Рассказ
Опубликовано в журнале Урал, номер 5, 2023
Иван Гобзев (1978) — окончил МГУ им. М.В. Ломоносова, автор книг «Те, кого любят боги, умирают молодыми», «Глубокое синее небо» и др., повестей и рассказов. Публиковался в журналах «Новая Юность», «Нева», «Урал», «Волга», «Дружба народов», «Москва», «Юность», «Дети Ра», «Зинзивер», «Крещатик» и др.
Ивану Алексеевичу всё давалось с трудом. Объяснять сейчас, почему так получилось, очень долго и сложно, да и, скорее всего, это невозможно. Наверно, здесь сошлись многие обстоятельства — и генетические, и особенности развития мозга в ранние периоды жизни, и социальное окружение, и, может быть, детские травмы, о которых он, правда, ничего не помнил, и несчастливое детство, которое было вполне счастливым.
Иван Алексеевич всегда, сколько себя знал, чувствовал какую-то отстранённость от мира, как будто был в нём лишним. Возможно, поэтому все дела, которые ему надо было делать, не хотели делаться.
Глупым Иван Алексеевич не был, ему именно что было трудно начать любое дело. Перед всяким начинанием он как будто впадал в ступор и, страшно нервничая, думал: да как же это делать? как же я справлюсь? я не умею и не могу!
Этот страх распространялся абсолютно на всё новое, неизведанное. Нужно съездить в место, где ранее не бывал? Сломался замок на входной двери? Смена места работы? Купить вещи, которые прежде не покупал? Поговорить с незнакомым человеком? Всё, абсолютно всё вызвало приступы паники и необходимость, мучаясь, её преодолевать.
Он не раз пытался очертить границы мира, в котором он кое-как освоился и с грехом пополам научился делать дела, но мир всякий раз подкидывал что-нибудь новое, что опять вызывало стресс. Стресс — это очень плохая штука, если имеет постоянный характер. Из-за него ухудшаются интеллектуальные способности, и Иван Алексеевич знал об этом не понаслышке.
Когда это началось? Да очень рано, с первых воспоминаний он уже был таким. Притом считал-то он себя очень даже способным. С ранних лет он только и слышал о том, какой он умный, замечательный и необыкновенный. И он в это верил, хотя и не мог никому доказать. Потому что люди верят только поступкам, а поступок — это всегда некое новое действие, изменение, а изменение — это стресс.
Так он и дожил до зрелых лет, и ему в конце концов удалось закрепиться в некоем подобии однообразия и комфорта, когда вызовы относительно редки и не слишком страшны.
***
Был он одинок. Когда-то, в юности, он пытался встречаться с девушками, приглашать их на свидания. Но после нескольких попыток от этого пришлось отказаться. Потому что свидание — это стресс.
Во-первых: надо пригласить. Это ещё полбеды. Хотя и это уже трудно и страшно, потому что ну как это возможно — общаться с малознакомым человеком, да тем более другого пола? Это как встретиться с инопланетянином… Во-вторых, нужно ведь ещё и прийти на назначенное свидание. Тут тоже врагу не пожелаешь. Пока идёшь, несколько раз чуть не вернёшься. Ну и, в-третьих, само свидание… Сидишь, трясёшься, не знаешь, куда себя деть и что говорить, несёшь какую-то чушь… А девушка смотрит на тебя и думает: «ну, странен!»
Поэтому в итоге он закончил эти свои попытки. Слишком большое напряжение для нервной системы. Он, конечно, понимал, что на самом деле — то есть для большинства других людей — в этом ничего особо сложного нет, это нормальная практика человеческих отношений, и люди даже получают от этого удовольствие, а не страдания. Это нормально! Но понимание ничего не меняло: как бы он ни старался стать, как все, ничего не выходило — он оставался собой.
Всё усложнялось тем, что женщинам он нравился. И сильно.
Это была загадка, которую он не мог решить. Чем он нравился и почему, было от него полностью сокрыто, никто объяснить ему не мог — из тех редких людей, с которыми он всё же общался.
Другие мужчины, много более достойные, чем он, не боящиеся перемен, решительные и предприимчивые, прикладывали массу усилий, чтобы добиться внимания противоположного пола. Ему же для этого ничего не нужно было делать. Девушки сами давали ему понять, что он им нравится.
Но никак использовать это преимущество Иван Алексеевич не умел. Потому что если уж женщина и дала мужчине понять, что он ей нравится, то дальше предполагается, что он будет действовать самостоятельно. Но он не мог. Он бы и хотел, но не мог. Так как чувствовал, что невероятной силы стресс, которым придётся расплатиться за такую попытку, если, конечно, и не убьёт его, то заставит серьёзно болеть, вплоть до тяжёлых осложнений.
***
Однажды в социальной сети, в группе, посвящённой галлюцинаторному бреду, инопланетному вторжению и шумерской мифологии, он познакомился с девушкой. Это была многопрофильная группа, и там было интересно. Иван Алексеевич любил и знал мифологию, поэтому мог вынести вполне экспертное суждение. Темами галлюцинаторного бреда и инопланетян он не владел, но мог порассуждать и об этом при необходимости.
Общение в сети, как и многим людям с похожими проблемами, давалось ему намного легче, чем вживую. В сети он чувствовал себя свободнее, и стресс не начинался. Поэтому с этой девушкой, специалисткой по бреду, он сошёлся быстро. Начав диалог под её постом про то, что шумерские боги уже среди нас и только ждут своего часа, они затем перешли в личные сообщения, где продолжали переписку в течение нескольких недель.
А затем случилось вот что.
Дело в том, что Иван Алексеевич время от времени, примерно раз в месяц, любил выпить вина. Делал он это, потому что вино давало ему чувство раскрепощения, распускало затягивающийся узел нагнетаемого с каждым днём напряжения. Ведь мир не стоял на месте, он постоянно подбрасывал новые вызовы, и противостояние ему могло спровоцировать очередной стресс.
Правда, вино расплетало не только этот узел, но и все остальные. В опьянении ему вдруг со всей яркостью открывалась картина его одинокой и однообразной жизни, и просыпалась жажда действий, каких-то смелых поступков, стремление всё поменять. И вот тогда он вспоминал обо всех этих девушках, которым так безнадёжно нравился. Он хватал телефон и, воображая, что делает нечто разумное, начинал писать им, предлагая немедленно приехать к нему, чтобы, минуя все условности, приступить к созданию семьи и новой жизни.
Разумеется, никто никогда не приезжал.
Он недоумевал. Почему?! Ведь его порыв был исключительно искренним!
Впрочем, проснувшись наутро, он находил, что это к лучшему. Тут уже, на трезвую голову, он понимал, что всё это обернулось бы очередным стрессом, потому что ну что бы он делал с едва знакомым человеком у себя дома, не умея даже нормально общаться?
***
И вот настал тот самый день, когда он решил выпить вина. Он откупорил бутылку превосходного бургундского, наполнил бокал и сел на диван с телефоном, чтобы продолжить переписку со своей новой знакомой о вероятности разумной жизни на Марсе в прошлом.
Она утверждала, что жизнь там, без сомнений, была, а Иван Алексеевич, любивший популярные книги о космологии, настаивал, что это крайне маловероятно, и если там и была когда-то какая-то жизнь, то уж точно не разумная.
И вот они дискутировали так, очень дружелюбно и мило, несмотря на противоположность мнений, как вдруг он взял и написал, сам от себя не ожидая, словно кто-то завладел его руками:
— Приезжай ко мне, Нинмах!
Непонятно, с чего вдруг он назвал её именем шумерской богини. Наверное, потому что она увлекалась мифологией, и ему показалось, что это сработает? Ему стало стыдно.
Она не ответила. Прошло пять минут, ответа всё не было. Потом десять, и по-прежнему молчание. А потом появилась надпись «не в сети».
Он стал думать, что он сделал не так. На русский «Нинмах» переводится как «Великая госпожа», может, в этом дело? Что она подумала? Что он предлагает ей БДСМ? Но у него ничего подобного и в мыслях не было! У него вообще ничего в мыслях не было!
— О боже, — простонал он, — я опять всё испортил!
И тут пришёл ответ:
— Я еду, Думузи. Пиши адрес.
Он сразу понял, что это ирония. Назвав его в ответ именем другого шумерского бога, она как бы хотела показать ему, до чего неуместно его предложение. И всё-таки он написал адрес.
***
Через час она приехала с бутылкой шампанского и каменной фигурой бога Энки.
Иван Алексеевич так растерялся, особенно увидев её нечеловеческую красоту, что стал много и быстро пить, страшно смущаясь и без умолку тараторя какие-то нелепости. Она смотрела ему прямо в глаза и почти ничего не говорила, а когда всё же произносила что-то краткое, то обращалась к нему «Думузи».
У него мелькнула мысль, что она, похоже, ненормальная, ещё похлеще, чем он, потому что какая нормальная девушка поедет к едва знакомому мужчине, прихватив с тобой десятикилограммовый камень?
И вконец напившись в попытках заглушить надвигающийся стресс, он заснул прямо на диване под её пристальным оком и со смутной мыслью: «надо бы ей вызвать такси!»
***
Проснувшись утром, он обнаружил себя там же, где был вчера, — на диване, с бокалом в руке.
Её не было. Значит, уехала ночью. Он вздохнул с облегчением. Ему было стыдно. Зачем звал? А раз позвал, то как себя вёл? Ужас и позор, и в результате ещё один хороший друг, пускай и не совсем нормальный, потерян!
— Доброе утро, Думузи!
Это была она. Он вышла откуда-то и направилась к нему, улыбаясь.
— Доброе утро, — ответил он.
— Почему ты не называешь меня по имени?
Он попытался вспомнить её имя. И понял, что никогда и не знал — в сети она была под каким-то странным, труднопроизносимым ником.
— Я не знаю твоего имени, — признался наконец он.
— Как? Нинмах, богиня, покровительница рождения! Не так ли ты вчера меня назвал, Думузи?
Он молча посмотрел на неё.
— Ты всё забыл, Думузи?
— Прости… Я что-то натворил ночью?
— О нет, ты натворил не ночью, а миллионы лет назад, когда Марс был покрыт лесами, реками и плодородными равнинами! Тогда ты завоевал мое сердце вопреки воле Инанны!
«Приехали, — подумал Иван Алексеевич. — А чего ты хотел? На что надеялся?»
— Будешь кофе?
— Нет, Думузи, я попила, пока ты спал. А ты будешь?
— Слушай, не называй меня, пожалуйста, Думузи…
— А как же ты хочешь, чтобы я тебя называла, Думузи?
— Ну, Иван…
Она расхохоталась. Долго смеялась, а отсмеявшись, сказала:
— Надо же, нелепость какая — Иван!
Она вышла на кухню, до него донеслось, как она опять начинает подхохатывать. Нервничая, он попытался выпить вино из бокала, который со вчерашнего вечера держал в руке, но там ничего не было.
— Я вызову тебе такси. За мой счёт! — крикнул он. — Какой у тебя адрес?
— Такой же, как и у тебя. Марс, четвёртая планета Солнечной системы.
— Марс?
— Да.
Она вернулась с чашкой кофе и протянула ему. Он взял и с опасением понюхал.
— Я вижу, ты всё забыл!
Он уклончиво покачал головой.
— Что же, я тебе напомню. — Она села на подлокотник дивана, откинула волосы и пристально на него посмотрела.
***
— Давным-давно, много миллионов лет назад, ещё до того, как вымерли динозавры, мы, боги, жили на цветущем Марсе. Мы создали предков людей (они, кстати, были сначала похожи на белок, но это неважно). Они жили среди нас, пока мы в щедрости своей не отдали им Землю.
Марс был Эдемом, а Земля его подобием. Они процветали здесь тысячелетиями, ни в чём не нуждаясь, всё было у них изобилии. И вдруг в какой-то момент они устроили бунт! Люди вообще такие, ты, наверно, заметил?
Она замолчала. Иван Алексеевич понял, что она ждёт ответа.
— Ну-у-у… — протянул он. — Не до конца. Какие «такие»?
— Ну, такие, не ценят своего счастья. Вечно им подавай журавля в небе!
— Это да, — кивнул он, вспомнив обстоятельства минувшего вечера.
— А мы дали им столько всего! Столько всего… Что они почти сравнялись с нами и возомнили себя такими же могущественными!
Она тяжело вздохнула.
— И началось… Чего мы только не делали, чтобы утихомирить их… И запускали метеориты, и устраивали извержения вулканов, и потопы, и эпидемии…
— И что? — Иван Алексеевич невольно заинтересовался.
— В итоге, конечно, цивилизация людей была уничтожена, но некоторые выжили, и выжившие успели сделать Марс непригодным для жизни! Они, используя то, что мы дали им, напоследок превратили Марс, нашу и их родину, в мёртвую пустыню! Необитаемый, ужасный мир… Некогда алмаз Вселенной превратился в песок! То есть ты понимаешь? Из эгоизма — ни себе, ни другим. О, сколько в людях зла! И тогда мы, боги…
Её глаза увлажнились:
— И тогда мы, боги, были уничтожены!
— Вот это поворот, — сказал Иван Алексеевич. — А я уже подумал, что мы с тобой эти самые боги!
— Так и есть! Ведь богов нельзя уничтожить полностью! Мы же бессмертны. И за последующие годы частицы наших ДНК, развеянные по Марсу, смогли покинуть планету и на мелких метеоритах и астероидах попасть на Землю. Затем мы встроились в геном человека и воплотились в их облике! Сами того не зная! Нас, богов, — о, какая ирония, — стали рожать люди!
Но, к сожалению, не все вернулись. Многие из нас всё ещё, подобно вирусам, способным спать целую вечность, скитаются, гонимые пыльными бурями, по поверхности Марса…
Это обстоятельство, видимо, причинило ей такую боль, что она сжала кулаки и зажмурилась.
— Но ничего, скоро наступит время, и справедливость восторжествует, и люди заплатят по счетам!
— Я понял, — сказал Иван Алексеевич.
— Правда? — обрадовалась она.
— Правда.
Он на всякий случай встал и отошел к стене.
— Имей в виду, если ты агрессивная и что-то замышляешь, то я занимался боксом! Лучше тебе немедленно уйти. Да, извини, пожалуйста, я виноват, не надо было тебя звать… Я вызову тебе такси!
Она, усмехнувшись, поднялась.
— Не надо. Тому, кто проснулся, такси не нужно!
И вдруг шагнула к нему.
— Стой! — крикнул он.
— Любимый, — жалобно пропела она, протянув к нему руки, — возлюбленный мой! Я искала тебя тысячи лет!
— Уходи! — закричал он. — Я сейчас вызову полицию, понимаешь?
Она горько расхохоталась.
— Что могущественной богине полиция, милый?
И, решительно пройдя по коридору, распахнула дверь и вышла.
Иван Алексеевич вздохнул и сел.
Потом взял бокал, чашку с нетронутым кофе и отнёс на кухню.
На плите стояла каменная голова Энки.
— Бог мой! — воскликнул он и кинулся к окну.
Но её уже не было.
***
Весь день Иван Алексеевич чувствовал себя ужасно. Ему было и перед ней стыдно, и от себя противно. О чём он только думал? Как он мог?
Только теперь ему во всей полноте и красе открылась картина его неадекватности. Все люди как люди, а он как…
Как с другой планеты!
Ни общаться не умеет, ни вести себя нормально с людьми, поэтому ему и везёт так на ненормальных. Уж если кто и пошёл навстречу Ивану Алексеевичу, то можешь быть уверенным, — грустно подумал он, — что он тоже двинутый по полной!
И он дал себе обещание больше не пить и никогда, никогда никого незнакомого не приглашать домой.
И к вечеру настроение стало получше. Он вышел из группы и удалил свой аккаунт в социальной сети. Хватит интернета!
И лёг спать.
***
Проснувшись, он сделал кофе и сел на диван перед телевизором. Он уже давно не включал телевизор, возможно, несколько лет. Было непонятно, зачем его включать.
Но теперь, отрекшись от интернета, он понял, что делать-то особенно и нечего. Не книжки же читать! Он всю жизнь только и делал, что читал, и куда это его привело?
Он включил телевизор, там был новостной канал.
В мире происходило чёрт знает что.
Но не как всегда, а как-то по-особенному.
Резкое повышение температуры на полюсах Земли и таяние ледников, затопление прибрежных территорий материков (некоторые острова уже ушли под воду), землетрясения и вызванные ими гигантские цунами, извержение сразу десяти вулканов и летящий к Земле метеорит диметром пятьдесят километров…
Иван Алексеевич, не веря услышанному, встал и подошёл к окну. Там была паника — люди куда-то бежали, машины ехали как попало.
Дом вдруг тряхнуло, и асфальт прямо под ним разошёлся глубокой трещиной, похожей на молнию. Он схватился за подоконник, чтобы не упасть. Всё в комнате задрожало и поехало, телевизор сорвался со стены и упал на пол, но продолжил работать.
— По самым последним сведениям, — произнёс ведущий, — мы столкнулись с вторжением инопланетян…
Но тут внезапно погас свет, и город погрузился в сумрак. По небу поползи чёрные тучи. Ударил гром — так, как будто некто пророкотал заклятье на незнакомом языке.
***
Иван Алексеевич некоторое время метался по квартире, пытаясь сообразить, что нужно взять. Он помнил, что в случае землетрясения нельзя оставаться дома. Документы и бумажник, вот что надо, но он не мог их найти.
— Неужели украла? — его пронзила догадка.
Сумасшедшая, да ещё и воровка! Ну да чёрт с ними, пора бежать.
Зазвонил телефон.
— Да? — прокричал он в трубку.
— Ты проснулся? — услышал он женский голос. — Я так рада!
— Это кто?
— Гештинанна, сестра твоя. Мы тут с твоей возлюбленной, Нинмах! Хочешь поговорить с ней?
— Да, ещё бы! Дай ей трубку!
— Привет, Думузи, — ласково произнёс другой голос. — Я так рада снова слышать тебя!
— Ты забрала мои документы и бумажник с деньгами?
— Прости… Милый, просто там была твоя фотография! А мне так хотелось посмотреть на тебя подольше, ты же удалил аккаунт…
— Слушай, ты, не знаю, как тебя там, у тебя есть час на то, чтобы привезти мне мои вещи! Иначе я, иначе…
И он сжал телефон так, что треснул корпус и стекло пошло трещинами.
— Думузи, — услышал он её исчезающий голос, — с тобой хочет поговорить Энки!
Но тут телефон разлетелся на куски, оставив порез на ладони Ивана Алексеевича.
Он устало сел на диван.
Снаружи громыхало и кричали люди, дом вздрагивал. Вдруг сумерки залил тусклый багряный цвет. Иван Алексеевич встал и выглянул в окно. На небе сиял пылающий шар. Но это было не солнце.
— Со мной хочет поговорить Энки! — усмехнулся он. — Сейчас я сам с ним поговорю!
Он прошёл на кухню, схватил истукана и с силой бросил его об пол.
***
Облако пыли взметнулось и ударило Ивану Алексеевичу в нос и глаза.
Защипало, защипало так, что он стал колотить руками по стене в бессильной ярости.
— Да что же это такое! Что не так со мной и этим миром?
— То, что это не твой мир, и ты не ты, — услышал он голос.
— Кто это? — резко обернулся он, протирая глаза.
— Энки, твой отец.
— Ты где?
— Теперь там же, где и ты, Думузи. В твоём бренном человеческом теле.
Иван Алексеевич прошёл в ванную и остановился у зеркала. Выглядел он ужасно. Лицо красное с белым, волосы стоят дыбом, глаза безумные. Может, он в самом деле сошёл с ума? Уж не шизофрения ли это? Галлюцинации, бред, всё сходится…
— Нет, — сказал Энки. — Ты просто пробуждаешься, чтобы занять своё место среди нас. Скоро ты вспомнишь всё. Видишь метеорит снаружи?
Иван Алексеевич вернулся в комнату и выглянул в окно. Багровый шар стал ещё больше и покрыл всё красным, и красные люди сновали как муравьи.
— Это прибывают Энлиль и Инанна! Когда они ступят на Землю, старый мир будет уничтожен. Никого не останется, и великие боги восстанут из пепла. Мы начнём с самого начала и построим новый мир, и ты, Думузи — бог рождения и смерти, сделаешь это!
И тут Иван Алексеевич всё вспомнил. Стерва! — подумал он.
***
— Инанна, — сказал он, глядя в окно на пылающее небо, — как ты могла? Как ты могла так со мной поступить?
— Опять… — вздохнула она.
— Ты продала меня в царство мёртвых чтобы самой выбраться оттуда!
— А ты как поступил со мной? Когда я вернулась домой после стольких испытаний, что я увидела? Я увидела тебя с этой шлюхой Нинмах! То есть в то время, как жена в загробном мире терпит немыслимые лишения и непонятно, вернётся ли, её муж развлекается, как будто и рад избавиться!
Иван Алексеевич смутился.
— И всё же это было слишком, — пробормотал он.
— Да ладно тебе, все равно вместо тебя подписалась Гештинанна! Кстати, я надеюсь, ты закончил с Нинмах?
Иван Алексеевич растерялся, не зная, говорить ли о вчерашнем, но, к счастью, вмешался Энлиль:
— Всё, хватит! Я не могу больше это слышать! Сколько тысячелетий, и всё об одном! Соберитесь, нам предстоит большая работа.
— Да, я тоже не хочу больше слышать про ваши отношения, — присоединился Энки, — хотя я, конечно, на твоей стороне, Думузи. Но всё в прошлом. Через десять минут Энлиль и Инанна прибудут, и старому миру конец. Через несколько лет пепел уляжется, и можно будет начинать всё сначала. Но уже без людей! Хватит. Сделаем что-нибудь другое. Другие виды.
— Разумные? — спросила Инанна.
— Посмотрим!
— Можем сделать искусственный интеллект, — сказал Энлиль. — Люди почти вплотную подошли к этому.
— От него тоже не знаешь, чего ожидать, — возразил Энки.
Пока они вели эту беседу, снаружи становилось всё шумнее и ярче. Мимо окна носились огромные крылатые быстрые тени, пугая толпу.
— Постойте, — сказал Иван Алексеевич, — постойте, Энлиль и Инанна!
— Что такое, Думузи?
— Я сейчас подумал… Я сейчас подумал… Как-то это чересчур — уничтожать всех людей! Может, не стоит всех?
— Чего это ты вдруг на попятную? Раньше ты иначе говорил…
— Да… Но я вот долгое время жил в теле человека… Почти тридцать лет!
Боги рассмеялись:
— И это он называет «долго»!
— Для человека это достаточно долго, — возразил он. — И я понял…
— И что ты понял?
— Что люди такие, потому что мы такие. Понимаете? Они хотят быть, как мы.
Боги помолчали. Потом Энлиль сказал:
— Ты прав. И мы хотим исправить нашу ошибку.
— Да, но не таким же способом!
— А что ты предлагаешь?
— Оставить всё как есть… Пусть живут. Если что, они сами себя погубят. Или мы можем им помочь стать лучше?..
— Что скажете? — обратился ко всем Энлиль.
— Можно попробовать, хотя я и не верю, что из этого выйдет что-то путное, — сказала Инанна.
— Я согласен, — сказал Энки. — Дадим ещё один шанс. Но под твою ответственность, Думузи!
***
Огненный шар рассеялся, и на его месте засияло солнце. Иван Алексеевич спустился вниз, чтобы объявить людям радостную весть. Увидев его, люди бросились на колени и опустили лица, не смея смотреть на него. Ничего объявлять было не нужно, они уже всё поняли.
Он стоял спиной к солнцу и увидел свою гигантскую тень, упавшую через всю площадь. Что это такое? Что с ним? Ноги ли это и что с головой? И сколько у него рук? И неужели это крылья? Это был совсем не Иван Алексеевич. Это был Думузи.