Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2023
Евгений Степанов (1964) — поэт, прозаик, публицист, издатель. Родился в Москве. Окончил факультет иностранных языков Тамбовского педагогического института и аспирантуру МГУ им. М.В. Ломоносова. Кандидат филологических наук. Печатался в журналах «Урал», «Нева», «Звезда», «Дружба народов», «Знамя», «Наш современник», «Москва», «Подъем», «Арион», «Интерпоэзия», «Юность», «Волга» и др. изданиях. Автор нескольких книг стихов и прозы. Главный редактор журнала «Дети Ра» и портала «Читальный зал». Лауреат премии им. А. Дельвига («Литературная газета») и премии журнала «Нева». Живет в Москве и поселке Быково (Московская область).
Из боли и навыков речи
Из боли и навыков речи я создан, из боли сквозной.
Из боли, которая резче, чем воздух, пропахший войной.
Из боли, и крови, и пота, из боли, и слез, и воды,
Из вечного круговорота не знающей сбоя беды.
Из мелких делишек, интрижек (что были), язви их, язви…
И, может, немного из книжек, и, может, чуть-чуть из любви.
Из боли и соли на рану, грехов, что меня извели.
Когда же дышать перестану, то буду еще из земли.
Послебольничный разговор
— Ты выжил, и песня не спета…
А что ж головою поник?
— Отсрочка от пропасти — это
Отсрочка всего лишь на миг.
— Но миг — это вечность, в которой
Свершается множество дел.
Ты будешь надежной опорой
Для тех, кто к тебе прикипел.
Достроишь свою халабуду —
И будешь опять на коне.
— Я буду стараться, я буду —
Прожить, как положено мне.
Знакомый
Ты не очень-то тверез и опять идешь в пивную.
И воспринимать всерьез не желаешь жизнь земную.
Не припас мошны тугой, почести отдал Морфею…
…Я немножечко другой, но тебя понять сумею.
Раненый
Вот человек кричит во сне.
Он раненый, хоть на войне,
В тюряге не был ни разочка.
Но жизнь сама точь-в-точь заточка,
Война, тюряга, заморочка.
И человек кричит во сне.
Диалог
— Чем ты занимаешься? — Живу, мучаясь, как лещ, попавший в сети.
Назначаю, мрачный, рандеву той, которой нет на белом свете.
— Выпиваешь? — Пью валокордин, избегать стараюсь капотена.
Но дубина гибельных годин плоть мою калечит откровенно.
Я теперь и болен, и нелеп, и дошел до ручки (или точки).
Не покажет умный Google Map райские земные адресочки.
Будет жизнь получше опосля — в садике библейского Эдема.
А покуда ноги жжет земля и какая-то опять проблема.
Подражание Сергею Курёхину
Люди — это грибы…
Сергей Курёхин
человеки как грибы жертвы хроноса-эреба
человеки как гробы улетающие в небо
человеки на челе у меня печать печали
потому что на земле человеки осерчали
в поднебесной синеве примет всех Господь в объятья
человеки челове… сестры братья
Эпоха: одни и другие
Одни жируют, набивая брюхо.
Другие затянули пояса.
Из всех искусств важнейшие — порнуха,
Искусство лжи, агитки да попса.
Чего-то не хватило нам. Ума ли?
Души? Бредем куда-то наугад…
Неужто это то, о чем мечтали
Мы три десятилетия назад?
Вот так
Было весело вначале, стало горестно потом.
Жили-были. Умирали. Умерли в дому пустом.
Жизнь быстрей, чем легковушка, пронеслась, нажав на газ.
Дед и бабушка-старушка умерли в ненастный час.
Что-то нажили? Куда там! Жизнь несладкою была.
…И патологоанатом вскрыл уставшие тела.
Поэт на войне
Я убит подо Ржевом…
А. Твардовский
Премии, фуршеты, фестивали… Радуюсь свершениям коллег…
…А меня сегодня закопали. Я теперь счастливый человек.
…Прорезь беспощадного прицела, и курок, и выстрел, и финал.
Снайперская пуля прилетела так внезапно, что не ожидал.
Кончились кровавые мытарства, кончился последний смертный бой.
Я недолго по траве метался, ухватить пытаясь шар земной.
Открытый дом
Опять идут бои, я смят и огорошен
Тем, как мутит мозги бесовский произвол.
Кто прав, кто виноват?.. Я знаю: прав Волошин,
Свой распахнувший дом для всех — кто б ни пришел.
И приходили в дом и грешник, и блаженный,
И красный комиссар, и белый офицер…
И получали кров и харч обыкновенный.
И не-доу-ме-вал надменный Люцифер.
А в доме жизнь текла по заповедям Божьим.
…Был каждый в чем-то прав и в чем-то виноват.
Теперь другая жизнь?.. А все же предположим:
Жизнь воротилась вспять, на сотню лет назад…
Собака
Нэнси
топ-топ из топовой клоаки я шел к себе теперь стою
бежит собака из собаки ко мне стремясь найти семью
семья: деревья зинзиверы пинь-пинь деревня люди дом
а я стою из ноосферы пытаюсь разузнать о том
что будет с родиной и нами как пел опальный музыкант
а ветер родственник цунами свой демонстрирует талант
бежит собака из собаки из волка из своих клыков
а я стою скорбя во мраке нелеп растерян бестолков
Природа
а против лома нет приема экспансия н(г)он(п)-стоп захват
и как спецназ по стенам дома ползет захватчик виноград
как сладострастные солдаты шагает ландышевый строй
а вот травиночки примяты и плачут на земле сырой
природа не жалеет слабых не слышит раненого крик
а мир трясется на ухабах как проржавевший грузовик
Чувство
Неподъемна греховная кладь.
Я не то чтобы тать, но — пройдоха.
Я пытаюсь себя оправдать,
Но, увы, получается плохо.
Я пришел… Но пришел не туда.
Не сберег ни друзей, ни любимой.
И невидимой жжет Хиросимой
Бесконечное чувство стыда.
До и после нас
И с отвращением читая жизнь мою…
А.П.
Парсуна — не для масс. Фортуна — профурсетка.
Все сказано до нас доходчиво и метко.
То, что сейчас, — превью. То, что потом, — громадней.
Читаю жизнь свою и вижу рай и ад в ней.
Ручьи кипучих фраз становятся как реки.
То, что сейчас, — на час. То, что потом, — навеки.
А может быть, и нет? А может, все иначе.
А нынче первоцвет проклюнулся на даче.
Апрель, как новый старт. А примула, как прима.
А жизнь, почуяв фарт, как смерть, не отменима.
Несколько слов о себе
Вот жизнь моя (она заранее
Была прочерчена, похоже):
Грехи, стихи и покаяние,
И боль, и водка (не вино же).
…Песчинка в грозном мироздании,
Сардинка из тугой мережи…
В поселке Быково
В поселке Быково не жизнь, а малина.
В Быково гуляет корова Марина
И травкой питается возле пруда.
Трава — это лучшая в мире еда.
В поселке Быково и сосны, и елки.
И белки (им очень вольготно в поселке).
И стрелки часов никуда не спешат.
И времени можно найти для стишат.
И можно, ходя средь ухоженных грядок,
Увидеть невидимый миропорядок,
Понять, что не может быть главной мошна.
В поселке Быково и смерть не страшна.
Как мне рассказывал Овидий
И день, и ночь. Метаморфозы.
От роз — и радость, и занозы.
В саду моем растет ирга.
А на башке растут рога.
В душе — и пламя, и морозы.
И жизнь, и смерть. Метаморфозы.
Метаморфозы. Метакод.
Тот, кто родился, не умрет.
Как мне рассказывал Овидий,
Я мог бы супом стать из мидий.
А мидия могла стать мной
В какой-нибудь судьбе иной.
Не спорю. Спорят идиоты.
Не переспоришь никого ты.
Все так. И в том апофеоз
Безжалостных метаморфоз.
Земное царство
Брильянтов нет, однако
Я сказочно богат.
Есть у меня собака,
Три кошки, грядки, сад.
Мое земное царство…
И лучше нет лекарства
От горести утрат.
Памяти Наташи
Ты никогда не будешь старой, не будешь черной, точно толь,
Не будешь заливать водярой (как я) горячечную боль.
Не будет больше жечь крапивой судьба, взращенная бедой.
Оставшись навсегда красивой, ты будешь вечно молодой.
Жизнь — это сплав стихов и прозы, литой необъяснимый сплав.
…И на мою могилу розы ты не положишь, зарыдав.
Еще быстрей
В душной атмосфере перегретой
Где-то между Волгою и Летой
Со своей бедою тет-а-тет
Я живу, кряхтя, на склоне лет.
Кто-то скажет: «Жизнь быстрее пули…»
Это правда, вас не обманули.
Может быть, еще быстрей в разы.
Я не прячу, мучаясь, слезы.
Те азы, что я познал, суровы.
Ухают печали, точно совы.
На засовы не закрыть беду.
Я пришел, а значит, я уйду.
Я уйду туда, где много света,
Хочется надеяться на это.
Я уйду туда, где ждут меня
Мама, и Наташа, и родня.
Срок
Н.
А я забыл опять и явки, и пароли
И перепутал век. Ну ладно, как-нибудь…
Не сто же лет мотать мне срок земной юдоли.
Когда-нибудь потом и я смогу вздохнуть.
И я смогу вздохнуть, и отдохнуть, и ахнуть,
Увидев, как бежишь тропой небесной ты.
Ну а пока — терпеть, не сохнуть и не чахнуть,
Возделывая сад: деревья и кусты…
Новый Завет
И жизнь, дарящая мечты.
И смерть, пошедшая вразнос.
— Я умерла, — сказала ты.
— Не умерла, — сказал Христос.