Борис Лейбов. Вторая любовь. — «Знамя», 2022, № 11
Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2023
Борис Лейбов. Вторая любовь. — «Знамя», 2022, № 11.
Говорят, поварам при приеме в «мишленовский» ресторан, чтобы оценить их мастерство, предлагают приготовить самый простой омлет. Смысл этого блюда заключается в том, что при внешней простоте рецепта есть сложные нюансы, постичь которые может только профессионал с большим опытом работы. Хорошая, в сущности, практика. Следуя ей, для оценки мастерства писателя следует посмотреть, как у него получается писать о юношеской любви. Об этом предмете уже написан миллион книг, томление юного сердца, вздохи, неуверенность, испепеляющая страсть — все уже, казалось бы, сказано, и все равно есть возможность добавить что-то свое. И в этом смысле можно сказать, что Борис Лейбов — писатель хороший. Короткая повесть «Вторая любовь» тому подтверждение.
Очень простые декорации: дачный поселок Малаховка, лето, дача, на даче живет главный герой со своим отцом. Отец — офицер, часто уезжает, подросток остается на даче один с котом. Время действия не так важно, хотя, наверно, существенно для понимания упомянутых бытовых мелочей (цены на продукты, названия сериалов и шоу по телевизору), — лето 1993 года. На самом деле время грозное, опасное, и отец героя уедет куда-то срочно, а вернется уже в звании полковника, — остается только догадываться, что там, за кадром, произошло.
Но у главного героя (он же рассказчик) иные заботы. Знакомых в поселке нет, дачное лето — царство скуки. Правда, приходит к нему Ленка, живущая с отцом в пятнадцати минутах ходьбы. Такая же полусирота — у героя мама в другой семье, у Ленки мама умерла. Ее отец продал московскую квартиру за какие-то безумные по меркам 1993 года деньги (20 тыс. долларов) и теперь постепенно проживает капитал, отправляясь ежедневно к ближайшему ларьку. Ленка приносит герою то зефир, то шоколадный батончик. Все равно скучно. «Жара, пыль, мухи», — как писал Анатолий Гаврилов в рассказе с показательным названием «В преддверии новой жизни». И тут…
«Как и когда она въехала в соседский дом, я не заметил. Дом ее знали как «дом двух академиков», которые оказались ее родителями. До этого лета мы не подозревали, что у них есть дочь. Неделю, нет, восемь дней назад я красил яблони и вдруг перестал дышать, как будто разучился это делать. Она была в голубом платье на бретельках, причем правая никогда не сидела на плече, где ей следовало, а висела немного выше локтя, на обветренной руке. Она обвела меня взглядом и, не найдя ничего привлекательного, легла на поваленную липу, служившую ей скамьей».
Кто она, как ее зовут (кажется, Инна, хотя имя не так важно — ведь и имени главного героя «Второй любви» мы не узнаем), — не это главное. «Вторая любовь» — повесть короткая, за вечер можно прочесть. Лучше не торопиться. Лейбов создает тщательно выстроенную, выверенную, точную прозу, в которой каждой эмоции, каждому душевному движению находится единственно верное место. Даже ударам влюбленного сердца — оцените, как подросток с нетерпением ждет приезда своей возлюбленной: «То, к чему стремился весь этот день, не отличимый ничем от вчера или завтра, начнется сейчас. Сердце ведь живет в настоящем, только когда тебе четырнадцать. До этого знания еще много лет, а вот до встречи с ней — пара его громких сумеречных ударов. Только сверчки, и протяжный стон электрички из залесья, и уже родной скрежет ее двери». Эти «сумеречные удары» очень хороши, так и видишь этот неверный круг света на соседней даче, слышишь хруст ключа в замке, шаги, голоса, звуки дачного вечера.
Как-то критик Станислав Секретов сказал о прозе Бориса Лейбова, что, если бы его журнальные публикации не сопровождались короткой биографической справкой, можно было бы решить, что мы имеем дело с опытным писателем в возрасте, маститым таким товарищем 50+. А Лейбову между тем неполные сорок. Родился в Москве, по образованию — социолог (диплом по органической солидарности и уровню суицидов в военное время). В прошлом году в издательстве «Лайвбук» вышла его книга «Дорогобуж», заставляющая вспомнить антиутопии Владимира Сорокина. Мы делали с Лейбовым интервью (я отправлял ему на почту вопросы, он отвечал, сидя в магазине в Тель-Авиве, где он тогда работал, — живет на два города, Москва и Тель-Авив), и он признался, что для него Сорокин — главный учитель в литературе. Так и сказал: «Я очень люблю прозу Владимира Георгиевича и уверен, что в далеком будущем наше время в истории отечественной литературы будут называть «эпохой Владимира Сорокина»… Когда я получаю новую книгу Сорокина, я отключаю телефон и два дня ни с кем не общаюсь, читаю и перечитываю».
При этом «Вторая любовь» не содержит никаких заметных «сорокинских» влияний. Ну, немного режут слух грубоватые шутки, которыми любит забавляться Владимир Георгиевич («скрипит половая доска. Во мне — половая тоска»). Но и это можно списать на то, что мы же слушаем речь подростка, который, скорее всего, впервые в жизни говорит о любви и не может найти соответствующих слов, даже пытается немного подтрунивать над собой.
«Вторая любовь» — прежде всего очень простая, линейная, понятная история юношеской любви: подросток влюбился в соседку по даче, а у той роман с приезжающим на собственной машине Андреем, и девушка (она немного старше, скорее всего, студентка, читает «Здравствуй, грусть» Саган) вообще не замечает никого вокруг. Они целуются с Андреем, не зная, что «так, наверное, целуются только во Франции. А успокоившийся кот лизал мою шею, и щеку, и слезы, бежавшие по ней, и ему было интересно».
И боже мой, кто не испытывал в 14 лет подобных чувств? Кто не изнывал от невозможности подойти к девушке, которая поселилась в твоих снах и фантазиях, кто не страдал от того, что она опять обнимается (и целуется, целуется!) с другим? И кому не хотелось об этом написать, подвести, так сказать, итог томлениям сердца, упоенного первым романтическим чувством? И какими же чаще всего банальностями оборачиваются эти тексты! Везде одно и то же, высокое чувство, будучи облеченным в заурядный текст, становятся пошлостью. Первая (вторая, как в случае с Лейбовым, — понятно, почему автор не назвал повесть «Первая любовь», — сколько их с таким названием уже написано) любовь — чувство нежное, интимное, беззащитное. Не обязательно и писать о нем. Как, помните, в «Бесах» Достоевского есть такой молоденький учитель, тихий и благородный юноша, который говорит прожженному цинику Кармазинову, только что прочитавшему напыщенный и пафосный рассказ о любви: «Если бы я имел счастие так полюбить, как вы нам описали, то, право, я не поместил бы про мою любовь в статью, назначенную для публичного чтения…»
Борис Лейбов написал хорошую повесть о любви. Она по сюжету так же проста, как прост рецепт омлета, но сделана с немалым мастерством — в описании тонких нюансов, переживаний, оттенков чувств в удивительной дачной стране. Которая кроме скуки, копания огорода, купаний, тихих вечеров с отцом и визитов странноватой Ленки способна одарить настоящим чудом, остающимся в памяти на всю жизнь.