Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2023
Сергей Смирнов — родился в Москве. Окончил Московский железнодорожный техникум. Публикации в журналах «Кольцо А», «Нева», «Юность», «Север». Дважды лауреат литературного конкурса маринистики имени Константина Бадигина.
Дядя Володя. Часы для прокурора
Дядя Володя, мамин брат, одевался всегда элегантно. От него исходил аромат дорогого одеколона, хороших сигарет и коньяка. На пальце красовалась массивная золотая печатка. У него была отдельная квартира в пятиэтажной панельке на Полежаевской. На кухне газовая горелка, а в ванной белые фарфоровые краны… Мои родители, всю жизнь прожившие в коммуналке на Преображенке, в старом деревянном доме с печным отоплением и без ванны, о таком могли только мечтать! Меня же, маленького мальчика, в его квартире интересовали лишь немецкая овчарка Альма, великолепно выдрессированная, понимающая хозяина с одного взгляда, и слесарные инструменты, особенно отполированные пассатижи. Дядя Володя обещал их подарить, когда вырасту.
Дядя Володя был известным мастером часового дела в Москве. Он чинил часы самому Игорю Ильинскому. Народный артист был щедрым человеком и за отличную работу денег не жалел. Вообще у дяди Володи было много интересных заказчиков, а вместе с тем и часовых историй.
Однажды к нему в мастерскую зашел один казенный человек. Из-за его плеча выглядывал перепуганный приемщик заказов.
— Владимир Сергеевич Кольцов? — строго спросил казенный человек и тут же потребовал: — Берите инструменты и пройдемте со мной в машину!
За окном черного «ЗИМа» проносились улицы, постовые отдавали честь автомобилю… Дядя Володя провожал их тоскливым взглядом и в смутной тревоге терзался: «Ну, все! Где-то по пьяни ляпнул в компании…»
Наконец машина остановилась возле одного серьезного учреждения. В сопровождении офицера охраны дядя Володя поднялся по лестнице. В коридоре его подвели к двери, на которой красовалась черная табличка с золотыми буквами.
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР СССР
ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СОВЕТНИК ЮСТИЦИИ
РОМАН АНДРЕЕВИЧ РУДЕНКО
Сердце упало. Из приемной сразу в огромный кабинет. Из огня да в полымя. В середине длинный пустой стол, а самого хозяина нет.
— Сможете починить? — спросил офицер, указывая на высокие напольные часы в углу — трофейные, германские.
Дядя Володя облегченно вздохнул и принялся за работу. Долго провозился с механизмом. Офицер все это время молча наблюдал за ним.
Наконец ровно в полночь часы мелодично пробили…
Дядя Володя много пил. Через несколько лет он уже не мог работать — пальцы дрожали. Окончательно погубил свой талант, а слесарные инструменты, те самые, о которых я мечтал, он продал.
Эдуард Савельич. Часы товарища Саахова
Фимка, пронырливый приемщик заказов, осторожно внес в цех часы под тяжелым стеклянным колпаком:
— Вот, товарищ Саахов принес.
— Кто-то? — не понял Савельич.
— Ну, этот, который невесту украл. Он объездил все мастерские Москвы, нигде не могут починить. Они ему дороги как память.
Эдуард Савельич, один из старейших мастеров Москвы, посмотрел на часы и расстроился. Это были годовики — торсионные часы с заводом на четыреста дней! Механизм точный и долговечный, но если струна-пружина, удерживающая баланс-маятник, не родная, то пиши пропало!
Савельич повздыхал-повздыхал, но взялся. Целый год мудрствовал над ними. И сделал. И месячный план их филиал «Мосрембытчаса» выполнил.
Старый дом на Преображенке, в цоколе которого располагалась их небольшая мастерская, готовился под снос. Здесь трудилось еще несколько человек. К своим столам сотрудники буквально протискивались. Летом через приоткрытые форточки всегда было видно, как они в белых халатах, сосредоточенно склонившись за столами, колдуют… А тут еще стеллажи с часами и фурнитурой. Для старинного колпака от часов места не было. Временно разместили его на подоконнике. На этом же подоконнике на электроплитке Савельич в секретном растворе варил для очистки шестеренки и платы. И кто догадался переставить на раскаленную электроплитку стеклянный колпак? Тут же раздался щелчок! Колпак лопнул.
Заменить нечем. Таких колпаков нигде больше нет. А заказ отдавать надо — время подошло. Народный артист, узнав по телефону о производственном несчастье, помолчал, затем, понизив голос, мрачно и внятно произнес:
— Я часы назад не принимаю. Доставайте где хотите.
Чтобы смыть профессиональный позор, скинулись коллективом и заказали дорогую копию в Гусь-Хрустальном.
Народный артист Владимир Этуш был счастлив. Сердечно благодарил.
Часы чинят, и время идет. В перестройку количество заказов резко сократилось. Людям стало не до часов. Уникальные мастера разбрелись кто куда. Оборудование растащили. Мастерскую закрыли. Дом сломали.
Палыч. Знак качества
Мои напольные часы германской фирмы «Kohler» замолчали. Тяжелый маятник с орнаментом-рунами висел без движения. Не слышно их мелодичного боя. Часовщики один за другим приходили, смотрели, что-то подкручивали, но часы не запускались.
Я с грустью вспоминал о Савельиче, часовом мастере из детства, но он, к сожалению, уже не работал. Однажды, прогуливаясь в летние выходные по опустевшим старым улицам Преображенки, случайно наткнулся на полуподвальную мастерскую с вывеской. Над дверью звякнул колокольчик. За барьером загорелый человек со скучающим видом, но не в накрахмаленном белом халате, как было принято у советских часовщиков, а запросто — в майке и мятых шортах.
— Вам что?
— Часы стоят.
— Приносите.
— Они большие, напольные.
И мы договорились, что он приедет на следующий день и заберет их. Еще через неделю часы вернулись ко мне. С хорошей выкачкой забилось их германское сердце.
С Володей мы подружились. Все его называли Палычем. Оказалось, он ученик Эдуарда Савельича. Ну, правильно, тот плохих учеников при себе не держал. Мы с Палычем часто его вспоминали.
Я как-то рассказал ему о часах «Победа», которые очень долго носил мой отец. Надежный механизм, умели раньше делать. И Палыча снова повело на воспоминания. После окончания техникума он получил специальность «мастер-технолог часового производства» и был направлен по распределению на часовой завод. Сначала на конвейер сборщиком.
Через год вызвал его начальник цеха:
— Хорошо работаете. Направляем вас в цех по сборке спецчасов.
Авиационные часы, морские хронометры, часы для космонавтов… Вход на производство по спецпропускам. Обязательное посещение душевой кабины. Обязательное ношение х/б комбинезона. Чистое производство.
Спецчасы испытывали в различных условиях. Поливали водой. Подвергали вибрации. Морозили и нагревали до высоких температур. И только после многодневных испытаний, после одобрения военпреда эти механизмы уходили к заказчику — министерству обороны.
Как-то после смены коллега Палыча признался, что вынес часы на себе. На радостях зашли в магазин, взяли портвейн. Но когда переходили дорогу, приятель Палыча вдруг бросил часы прямо под двойные колеса проезжавшего грузовика. Захмелевший дурень решил проверить, насколько они крепкие. Корпус часов был довольно крупным, размером с хоккейную шайбу, и его тут же вмяло в резину меж колес. Грузовик преспокойно поехал дальше. Ребята успели запрыгнуть в автобус. Так и ехали: «ЗИЛ» впереди, автобус — следом. На одном из светофоров выскочили и кое-как сбивчиво объяснили шоферу про «шайбу»…
Они и не надеялись, что после такого испытания механизм выдержит. Но стекло циферблата даже не треснуло. Только прочный корпус был слегка поцарапан. Часы работали, как ни в чем не бывало.
Все тот же Палыч. Монастырские ходики
В один из декабрьских дней я забежал к Палычу. Нужно было почистить отцовскую «Ракету». В мастерской щелкали старые чугунные батареи и было тепло. Палыч, как всегда, колдовал за верстаком.
Со мной на приемке еще один человек.
— Я же охотник, — рассказывал он, — осенью забрел с ружьем в какую-то глухомань. Кругом ни души. Жилья нет на десятки верст. Дорог тоже. Одни болота. За кустами какие-то руины. Пробрался по тропе ближе. Купол на земле лежит. Это ж покинутая обитель! Кто и когда основал в тех непроходимых лесах монастырь? Туда только звериными тропами. Монахи-староверы таились от людей. Смотрю, на одной из сохранившихся стен рядом с чугунными крестами висят ходики… Завернул их в пленку и в рюкзак. Сможете запустить?
Я с завистью глядел на это чудо! Небольшие ходики с простой палкой вместо маятника. На жестяном циферблате еле различимые цифры. Вместо диска прибита какая-то ржавая жестянка. Зато все шестеренки, даже оси, выточены из дуба… Наверно, какой-то монах-самоучка долгими скучными вечерами после молитв и трудов в своей келье при свече старательно вытачивал, подгонял детали…
Долго Палыч с ними мучился. Думал уже выбросить. Но так хотел оживить редкий механизм, что даже во сне приснилось решение задачи! Утром встал, вспомнил подсказку и собрал. Часы пошли, сначала нехотя, маятник скрипит, раз-два, и встали. Но куда ж они денутся, если Палыч за них взялся. Пошли часы.