Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 1, 2024
Евгений Степанов (1964) — поэт, прозаик, публицист, издатель, кинорежиссер. Родился в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского педагогического института и аспирантуру МГУ им. М.В. Ломоносова. Кандидат филологических наук. Печатался в журналах «Урал», «Нева», «Звезда», «Дружба народов», «Знамя», «Наш современник», «Москва», «Подъем», «Арион», «Интерпоэзия», «Юность», «Волга» и др. изданиях. Автор нескольких книг стихов и прозы. Главный редактор журнала «Дети Ра» и портала «Читальный зал». Лауреат премии им. А. Дельвига («Литературная газета») и премии журнала «Нева». Живет в Москве и поселке Быково (Московская область).
Разговор
— Ни «мерса» у тебя, ни «бэхи»,
Твой домик вызывает смех.
Какие у тебя успехи?
— Успехов нет. И в том — успех.
— Ты ходишь по тропинкам сада,
Забыв про почесть и маржу.
Какая у тебя награда?
— Награда в том, что я хожу.
— Ты ходишь, сгорбив скорбно плечи,
В каком-то древнем шушуне.
И женщина твоя… далече.
— А женщина моя — во мне.
— Так не бывает.
— Так бывает.
Не убивает смерть любви.
И снов моих не убивает.
— Ну что ж, как можешь, — так живи.
Трудная работа
Хочу себе помочь и за полночь забыться
В невероятном сне и долго жить во сне,
Где место есть любви, везде родные лица,
А места нет вражде, разлукам и войне.
Хочу себя понять, себе пеняя строго,
На что я разменял седьмой десяток лет.
Что буду говорить, когда увижу Бога?
И скажет ли Господь мне что-нибудь в ответ?
Хочу себя простить, да не выходит что-то.
И не хочу грустить, да неизбывна грусть.
Не помню, кто сказал: жизнь — трудная работа.
Но это я сумел запомнить наизусть.
Снег
Юрию Казарину
Подумать только: русский снег…
А на столе чекушка, снедь,
Картошка, хлебушек, колбаска.
И жить желает человек,
И не желает умереть,
Хоть жизнь не радужна, как сказка.
Подумать только: человек,
Забыв про наличман и чек,
Остаться хочет человеком, —
В поселке коротая век,
Летая над землей, как снег,
Не становясь, однако, снегом.
Подумать только: до сих пор
Летит земля во весь упор
Среди других планет зеленых.
А снег, укрывший липкий сор,
Похож на головной убор —
На соснах, лиственницах, кленах.
Молитва
Хорошо, что я живу на воле.
Плохо, что нерадостен настрой.
Господи, избавь меня от боли,
Я же не железный, не герой.
Не хочу ни славы, ни love story,
О богатстве тоже не молю.
Господи, спаси меня от хвори,
Что на плоть набросилась мою.
А еще мечтаю — чтобы в мире
Правила бы лира, как эмир.
Не мочили б никого в сортире,
Все же не для этого сортир.
А еще о дочке, о внучатах,
О родных прошу Тебя, Господь.
А еще — чтоб наглых, бесноватых
Фюреров сумел ты побороть.
Луч
Ищет руно золотое Ясон,
Птички друг с дружкой поют в унисон.
А у меня поскромнее задачи:
Память отрезать и спрятаться в сон
Здесь, на лесистой проветренной даче.
Грезит огнями и блеском Гефест,
Едет поэт на веселенький фест.
А у меня нет задачи весомой.
Плохо я сдал на выносливость тест.
Стала трава на участке соломой.
Плакать не будем. Кому этот плач
Будет приятен. Своих неудач,
Горестей не избегу я.
А над землей, согревающ, горяч,
Луч молодецкий сияет, ликуя.
«Зона»
А смерть неугомонна,
В делах поднаторев…
А жизнь — такая зона,
Где очень редок грев1.
А дьявол говорливый
В речугах нарочит,
Трясет фальшивой ксивой.
А Бог молчит.
Собака
И — нежность: дом — земля — собака.
И — небо: в будущее мост.
Я выхожу из штолен мрака
И горя — этот путь непрост.
Что позади? О том — не стоит.
Точнее — стоит, да невмочь.
Собака, будто гуманоид,
Глядит — и хочет мне помочь.
Что впереди? О том — не надо.
Точнее — надо, но потом.
Собака — дом — земля — отрада.
И — звезды в небе обжитом.
О-ля-ля
Оле
Боль — пронзительная. Грусть
Стала чересчур большою.
…Можно я к тебе прижмусь
Телом и душою?
Ты такая — о-ля-ля —
Теплая красотка.
…Тяжело, когда земля
Жжет, как сковородка.
Я не мачо, не плейбой,
Развлеченьям — баста.
…Ты такая, что с тобой
Боль не так зубаста.
Свет
Ты опираешься на силу,
На власть, на золотую жилу.
А я — на свет лучистых глаз.
И я сильнее в тыщу раз.
На земле
На земле живу — в разы
Здесь красивее, чем в городе.
Узы глаза и лозы
Мне теперь безумно дороги.
Восхищают огурцы
Стебелечками усатыми.
Строят виллы и дворцы
Мураши, расставшись с хатами.
Ратую за пядь земли,
Эту пядь земной идиллии.
Посмотрите: расцвели
Маргаритки, флоксы, лилии.
Иванов
Иванов повзрослел, не перечит
Болтунам, не скулит, точно пес.
Время лечит? Наверное, лечит.
Впрочем, часто калечит — всерьез.
Иванов повзрослел и не хочет
Лишних благ, лишних дел, лишних фраз.
И успехов себе не пророчит,
Но живет, как умеет, — сейчас.
Иванов повзрослел, и шумиха
Не нужна никакая ему.
Он живет очень просто и тихо
В деревянном своём терему.
Отметки
Состарились мои нимфетки.
И жизнь проходит стороной.
А смерть сидит на табуретке,
И тихо говорит со мной,
И ставит мне за жизнь отметки.
Пятерок нету. Ни одной.
На всех порах
Я бегу на всех порах в даль, откуда нет возврата.
Похоть грешную и страх вспоминаю виновато;
Холод-голод, рабский труд за горбушку и чекушку.
Вкупе с бесами берут ангелы меня на мушку.
Хронос, точно конвоир, по затылку бьет прикладом.
Я бегу… Враждебный мир провожаю долгим взглядом.
Я жил
Я жил, грехи к себе маня,
Едва не спятив от потерь.
Когда начнут хвалить меня, —
Не верь.
Но если скажет кто-нибудь,
Что я хотел одних забав,
И был напрасен этот путь,
Тот будет, зуб даю, не прав.
Планеты
Не дорога, а минное поле. Не подмога, а силос словес.
На планете печали-и-боли горя много, а счастья в обрез.
Надо вечно держать наготове ружьецо — чтоб ответить врагам.
На планете печали-и-крови денег много, но рушится храм.
И все время — пальба и вендетта, и все время — какая-то муть.
На планету согласья-и-света я мечтаю давно упорхнуть.
Там не будет пальбы и подножек, там не будет внезапных утрат.
И волшебный неведомый ежик на спине принесет виноград.
И волшебная птичка-синичка пропоет: «Человечек, пойми:
Безрассудна и пагубна стычка меж людьми!..»
Чик-чирик
Летит воробей, у него нет мотора,
Пропали страховка и страх.
Он смел и свободен, как Виктор Соснора
В своих непонятных стихах.
Летит воробей, он малюсенький с виду,
Но стоек и даже велик.
Летит и свою не ругает планиду,
Поет: «Чик-чирик-чик-чирик!..»
Тем не менее
То сердечко, то давление… Хворей всяческих — с лихвой.
Трудновато. Тем не менее я пока еще живой.
Коли так, то, значит, нечего плакаться от разных бед
И коситься недоверчиво на ликующий рассвет.
Коли так, то надо заново жизни открывать лари,
Радостно смотря на зарево зажигательной зари.
Где заря — там озарение, правильный ориентир…
…Все дороже, все бесценнее этот непутевый мир…
____________________
1 Грев — передача продуктов, подарок (жарг. — Авт.).