота и свинца вольная амальгама.
Нет никакого дома, дыма…
Им нет конца.
***
Страшно найти однажды
место, где верил в счастье.
Нет ни души вокруг.
Время остановилось.
Ветер растёт в деревьях.
Трогает гать небес.
Тянутся к водокачке
вёдра и коромысла.
Цинковой пыли след.
Окна раскрыты. Рамы
выставлены наружу.
Бабушкины глаза.
В них — угольки герани.
И дровяные брови.
Жаркий в печи огонь.
Ни одного барака
рядом, но тётя Дуся
вышла доить козу.
Ветер растёт. И капля
падает мне в ладошку
лёгкого молока…
Нет ни души. Лишь чувство,
что наконец-то дома.
Солнечный майский день…
***
Девочка топит печку,
ходит за чёрную речку
и достаёт из воды
не больше одной звезды.
Тает звезда в ладошке.
Но в ледяном окошке
вечно течёт огонь.
Ладанкой на ладонь…
Девочка прячет спичку
в мокрую рукавичку…
Холодно. На заре
станет темно в ведре.
***
Всё — твёрдая вода. В молекуле одной
незримого труда вечерний перегной,
призорного зерна неброские ростки.
В оконности сукна двух веток завитки.
От неба до земли — снега, снега, снега…
То ангелы легли в пологие луга.
В бескрайнее сошли привольное жильё
заснеженной земли, дыхание моё…
***
Душа,
вынашивая шар,
вынашивая ширь,
вынашивая высь…
Светись.
***
Февраль — к концу, но хватит ли тепла?
Макушка одуванчика бела;
их горек сок, и тополиный пух
порой не отличить от белых мух.
Душа — отшельница. Ей впору небеса.
Шальная мельница, небесная оса —
всё беглецу, бессмертие суля, к лицу.
Начало февраля…
***
Бабушке
как тебе пшеница в молоте серпа
как тебе землица снежная крупа
как тебе синица долгий перелёт
как тебе страница твердый переплёт
как тебе царица одинокий трон
как тебе криница тысяча имён
как соединиться в дождевую нить
как тобой напиться
чтобы жить
***
Как будто нет тебя.
В рассветном свете ртутном
безлунием полны овалы глубины.
Как будто нет тебя.
В затмении лоскутном
одна из сотни нот кромешной тишины
звучит,
звучит,
звучит…
Смирением минора охрипшая душа оплакивает брешь.
Как будто нет тебя — морозного узора…
В молчании услышь, в страдании утешь.
***
что же ты зеркало
чёрное зеркало
переиначило всё
исковеркало
дань увядания
ложь приближения
ни оправдания
ни отражения
***
отец уходит к отцу
отцу своего отца
отцу отца своего…
Отче, храни его
***
Соловей в небеса — на пороге синица.
Занавешен дождём удивляющий взгляд.
И опять, и опять будешь в клетке томиться.
И молчать, и звучать, и дышать невпопад.
Как же сбыться не вдруг этим солнечным птахам
на ладони пустой, чтоб единым огнём…
Острым плугом твой луг до корней перепахан —
землянично-ночной твой ручной чернозём.
Но в ответ — тишина. В непрерывности ливня
не постичь Твоего золотого чела.
Лубяная тюрьма, ледяная гладильня…
Будь то скудная речь, будь то мысли стрела.
***
Золотой улов — ангелослов полная сеть.
Плакать и петь.
И между строк — Бог.
***
Планета с именем Нет больше иных планет,
планеты с именем Да, которая лишь звезда —
таинственный встречный свет, взгляд, которым согрет
певец, одинокий странник родом с планеты Нет.
***
Поэт, работающий дворником, —
в руках лопата и метла.
Дверь отворяется. По вторникам
повсюду пепел и зола.
Петляет улица-метелица,
порой теряя птичий след.
И ни мычит поэт, ни телится.
От трезвых и нетрезвых сред…
По четвергам свежо и ветрено.
Забора чёрная дыра…
Всё — понимает — это временно:
двор, очертания двора…
Светает. Наступает пятница.
А что потом? Какая разница
листкам нечитанным в печи.
Но свет в ночи…