Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2024
Публикация очерков Натальи Харлампьевой, Эргали Гера и Алексея Сальникова осуществляется в рамках проекта «Мастерские» Ассоциации союзов писателей и издателей России (АСПИР).
Наталья Харлампьева — прозаик, поэт. Автор множества книг. Народный поэт Якутии (2002). Лауреат Большой литературной премии России (2003) и Литературной премии имени Дельвига (2015). С 1998 г. является председателем правления Союза писателей Якутии.
Моя творческая поездка на Сахалин была несколько неожиданной для моих близких и друзей. Я поэт, пишу лирические стихи, иногда философствую, бывает, что меня интересуют литературоведческие темы. Горжусь своей книгой о народном поэте Якутии Семене Данилове, изданной в серии «Жизнь замечательных людей». Это книга о моем учителе, который является одним из тех, кто вернул имена и литературное наследие первых якутских классиков народу. Они в свое время были обвинены в «буржуазном национализме», их книги изымались и сжигались, имена было запрещено упоминать, об изучении их наследия не было и речи… Время написания этой книги было для меня временем погружения в инквизиторские времена для якутской литературы. Тяжелое и поучительное погружение в историю.
Вопросы истории меня, как и всякого писателя, интересовали всегда. Особенно после открытий моего друга, народного писателя Якутии Василия Харысхала, исследовавшего судьбы якутской эмиграции. Он объездил много стран, работал в архивах Хельсинки, Харбина, Пекина, Токио, Фэрбенкса, даже сумел побывать в библиотеке Конгресса США. Он впервые нашел и озвучил имена трех якутов, сумевших совершить побег из Соловков в Финляндию, — Егора и Семена Старостиных и Михаила Корнилова. Он проследил путь самого именитого якутского эмигранта Гаврила Никифорова — Манньыаттаах Уола, купца первой гильдии, мецената. От Василия я впервые услышала имя якутского купца Дмитрия Прокопьевича Винокурова, жившего на Сахалине. Позже мне в руки попала книга сахалинского историка Николая Вишневского «Отасу»… И судьба ее героя Винокурова, человека неоднозначного, оставившего свой след в истории Сахалина, очень заинтересовала меня.
А еще было у меня сохранившееся с детских времен созвучие слов «саха» и «Сахалин», которое коим-то образом вдохновляло и не уходило из сознания. Самоназвание моего народа и название острова.
Все это позвало меня в дорогу…
Сахалинские встречи
С руководителем Сахалинской писательской организации Николаем Тарасовым и поэтом Анной Сафоновой я познакомилась, как только прилетела, они меня встречали. И все дни на Сахалине я была окружена их заботой и вниманием. А Мария Базалеева, руководитель проектного офиса по организации творческих командировок АСПИР, прилетела из Москвы чуть раньше меня. Многие организационные вопросы были на ней. Пожалуй, я впервые была под полной опекой у своих коллег, за двадцать лет руководства Союзом писателей Якутии я отвыкла от такой роли… Но, признаюсь, мне было комфортно — я отвечала только за свои выступления и наслаждалась пребыванием на Сахалине. Одним из ярких впечатлений стала прогулка на катере к лежбищу тюленей-сивучей. Они в это время приплывают к волнолому, который когда-то был построен японцами в Татарском проливе у Невельска. Обычно для лежбищ эти животные выбирают дикие и безлюдные места…
Первая встреча была в Невельской районной библиотеке. Нас там радушно встретила О.А. Егурнова. Народу было не так много, пришли люди, которым это было действительно интересно. Члены литературного объединения. Курсанты Сахалинского морского колледжа. Была небольшая книжная выставка, посвященная Якутии. Как жаль, что сейчас нет прежней налаженной системы книготорговли! Сахалинцы не могут прочитать переводы якутской литературы, ну а мы практически мало что знаем о писателях, живущих на острове… Нет книг, значит, нет духовных мостов. Тем не менее был доброжелательный интерес читателей, задавались вопросы. А это ведь главное на таких встречах. На следующий день — встреча со студентами-филологами в Сахалинском университете. В заметке на сайте университета меня назвали таинственной гостьей, которая, произнеся поэтическое заклинание, перенесла слушателей в царство льда и мороза… Очень поэтично и красиво, вот уж воистину филологи! Здесь состоялся живой разговор, меня спрашивали о климате Якутии, о международных спортивных играх «Дети Азии», о том, как пишутся стихи…
Третья и, пожалуй, самая большая встреча состоялась в Сахалинской областной универсальной научной библиотеке. Мой рассказ о Якутии, мои стихи падали в ладони понимающих людей, и я это чувствовала. Перед началом встречи, пользуясь техническими возможностями библиотеки, был продемонстрирован видеоклип песни «Азия» на мои слова в исполнении нашего известного певца Лэгэнтэя. Якутская речь и красивые пейзажи оказали большое эмоциональное воздействие на слушателей. Ведь песня, хоть и на чужом языке, всегда находит дорогу к сердцу человека. И здесь мне сделали самый ценный сахалинский подарок. Директор библиотеки В.А. Малышева подарила мне книгу сахалинского историка Николая Вишневского «Отасу»… Валентине Аврамовне я рассказала, что ищу эту книгу, выходила на автора, но он ответил, что тираж распродан, спросила у нее, оцифрована ли эта книга у них, можно ли найти ее на сайте… И вот она у меня в руках! Огромное спасибо Валентине Аврамовне, настоящему книгочею, которая понимает, что такое востребованность книги!
Оленный король Сахалина
Именно так называли Дмитрия Прокопьевича Винокурова, якутского купца, мецената, жившего сначала на северном Сахалине, затем на южной части острова, который стал японским (с 1905 по 1945 год южная часть Сахалина называлась Карафуто, и это была территория Японии). Винокуров был незаурядным человеком — удачливым купцом, одним из активистов русской эмиграции, причем он сумел объединить вокруг себя якутских эмигрантов, проживавших в Китае, Японии, на Аляске, переписывался с тремя якутами, которые совершили побег в Финляндию… Проживавшие на Сахалине русские эмигранты также прислушивались к его словам. А для сахалинских аборигенов он стал лидером, ежегодно проводил собрания, обращался к властям от их имени.
Наверняка этот человек был наделен пассионарной энергией, он сумел расположить к себе высокопоставленных японских чиновников, три раза ездил в Японию, писал манифесты и воззвания с геополитическими проектами, которые ни имперская Россия, ни советская власть никак не могли принять. Он мечтал попасть на прием к императору Японии. Имел возможность держать при себе японского переводчика.
Отасу — так назывался поселок, который он обустроил как национальную деревню нивхов и уильта. По сути дела это был туристический объект, где Винокуров и его семья встречали гостей. Винокуров был богатым человеком и по сегодняшним меркам — у него в те годы было более тысячи оленей, он торговал пушниной. Женат он был на якутке Анастасии Слепцовой, дочери купца. У них была единственная дочь Варвара, любимица отца, которая росла в семье как принцесса. Она владела русским и японским языками. Ее фотография в собольей горжетке в виде открытки в лучшие их времена продавалась в Отасу.
Винокуров считал, что счастливую жизнь его соплеменники могут обрести только под Японией, то есть желал отторжения Дальнего Востока от Советского Союза. Это было невообразимой крамолой. Хотя и не особо реальной. Его переписка свидетельствует о материальной помощи якутским эмигрантам, о желании собрать их в одном месте. Конечно же, это все было в большей степени утопией, но он был искренен, когда говорил и писал об этом.
Отасу находилось на острове Северном, в черте современного города Поронайска. Мечтая о встрече с японским императором, Винокуров даже подготовил подарок его супруге — накидку из соболей, такую же, что была у его любимой дочери Варвары. Его высказывания, статьи, активная общественно-политическая деятельность были подозрительны как для советской власти, так и для японцев. Его выманили на территорию северного Сахалина под видом поиска угнанных оленей. Там его арестовали, он сидел в тюрьме НКВД. С него взяли слово работать на советскую разведку и отправили обратно. А в Карафуто его арестовали уже японцы, и вызволить Винокурова из тюрьмы смогли только его друзья — высокопоставленные японские чиновники.
Это произошло в 1938–1940 годах. После этого Винокуров осел в Отасу, стал часто болеть и умер в 1942 году. Доживи он до 1945 года, его бы неминуемо ждал расстрел… Был ли Винокуров двойным агентом, как считают некоторые исследователи? Эту тайну он унес с собой.
Об его судьбе написал в свое время известный ученый М.С. Иванов — Багдарыын Сүлбэ. Николай Вишневский, сахалинский историк, занимающийся историей Карафуто, приезжал в Якутию. Его очерки о Винокурове были напечатаны в «Полярной звезде».
Я навела справки об его могиле — Винокуров был похоронен на японском кладбище в Отасу, на его месте затем построили большой лесокомбинат.
Вот так я открыла для себя зыбкий мост между Якутией и Сахалином, состоящий из одной человеческой судьбы. Судьба Дмитрия Винокурова очень интересна не только для документального изложения, но и для художественного переосмысления. Мальчик, выросший в якутском аласе, получивший образование в духовном училище, ставший удачливым купцом и политической фигурой во времена Карафуто, попавший в жернова исторических катаклизмов ХХ века…
Как известно, репрессии конца 30-х годов ХХ века прошлись по якутской интеллигенции. Обвинения были стандартны — сепаратизм, шпионаж в пользу Японии… Я всегда удивлялась, когда читала материалы тех лет, где писали об обнаруженных сплошь и рядом японских шпионах. Считала это огульным обвинением, ни на чем не основанном. И не могла понять логики чекистов в этом вопросе. Но в НКВД были хорошо осведомлены о таком человеке, как Дмитрий Винокуров. Любого якута можно было подвести под готовое клише японского шпиона. Хотя Винокуров не мог быть знаком с молодыми якутскими большевиками, которых репрессировала их же власть. Он ушел на Сахалин еще до революции, да и по возрасту был старше этого поколения. Но его геополитические воззрения и активная деятельность являлись большой угрозой для советской власти и очень удобным поводом для репрессий якутской интеллигенции. Это я осознала во время поездки на Сахалин.
В 1890 году Антон Павлович Чехов совершил путешествие на Сахалин. При этом он писал перед поездкой: «Еду я, совершенно уверенный, что моя поездка не даст ценного вклада ни в литературу, ни в науку, не хватит на это ни знаний, ни времени, ни претензий…» Но он по итогам поездки написал книгу «Остров Сахалин».
Я солидарна с Чеховым, но кто знает, что напишет писатель завтра, послезавтра? Он порой даже сам этого не знает — что царапнет и уязвит его душу, что заставит сесть за рабочий стол… Может, кто-то другой воодушевится этим незримым мостом, связывающим Якутию и Сахалин, судьбой мятежного человека, которого задавил «век-волкодав»…
Писатель каждый раз собирается в дорогу с неясными планами и надеждами, как кочевник держит путь на новое, неизведанное кочевье…