Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2023
Павел Сидельников — родился в Тюмени. Учится на юридическом факультете Российского университета правосудия. Выпускник школы литературного мастерства им. В. Крапивина. Публиковался в журналах «Дружба народов», «Урал», «Кольцо А», «Наш современник», «Сибирские огни» и др. Участник всероссийских совещаний и семинаров. Живёт в Воронеже.
Публикация осуществляется в рамках проекта «Мастерские» Ассоциации союзов писателей и издателей России (АСПИР).
***
пейзаж так сказать стёрся и свыкся
со всем происходящим безумием
деревья врастающие в пиксель
прогалины выключенных сумерек
слабеют и слепнут словно свечи
в моём пребывании обыденном
на кухне за обедом и вечер
в движении своём электрическом
хромом и хранящем вдалеке
очищенное яблоко спелое
ворочается как неспешный свет на языке
как будто игрушка «юла»
то вправо то влево пошевелятся
два трепещущих крыла
***
Не помня детства,
провалы в памяти лечить —
соединить оборванную нить
из старых лоскутков и соответствий.
Мне было три,
когда в трёхмерный космос
вернулся (в тридцать первый раз!)
МТКК «Дискавери».
Мне было пять,
и будучи ребёнком зорких глаз
ещё не знал, что пустится опять
космический корабль в дальний космос.
И я не знал, что прерванный полёт,
как пешеход без возраста и цели —
идёт себе,
идёт в нешуточном апреле,
в пространство выходя вневременное.
И вот —
стою, отбросив кости,
осмысливая всё пережитое,
и задаю Ему вопрос:
«Когда настанет мой черёд
увидеть звёзды?»
***
Горит звезда, но не во лбу,
как следует земным художникам,
а в небе — зимнем и воронежском —
в циничном цинковом гробу,
где и не спросят «Whoiswho?» —
одни глаза твои навыкате.
И не чирикает о выгоде
птенец, уткнувшийся в труху.
У страха — велики глаза,
но не величественней космоса,
где звёзды говорят вполголоса,
когда ничто нельзя сказать.
***
согласен-согласен-согласен
по сути — мир кругообразен
и коршуны кружат-кружат
где гуще растёт виноград
где гуще растёт виноград
и коршуны кружат-кружат
по сути — мир кругообразен
согласен-согласен-согласен
***
Кленовый лист
как памятник на площади центральной.
Осенний вид — монументален и казист.
Передаёт привет ему прощальный —
такой же уходящий
в клетчатом пальто,
в надежде встретиться потом.
***
О, как глуп здешний мир! Как он глуп!
Перетечь бы в пространство иное,
где за хитростью женственных губ
только яблоко видишь глазное.
И глядишь в потемневший зрачок,
мрак сознания взглядом впитавши.
Это чёрт? Это твой ангелок.
Он последний, но с храбростью павший.
Он вернётся при первом толчке
(в предрекающем сне, наяву ли?) —
я услышу в дверном косяке
как носатые двери шмыгнули.
Как часы застучали смешно
всем заблудшим сюда однократно.
Значит время пришло — и оно
возвращаться не хочет обратно.
На лице — неземная слеза,
уцелевшая на человеке.
Так печаль приоткроет глаза,
как захлопнутся женские веки.
***
Лишь нос остроконечный,
хитрый нос —
бесстрашная иголка в стоге дела,
в котором для неё и места не нашлось.
И жизнь.
И жаль.
И женщина шумела,
как яростный камыш в болоте топком,
где водоросли — это волосы жены
(за образ — получу по морде шлёпком).
А все другие камыши восхищены.
***
Красные и белые,
мои карлики-звёздочки,
цветущие комнатные камелии —
на том подоконнике,
в той же квартире
стояли в миру и цветут в новом мире.
***
Женщина — не образ,
надуманный в мужской голове,
раненной любовью голове.
И от того — всего больней.
Как переломанные рёбра —
во всех местах одновременно —
болят! Болит неимоверно,
и при дыхании — сильней…
***
Странно говорить о том,
чего и сам ещё не прожил.
Этот воздух — невесом.
И невесомый воздух сложен.
Слово — дышишь им,
живёшь,
как птицы в позабытых гнёздах.
Верю, человек, поймёшь
как дышит воздух