Владимир Березин. Путешествие в Свердловск. Татьяна Риздвенко. Сбывшийся Екатеринбург. Анна Голубкова. Воздух Урала. Александр Чанцев. Конструктивистский рок камней. Екатерина Симонова. Невыносимая тонкость бытия. Про Нижний Тагил
Окончание. Начало см. «Урал», 2023, № 5.
Опубликовано в журнале Урал, номер 6, 2023
Путешествие в Свердловск
Владимир Березин,
писатель, критик, обладатель Почетной премии
«Неистовый Виссарион» (2022), литрезидент «Библионнале#наурале»
Кроме того, Свердловск расположен в самом центре
континента, до моря очень далеко, бригантины и
супертанкеры обходят его стороной, где-то плывут
далеко в опасном тумане, сигналят сиренами.
Василий Аксенов. «Пора, мой друг, пора» (1963)
Вагон был новый, очень современный. В одном из туалетов обнаружилась даже душевая кабина. Правда, в купе сделали странные столики с боковинами, поднимающимися наверх. С откинутой боковиной я не пролезал в щель, а с поднятой было неудобно что-либо делать за столом. Но это что, в коридоре висели два огромных экрана, кажется, интерактивных. Правда, всякая интерактивность там была отключена, и экран каждые десять секунд менял содержимое. Между картинок затесалось расписание, но его набрали мелким шрифтом, и оно исчезало, пока ты пытался найти нужную строчку. Вместо него перед глазами появлялось меню вагона-ресторана, суровые предупреждения о борьбе с курением, какие-то правила и выписки. Проходя через некоторое время мимо, я застал двух стариков. Они были не чужды техники и ловили момент, когда появится расписание. Один из них вооружился телефоном и целился в экран. Кажется, они пробовали пятый или шестой раз, но пока экран оставался проворнее.
Техники вокруг было много. Я лежал на лавке, как на дне, и смотрел вверх. Там мимо плыли на запад эшелоны с техникой. На броне лежал и не таял снег, который в моих местах не успел ещё выпасть.
Я поехал в Свердловск, причём именно не в Екатеринбург, а в Свердловск. Кстати, я заметил, что всё чаще называю города своего прошлого их временными именами.
Меня водили по конструктивистскому прошлому. У Василия Катаняна в частном письме от 21 января 1952 года есть такое (несколько пренебрежительное) описание: «Приветствую вас с седого Урала. Свердловск ― конструктивизм плюс избы 1800 года. Два дня мучился с гостиницами, так как сразу двадцать соревнований, и все кишит спортсменами, и все они живут в гостиницах». За семьдесят лет тут понастроили много всего, но конструктивизм оказался весьма живуч. Дома-коммуны, дома-городки, дома промышленности, а на фронтоне военного штаба летел «Тяжёлый бомбардировщик-3», а под ним съезжались танки, похожие на сухопутные крейсеры Т-35. В центре картины торчала свеча непостроенного Дома Советов.
Прекрасные люди из библиотеки Белинского дали мне премию за дожитие. Есть такой тип премий в литературе и кинематографе, когда наряду с настоящими героями на сцену выволакивают старичка и вручают ему свидетельство «за многолетний труд или вклад». Старичок кланяется и благодарит, внезапно сбившись, предлагает всем заходить к нему в гости, но, опомнившись, адреса не оставляет.
Этот старичок — я.
Меня, впрочем, не вызывали на сцену, в тот момент я валялся в лесу и разглядывал бабочек-капустниц. Мне за этого «Неистового Виссариона» полагался ещё премиальный гонг (не спрашивайте, что это такое, его забрал писатель Данилов). Я предлагал писателю Данилову взять этот гонг и пойти в лес смотреть на бабочек-капустниц. Там бы мы расстелили полотенце, разложили колбасу с хлебом и чокались бы после каждого удара гонга2. Он очень оживился, и я уже представлял, как прекрасно будет это действо под зелёной листвой.
Но листва пожелтела, потом пропала вовсе. А писатель Данилов — человек занятой: то забежит к книгоношам на заседание в Ярославле, то уедет на Камчатку участвовать в гражданской панихиде, то полечится от хворей и укатится на собрание в Тверь. Так что никакого гонга я не увидал, зато прекрасные люди мне показали лестницу не хуже Гринвичской, потому что она опирается на свердловский трактор. Хозяева музея, впрочем, колебались в его происхождении и говорили, что он слеплен народными умельцами из того, что было.
Так я попал на то, что называлось «Библионнале», придуманное в библиотеке имени Белинского. Моё присутствие там оправдало десять секунд, когда женщина в зале начала свой вопрос со слов: «Вот вы купались в лучах славы, когда ваш роман про мамонта…» Тут я не выдержал и зарыдал. Спасибо тебе, угрюмый город.
Потом я отговорил, как роща золотая, про свою ненапечатанную книгу «Двести лет русского рассказа» (надо бы её назвать «Двести лет вместе с русским рассказом» — может быть, так она издателям понравится больше) и пошёл смотреть на внутренности библиотеки Белинского. Ушёл я недалеко, потому что в фойе меня поймал местный художник и заставил рисовать картину. «Картина должна быть про писателя, а чтобы никто не перепутал, напиши в уголке фамилию. Да не свою, дурилка, а писателя». Высунув язык, я нарисовал картину на гигантском общем холсте. «А где писатель?» — сурово спросили меня. Но я помнил завет французского лётчика, к которому пристали с похожим вопросом в пустыне: «Нарисуй барашка, гяур!»
«Видишь, внизу маленький броневик? — ответил я. — Там сидит Шкловский».
Ещё была прекрасная выставка за сохранение книги. Я колебался, идти ли туда, потому что к библиотекарям и их культу книги отношусь трепетно, но сам его давно пересмотрел и отрёкся от прежних идеалов. В моём детстве книгу полагалось любить, как икону, целовать, но поменьше трогать. Нельзя было читать лёжа, за едой и в туалете. Разумеется, все читали именно так, да ещё закладывали страницы расчёской. Как-то по сети прокатился мем о девушке, которая загибала уголки страничек, читая в метро. «Фу, пустышка, — бормотал идиот-рассказчик. — Как водой окатило». А я скажу: нет, делайте всё, что угодно. Надо — загибайте уголки, сушите листья и травы между страниц, оставляйте в книгах закладками конфетные фантики, чтобы потомки в недоумении разглядывали бумажку со словом «Радий», и, конечно, ругайтесь с автором на полях. Оставьте потомкам настоящие маргиналии, полные восторга и ненависти, желчи, яда и случайных записей: «Отоварить карточки, хлеб, масло», «Позвонить Лиле», «12 р. 75 к.», «Эту книгу Рекса Стаута “Пожалуйста, сдохни” дарят вам, Мария Николаевна, ученики 9-го “Б” класса в связи с окончанием учебного года». Но нет, я знаю, когда я перестану отпирать ключом дверь в свой дом, весёлые таджикские люди просто вынесут те десять тысяч книг, которые толпятся и жмутся к моим стенам, поближе к мусорным бакам.
Книга похожа на комплексное число, изобретение былых времён. Лейбниц, кажется, говорил о присутствии в них божественной сущности, потому что они обладают действительной и мнимой частью. Книга тоже имеет невидимую часть, и, испарись она, останется труп, мёртвое тело из целлюлозы, и со стопкой резаной бумаги можно будет делать что угодно, хоть горшки покрывать. А пока мнимая часть там есть, существует прелесть обладания. Недаром рассказывают (если не врут), что у японцев есть понятие «цундоку», что значит «книги, которые куплены для будущего чтения, но так и не будут прочитаны». Это слово так часто повторяют в рассуждениях о домашнем уюте, как финское слово, обозначающее меланхолическое пьянство дома в пижамах (само слово я забыл), поэтому мне иногда кажется, что оно выдумано или неправильно переведено. Впрочем, что я, не видел отложенное чтение у мусорных баков, когда стопками толпятся нераскрытые тома сочинений, которые купил когда-то успешный завмаг по блату? А так книга становится чем-то вроде домашнего животного, которого гладят в полке-клетке.
Потом я попал в музей современного искусства (хороший), а затем в геологическую камералку (где было ещё лучше). Всегда приятно смотреть на весёлых библиотекарей, где бы они ни были.
А вокруг меня был город, похожий на Свердловск. Те, кого я тут любил, либо умерли, либо уехали. Так что это был несколько другой город, наверное, Екатеринбург.
Я уже представлял, как лягу в поезд и буду смотреть вверх на провода. Повсюду уже ляжет снег, и военные эшелоны будут обгонять меня, двигаясь в том же направлении.
Сбывшийся Екатеринбург
Татьяна Риздвенко,
поэт, прозаик, участник екатеринбургского
книжного фестиваля «Ориентальный вектор»
Этот город я себе намечтала. Сейчас пробую проделать подобное с Томском…
Екатеринбург прошёл для меня в счастливом тумане. Поймала бессонницу, а заодно не вписалась в скромную разницу во времени. Приятной расплывчатости впечатлений способствовала эйфория: я так давно мечтала попасть сюда, а оно всё срывалось, не получалось… В тучные нулевые я работала в креативном отделе РА, ключевым клиентом которого был косметический гигант из Екатеринбурга. Командировки на Комсомольскую, 80, были делом привычным, но я всё время пролетала, и летел кто-то другой. Тем сильней и злей мне сюда хотелось. Чего проще — купить билеты да приехать, но, по сумме обстоятельств, у меня это так не работало.
И вот силой мечты мы с Аней Голубковой прилетели в Екатеринбург на книжный фест. С корабля на бал нас повели обедать и изумляться в башню «Высоцкий». Оставшиеся два дня по утрам и вечерам я буду смотреть на неё из окна своего номера, в последний день — сквозь метель. А пока — ранний вечер, мороз, большой город в золотых и розовых дымах, горы по горизонту, петля реки Исеть. Название, на мое ухо, находится уже в другой языковой метрике (как и Сысерть, Пышма…). Из «Высоцкого» пошли в Белинку. Где-то здесь (там) между колоннами спрятан кусок моего сердца: не помню более красивого и дружелюбного пространства, плюс его уютная огромность. К третьему-то дню я немножко начала здесь ориентироваться, а вот на второй день, разыскивая нужный зал, пришлось косплеить Семёна Фараду. Меня спас высокий, в очках, читатель: хвала библиотечным порядкам, он вышел в коридор поговорить по телефону. И отвёл, показал.
Полюбилась наша прекрасная гостиница «Центральная». Где я, при полном параде, будила Аню Голубкову вместо 8 часов в 4, чтоб идти на раннее интервью к радийщикам. Милый, с высокой концентрацией хороших работ Музей наивного искусства. Наши там фем-чтения. Промышленная биеннале (произнесите три раза, попробуйте на вкус ритм, ласку повторяющихся «ле», тягучие сдвоенные «нн»). Одна из её площадок — действующий завод, уступивший часть площадей арт-пространству. Мы бродили, такие, с экскурсией, а за прозрачной перегородкой что-то ездило, дышало, работало. Волшебная арт-сессия в художественной мастерской: работники пера читают, кисти — их рисуют.
В какой-то момент я пошла сама-одна по Либкнехта, радостно вращая головой, сворачивая, разглядывая, читая, дивясь несходству Екатеринбурга с другими виденными мною гигантами. Его уверенной мощи, шири, раскидистости. Конструктивизм. Тёплые островки деревянного модерна. Красивые люди. Есть, конечно, и общие места вроде магазинов «Магнит» и «Красное и белое».
Что не вспоминается совсем (я себя принудила ради правды и истории): маски, под которыми потеют очки, куаркоды, которые предъявляли везде, включая ТЦ и вкусную пивную на площади, — строже, чем в Москве.
Еще деталечка про Екатеринбург. Знакомые всё лица. Не только в смысле фейсбука. Простите, а вы не играли в «Последней ”Милой Болгарии”» Алексея Федорченко? Да, играл. (Драматург Семён Вяткин).
Одним из самых ярких екатеринбургских впечатлений стал Драмабатл в Белинке. Актеры читали монологи, написанные драматургами. На фрагменте из Керен Климовски (про охранника и тюленя) в исполнении Сергея Фёдорова маску пришлось натянуть до бровей, чтобы под ней предаваться чувствам.
…И снова: «Ах, простите, это не вы снимались в «Последней “Милой Болгарии”»?
Такой город.
Воздух Урала
Анна Голубкова,
писатель, поэт, розановед, библиограф
Для всех любителей позднесоветского рока Екатеринбург — это легенда. Но понятно, что о самом городе по этим песням составить впечатление невозможно. Мрачные заводские кварталы, прокуренные подворотни, панки, металлисты, хиппи и прочая неформальная братия — это скорее признаки не места, но времени. А по фотографиям представить атмосферу того или иного городского пространства вообще невозможно. Так что Екатеринбург был для меня на самом деле настоящей terra incognita.
Вот почему я с таким нетерпением ждала личной встречи с этим городом, за которую, пользуясь случаем, хочу поблагодарить областную научную библиотеку имени В.Г. Белинского. И первое, чем меня поразил Екатеринбург, — это своим абсолютно неповторимым обликом. Ведь застройка и времён Российской империи, и особенно периода Советского Союза во многом была типовой, так что отдельные районы разных российских городов невольно сливаются в единое урбанистическое пространство без каких-либо индивидуальных признаков.
Но только не Екатеринбург! Ведь даже микрорайоны здесь имеют своё собственное лицо. Проснувшись утром в несколько сумрачном состоянии, тут не ошибёшься: сразу видно, что ты именно в Екатеринбурге, а не где-то ещё. Может быть, связано это с рельефом и природой предгорий Урала, может, с застройкой, как-то очень гармонично сочетающей разновременные пласты, а может, с самым первым впечатлением — видом из окна бизнес-центра «Высоцкий», открывшим просто необыкновенные просторы.
Городские дома, водная гладь и надо всем этим огромное уральское небо. Во всём этом было очень много воздуха, а ведь именно воздуха не хватает современному человеку в мегаполисах, воздуха и пространства для свободного жеста. Город как бы сжимает человека, мешает ему дышать, сдавливает домами и дорогами.
Но ничего этого в Екатеринбурге я не почувствовала. Наоборот, каждая улица открывает здесь свою перспективу и предлагает выход в любую сторону, куда угодно — в Европу, в Азию, на север, юг, запад или восток.
И вот это пространство возможности свободного выбора было особенно ценным для меня в Екатеринбурге.
Конструктивистский рок камней
Александр Чанцев,
критик, эссеист, литрезидент «Библионнале#наурале»
1) Позвали на Библионнале на Урале-2022 в библиотеку им. Белинского.
2) В 12-00 часов в Белинке круглый стол «Книги для выживания» (Алексей Сальников, Сергей Беляков, Владимир Березин, Александр Чанцев, Дмитрий Бавильский, Роман Сенчин). В 15-00 в Белинке же будет моя лекция о Мисиме+Q&A session3— любые вопросы о японской литературе, культуре, языке, ментальности, политике и т.д. Замечательные участники4, большая программа5 и лучшие организаторы — не очень есть силы куда-либо ездить, но тут согласился.
3) Елена Соловьева и Екатерина Симонова. Не виделись никогда, но три раза в шорт-лист их же конкурса «Неистовый Виссарион» входил. С Еленой и общаться даже виртуально начали. О дачном — она и фанатка, и вот целую фотокнигу о даче прислала. И еще Лена раз и — взяла и нарисовала иллюстрации к моим сказкам. В несколько заходов, в блокнотах, вешала-присылала. Трогательно!
4) Вообще виртуально только, но все там хорошие. Евгений Иванов. Еще сотрудники Белинки у меня в друзьях.
5) И когда оформляемся, очень и очень приятные все. Александра Ковалева, тоже из Белинки, пишет вот, заеду в гостиницу в 12 где-то, заселение в 14. Может, оформить дополнительно проживание на одну ночь, чтобы мне сразу попасть в номер? Да что вы, нет, конечно!
6) Елена заказывает индивидуальные туры — когда-то давно очень начерно говорили, что в Екатеринбурге интересует, сказал, что история свердловского рока и конструктивизм их. Запомнила и — заказывает.
7) Там еще таск6— сделать пост об Ебурге и написать эссе о городе.
8) В Екатеринбурге был с японцами когда-то. На их ТВ работал, TBS. Дал начальнику очередную сводку новостей, там какое-то происшествие в Ебурге — криминального толка, необычное, курьезное даже вроде. Мошенники знакомились по Сети, девы потом грабили женихов, среди пострадавших японцы, уже смутно помню. Вот он решил поехать и снять репортаж — было время мелких новостей же в нулевые. Дозвонился до пресс-секретаря УВД местного, назначил интервью. И не видел город. Раз только по местному Арбату прошлись, много стройки новых домов видел, и на какой-то холм обзорный вида ради залезли. Потом все сидели в ресторане, холодно же было, рано вылетали. Там всех шокировало, как ранним утром уже в буфете сильно пили. А прилетев, в офис, расшифровывать по минутам ответы, записывать их и переводить.
9) Будет общая пресс-конференция в ТАСС — я с Березиным и Бавильским считаюсь не просто резидентом, но приглашенным. Потом на радио и еще где-то интервью.
10) Самое трогательное там, впрочем, что будет мастер-класс для детей — «будут делать зины из иллюстраций к вашим сказкам». Как приятно!
11) Редко меня зовут, чаще я отказываюсь (то есть не провоцирую как минимум), а тут позвали онлайн выступить на форуме в Грузии — в день и час (!) моего выступления о Мисиме.
12) Точно хорошее мероприятие и люди. Под анонсом в блоге у меня такие комментарии — «поклон Белинке и поцелуи организаторам» (Сид), «как интересно» (Балла), «смотрите, кто летит к вам, сходите» (Сущек) и Татьяна Веретенова: «Ого! Какое мероприятие, программа! А состав участников! Лучшие люди современной русской прозы!! Александр, только что дочитала Ваш рассказ «Магнезия» (два дня читала, пришлось Чорана с полки достать, чтобы дополнить чтение немного цитатами, он же там фоном). И Ваш рассказ такой, что хочется в обморок упасть (причем навсегда). В общем, очень рада за уральских читателей; жаль, что в Москве никто не догадался подобное устроить». Надеюсь, уральские читатели крепкие, не лягут штабелями в обмороке все же7.
13) А вообще — первая моя поездка за год дальше, чем Подмосковье. Буду, как в той карикатуре, теряться в аэропорту, резать ограждающую ленту, как марафонскую.
14) Так давно не летал (с декабря прошлого, год почти!), что прямо нервы. А тут еще знаки — то «Яндекс Гоу», которым до аэропорта, выдает сбои и приложение лежит, то дома холодную воду отключили, не вымыться. Боюсь терактов, как украинцы с «Иглой» планировали под Москвой сбивать, поймали осенью? Просто депраовердрайв, когда с кровати встать — стресс великий.
15) Бавильский анонс уже делает, кажется, оттуда, куда он из Челябинска, — а обратно мы вместе в Москву. Березин поездом.
16) В 6-50 утра самолет, чуть поспав, встаю в ночи — необычно, и нет уже сил для подобных подвигов.
17) Вечером смотрел, 1-20 до Шрм. В 4 ночи — 23 минуты. К вопросу, сколько времени теряется в пробках.
18) В самолете читаю Medieval Life in Serbia. Картинки интереснее пустоватого текста.
19) Новые проходы в терминал, вообще непривычно. Курилку открыли — вот ведь можно было!
20) Прилепина видел. Чтобы ни одного знакомого лица, это только в лес меня надо бирманский, да и то не факт.
21) Смотрю на эти лица, такие хорошие лица, и так безумно жаль, что кто-то может пойти в армию, погибнуть, от теракта, в нашей обычной русской мясорубке. Красивые, добрые, умные, простые, хорошие лица, родные кому-то.
22) В Ебурге плюс, но снег в лесах у города мощный.
23) Написала Лена Соловьева. Бавильский ждет, с ним на экскурсию. Позвонил ему. Он весь список огласил — полтора часа экскурсия по конструктивизму, потом обед в ресторане «Высоцкий» с панорамным видом, потом он в музей, если хочу, то с ним.
24) Урбанистический, заводный город пока.
25) Вся и советская любезность женщины на ресепшене — нет раннего заселения, кто сказал, поговорю с ней, подождите с вай-фаем, я ваши паспортные данные еще не оформила.
26) Или давно нигде не был, или идиот, или тут все необычно — душ не мог включить (что крутить пимпочку, догадался, что она «как джойстик, наверх надо» — нет…), вай-фай в моем ноутбуке появляться тоже никак не желает…
27) Лена звонит. Радио завтра на 8 утра переигралось. Ну, отлично, не выспаться совсем и завтра, да.
28) Экскурсия конструктивизма. Увлеченная гидша. Опера в городе появилась раньше, чем канализация. Спорит с Челябинском город. Квартал чекистов. Дома с лепниной, проводкой, статуями Ленина. Дома-коммуны — 12 рядом, можно сквозь все пройти, один туалет-кухня на 4 комнаты. Хотя равенства не вышло — есть и крутые квартиры. В здании, где была поликлиника: огромные коридоры, дранка пролезает, паркет, старое. И сейчас дом-музей делают — комната с граффити, комната с проекцией бегающих по стенам тараканов (Грегору Замзе транслировать бы), комната с сохраненной мебелью тех времен и т.д. Не люблю всякие инсталляции, но чувство тут сохраненное есть, да.
29) Построенные из новых тогда материалов крепкие дома. Дома-коммуны — длинные. Как заземленная вертикаль. Горизонталь равенства.
30) Едва ли не главное впечатление от города — эти дворы, от отеля, который тоже среди этих домов-коммун. Желтые дома, они приземисты, не выше наших хрущоб, но мощнее. Как мощнее был — и есть? — индустриальный город. Среди них новые магазинчики и старые голубятни. Советское и новое даже не в таком конфликте, как в других городах. Это и в людях видно — по-уральски сильные, но мягкие в общении.
31) Вперед и вверх — в «Высоцкий», пообедать с видом на город. Река. Она вдали под небом, будто океан. Большой город, большой. А во всем этом советском слышны отсветы былого — Уралмаш.
32) Бавильский убежал к знакомым, мы с Березиным вернулись в Белинку. Там Елена Сергеевна Гармс8. Показала старинные книги. Хранилища — 10 этажей вверх и вниз! Металлический пол, трубы, что выкачают газом кислород при возгорании. От 1830 года издания до — потом в депозитарий зашли, где газеты — до «Книжного обозрения» (вспоминали, ибо там с Березиным впервые виделись, до «Нового мира» еще), «Коммерсанта» 2000-х, «Крокодила» 90-х. А где еще найдешь? Как когда сайт очередной закрылся, обсуждали в блоге — а газета, книга, на бумаге-то надежней будет, оказалось.
33) Потом байки Березина и о библиотеке в кабинете.
34) Завтра на «Ротов подъем» в прямом эфире на «Наше радио» к 8 утра, ох.
35) Роуминг отменили, но Березин уверяет, что тарификация таки есть. Кто бы сомневался…
36) Мальчик охранник сказал, что знает вай-фай. И, конечно, ничего не произошло (перегрузить… забыть сеть…). Ок, проблемы моего компьютера, но все же впервые такое. Хорошо, с телефона могу раздать, как на даче, а где-нибудь в Марокко такое было бы дикой проблемой.
37) Возраст, здоровье и хвост гриппа — одну ночь не поспал и мертв, а от усталости и тонус падает (Лена спрашивала, что такой грустный). Все гулять или постить, а я ложиться. Сегодня в 3 по Москве встал, завтра в 4 — прогресс.
38) Второй раз приезжаю сюда — и зимой. Летний бы увидеть. Улица Ленина — как в Минске, широкая.
39) Нашел в Москве, в одном ассоциированном с японцами интернет-магазине, в качестве сувенира интересные броши-значки. С кошкой для Кати Симоновой с ее котами, с тотемным растением Лены Соловьевой чертополохом, для Саши Ковалевой, не зная увлечений, с маком понравилась. Оные всем очень понравились, были запощены, потом надеты. Ура!
40) Офис с фото ведущих со свердловским роком — «Чайф», «Агата», Чичерина. Книги Кормильцева. Спросили, где был. Экскурсия по рок-местам предстоит? Что из рока любите? …А так вы останавливайте. А из свердловского рока что нравится? Про Кормильцева говорил — как издавал авторов всех спектров и идеологий, вот это настоящий нон-конформизм и есть, да и издательства типа «Ультра.Культуры» не представить себе сейчас по всем показателям (это вообще явление из 60-х американских, когда в тех же хипповских буксторах можно было о всех религиях купить, о выращивании цветочков мира и о «Черных пантерах»). Потом про японский (легкий же, всегда говорю, только трудоемкий), почему выбрал (литература, язык, общество будущего), про проблемы общества сказал (корэйка, байто). В конце фразу на японском сказать, конечно, ты с этим языком всегда говорящая обезьянка, уж привык. Во время музотбивок сами о японском, Японии спрашивали. Стеллаж с частью тиража Кормильцева, они издавали, постеснялся, можно ли купить. В гостиницу.
41) А днем мы, трое резидентов, на пресс-конфу в ТАСС. Онлайн-вопросы — сидишь перед пустым залом, 3 камерами, а спрашивать могут откуда угодно. Представили мероприятие и свои выступления. Перекусить.
42) Болтая с Димой о Челябинске, эмиграции (нет) и перспективах всего, в отель. В 4 открытие с замгубером, пойдем.
43) В отель. В уоцапах с Леной и Бавильским.
44) Вставали, когда представляли на открытии. Студенческая группа степ танцевала. Тоже — такие хорошие, чистые лица. Это не в Москве так?
45) Я Саше гифт. Мне от библиотеки сувениры, целую сумку, — плед, чашку, экслибрис, все для уютного чтения. Мне Катя книгу. Лена пить коньяк.
46) Заходили хорошие. Актер Саша9. Катя. Хороший поэт — по остроумным репликам слышно — тоже Саша10. Пробежав еще, к Алексею Сальникову Лена подвела, что стихи читал. Обнялись. В Лондоне с ним на ярмарке мы прямо в первый день стусовались неожиданно. Его вдруг диабет накрыл — кроме (не)понятных событий, еще вокруг очень плотно и тяжело болезни ходят.
47) Пошел на вечер Димы, местная работница нотного отдела Анна Колесник его книгу о композиторах под музыку представит. Дима, что Малер абсолютный композитор, музыка цель, для Брукнера средство (да, но сказал бы, приобщения к богу, что — выше цели). Ведущая, как аплодисменты разрушают. Я реплики с места, ибо интересно + позор — людей нет. Впрочем, пятница вечер и тяжелая погода.
48) Немного на поэтический вечер Сальникова–Самойлова зашел. Но столько мероприятий, плюс — со школы, что ли, не люблю сидеть часами и слушать. Беседа должна быть живой, встать, подойти, пройтись, выйти, вернуться.
49) И стол в кабинете у Лены, Кати, Иванова, Сережи (вот это работа — и с культурой, и все писатели сами, и дружат, и начальство с ними же, а еще, потом говорили, от штормов геополитики работа не зависит). И огромным столом пицца, курица, супы. Еды тут много, дешевой довольно.
50) С Димой уходим в 10 и обсуждаем здоровье, которое уже не позволяет до утра гулять и бодро завтра функционировать. Он вчера как не мог от впечатлений и в гостинице заснуть, так и я ровно так же. Из отеля — в другом Березин — вместе с ним ходим, с тусовок раньше уходим.
51) Это же не просто дешевая душевая кабина, это ж ее научить так надо, чтобы дюжину раз тебя вдруг кипятком настоящим ошпаривала без малейшего твоего участия?!
52) Я за общение, но сколько же мне людей — пишут, пишут, пишут… Вот видят же в поездке, на мероприятии. Ну зачем мне рассказывать личные вещи, что-то хотеть вообще излагать и просто хотеть поболтать о себе? Целая категория мальчиков-фанатов, пообщаться им надо. Двоих даже зовут одинаково. Какое-то мое мнение и одобрение нужно не только текстов, но и жизни. Это от меня-то? Да я меньше всех тут в чем-либо уверен (хотя одно знаю: что неуверенность — это лучше, чем рубить и мнения других под корень отсекать, неуверенность — это возможность другой правды признание).
53) Дима какой популярный. И тут его звали в музей и по городу, и вообще здороваются. Так, только запостил, так Зорислав11 привет передает, а Маша Алиханова — она с концертами тут выступает сегодня же в Ельцин-центре — вообще от кого-то приглашение передает из их труппы, завтра с ними в его родной Челябинск уехать. Не отдадим! (У меня две знакомых нашлось в городе, Анна Шмидт придет на вечер, написала, Елена Карпос не сможет встретиться, подозреваю, из-за проблем со здоровьем.)
Катя, что в ее родном Тагиле нравы на улицах посуровее. И понимаю, что Ебург — такой город региональной эмиграции (и Сальников, и Сенчин вот тоже не местные).
54) Узнал, что я прохожу под кодовым именем «японист». Ок.
55) Лена, Катя — все очень хорошие. Очевидно было, но, когда только в чате общение, и сейчас, когда лучшие друзья глотку перегрызают, всего можно опасаться. Нет, можно не.
56) Анна Кузьмина из Библиотеки целое эссе обо мне написала, 4 главные книги Чанцева, во как12.А еще Лена Соловьева эссе обо мне в спецгазете к фестивалю — с цитатами обо мне, из меня и вопросом, на сколько пунктов будет мой травелог о городе. И, если уж хвастаться, все мои книги библиотекой куплены, кроме травелогов.
57) Травел-леварт, совриск соврарта, ротфронт.
58) Сегодня впервые солнце относительное.
59) Купил два магнитика. Помню, как сумку сувениров даже на работу носил в ISTC. А вот люди отпадают, уезжают… Или магнитиками не интересуются.
60) Круглый стол в прямом эфире пойдет.
61) За рекой тут — Дима дошел — прямо деревянные дома, как в Томске и Архангельске. А в городе контрастов много — билдинг в 30 этажей на фоне деревянного домика в центре.
62) На круглом столе под водительством Иванова про книги, которые помогают выжить. Автофикшн обсуждаем. О японском спросили, самураях-хайку. А так несколько общие вопросы для меня были, конкретно бы книгой для выживания для меня был «Уход в Лес» Юнгера, но так, сходу эти идеи транслировать сложновато будет (хотя, может, и не прав, в зале сидели девушки, записывавшие все имена, экзотичные от Березина в том числе). И в конце женщина за автографом подошла. «И дату поставьте обязательно, я историк!» Саша купила мою книгу — еще «Л2.0» кто-то заказал, партия прибыла — и подписать себе и маме. Я тут вообще большинство книг подписывал двумя именами — вот есть же у людей счастье, живут так долго вместе и продолжать собираются, общая библиотека…
63) Дима, что усталость накапливается, что не заснешь сразу, что плохо спится. Еще бы, еще как. А моя усталость давит и тонус, и голос, и улыбку. А еще выступать. Сколько людей будет, интересно?
64) Константин Богомолов из «Урала» Диму Бавильского и меня в кофейню рядом, часа полтора до моей лекции. Парщикова они обсуждали, я настраивался.
65) Книг Мисимы нашли, на английском в том числе, мой «Бунт» положили на столик.
66) Миграция. Человек 25–30 было. Потом до 40 подошло. Под конец кто-то убежал (в 4 мероприятие у того же Димы). От подростков до пенсионерок! Вопросы, конечно, о самоубийстве Мисимы, от личных его аспектов до уровня суицида в Японии. А разговор в дискуссии пошел дальше, до того, что говорил о проблеме опасных ДТП с японскими долгожителями и китайской фантастике, о Гонконге и переводах Мисимы. Анна Шмидт пришла, человек, которого Ирен Сушек из Австрии зазвала на меня, тоже.
67) Куря, Сенчина подходящего встретил. Неразговорчивый, ну как Ебург мне? И за рецензию на него спасибо большое.
68) Катя зовет в 214, кабинет организаторов. Бобровый крест-оберег манси подарила, книгу Анны Арно (меланхоличной, как В. Вулф и М. Каннингем) и Чепелева–Иванова (бодрый Буковски).
69) Я для еще одной фб-знакомки из Белинки Юлии Вагановой, с которой только на минуту в коридоре и увиделись, свою книгу передал. Подписать. Кате и Лене «Ижицы» некупленные подарил, подписать. И Ивкину подписать. Автограф-сессия в кулуарах.
70) Сенчин пришел, сообщил, что меня противопоставили как эстетического критика, а его как другого. Хм? А вообще интересно, как успешный прозаик и публицист (в «Известиях») в 50 лет в критику активно пришел. Когда все из нее только уходят.
71) Потом Елена Сергеевна пришла, ей сообщение — лектор очень умный, вдохновил, истощил, спасибо большое. Дзэн-эффект! То есть про все в обмороке Веретеновой пророчески было, ок. Приходят, уходят и опять уходят Катя, Лена, Сенчин, еще люди.
72) Потом шли во вьетнамское кафе, что тут ценят (вьетнамцы и держат, дешево, демократично). Сергей Ивкин, что еще недавно здесь был аналог Останкинской башни, только выше, а потом — в перестройку не до центрального финансирования было, а местным не продавали — не дали достроить и взорвали. Жаль! Сейчас бы не достроили, так арт-объектом была бы.
73) От Жени Иванова узнал о незаконченном фильме Балабанова «Река», о его переводческом бэкграунде. Стыдно, не знал, круто. Заходит девушка в кафе, и — знакомая Лены. Все всех знают больше и уже, чем в литтусовке.
74) С Владимиром Березиным о Джемале долго общался, то есть даже я вещал.
75) Еще на дневные мероприятия прибыла девушка, из структуры одной. Думал, ревизор. А как в нашем отеле за продолжением банкета оказалась, так и нашим человеком оказалась, и больше — панком полным.
76) Иванов отменил сон и усталость ради обсуждения геополитической повестки. Все обсудили, сошлись даже.
77) И меня опять преследовал душ — в 3.30 ночи он не то что окатывал временами коварно, исподтишка кипятком, а просто один крутой кипяток давал, не умыться. Вообще — Урал — в домах и учреждениях тут очень сильно топят.
78) По Литкварталу мимо музея М.-Сибиряка в Литмузей — Рыжий, Кормильцев.
79) Экспозиции Ивкина, Соловьевой, Симоновой и Иванова. А что, всегда говорил, что все почести и памятники при жизни надо ставить, после — это для себя, не для них уже.
80) Катя в брошке с моей кошкой, которую назвала Бертой.
81) Во Вьетнамку на обед. Вьетнамский суп типа том яма, вьетнамское пиво, а Елена Сергеевна (после суровевшей позавчера настойки Жени на чае индийском — кажется, все тут настойки собственные создают) принесла всем на пробу — запеканку, из Чехова: водка, черноплодка и куча всего в бутылку, ту в тесто (!) и в духовку. Градусов 30, фруктовое. Вчера о Джемале с Березиным, сегодня он о книге у него как у куратора мальчика-левака-марксиста, отчасти в тему Цветкова (вчера подарил мне Женя, я выпросил старую книгу с полки), хождений по партиям.
82) А потом о Толике Рясове с ним, я о Достоевской — да, он слышал, а сам был в салоне у Толстой и с методологами тусовал.
83) Женя Иванов Японией прямо интересуется. Вчера переход на латиницу обсуждали в ночи. Сейчас ресторан «Фугу» попался, интересуется. Рассказал про токсин, который наркотический эффект, про нынешнюю моду на коктейли с фугу, про разделку, про смерть актера.
84) Через речку. В Музей андеграунда. Новое такое место. На Диме аншлаг! Вот как всегда интересуются на местах — просто слушать человека о себе как критике. В Москве хоть Иисус Христос выступать будет, все не смогут из-за дел (и общей избалованности).
85) Интересный музей, белградский напомнил, куда Зорислав водил, в центре, по дороге от СП.
86) А сейчас в гараж к черным археологам!
87) Настоящий гараж, где камни выставляются, обрабатываются до/для экспозиции (в Музее13 рядом же), перепродажи и прочих минералогических нужд. Здесь фуршет для избранных, не в библиотеке. По бывшим шахтам хозяин Анатолий, опасно. Он байки и истории! Просто стол накрыли. Про дачу. У них называется — сады. Осталось традиционно — заборов нет, дом маленький только можно, все дружат, интернета нет.
88) Самозанятый геолог Анатолий все лето друзу добывал, в 3 тонны весом, 10 лет хотел добыть, далеко в горах, наконец откопал, вывезти только зимой сможет, по снегу. На горе Неройке в Приполярном Алтае, 1000 км отсюда. Интернета нет, магазин — 100 км. Туры — 3000 долларов для человека. Про них этим летом блогеры снимали. Пробил — 6-й маршрут экзотической России «Тропы священного Урала» и др.
89) Флорентийские мозаики показывал из камней. А в здании изначально демидовские конюшни, потом обкомовские гаражи, скоро снесут. Зачем же сносить, эти стены и подпол разбомбить дороже будет, чем здание сохранить.
90) Про историю камня, как добывают, как у всех разные кристаллы. Подарил любой на выбор. Дымчатый кварц, или раухтопаз, я выбрал.
91) А Сергей Ивкин еще экспресс-портрет нарисовал мой.
92) Анатолий, как данный образец рос 250 миллионов лет назад, как кристаллы камня от какого-то внешнего воздействия сломались, а потом на всех местах слома наросли. То есть камень живой, возможно, и растет, просто как мы период в 250 млн лет оценить можем. Владимир, как еврейские надгробия из мрамора как бы обтекают со временем. А Анатолий, как «еврейский камень» состоит из прожилок, как буквы. Анатолий же, как светильники из кварца нужно в спальню, негатив и дисфункцию лечить-прогонять. Про любой камень может — история, названия, уровень дисперсии, эффект, структура…
93) Как жили, как возили арабских шейхов в Приполярный Урал. Те просто офигели — пить из ручьев с горы, настоящая природа. Лоси ходят, медведи обходят людей. Как медведи прыгают 5 м на зайцев и как им, молодым, интересно смотреть на людей. Как белая медведица родила черного медвежонка. У людей ТВ и Интернет — природа, вид с крыльца, у природы — тоже, на людей животный взгляд.
94) Толя устроил фотосессию с камнями, Дима под снегом. А все мы на тему «Брата». Лена недавно вешала под него, в берете и в очках, так я в таком же берете («все тут же заметили и оценили») приехал.
95) Снег шел всю ночь. И от плюса вчера будет меняться, посмотрел, сегодня каждый час почти градус в минус. До -13 градусов. Рубашку на майку под кофту надеваю.
96) На 2 часа экскурсия по рок-местам!
97) Мальчик-охранник — он же айтишник, познакомились в первый день по поводу вай-фая и его компа, с тех пор болтаем — маску надел, горло болит. Не ковид ли так кругами ходит?
98) Коньяк во дворах тут вообще не преследуют, а по количеству граффити город в уверенных лидерах по стране.
99) В «Шоко». Магнитик подарила гидка. Кучу книг принесла, журналов, тех самых фанских зинов, которые тогда еще не знали, что они зины. Место чуть пафосное (хотя тут все дешево по сравнению с городом-дефолтом). Девушки заказали марокканский кофе с чесноком.
100) Гидка, что в 80-м первый рок-альбом тут только появился — а так уральские рокеры, это дети слушавших Beatles. Историю солиста «Урфина Джюса» Пантыкина. Как Кормильцев название продвинул. И тексты он. Создали сообщество, пересылали альбомы в другие города, еще пара статей в «КП». Как в 88-м «Нау» из институтского подвала на 300 концертов в год вышли, разругались. Прямо историю знает Света Толмачева, от первых концертов до нынешних проектов Бутусова.
101) Я яичницу, Лена суп. Мы коньяк. Света музыку поставила. А знает досконально. Как литовали, как Новиков колонки собирал и за это сел, как бас-гитару «Урал» делали.
102) Евгений Малахин — Старик Букашкин, прозвище на работе Младший Гений. Про него интересно — я в какой-то очень массовой газете впервые прочел… Идем в АРХИ. Рисовал иконы своеобразные. Безумец-юродивый-расчетливый. С бородой и в майке — I am a Great Russian Artist (когда окрест английский толком и не знали).
103) Самиздатские книги Букашкина, тетрадки фан-клуба «Нау», вырезки из газет. Первым творческим кластером свердловский рок-клуб называет. На фото молодая — и такая же — Ольга Арефьева.
104) Ленина, 48. Во двор, в дом, где огромнейшие коридоры, как поезда в Гонконге, и мастерская художников. Женщина в тельняшке. Колбасу Лена купила с собой и бутылку. Стол хотя и был таков, как у андеграундных художников полагается. Впрочем, многие чай пили.
105) Мужчина-бугай, мужчина-митек, такой шаламовец или Жан Жене с усиками, хвостиком в коротких седых волосах, кольцом и кольцом в ухе. Второй день подряд рисуют — один просто Ф. Бэкон, коричневое, и красное, и розовое, и перечёркнутое. Женщина меня как Ленина-китайца изобразила (Есина потом с Лимоновым сравнила). А уж как Жене изобразит, это страшно…
106) Дом неоконструктивистский, верхний этаж с северной стороны, где свет лучше, раньше был отдан под мастерские художникам. Чувствую себя немного свинкой — раз взяли и рисовать все сразу.
107) Дима пришел, рад меня видеть. Я — спаси от портретов. И оценкой их живописи он отвлек их маленько.
108) Бежим, в дикую пургу, в Ельцин-центр. С философическим водителем, любителем чтения и размышлений. Через плотину. Река крута!
109) Огромный Центр. Восточная тема, зиккурат, мавзолей, капище языческое. Демонстрируются подарки его, награды, машина. Человека обожествляют и кумиром делают, который свои дни в тюрьме должен был закончить, коли бы не вечная российская милость к негодяям. А тут — культ личности. И опять же — демократы и прогрессивные, а поклоняются предателю, идиоту, алкашу, как последние язычники. В здание (тут кафе, центры, гостиница еще) вбуханы огромные бюджеты. И все передовое такое, технологичное. 3D-мультик с прогоном демократических нарративов — вся советская эпоха сводится к лагерям, только 1 фраза впроброс, что какую-то там ГЭС построили. А Горби — «попытка вернуться в цивилизованный мир» (! Кстати, очень хороший довод против либералов, ибо единственное время, когда Запад нас любил, это был полный развал перестройки, все остальное время — от тевтонцев до немцев — по плечу никак не хлопали, только завоевать хотели.Но да что им говорить, либералы же абсолютно тоталитарным мышлением обладают). Дискурсы-мечты всех фиг в кармане на кухоньках излагают, в общем. Долго отряхиваю прах-снег с ног после.
110) Нет, но надо же. Они вообще сами слышат, что говорят-показывают? Против одного из стендов гидша: «Среди достижений Ельцина — открылся Мак». Не удержался, прокомментировал — достижение. Гидша — да!.. Нет, они это серьезно излагают. Секта.
111) Как выставка — круто. В целом и общем — мерзость. И либерал Дима не любит Ельцина, и Березин «испанский стыд до чувства неловкости» про алкаша. Вид на реку прекрасный, когда вьюга сливает землю и воду.
112) По набережной шли. Река большая, а считают ее тут прудом, перед плотиной. Находились! В библиотеку. (Барахлило приложение-шагомер, потом только показало — 18.8 км за день.Это по вьюге-то и холоду надвое умножить!)
113) Дети рисовали зины, должны были дать по одному нам, да детям так понравилось, что не дали. Только фото и дадут. Да и правильно, не отнимать же у детей-авторов.
114) Зато Ивкин свой портрет подарил. Катя от Вагановой открытки древние, 1946 года набор.
115) Катя от Чипиги привет мне. О!
116) Анатолий звонил, как мы все тут?
117) Сергей про комплекс Ебурга. Катя обняться на прощание. В модную бургерную, Эминем, крафт и мраморная говядина, прямо под рэпак такой! С Владимиром решили еще пиво и еще сандвич, продолжив интересующую меня в последнее время тему позднесоветских неформальных объединений. Он про свой сигарный (винный, дворянский) клуб как пример горизонтальных связей. Я что вот понял, что позднесоветская философия разнообразнее серебряновечной. Березин возражал, но потом признал. Вот Пятигорский (не любим), Бибихин, Налимов, Горичева, Хоружий (любови мои), Зиновьев (знает, спрашивал логиков о нем, не гений, но), Мамардашвили, Щедровицкий, тот же Ильенков, южинцы сбоку. На этом этапе Владимир на меня пиво пролил — да, мой любимый жест, махать руками не туда. Лена, что мои замшевые лондонские шузы тут испытали ее консервы, сейчас пиво (да, сначала закусили, потом выпили). Дима очень переживал, салфетки давал.
118) Еще зимнее утром, снега, -11, и дальше холодает.
119) Дима все фотографирует, я все записываю тут — сошлись, как упорядочиваем реальность в попытках примирения с бытием и бытом. И не можем спать все равно.
120) Утром прощания принесли книги мои подписать Женя и Лена. Лена, что в министерстве области очень довольны их активностью, бюджеты будут и даже больше.
121) Едем в аэропорт. Новые районы. Сосны в снегу. Люди все мягкие. Много за городом строят, что близко, то для богатых, что дальше, то бюджетное. С водителем о политике. С Димой о премии. Контроль быстро прошли.
122) Курилка нашлась, вроде рентген-кабинета.
123) Дима, что доехали и на регистрации пишет в общий чат. Лена нам счастливого пути. Переписка продолжается.
124) Болтая с Димой обо всем и обо всех, долетели быстро. Обо всем печальном в нашей жизни — как десятки, сотни людей заходят с (сразу считываемой) хитростью ради рецензий. Как писатели дружат, а потом тебя в дерьмо окунают сладостно. Об уехавших — перепугались, уехали, там деньги спустили, нет их (да у меня уже трое занимали), перессорились, негатив.
125) Дома электрика сломалась, компьютер новые программы требует. Но мама неплохо продержалась, за это и слава богу. Или как Березин тост всегда универсальный — «здоровья и денег побольше».
126) А вот как раз один из этих на связь и вышел. Что ему не сочувствую, как он там в отъезде выживает. А ты за полгода хоть раз спросил, как у меня дела, с мобилизацией, например? А ну, а. Поговорили 10 минут. Меня призвать не могут, по его мнению, а его да, вот он и уехал (сильно старше меня при этом, но логика такова, да, проблемы только у них, остальные их обслуживать должны). Потом чувствую ли я ответственность. Риторика просто у всех одна! Мне надоело это все — а ты? Ну, все, посылание матом и расфрэнд. А даже и не больно, ибо и с этим человеком не в первый раз, и, собственно, понятно все. Но, конечно, все внимание, дружба, уважение, все хорошие люди Екатеринбурга зачеркнуты одним самовлюбленным поэтом за 20 минут. С либералом Димой так интересно общались, сходились даже, заботились друг о друге. А тут вот типа бывший друг…
127) А так instant karmapolice работает. Тут подтрунивали над таджиками-гастарбайтерами, а сейчас он в Казахстане на съемное жилье работу нашел и рад.
128) А вот Лена прислала фото детских иллюстраций. У меня по сказке о черепахе-блюзмене. Классно как! Кто-то в стилистике ЛЕФ, кто-то в поп-арт работает, кто-то просто крокодила рисует, а черепаху с виски и сигарой (сказки-то вообще для взрослых) трогательно за стол сажает. Теперь знаю, кому обложку для следующей книги заказывать!
129) На Уралмаш бы еще сходил (как в Нижнем на ЗИЛе не был), и в метро не побывали. (А все крупные заводы — там наверняка много раз дед мой бывал, в командировках от своего Министерства цветной металлургии, из каждого города мне открытки слал и машинки привозил, а с Дальнего Востока те же камни, у меня кварц и стоит на полке, почему ему брата выбрал или сестру.)
130) А фотографии те (из многих немногие), что вешал, лайкают просто неделю незнакомые люди массированно. Как армяне и грузины из поездок к ним. У нас местный патриотизм появился? Прекрасно!
131) Приехал и взял, кроме в Екатеринбурге подаренных книг-журналов-газет, Роже Кайуа. Про игру. А ведь его размышления о камнях, что давно еще читал, это, пожалуй, единственная философия камней. Книги — это всегда случайная рифма. Надо будет Толе передать.
Невыносимая тонкость бытия
Про Нижний Тагил
Екатерина Симонова,
лауреат премии «Поэзия» (2019) за «Стихотворение года»,
сотрудник библиотеки им. В.Г. Белинского
На самом деле не мы выбираем города, а они — нас. Нижний Тагил нашел меня даже на просторах Северной Пальмиры, когда в поисках каких-нибудь диковинных конфет я приобрела мешок ни разу не виданных ранее наипрекраснейших сладостей, на обертках которых, однако, значилось место производства — «Нижний Тагил». И никак иначе. После такого совпадения действительно уверуешь, что «Тагил — опорный край державы, а Урал — опорный край России», как много лет убеждал каждого проезжающего гигантский транспарант при въезде в наши маленькие, но очень серьезные заводские кущи.
Конечно же, главная улица здесь — это проспект Ленина. Как гласит местная легенда (надеюсь, не легенда), все основные проспекты Тагила были спроектированы и построены сосланным на Урал в суровые старосоветские годы ленинградским архитектором, поэтому улицы чем-то отдаленно напоминают Питер: как те же простор и грандиозный воздух, так и тот же угрожающий камень, тоскливое небо, потайные глубинные дворы, угловые башенки на домах, классика и основательность, острый холод и тяжелый ветер. И — грубая наивность, как круглый цветочный рисунок на худояровском подносе. Впрочем, сразу оговорюсь, что идея питерских линий и замкнутых колодезных дворов в итоге разбилась о два непреодолимых препятствия: слишком много свободного места и слишком мало людей.
По причине малой численности населения здесь отсутствуют «Мега» и «Мерлен» (приходится ездить за благами цивилизации в Екатеринбург, в невыносимую, знаете ли, даль, — 2,5 часа на маршрутке, что для среднестатистического жителя Тагила действительно даль. Я вот тут, к примеру, недавно осознала, что моя бабушка не покидала родной район 18 лет копейка в копейку), зато имеются четыре суши-бара, в меню которых обязательно присутствуют шашлык и мороженое, и не меньше семи пиццерий, пекущих, скорее не пиццу, а щедрые уральские домашние ватрушки, где всего много и от души. К слову сказать, настоящая пицца, тощая, с разбросанными по плоскому тесту остатками вчерашнего ужина, у нас не прижилась. Не русская она, не русская.
О русском (и, конечно же, православном): до революции Нижний Тагил считался в России одним из самых крупных городов по количеству церквей, как гласит очередная местная легенда (здесь вообще много легенд, и сарафанное радио работает преотлично). В памяти почему-то всплывает цифра 119. Не знаю, точна ли она, возможно, не 119, а просто 19, а то и 9, да и не хочу особо знать, потому что для мифа важна не цифра, а слово «много». После революции церквей осталось только три. Четвертую не могут восстановить уже второй десяток лет.
В городе — самый большой в мире завод. Занесен в книгу Гиннесса, о чем, помнится, много было опять-таки легендарных разговоров в постперестроечные времена. Сейчас медленно агонизирует и разваливается по частям, кто бы там что ни говорил.
Также нам можно гордиться (в порядке перечисления важности) наличием бесчисленных собачьих свадеб, поражающим воображение количеством банков и собственными поэтической и художественной школами плюс школой подносной росписи. Все три — общероссийского масштаба, и это уже не легенда.
Впрочем, из области легенд Тагилу следует еще гордиться единственным на Урале спящим вулканом. Имя ему — Лисья гора, в далекие дореволюционные времена на ней проводились народные гулянья, подтверждением чему служат то ли сундучные, то ли подносные, то ли иные какие додревние самодельные картинные росписи, хранящиеся в одном из наших двух основных музеев (завод-музей я не учитываю). На вершине Лисьей горы стоит пожарная башенка, являющаяся по совместительству официальным символом Тагила, крохотная такая башенка над широким Тагильским прудом. Пруд мутен, однако под летним солнцем воды его сверкают и блестят, как фольга из-под съеденной шоколадки, и плещутся о берег с самым элегическим шумом. Когда спускается ночь, звезды обрушиваются вниз, как сорванная ветром с крыши рождественская зажженная гирлянда, и кажется, что можно дышать и жить. Вид с горы открывается чисто по-уральски необъятнейший и поражающий столичное воображение, и совсем не замечаешь битых пивных бутылок под ногами.
И только в Тагиле утро встречает тебя не чем иным, как гигантским сентиментально-розовым облаком в виде сердечка. Впрочем, сердечко не простое, а фенолфталеиновое. Или еще какое-нибудь. Я, знаете ли, не специалист в химических отбросах. Издержки промышленной глубинки, так сказать.
Отдельная и весьма поэтическая тема — это гипермаркеты маленького городка.
Новые, специально выстроенные (и это их уже отличает от остальных, как ошейник отличает благоустроенную собаку от приблудной дворняжки) торговые центры стоят здесь обычно, как последний воин в поле, посередине обширного пустыря, летом пряно порастающего по углам метровой полынью. Сияют стекла в мутных июльских закатах, буграми наледышей светят в декабре края гранитных ступеней. Внутри всегда холодновато и непонятно. Потолки висят где-то на высоте, недоступной обывательскому глазу (и именно поэтому люди среднего и старше среднего возраста — неосознанно — зачастую у нас стараются закупаться в привычных магазинах, так же привычно встроенных в успокаивающие рамки первого этажа и еще не до конца забытой юности). В гипермаркетах же эхо вольготно гуляет между далеких стен, как… даже не знаю как: не то как голубка в нежном небе Флоренции, не то как пьяная ватага лихих казаков по веселой Малороссии. Стеклянные стены со стеклянными дверями в бутики (sic!) похожи на входы в громадные хрустальные гробы. Взгляд манится и мечется. Эксклюзивные фальшивые шмотки, переливающиеся шарики побрякушек, умопомрачительный запах недорогой кожи (вывернуть перчаточные края и прижаться трепещущими ноздрями) и мутного атласа, нежные переливы рингтонов из магазинчика сотовой связи, кофейные дурацкие — неуместные — ароматы, вкусные блага жизни в ярких обертках и верблюжьи караванчики в кассу на выходе, загадочные манекены, продавщицы, так же манекенно замершие (замёрзшие (?) рядом с вешалками — внутри стеклянных коробок, как червячки в яблоке. Идеальное место для неизвестной сказки от Шарля Перро.
Жизнь в маленьком городе вообще полна абсурдной прелести и невыносимой тонкости бытия. В скромный рабочий день перед тобой могут сменять друг друга люди с такими именами, как Макка Уалитовна или Люция Леонидовна.
Только в маленьком городе на твой любой вопрос, требующий положительного ответа, тебе без сомнений выдаст каждая нежная дева, покачивая согласно, как цветастый китайский болванчик, свежеоблондиненной головой, не что иное, как великую фразу всех времен и народов: «ДАК ДА!»
Жители здесь медлительны и неожиданно сентиментальны. Не все умеют пользоваться интернетом, но все умеют солить огурцы.
Только в маленьком городе посередине местного пруда, забитого опасными консервными банками, глиной и пьяными утопленниками, имеется Остров Любви.
Только в маленьком городе можно увидеть в кулинарии огромные советские серые железные полунедовыгнутые противни с салатами «селедка под шубой» и странным гигантским пирогом «Чизкейк», а также покупательниц, спрашивающих, что такое чизкейк.
Только в маленьком городе основой основ, фундаментом (не побоюсь этого сурового слова) домашнего хозяйства до сих пор является стирка полиэтиленовых пакетов. И ведь — стирают, господа присяжные заседатели. И я в том числе.
У нас дрыхнут с тем же самозабвением, с каким иные — живут и бдят. Пьют обычно пиво, причем пьют не из любви к искусству, а исключительно из патриотизма, ведь только в маленьком городе родное пиво превосходно и дешево, а заграничное вино дорого и дурно.
Латынь маленького городка — это вечные ценности и нестандартные идеи. Над въездом на территорию завода спиртных напитков «Тагилводка» висит девиз, гласящий не что иное, как: «IN VODKA VERITAS». И как здесь не согласиться?
Может быть, отчасти поэтому матери здесь смотрят со старых дымчатых фотографий всегда в сторону, куда-то туда, за край, красивые той неяркой, недолгой, так до конца и не пробужденной красотой, которую можно найти только в глубинке. Они будто стоят на берегу, опустив руки вдоль тела, и провожают утекающую воду. Воздух их жизни неподвижен, как налакированные волосы. К старости это становится все заметней. Печально и так же красиво. Ощущение не увядания, но голоса, растворяющегося в тишине.
И все же Нижний Тагил прекрасен. За моим рабочим окном — парк с ветвистыми деревьями и маленьким кукольным театром посередине.
Зимой в этом парке, квадратном и, как корзина, сплетенном из извилистых ветвей, скрипящих, но недвижных, замерзают и высыхают яркие дикие яблочки, и снег под яблонями запекается и черствеет, как разломленный батон. И свиристели качаются на самой тонкой ветке. И все ветки в конце весны тяжелеют от цветов. Сирень отражается в лужах. Кошки бегут в траве.
…В зимней темноте скрипит и искрится снег. На обочинах из грязнеющих ледяных корок торчат сухие ветки. Девушки в несмешных шапочках. Пахнет бензином, невзаимностью и курицей-гриль из магазина «Монетка». Тоска по несбывшемуся.
2 Автор заблуждается, на самом деле получившему «Почетную премию» полагается кованая статуэтка в виде Пегаса. — Ред.
3 Q&A session — сессия вопросов и ответов. (Прим. ред.)
4 http://book.uraic.ru/project/biblionnale-2022/litrezidenty.html
5 http://book.uraic.ru/project/biblionnale-2022/putevoditel.html
6 Прямая транслитерация слова Task, которое обозначает «задание». (Прим. ред.)
7 Игорь Сид — поэт, путешественник, антрополог, участник одного из книжных фестивалей в Белинке; Ольга Балла — критик, лауреат премии «Неистовый Виссарион»; Татьяна Веретенова — литературный критик. (Прим. ред.)
8 Замдиректора библиотеки им. Белинского. (Прим. ред.)
9 Артист «Коляда-театра» Александр Балыков, ведущий церемонии открытия «Библионнале».
10 Челябинский поэт Александр Самойлов, участник «Библионнале».
11 Зорислав Пункович, сербский переводчик, издатель, лауреат Премии Андрея Белого.
12 https://dzen.ru/media/belinka_o_knigah/chitaem-knigi-aleksandra-chanceva-o-iukio-misime-i-ne-tolko-k-biblionnalenaurale-636caebb3dd61d499861ee6c?
13 Имеется в виду музей «Планета» в Екатеринбурге.