Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2023
Илья Семененко-Басин — родился в Москве, окончил исторический факультет МГУ им. М.В. Ломоносова. Доктор исторических наук, профессор РГГУ. Автор поэтических книг «Ручьевинами серебра» (М., 2012), «Мои стихи: В память 100-летия кубофутуризма» (М., 2012), «Лира для диких зверей» (М., 2016), «Март 2007» (М., 2017). Стихи публиковались в переводах на английский, нидерландский и сербский языки.
…У Дон Кихота и Санчо в конечном счёте нет дела важнее — даже для них самих, — чем разговаривать друг с другом.
Антонио Мачадо
I
Вот так и получается, понеже Господь Бог наш, непознаваем, чуть шершавая поверхность, всё потому, а раньше Святки именовались днями новогодними, тогда и были осквернены враждой, в начале жизни помню пустоту, с тех пор беседа словно бы скрывает неловкость, вначале русское простое: — Ну, говори.
Есть благоволение, когда Создатель доволен, Твоё ли это Лице, Боже, Который обступает меня словно воздух.
Неисповедимы пути ветра, собирающего снеговую ласковую затишь, оттого и ямки неровные, тени витиеватыми строчками, бумага же вечером измята, сплющена, слоновой кости, с едва заметным жёлтым, почти незримым, попросту — настенные обои, текущие снизу вверх, этой ли зимой или прошлой, всё так же.
Теперь — Gnossienne за номером один, раньше Святки скупо именовались новогодними, не спросишь, не сосчитаешь всех волокон на обоях, по вечеру не дочитаешь до конца.
II
Сигара — это просто сигара, ограда —
просто чернобровчатая ограда, музыке
меблировочной нету конца.
Фольга серебристая для шоколада,
фольга серебристая для шоколада —
здесь это самый расхожий способ фасада
рустованного не вспомнить собственного лица.
Очень рада
была с вами
познакомиться.
Вы сейчас
преподаёте в университете?
Солнечные лучики
расточают благодеяния,
творят чужих на празднествах жизни.
А на чём вы
специализируетесь?
Дверь распахнута. Мёд —
на кончиках солнечных стрел, музыке нету конца.
И радости в кончиках жалящих стрел,
и бешенству света со всем его бредом прикосновений,
и повтореньям асфальтового кольца — нету конца.
Мне кажется,
что вы можете
мне помочь.
Дискурсы о феноменах
я обозреваю
в теоретической части работы.
Не математические тела, не треугольные непроницаемые души,
но мысли ресничек, теплоту щёк,
а впрочем, подумай об этом как-то ещё.
Очень рада
знакомству.
Вы меня
очень сильно впечатлили
своим интеллигентным тоном.
III
Давно перебрался на юг.
Бабушка. Училась в гимназии. Помогала
ему с латынью. Потомок
русских дворян.
С кровью,
говорит, у меня порядок, хоть на выставку,
но мы же не на собачьей выставке.
Бабушкин брат не раскаялся.
Перед закатом подмосковный простой
лес меняется. Северный мистицизм
открывается через и в [лес, в лесу].
Бабушкин брат не раскаялся, остался
коммунистом. Как осталась
коммунистом
и бабушка, несмотря на аресты,
которые он называет «брали».
Припоминаю, солнце веселило
высоченные берёзы [далеко].
Ну, а теперь —
Которая часть родословной книги?
С кровью, говорит,
полный порядок, но мы же
не на собачьей выставке.
В маленьких южных городках
нет работы, люди озверели.
«Меня будут вешать!»
Теперь —
сучья свислые, лучики наискось,
еле укрыта зеленью тропинка.
На дворе двадцать первый — не год, а век, и никто его вешать не станет.
Иногда, говорит, покупаю нутрию,
жарю, ем, вкусная, но костлявая.