Елена Бердникова. Египетские ночи. — «Звезда», 2023, № 5-6
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2024
Елена Бердникова. Египетские ночи. — «Звезда», 2023, № 5-6.
Проще всего было бы сказать, что Елена Бердникова написала необычный роман. Но своеобразие «Египетских ночей», их смысловое, метафорическое, даже метафизическое наполнение — разговор особый. Непросто определить даже сам жанр романа. Я бы рискнул предложить такой вариант: сложно устроенное метафизическое путешествие в прошлое города Кургана и его жителей. Сама Елена Бердникова — курганчанка, и «Египетские ночи», конечно, ни о каком не Египте, а о Кургане. А египетский маг там присутствует только для того, чтобы «уронить каплю чернил на зеркало и показать любому картины далекого прошлого».
Многие писатели пишут о своей малой родине. Существует богатая традиция в современной отечественной литературе, толком еще не изученная, — «краеведческие» мотивы в прозе. Когда писатель не просто создает в своем воображении сюжеты, героев, персонажей, но и отдает своеобразную дань памяти своей малой родине. Этот прием позволяет значительно расширить смысловое пространство повествования. Знание местных обычаев, мифов, баек, особенностей, характеров, загадок топонимики, происхождения названия какой-нибудь Комариной Пустоши сильно обогащает произведение. Мы бы многого лишились, если бы Анна Матвеева не писала о родном Екатеринбурге-Свердловске (в том числе и в новом сборнике «Армастан»), а Алексей Иванов избегал бы упоминания пермских реалий. Да мало ли у нас в последние годы вышло книг с заметным «краеведческим» уклоном: от «Комитета охраны мостов» Дмитрия Захарова до «Краснодарской прописки» Анны Ивановой и «Голода» Светланы Павловой. Из последних новинок — сборник короткой прозы Захара Прилепина «Собаки и другие люди». Везде главные герои хранят заветные воспоминания о своих родных местах.
У Елены Бердниковой этот прием используется, причем порой в масштабах поистине космических — без преувеличения, именно так. Потому что в одном фрагменте «Египетских ночей» экспозиция начинается непосредственно из дальнего космоса: вот Солнечная система «с тяжкой махиной Юпитера, с порывисто-блестящей Венерой в белой пелене», вот надвигается Земля, вот расселина реки Иорданской, желтые пески Туркестана, казахские голые степи. Волей автора мы снижаемся, проносимся над казачьими станицами, над стальной артерией Транссиба, «Река и Путь пересекаются, и совсем близко, на их пересечении, в окружении редких лесов, среди желтой степи, — город. Курган и есть, потому что на холме». Это сделано великолепно. Не припомню, чтобы кто-нибудь из авторов доставлял читателя к месту действия непосредственно из космоса.
«Египетские ночи» не просто признание в любви Кургану. Елена Бердникова утверждает, что Курган — центр земли. Как минимум центр земли российской: «Если встать посередине нашей реки лицом к югу и раскинуть руки, то кончиками пальцев ты можешь коснуться краев земли. Не всей земли, конечно, а только нашей суши. Евразии. Правая твоя рука устремится — над Веймаром, Варшавой, Брянском — к Лиссабону, а левая потянется — через Большой Саян, Яблоновый хребет, вдоль Транссиба — к Владивостоку».
Краеведческие мотивы романа заслуживают отдельного разговора, который много шире моей рецензии, — а то и научной работы. Автор не просто пишет о Кургане — она всякий раз старается найти какой-то новый ракурс, подход, представить свою родину не каким-то там захолустьем, а древней землей с почтенной историей, достойной того, чтобы вписать ее в пандемониум истории мировой. Вот, скажем, такое утверждение: «Здесь, в степи, изобрели колесницу. Представь, вот я читала тебе „Легенды и мифы Древней Греции“, а их знаменитая конная запряжка, квадрига Аполлона, колесница Феба — от варваров. От нас, саргатов. Считают, правда, что она появилась не здесь, а где-то на юге России нынешней, под Воронежем или в донских степях; может быть, но это, во-первых, вряд ли — а во-вторых, какая разница, если и так? Из степи пришли ремесла, стада, кони породистые. Не из лесов, не с гор. Потому что человеку есть где развернуться здесь. Неограниченно». Утверждение, может, и спорное, но запоминающееся.
«Египетские ночи» вообще представляют собой довольно причудливое повествование: это роман, который не замыкается в каких-то временных и пространственных рамках. С изяществом, точностью, вниманием Бердникова оглядывает не только пространство, но и время, заглядывает в прошлое своей малой родины: «В двадцать седьмом году наступил в соседях, в Казахстане, Малый Октябрь — великий голод погнал казахов россыпью по миру и из мира: миллионы умерли в степи, как их отнятые стада, стон встал, как меч, воткнутый глубоко в землю и пружинно-безмолвно качающий медной рукояткой; так и стоит в земле. Это он ли? Шли казахи в Китай тьмами тем, сотнями тысяч, а узкая змея потока потекла на север, в Россию, хотя из России беда и пришла, из нее приехал Малый Октябрь, Великий Джут, голод. Племенные пастбища ушли под общую, но уже не родовую землю, и на малых пятачках соседских земель, как здесь, в Алгине, селились кочевники, потерянные везде, где нет простора».
«Египетские ночи», конечно, выглядят не только как развернутое высказывание об особенностях родного автору Кургана — это еще и галерея людей, проходящих через повествование. В романе нет главного героя, но много героев эпизодических, сменяющих друг друга. Сначала кажется, что в центре повествования судьба девушки Ямуны, но вскоре она отойдет на второй план, чтобы уступить рыбакам, железнодорожникам, пионерам, ветеранам, польским ссыльным (а после, в советские годы, — ссыльнопереселенцам из раскулаченных), казакам, цыганам, офицерам… В повествование вторгаются реальные документы вроде боевого устава Австро-Венгерской империи или трехстороннего соглашения начала Первой мировой о незаключении сепаратного мира.
И здесь возникает еще один мощный мотив — мотив обретения дома, обретения новой родины. Многие герои «Египетских ночей» оказались в этих местах не по своей воле, но именно с этой землей решили связать свое будущее, свою судьбу. В романе много человеческих историй, когда привычная ткань жизни рвется, и людям приходится спасаться бегством, ехать в неведомые дали и останавливаться, оседать в местах, ставших новой родиной.
Вот замечательный эпизод «Египетских ночей». Юноша и девушка стоят на берегу реки, смотрят на воду, лучащуюся солнцем. Юноша говорит: «Я испытал здесь чувство дома. Я на месте. Никто не столкнет меня с него». Юноша — польский военнопленный, девушка — школьная учительница. Они молоды, счастливы, держатся за руки и полны надежд на лучшее. Но счастья не будет. Будут боль, смерть на госпитальной койке, репрессии, эвакуации, ссылки, высылки, а последний свидетель, который расскажет об этих событиях, окажется вором, большую часть жизни прожившим в стенах тюремных камер. И все же останется надежда: когда у человека есть место на Земле, которое он может назвать домом, у него остается шанс на спасение. А чувство дома, страстная привязанность к территории, на которой выросли твои предки, и способны вдохновлять такие удивительные романы, как «Египетские ночи» Елены Бердниковой.