Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2023
Юрий Казарин — поэт, исследователь поэзии, языковед. Автор многих книг стихотворений и прозы. Стихи публиковались в периодике в России и за рубежом. Профессор Уральского федерального университета. Живет и работает в Екатеринбурге.
***
В кадке качнется глечик —
слезы окну утри,
глиняный человечек
с небом пустым внутри:
чистое наказанье
видеть свои следы
здесь, на стекле, глазами
выпившей нас воды.
***
Страх вырастает в ужас, чтоб испариться,
дьявола пот с серебром, золотая водица,
трогает глину лица твоего:
птица впорхнула — и нет ничего.
Нет пустоты — только ужас окрест,
сколько воды утекло: этих мест —
и домов, и заборов, и неба —
не хватает души, только булка зеленого хлеба,
плесень хлеба себе закусила края —
это ныне судьба неживая моя
и твоя.
***
Мертвая синица
постучит в окно.
Почему не спится
всем, кому темно…
Белый свет окрашен
в черный, и теперь
никому не страшен
стук в ночную дверь.
***
Стихи на страничке
уже невесомы,
как две на ладони синички,
как в космосе две электрички,
как в яблонях шепот соломы,
как две до конца не сгоревшие спички.
***
Лес обнимается с лесом — насквозь:
ветви вошли в темноту,
крест прижимая к кресту.
Слово несказанное запеклось.
Горько во рту.
Горько рыдаю дома,
вырванным горлом пою —
кровью, без голоса, и невесомо,
словно в печи у огня на краю
дыбом восстала солома —
я ее утром допью.
***
Невесомая твердь небес —
словно смерть, опадает лес —
битой картой кладет листву —
кверху глянцем в траву во рву,
чтоб не снились чужие сны
после мытого листопада,
чтобы ласточки тишины
обнимали тоску страны —
а она и поплакать рада,
словно смерть опадает в лес,
в невесомую твердь небес…
***
Зеркало деревянное,
ветка тебя прорвет —
голая, окаянная —
мимо себя плывет.
Ноет с утра ключица,
чешется речью рот:
все, что с тобой случится, —
с нами произойдет.
Станем мы деревянными,
птичек в себя вдохнем,
капельками стеклянными
выгладим окоем.
***
Слышно, в тепле, в сугробе,
ногти грызет вода —
всем веществом в утробе,
сжатым объятьем льда:
теплого льда — иного,
многого и любого —
это твоя вода
запоминает слово
первое навсегда.
***
И ужас тишины, звучащей ниоткуда,
и музыки иная глубина,
тень голоса и песнь — молчание и чудо,
и глина вымыта до дна, —
все светится, дрожит, сбежавшее от речи,
и тянется к земле и к звездам, как вода,
и чувствует душа, как выстудились печи,
и чередом луна показывает плечи
в деревне счастья и стыда…
***
Здесь каждый миг иной,
и вещество иное,
как пламя ледяное,
еще не стало мной,
и очередь иная,
и я стою за мной,
лицо свое вжимая
в затылок ледяной.