Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2023
Сергей Беляев — искусствовед, автор книг, учебников, статей, посвященных истории культуры Урала. Постоянный автор журнала «Урал».
Как удивились бы, наверное, члены Екатеринбургского музыкального кружка (или ЕМК), если бы узнали о том, что скромное имя, данное их объединению, через сто с лишним лет вызовет у кого-то недоумение. И вынудит задаться вопросом: кому могло прийти в голову назвать солидное учреждение каким-то «кружком»?
Ответ на «актуальный» вопрос недавно найден. В своем очерке Т.П. Мосунова1 объяснила читающей публике, что повинны в этом «застенчивые» жители Екатеринбурга — именно они нарекли объединение столь «несерьезным, почти детским названием»2.
Разумеется, это курьёз. И в копилке всевозможных мифов и нелепиц, связанных с ЕМК, он — увы — далеко не единственный (в очерке Т.П. Мосуновой, кстати, знатоки обнаружат немало поразительных образцов выдумок автора).
Неофитам вроде Т.П. Мосуновой, только приоткрывшим для себя некоторые страницы музыкального прошлого Екатеринбурга, по-видимому, трудно отрешиться от воспоминаний о пионерском детстве и занятиях в кружках «Умелые руки». Им и невдомек, что восприятие людей, живших в XIX веке, не было окрашено подобными воспоминаниями. Во времена более далекие слово «кружок» наделяли иным смыслом. Этим словом обозначали круг лиц, связанных общими интересами, а также любое общественное объединение любителей, официально зарегистрированное и обладавшее конкретными правами и обязанностями. «Застенчивость» екатеринбуржцев (как и жителей десятков других городов, где действовали такие же кружки), как видим, была тут совершенно ни при чем. И отнюдь не «застенчивость» современников побудила их назвать группу петербургских композиторов Балакиревским кружком, ставшим известным во всем мире как «Могучая кучка».
Как бы то ни было, очерк Т.П. Мосуновой — один из сравнительно недавно появившихся печатных опусов, подтверждающих, что ЕМК не забыт. Об этом провинциальном содружестве служителей муз продолжают писать. Библиография публикаций о кружке, впечатляющая по объему, не прекращает пополняться до сих пор. Разнообразна и жанровая палитра работ: информационные заметки и обзоры, написанные в духе занимательного екатеринбурговедения, соседствуют с серьезными энциклопедическими статьями и историческими исследованиями.
Причины, породившие данный феномен, очевидны. В дореволюционном Екатеринбурге не было ни филармонии, ни консерватории, но зато существовал любительский кружок, членами которого регулярно ставились оперы, да еще какие, — «Отелло», «Тангейзер», «Царская невеста», «Садко». В составе ЕМК в своё время пребывало немало обладателей известных имен: первый Онегин на русской оперной сцене С.В. Гилёв, банкир-меценат И.З. Маклецкий, предприниматель и горячий поборник создания в городе оперного театра П.Ф. Давыдов, балетмейстер Э.Ф. Галецкий, преподаватель гимназии, географ и энтомолог Г.О. Клер, юрист, общественный и политический деятель П.А. Кронеберг… И, наконец, наше уральское «всё» — Д.Н. Мамин-Сибиряк. Неудивительно поэтому, что к истории ЕМК обращены взоры биографов видных екатеринбуржцев, оставивших след не только в музыкальной, но и в других областях культуры.
Общие сведения о музыкальном кружке екатеринбургских любителей известны еще с середины прошлого века. Авторами наиболее ранних публикаций были исследователи истории театра и музыки в городе. Появление в последующие десятилетия новых работ, к сожалению, не сопровождалось существенным приростом введённых в оборот фактических данных. А излишнее доверие авторов к трудам предшественников зачастую приводило к тому, что ошибки, допущенные в прошлом, повторялись. Удивительнее всего, что в этой ситуации разительно изменилась общая оценка деятельности кружка. Теперь вместо прежнего признания его «немалого влияния на музыкальную культуру города»3 звучит утверждение, что ЕМК «сыграл выдающуюся роль в развитии сферы культуры»4.
Не иначе как ореол учреждения легендарного, достигнув ослепляющей яркости, стал серьезно препятствовать восприятию достоверной картины.
***
ЕМК — явление, для дореволюционной России не уникальное. Подобные кружки, избиравшие ареной своей деятельности искусство (музыку, театр, живопись или литературу, а то и всё сразу), образовывались в пореформенные годы и в столицах, и в провинции.
В последней четверти XIX века возникли первые на Урале объединения, получившие названия музыкальных или музыкально-драматических кружков либо обществ. Кроме Екатеринбурга их создали тогда энтузиасты — поклонники искусства в Вятке, Перми, Оренбурге и Уфе. Отсчет вех истории своего кружка екатеринбургские любители вели с начала 1881 года.
Через тридцать лет, к 1911 году, уже не только губернские центры, но и уральская глубинка обзавелась подобными объединениями. Они действовали в Воткинске, Верхотурье, Глазове, Ижевске, Камышлове, Красноуфимске, Сарапуле, Чердыни и других уездных городах5.
ЕМК, основанный представителями городской интеллигенции, не имел ничего общего с элитарным клубом и всегда оставался открытым для выходцев из разных социальных слоев и профессиональных групп. И если журналист К.В. Никитин выразился буквально, назвав екатеринбургский кружок аристократическим6, то он явно погрешил против истины. Пожалуй, едва ли не единственным аристократом среди кружковцев был князь Д.П. Гагарин. В середине 1890-х годов он некоторое время входил в число старшин кружка. Но являлся фигурой проходящей, игравшей скорее декоративную роль. На самом деле состав объединения выглядел вполне демократично: в рядах единомышленников были юристы, педагоги, врачи, чиновники, журналисты, предприниматели, мелкие служащие и члены их семей. Известность в будущем приобрел, например, Ф.С. Узких, талантливый крестьянский парень, начинавший в хоре кружка постигать тонкости хормейстерской профессии.
Основополагающим документом — уставом 1880 года, а позднее и его новым вариантом, утвержденным в 1896 году, — за кружком закреплялось право устраивать спектакли и концерты для пополнения собственного денежного фонда, а также для передачи собранных средств на благотворительные цели. Этим правом в ЕМК пользовались сполна на всех этапах истории объединения.
Своеобразной визитной карточкой кружка стали оперные спектакли. Благодаря им ЕМК занял исключительное положение среди любительских актерских сообществ, сложившихся в тот же период при Казанцевском театре, домашнем театре Д.А. Кругляшёва, Обществе любителей изящных искусств. Только кружковцы обращались к оперному жанру, репертуар остальных складывался из драматических сочинений.
В 1906 году, к двадцатипятилетнему юбилею, один из ветеранов ЕМК, Г.А. Свечин, опубликовал итоговые данные о музыкально-театральной деятельности объединения. В его списке указаны восемнадцать названий оперных сочинений, выдержавших в разные годы несколько представлений. Чаще других появлялись на сцене «Фауст» Ш. Гуно и «Русалка» А.С. Даргомыжского. Всего же вместе с показанной на юбилейном вечере в декабре 1906 года оперой Р. Вагнера «Тангейзер» кружковцы дали семьдесят спектаклей7.
Статистика говорит сама за себя. Даже при большом желании две-три ежегодные постановки нельзя назвать самостоятельными оперными сезонами кружка. Любители, группировавшиеся вокруг Г.Г. Казанцева и его театра, в лучшие годы выносили на суд публики примерно по десять пьес. Но и это, по сравнению с ежедневными спектаклями профессиональных трупп, тоже выглядело скромно.
Между тем накопленный багаж оперных постановок ЕМК имел весьма примечательную особенность. Часть названных Г.А. Свечиным опер — и немалая — в разное время предстала перед городской публикой впервые. Перечень таких премьер, осуществленных силами кружка до 1901 года, опубликован Е.В. Майбуровой еще в 1960 году8. Среди указанных ею опер — «Сын мандарина» Ц.А. Кюи, «Сельская честь» П. Масканьи, «Князь Игорь» А.П. Бородина — всего восемь названий. В начале ХХ века этот перечень пополнили новые премьеры — «Песнь торжествующей любви» В.Н. Гартевельда, «Садко» Н.А. Римского-Корсакова и опера-феерия екатеринбуржца С.И. Герца «Царица эльфов».
Об отношении современников, прежде всего критиков, к оперным спектаклям, показанным кружком на екатеринбургской сцене, еще будет сказано. Пока же заметим, что давно утвердившееся мнение об исключительно внешней направленности музыкально-театральной деятельности ЕМК — на просвещение местной публики — является по меньшей мере односторонним, а возможно, и спорным (было ли такое просвещение успешным — отдельный вопрос). Нельзя отрицать, что не только постановочная, но и другие стороны деятельности объединения были направлены и вовнутрь — на удовлетворение запросов самих кружковцев. Благодаря участию в репетициях, спектаклях и концертах представители разных профессий получали возможность самореализоваться в искусстве. И не только это. Представлялась также возможность совершенствоваться в избранном виде деятельности. Во второй половине 1890-х годов для обучения членов объединения вокальному искусству были открыты классы пения, а спустя десятилетие — общедоступная школа пения. Обучение осуществлялось под руководством опытных певиц: в классах преподавала А.Д. Гуревич-Петрова, в школе пения — В.А. Кронеберг-Герц.
Для людей, имевших общие интересы в сфере искусства и общее стремление противостоять провинциальной обыденности, кружок играл важную объединяющую роль. Именно в кружке, среди единомышленников, эти люди встречали поддержку и черпали силы для самодеятельного творчества. Судя по всему, на стимулы извне рассчитывать всерьез им не приходилось. Общественное внимание к проектам кружка, мягко говоря, чуть теплилось.
Сошлемся в связи с этим на свидетельство того же Г.А. Свечина. Старейший член объединения едва ли сгустил краски, когда писал следующее: «…Несмотря на видимо достигнутые успехи, вряд ли местный музыкальный кружок может гордиться той симпатией, той материальной и нравственной поддержкой всего общества, какую вправе был бы ожидать от него. Мы видим, что наше музыкальное учреждение стоит каким-то особняком в интересах общества. Об его трудах почти не говорят, а если и вспоминают, то непременно с оттенком какой-то снисходительности, с предъявлением таких требований, которые неуместно было бы относить и к специально сформированной труппе богатой антрепризы»9.
А теперь, как было обещано, обратимся к отзывам критиков на оперные проекты ЕМК.
Ранние постановки опер, осуществленные в 1880-е годы («Фауст», «Русалка», «Сын мандарина», «Роберт-Дьявол»), были встречены прессой довольно доброжелательно. Даже П.Н. Галин, называвший любителей «губителями искусства», не позволял себе негативных высказываний. Лишь вскользь упоминая о некоторых недостатках, редактор «Екатеринбургской недели» всячески поддерживал рвение кружковцев. Особой благодарности он удостоил исполнителей оперы Дж. Мейербера «Роберт-Дьявол», показанной в апреле 1890 года. Эта постановка, по всей видимости, была наибольшей удачей кружка за десятилетие деятельности. Опера «Роберт-Дьявол» впервые прошла не с аккомпанементом рояля, а в сопровождении оркестра, причем не любительского, а театрального.
Судя по рецензиям, публика посещала те спектакли охотно. Лет через 10–15, когда артистам-любителям придется играть порой в наполовину заполненном зале, о тех временах будут только вспоминать. К примеру, о постановке «Русалки» в апреле 1885 года. Пресса сообщала тогда, что на двух прошедших спектаклях уже побывали и екатеринбуржцы, и жители близлежащих заводов. А на третье представление оперы все билеты были раскуплены10. Причины, вызвавшие такой интерес зрителей, известны. Постоянной оперы в городе в то время не было, театр же предлагал только драму или оперетту.
Громом средь ясного неба впервые прозвучал отзыв П.П. Баснина. Приглашенный теряющим слух П.Н. Галиным новый театральный и музыкальный рецензент «Екатеринбургской недели» назвал «профанацией» оперные спектакли, показанные кружком в сезоне 1890/91 годов, — «Жизнь за царя» и «Сельская честь». «Досадно и вместе с тем больно за родное искусство, когда видишь такую постановку опер, — без оркестра, без подготовленных солистов, без необходимой обстановки», — писал журналист11.
Откровенное, крайне резкое мнение, высказанное П.П. Басниным, судя по всему, не было продиктовано стремлением полностью опорочить деятельность провинциальных любителей. Широко образованный человек, компетентный музыкант, принципиальный критик, П.П. Баснин хотел бы видеть в кружке более серьезную художественную силу. Поэтому в той же статье он рекомендовал кружковцам для достижения лучших результатов сосредоточиться на тщательной подготовке к показу отдельных оперных фрагментов. Подобным опытом, однако, в кружке не пренебрегали ни в те годы, ни позднее, но главным предметом гордости всегда считали оперы, поставленные целиком (или с некоторыми купюрами).
Взгляды лидеров ЕМК и П.П. Баснина, по признанию самого журналиста, продолжали не совпадать и в последующем. Несмотря на это, новый крупный проект — постановку оперы А.П. Бородина «Князь Игорь», осуществленную в апреле 1894 года, П.П. Баснин встретил благожелательно. Отметив некоторые промахи и слабые места (в частности, нестройность хора), он назвал постановку в целом «весьма тщательной»12. Высказать лестную оценку на этот раз П.П. Баснину не помешал даже тот факт, что опера шла в сопровождении небольшого ансамбля.
Оркестр окончательно заменит рояль или инструментальный ансамбль только в постановках начала ХХ века. Тогда же, с приходом Э.Ф. Галецкого, в операх появятся танцевальные эпизоды. Неизменным достоинством проектов кружка останется оформление спектаклей. Декорации и костюмы будут оставлять прекрасное впечатление, а порой и восхищать рецензентов (как было в «Князе Игоре», а позднее в «Евгении Онегине», показанном в январе 1902 года).
Однако, как и прежде, постановщикам зачастую не будет хватать трезвой оценки возможностей любителей при выборе репертуара. Такие оперы, как «Тангейзер» Р. Вагнера, «Вражья сила» А.Н. Серова, «Царская невеста» Н.А. Римского-Корсакова, разумеется, создавались в расчете на исполнение отнюдь не скромными силами непрофессионалов. Единственным доводом, способным оправдать предпочтение, которое руководители кружка отдавали конкретным операм, было искреннее желание познакомить с ними местную публику. Среди современников, однако, находились лица, не соглашавшиеся признать этот довод убедительным.
К слову сказать, известные факты свидетельствуют о том, что в стремлении рубить дерево не по себе члены ЕМК не были одиноки. Местные любители драматического искусства тоже предпринимали рискованные проекты. В начале 1900-х годов они впервые показали екатеринбуржцам «На дне» А.М. Горького и «Вишневый сад» А.П. Чехова — пьесы, находившиеся тогда на гребне всеобщего интереса, но еще не появлявшиеся на сцене города. Результат получился не провальный, но явно не тот, на который рассчитывали устроители. Пресса, во всяком случае, успешными те премьеры не называла. Как и возобновленный кружком показ оперы Н.А. Римского-Корсакова «Садко» в апреле 1909 года.
Участники того спектакля, открыв свежий номер газеты, могли прочитать следующее: «Отдавая должную дань энергичному руководителю кружка, который на своих плечах вынес всю постановку оперы и затратил на это громадный запас энергии и труда, мы не можем признать удачной самую мысль — ставить «Садко» в любительском исполнении. Не всякая профессиональная труппа решается включать эту оперу в свой репертуар»13.
Сергею Квашнину — автору этих слов — вряд ли было известно, что ему довелось присутствовать на одном из последних оперных спектаклей ЕМК. Вероятно, не знала об этом и публика. Четырьмя операми, показанными в апреле 1909 года, кружок завершил свою деятельность в музыкально-театральной сфере.
Если прекращение оперных постановок было обдуманным шагом, то это решение, скорее всего, было принято под влиянием новой ситуации: в городе уже несколько лет проводились оперные сезоны силами профессиональных трупп. Участились и кратковременные гастроли. Буквально следом за спектаклями ЕМК, в конце апреля 1909 года, на сцене Верх-Исетского народного дома начались выступления товарищества столичных оперных артистов, приехавших с собственными хором и оркестром.
Возможно, отказ от дальнейших оперных постановок был вызван и другими причинами. Так или иначе, после многих лет активности в музыкально-театральной и концертной сферах кружок оставил за собой только последнюю.
***
В отличие от сведений об оперных постановках ЕМК, статистические данные о проведенных концертах никто воедино не сводил. Опираясь на материалы всё тех же екатеринбургских газет, можно с уверенностью утверждать, что об устройстве концертов в кружке никогда не забывали. Весьма скромные вначале, достижения в этой сфере год от года преумножались не только количественно. Летописцам ЕМК еще предстоит — после устранения «белых пятен» и тщательного изучения программ — как-то классифицировать всё многообразие концертов кружковцев. Но ясно и сейчас: в практике ЕМК нашлось место концертам «обычным» и благотворительным, светским и духовным, юбилейным и мемориальным, собственным (подготовленным исключительно своими силами) и антуражным. Отдельно должен быть назван уникальный проект кружка — цикл «Исторических концертов».
Самую долгую историю имели так называемые сборные концерты, с программами, составленными из разножанровых номеров в сольном, ансамблевом и оркестровом исполнении. Причем главное пристрастие кружковцев проявлялось и здесь — вокальная музыка всегда представлялась довольно широко.
Показательна в этом отношении программа одного из сборных концертов, который состоялся в Общественном собрании в марте 1884 года. Среди номеров, исполненных любителями, были романсы, ария, дуэт, трио и сцена из оперы, вокальный квартет, фортепианные пьесы и оркестровый номер14.
Выбор именно этого концерта в качестве примера сделан не случайно. Известно, что среди побывавших в тот вечер в клубном зале был Д.Н. Мамин-Сибиряк. Факт подтвержденный, но пока единственный15. Публикация в будущем всей переписки писателя, возможно, позволит узнать о других его контактах в качестве слушателя с кружком екатеринбургских любителей.
Добавим еще, что одним из участников названного концерта был близкий знакомый Д.Н. Мамина-Сибиряка — инженер-механик, обладатель весьма приличного баса Х.А. Федоров. И, может быть, именно этот факт объясняет появление писателя среди клубной публики. Автор «Приваловских миллионов», судя по изданной переписке, в те годы не часто проводил время в подобной обстановке.
Через несколько лет имя писателя займет место в списках старшин и распорядителей по драматическому отделению ЕМК. А его очерк, известный по краткому изложению, опубликованному «Екатеринбургской неделей», будет оглашен Г.А. Свечиным на юбилейном вечере, посвященном десятилетию объединения.
В программе сборного концерта, речь о котором шла выше, были представлены не все творческие силы кружка. Как правило, в аналогичных мероприятиях участвовал еще и хор. Этот коллектив заслуживает того, чтобы о нем было сказано особо.
В ЕМК все годы с вниманием относились к сохранению хора в структуре объединения. Объяснялось это прежде всего потребностями оперных постановок. Но кроме участия в осуществлении этих проектов хор имел также опыт самостоятельных концертных выступлений. Причем концертировал не только в смешанном, но и отдельно — в мужском и женском составах. За три десятка лет на посту руководителя коллектива сменяли друг друга лица с разным уровнем музыкальной квалификации. С.В. Гилев, Л.Э. Гойер и Н.В. Пиликин были профессиональными музыкантами, кадры любителей представляли С.И. Герц, Г.А. Свечин, А.Е. Обухов и П.А. Кронеберг. Успехи и неудачи хора, как зеркало, отражала пресса. В откликах на спектакли и концерты похвальные высказывания чередовались со сдержанно-снисходительными, а порой и весьма нелестными оценками рецензентов. И среди шутливых пожеланий фельетонистов можно было встретить, например, такое: «получше спеться»16.
Ничего удивительного в такой разноголосице мнений нет. Вряд ли непрофессиональные хористы, состав которых к тому же не отличался стабильностью, были способны демонстрировать из года в год неизменные художественные результаты. По Ю.М. Курочкину же, «хор кружка мог сделать честь любому серьезному оперному театру»17. Преувеличение, конечно. Несколькими словами подправлен портрет легендарного объединения.
В советские годы обходили молчанием новое направление в деятельности хора, обозначившееся на рубеже XIX–ХХ веков. С этого времени в дни Великого поста хоровой коллектив кружковцев начал устраивать духовные концерты. В числе произведений, выносимых на суд почитателей духовной музыки, были оратории «Семь слов Спасителя на кресте» Й. Гайдна и «Потерянный рай» А.Г. Рубинштейна, исполнялись также сочинения Ш. Гуно, Дж. Россини, А.Т. Гречанинова, П.И. Чайковского.
Безусловно, пальма первенства в духовном хоровом исполнительстве принадлежала в то время архиерейским певчим (с ними кружковцам даже доводилось выступать на одной сцене). У главного хора епархии и репертуар был шире, и выше мастерство, и руководил этим коллективом регент, имевший за плечами Придворную певческую капеллу. Но и вклад хора ЕМК в концертную практику великопостных сезонов тоже был заметным. Ценители выражали признательность кружку за возможность услышать редко исполняемые произведения.
Духовные концерты хора ЕМК составляли лишь небольшую часть тех мероприятий, предназначением которых являлся сбор средств для помощи нуждающимся. В данном направлении ЕМК действовал не только самостоятельно, но и в содружестве с другими организациями и общественными объединениями. П.Ф. Давыдов писал по этому поводу следующее: «Есть ли хоть одно учреждение в Екатеринбурге, желавшее получить с публики деньги путем устройства вечера, бала с музыкальной программой, которое не призывало бы музыкальный кружок на помощь. И никогда, ни одному из них, сколько я знаю и помню, кружок не отказывал»18.
Объективность слов одного из бывших руководителей ЕМК подтверждают многочисленные факты. Данные о благотворительной деятельности кружка публиковали не только местные, но и столичные периодические издания.
Среди основных адресатов, которым передавались денежные средства, собранные на спектаклях и концертах с участием ЕМК, были Екатеринбургский комитет Российского Общества Красного Креста, Комитет по разбору и призрению нищих, Общество попечения о начальном образовании, Екатеринбургское благотворительное общество, Публичная библиотека имени В.Г. Белинского, убежище для престарелых артистов Русского театрального общества. Добавим к этому известные примеры адресной финансовой помощи молодым музыкантам — певцам и инструменталистам, получившим благодаря кружку возможность завершить свое музыкальное образование в столичных учебных заведениях.
Текущая концертная деятельность ЕМК после прекращения оперных постановок была связана в основном с Общественным собранием. В клубе, предоставившем приют кружку еще тогда, когда он только народился, члены объединения играли основную роль в устройстве «четвергов», проводившихся в течение сезонов. Собственно, это были музыкально-драматические вечера, программы которых чаще всего открывались небольшой пьесой, а за ней следовало концертное отделение. Участвуя в организации клубного досуга, кружковцы продолжали традиции сборных концертов. Но выступали и с монографическими программами, составленными из произведений какого-нибудь композитора. Такие программы приурочивались к отмечаемым памятным датам. Так, в сезоне 1911/12 годов состоялись «четверги», посвященные творчеству В.С. Калинникова, А.А. Копылова, Ц.А. Кюи, А.П. Бородина, М.П. Мусоргского, Ф. Листа.
Эта, казалось бы, вполне благополучная картина на деле таковой не была. Сотрудничество (если это можно так назвать) кружка и Общественного собрания держалось исключительно на энергии и хлопотах П.А. Кронеберга, тогдашнего руководителя ЕМК. Только ему ставили в заслугу подготовку программ «четвергов». В адрес же старшин клуба с газетных страниц звучали упреки за невнимание к духовным запросам посетителей. Общественное собрание часто сравнивали с другим клубом — Коммерческим собранием, и выводы делались не в пользу первого.
Коммерческое собрание — молодое клубное учреждение города, отметившее в конце 1911 года пятую годовщину со дня основания. За столь короткий отрезок времени клубу, однако, удалось стать местом притяжения публики, в том числе поклонников классической музыки. Несколько раз в неделю — чаще, чем в Общественном собрании, — здесь устраивались семейные вечера, спектакли и концерты. Сезон 1911/12 годов в Коммерческом собрании встретили с оперно-концертным ансамблем, штат которого впервые в клубной практике был укомплектован профессиональными певцами и музыкантами. Только хор набирался из любителей. Участники ансамбля представляли сцены из опер, исполнявшиеся со всеми необходимыми для спектаклей атрибутами — костюмами и декорациями. Но в сопровождении рояля. Оперные вечера чередовались со сборными и камерными концертами.
Результаты кадровых и репертуарных новаций, предпринятых Коммерческим собранием, не заставили себя ждать. Клуб в короткий срок обрел неофициальный статус «малой» оперной сцены (местонахождением «большой» оперной сцены последний раз был Верх-Исетский народный дом). И это явилось только началом серьезных перемен, которые уже вскоре затронули все сферы музыкальной культуры города.
События 1912 года, по словам авторитетного критика тех лет Анатолия Герасимова, открыли новую эру в истории Екатеринбурга. В этом году, писал критик, город «приобщился к числу тех, немногих пока, российских городов, где музыка перестает быть только забавой, а культивируется как высокое искусство и становится желательным и необходимым элементом интеллектуальной жизни города»19.
В процесс «культивирования высокого искусства» в течение 1912 года постепенно включались новые для Екатеринбурга учреждения и коллективы. В апреле торжественным концертом было отмечено создание местного отделения Императорского русского музыкального общества (ИРМО). Осенью отделение открыло музыкальные классы и собственный концертный сезон. В летние месяцы оркестр под управлением Г.Ф. Эстеррейха провел серию симфонических вечеров в Клубном саду, и это стало традицией следующих лет. В конце сентября начались долгожданные спектакли на «большой» сцене введенного в строй Нового городского театра. С обновленным составом артистов открылся сезон и на «малой» оперной сцене в Коммерческом собрании.
Перед лицом таких событий, суливших городу небывалые перспективы, Екатеринбургский музыкальный кружок оказался на перепутье. Он мог бы следовать прежним курсом, не предпринимая попыток что-либо изменить. Мог избрать новую сферу приложения сил. Или вообще свернуть свою деятельность. Судя по всему, ни о первом, ни о последнем вариантах речь не шла. Кружок оставался действующим. Созывались общие собрания и заседания совета, в апреле и сентябре 1912 года были проведены благотворительные спектакли. Депутация кружка присутствовала на торжественном открытии Нового городского театра. Состав объединения даже пополнился новыми членами, избранными на общих собраниях в январе 1912-го и в январе следующего года20.
Выбор собственного будущего кружок сделал: сузил ареал деятельности, ограничившись постановкой драматических спектаклей. Решение об этом было принято на заседании совета в начале августа 1912 года21 и позднее не пересматривалось. С обновленным курсом связывались ближайшие планы. Площадку для постановок намечалось открыть в Верх-Исетском народном доме. Предполагалось введение уроков пластики и создание драматической студии. Обсуждалось предложение о переименовании кружка в музыкально-драматический.
Полностью осуществить эти планы, однако, не удалось. В Верх-Исетском народном доме состоялось только одно представление, остальные спектакли 1912–1913 годов были показаны на других сценических площадках. Открытие драматической студии и введение уроков пластики дальше проектов не продвинулось. Зримые следы активности кружка теряются после 1913 года.
Формально же он продолжал существовать. И даже сохранил свое прежнее название. Губернские памятные книжки вплоть до 1916 года публиковали данные о руководящем составе кружка. Список оставался неизменным: председатель — П.А. Кронеберг, его заместитель — Г.А. Олесов, секретарь — К.Ф. Копачелли, кассир — Н.Н. Введенский.
Перелистать заключительные страницы хроники деятельности ЕМК пришлось намеренно. Во-первых, потому что финал истории кружка описан в литературе весьма скупо и противоречиво. Во-вторых, хотелось повнимательнее присмотреться к событиям и, возможно, заметить хотя бы намёк на трансформацию любительского объединения в отделение ИРМО. Судя по появившимся публикациям22, такая трансформация якобы имела место на Урале.
От этого сенсационного «открытия» можно было бы и отмахнуться. Очередная абсурдная выдумка. Но предостеречь от ее дальнейшего тиражирования, безусловно, следовало.
Факты убеждают: никакого чудо-преобразования в Екатеринбурге не произошло, да и не могло произойти в принципе. Шансов войти в штат преподавателей или концертантов профессионального музыкального учреждения у любителей не было.
Музыкальный кружок какое-то время действовал параллельно с местным отделением ИРМО. А затем без громких заявлений ушел со сцены. Ушел, оставив на долю потомков заботу о том, чтобы данные о более чем тридцатилетнем пути объединения были собраны воедино. Чтобы потомки сумели сделать собственные выводы, взвесив многочисленные «за» и «против», высказанные когда-то современниками по поводу проектов и достижений екатеринбургских любителей.
***
В завершение очерка вновь обратимся к названию кружка. Напомним об обстоятельствах, действительно заслуживающих внимания. Дело в том, что только «музыкальным» кружок екатеринбургских любителей никогда не был. С момента основания в его структуре присутствовали два отделения — музыкальное и драматическое. В 1908 году к ним присоединилось хореографическое отделение. И если о первом из них известно многое, то сказать это же о двух других нельзя. Так, может быть, настало время восстановить пробелы. И тогда выводы о месте кружка в культурных процессах в городе получат большее подкрепление или потребуют корректировки с учетом новых данных о деятельности всех структурных подразделений.
Не за горами юбилейная дата — стопятидесятилетие со времени образования Екатеринбургского музыкального кружка. Достойным приношением к юбилею стало бы появление труда, в котором исторический портрет одного из известных объединений екатеринбургской интеллигенции был бы представлен в многообразии красок, без не прорисованных деталей и ненужной ретуши. Хочется верить, что это случится.
1 Очерк Т.П. Мосуновой напечатан в первом томе издания, подготовленного к трехсотлетнему юбилею Екатеринбурга. См.: Екатеринбург. История культуры. Авторские очерки. Екатеринбург: ООО «ПК Астер-Ек», 2021. — Ред.
2 Мосунова Т.П. Музыка // Екатеринбург. История культуры. Авторские очерки. Екатеринбург: ООО «ПК Астер-Ек», 2021. С. 9.
3 Анфиногенов А. Театры и зрелища в старое время // Свердловск: Сб. / Под ред. А. Панфилова и К. Рождественской. Свердловск: ОГИЗ, 1946. С. 82.
4 Микитюк В.П. Уездная столица // Энциклопедия Екатеринбурга. Т. II. 1807 — 1917 годы: горный город, уездная столица. Екатеринбург: ООО «Туристско-информационный центр Екатеринбурга», 2018. С. 143.
5 Сведения почерпнуты из справочника: Уральский торгово-промышленный адрес-календарь на 1911 год. Пермь: Изд. С.С. Вершова, б.г.
6 Cave [Никитин К.В.]. На летучие темы // Уральская жизнь. 1912. 22 марта.
7 Г.С. [Свечин Г.А.]. Юбилейный спектакль Екатеринбургского музыкального кружка // Уральская жизнь. 1906. 24 дек.
8 Майбурова Е.В. Музыкальная жизнь Екатеринбурга // Из музыкального прошлого: Сб. очерков / Ред.-сост. Б.С. Штейнпресс. М.: Музгиз, 1960. Вып. 1. С. 55.
9 Г.С. [Свечин Г.А.]. Театр и музыка // Уральская жизнь. 1903. 16 апр.
10 Голос из публики. Несколько слов о «Русалке» // Екатеринбургская неделя. 1885. 24 апр.
11 -ъ [Баснин П.П.]. Музыкальные заметки // Екатеринбургская неделя. 1891. 16 июня.
12 -ъ [Баснин П.П.]. Театр и музыка (Опера «Князь Игорь») // Екатеринбургская неделя. 1894. 24 апр.
13 С.К. [Квашнин С.А.]. «Садко» в постановке музыкального кружка на сцене Верх-Исетского театра // Уральский край. 1909. 23 апр. (Авторство С.А. Квашнина установлено по сохранившему экземпляру газеты с гонорарной разметкой).
14 N. Концерт 25 марта // Екатеринбургская неделя. 1884. 28 марта.
15 Летопись жизни и творчества Д.Н. Мамина-Сибиряка (1852 — 1912) / Сост. В.В. Горева. М.; Екатеринбург: Кабинетный ученый, 2017. С. 66.
16 Мистер Бумс [Блиновский П.Я.]. Новогодние пожелания // Уральский край. 1908. 1 янв.
17 Курочкин Ю. Из театрального прошлого Урала: Заметки собирателя. Свердловск: Кн. изд-во, 1957. С. 272.
18 Давыдов П.Ф. Музыкальный кружок и Общественное собрание // Уральская жизнь. 1912. 25 янв.
19 Novus [Герасимов А.А.]. Музыкальная жизнь Екатеринбурга в 1912 году // Зауральский край. 1913. 1 янв.
20 См.: В музыкальном кружке // Уральская жизнь. 1912. 8 янв.; В музыкальном кружке // Зауральский край. 1913. 19 янв.
21 В музыкальном кружке // Голос Урала. 1912. 12 авг.
22 Акторы российской имперской модернизации (XVIII — начало ХХ в.): региональное измерение. Екатеринбург: Банк культурной информации, 2016. С. 262.