Рассказы
Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2023
Евгений Егоров (1993) — родился в Екатеринбурге. Окончил физико-технический факультет Уральского федерального университета. Работает IT-консультантом. Живет в Москве. В журнале «Урал» печатается впервые.
1937
Черный автомобиль проехал по Аничковому мосту, повернул на набережную и, скрипнув тормозами, остановился у серого четырехэтажного дома.
— Точно двадцать третий дом, Борис Никитич? — спросил водитель, заглушив мотор.
— Да, Николай, — ответил Ленцов, сорокалетний мужчина с продолговатым породистым лицом.
Одернув китель, он обернулся к заднему сиденью, посмотрел на двух молчаливых темноволосых молодых людей и негромко произнес:
— Иванов, Комков, пора.
Двери автомобиля открылись, и трое мужчин ступили на потемневший от ночного дождя асфальт.
— Жди здесь, — сказал Ленцов водителю.
Иванов посмотрел на дом, ярко освещенный уличными фонарями, и поправил фуражку.
— А хорошо, гад, устроился, Борис Никитич! — возмущенно заметил он, глядя на эркеры, украшенные каменными атлантами.
— Ему и дом, и водителя, и дачу, — с ненавистью добавил Комков и крепко сжал в руках чёрную кожаную папку.
— Спокойно, ребята, — успокаивающе поднял ладонь Ленцов. — Действуем по плану.
Они подошли к парадному и, с усилием открыв резную дубовую дверь, зашли внутрь.
— Красота, — восхищенно протянул Комков, рассматривая лепные узоры на стенах и потолке.
— Не отвлекаемся, — строго произнёс Ленцов.
Громко стуча каблуками по полу, выложенному красной метлахской плиткой, троица подошла к будке, в которой сидел, поблёскивая стеклышками пенсне, пожилой консьерж.
— Г-господа, вы к-к-кому? — заикаясь, спросил тот, с ужасом глядя на синие тульи фуражек.
— К Дроздову, — усмехнулся Ленцов. — Где он проживает?
— С-семнадцатая к-квартира, т-третий этаж.
— Благодарю за содействие.
По ковровой дорожке широкой лестницы они поднялись на третий этаж.
Ленцов посмотрел на часы.
— Десять минут пятого, — тихо сказал он. — Как договаривались, мы с Евгением заходим первыми. Ты, Виктор, следом с понятыми. Можешь взять соседей и консьержа.
— А много их там? — прошептал Иванов, кивнув на высокую дверь с табличкой «Дроздов Г.А.».
— Трое. Он, жена и сын пятилетний.
— Вооружён?
Ленцов пожал плечами.
— Сложно сказать. С Гражданской мог сберечь наган. Так что не расслабляемся. Ну, за дело.
Нажав на кнопку дверного звонка, он ударил кулаком в дверь и громко произнёс.
— Открывайте немедленно.
Через несколько минут за дверью послышалось движение, раздался звук открываемого замка.
— Отлично, — прошептал Ленцов. — Виктор, можешь идти за понятыми.
Дверь открылась. На пороге стоял невысокий полноватый мужчина лет пятидесяти, одетый в длинный шелковый халат. На его заспанном лице застыло выражение недоверия и страха.
— Дроздов Георгий Алексеевич? — спросил Ленцов.
— Да. А что, собственно…
— У нас ордер на ваш арест, — перебил его Ленцов и показал удостоверение. — Вы позволите войти?
— Да, конечно, — пробормотал Дроздов.
Посторонившись, он пропустил Ленцова и Иванова в прихожую.
— Не закрывайте дверь, — предупредил Ленцов, усаживаясь в ближайшее кресло. — Сейчас придут понятые, и начнём обыск.
Из глубины квартиры донеслись сдавленные рыдания.
— В чем меня обвиняют? — спокойно спросил Дроздов, скрестив руки на груди.
— Георгий Алексеевич, — улыбнулся Ленцов, глядя на него снизу вверх, — не валяйте дурака. Лучше соберите всех проживающих на данной жилплощади.
Глаза Дроздова на мгновение сверкнули огнём. Но затем он как-то обмяк, съёжился и тихим, полным боли голосом позвал:
— Люда, возьми, пожалуйста, Серёжу и приходите сюда.
Через минуту в прихожую вышла заплаканная девушка в ночной сорочке. На ее полных белых руках сидел мальчик в светло-голубой пижаме.
Девушка подошла к Дроздову и уткнулась ему в плечо. Мальчик испуганно вращал головой, щурясь от света.
Через несколько минут в прихожую зашёл Комков вместе с двумя понятыми: консьержем и пожилой женщиной в плаще, накинутом поверх сорочки.
— Спешу уведомить вас, — Ленцов встал с кресла, — что гражданин Дроздов, проживающий в этой квартире, арестован. Поэтому мы просим вас присутствовать при обыске. Начнем с кабинета. Следуйте за мной.
Пройдя по узкому коридору, они свернули в ближайшую дверь и оказались в просторной комнате, обставленной строгой темной мебелью.
— Виктор, располагайся, — Ленцов кивнул на письменный стол, стоявший возле окна.
Комков сел за стол, вытащил из папки несколько пустых бланков, чернильницу, перо и принялся вполголоса опрашивать понятых.
Ленцов задумчиво посмотрел на Дроздова и подошел к длинному, во всю стену, книжному шкафу.
— Может, сами покажете? — спросил он у Дроздова.
Дроздов молчал, рассеяно поглаживая по волосам плачущую жену.
Немного подождав, Ленцов повернулся к Иванову:
— Евгений, приступай.
Иванов кивнул, подошел к шкафу и, открыв резные дверцы, принялся быстро просматривать книги. Проверив книгу, он тут же кидал ее на пол.
Ленцов внимательно наблюдал за ним.
— Есть! — вдруг произнес Иванов.
Достав из глубины шкафа тонкую книгу в мягком переплете, он передал ее Ленцову.
— Отлично, — улыбнулся тот и, показав книгу понятым, повернулся к Комкову, усердно скрипевшему пером: — Виктор, записывай. «Л.Д. Троцкий. Наши политические задачи».
Иванов тем временем продолжал осматривать содержимое шкафа. Добравшись до верхней полки, он достал первую книгу, посмотрел на обложку и, присвистнув, отдал Ленцову.
— Джон Рид, — прочитал тот. — «Десять дней, которые потрясли мир».
Закончив осмотр шкафа, Иванов тщательно простучал паркет, внимательно осмотрел плинтусы. Затем подошел к столу.
— Можно? — спросил он у Комкова, проверявшего протокол.
— Да, — ответил Комков и, забрав бумаги, отошел к шкафу.
Иванов осмотрел стол.
— Чисто, — проговорил он.
Ленцов удовлетворенно кивнул и посмотрел на Дроздова.
— Георгий Алексеевич, — задушевно произнес он. — Может, не будете тянуть время? Мы же все равно найдем все, что вы прячете. Лучше скажите сразу. Это вам зачтется. А если будете упорствовать, то мы поговорим с вашей женой. Может, это как-то вас взбодрит.
Лицо Дроздова дрогнуло.
— Нет больше ничего, — сухо ответил он. — Слово коммуниста.
— Ну, раз слово коммуниста, — осклабился Ленцов, — то, значит, действительно больше ничего нет. Виктор, у тебя все готово?
— Да, — отозвался Комков.
— Тогда прошу понятых подписать протокол обыска, — торжественно произнёс Ленцов. — Только сначала покинем комнату, она будет опечатана.
В коридоре Комков передал понятым исписанный бланк.
— Расписываемся в правом нижнем углу, — деловито сказал он.
Понятые расписались.
— Благодарим за содействие, — сказал Ленцов, закончив опечатывать дверь кабинета. — Не смеем вас больше задерживать.
Когда за понятыми закрылась дверь, он посмотрел на Дроздова, замершего возле большого платяного шкафа.
— Собирайтесь, Георгий Алексеевич.
Дроздов отрешённо кивнул. Медленными, заторможенными движениями он открыл шкаф, достал брюки, рубашку и начал переодеваться.
Жена осторожно поставила мальчика на пол и ушла в соседнюю комнату. Через несколько минут она вернулась, держа в руках небольшой узелок.
— Собрала, — всхлипнула девушка и отдала узелок мужу.
— Это правильно, — одобрил Ленцов. — Папиросы не забыли положить?
Девушка молча покачала головой.
— Вот и хорошо, — хлопнул в ладоши Ленцов и посмотрел на Дроздова, зашнуровывающего лакированные уличные туфли. — Георгий Алексеевич, пора прощаться.
Выпрямившись, Дроздов дернул кадыком, наклонил седеющую голову.
— До свидания, мои дорогие Люда и Сережа, — сдавленным голосом проговорил он. — Я вас очень люблю. Сережа, слушайся и береги маму. Люда, если не будет конфискации, постарайся продать вещи и вместе с Сережей уезжай к сестре в Москву. Если потребуют отречься — подписывай все, не раздумывая: мне ты вряд ли сможешь помочь, а себя и Сережу защитишь. Берегите себя, мои родные, мои самые…
Не договорив, Дроздов подошел к жене и поцеловал ее в мокрые от слез губы. Затем наклонился к сыну, обнял, ласково потрепал по кудрявой головке.
— Закончили? — равнодушно спросил Ленцов. — Накиньте что-нибудь, там прохладно.
Дроздов снял с вешалки длинное английской шерсти пальто, надел, застегнул темные роговые пуговицы, в последний раз посмотрел на семью и вышел из квартиры, сопровождаемый тремя мужчинами в синих фуражках.
Спустившись по лестнице, они быстро прошли парадную и вышли на улицу.
На набережной Фонтанки было безлюдно. Мелкий дождь накрапывал всё сильнее, с севера дул холодный балтийский ветер.
Ленцов подошел к автомобилю, открыл заднюю дверь.
— Садитесь, Георгий Алексеевич, — кивнул он в сторону сиденья.
Морщась от ледяных капель, попадающих за воротник пальто, Дроздов сел в автомобиль. Следом за ним погрузились Иванов и Комков.
Ленцов сел на переднее сиденье, захлопнул дверь, коротко бросил водителю:
— На Фурштатскую.
Водитель завел мотор, развернулся и вырулил на Невский проспект. Проехал по мосту, выехал на Литейный проспект, разогнался, свернул на Фурштатскую улицу и остановился у рустованного фасада дома № 40.
— Выходим, — произнес Ленцов, посмотрев в зеркало заднего вида.
Первыми вышли Иванов и Комков, следом за ними Дроздов и последним — Ленцов.
Водитель заглушил мотор, откинул переднее сиденье и, сдвинув кепку на глаза, задремал.
Взглянув на него, Ленцов улыбнулся. Затем повернулся к Дроздову.
— Следуйте за нами, — скомандовал он.
По каменным ступеням они поднялись на крыльцо, где стоял часовой, вооруженный трехлинейкой, вошли в просторный вестибюль и направились к проходной, у которой застыли еще двое часовых.
Ленцов показал удостоверение дежурному и, кивнув на Дроздова, пояснил:
— Доставляем арестованного.
Поднявшись на второй этаж, они пересекли широкий коридор и подошли к темно-зелёной металлической двери допросной.
Вытащив из кармана связку ключей, Ленцов отыскал нужный, вставил в замок, несколько раз повернул и открыл дверь.
Допросная представляла собой небольшую комнату с темно-серыми стенами, зарешеченным окном, двумя столами, на одном из которых разместился телефонный аппарат, и стоявшим посередине одиноким стулом для допрашиваемого.
— Обыщите его, — приказал Ленцов, сев за стол с телефонным аппаратом.
— Раздевайтесь — проговорил Иванов, злобно взглянув на Дроздова.
Дроздов снял пальто, аккуратно повесил его на спинку стула для допрашиваемого и вопросительно посмотрел на Иванова.
— Надо раздеться полностью, — покачал головой тот.
— То есть как это? — не понял Дроздов.
— Догола, — объяснил Комков.
Подойдя к стулу, он взял пальто и швырнул его на пол.
— Что вы делаете? — возмутился Дроздов.
— Георгий Алексеевич, — насмешливо заметил Ленцов. — Не ухудшайте своё положение.
Пожав плечами, Дроздов принялся раздеваться. Он расшнуровал и снял туфли, снял носки, брюки, рубашку, кальсоны и бросил их рядом с пальто.
Иванов склонился над кучей одежды.
Ежась от холода, Дроздов смотрел, как он вытаскивает шнурки из туфель, прощупывает швы, проверяет карманы и стельки.
Закончив осматривать одежду, Иванов подошел к Дроздову и отрывисто произнёс:
— Откройте рот.
Осмотрев рот, он оттянул сначала одну щеку, потом другую, удостоверился, что там ничего не спрятано, проверил уши, подмышки. Затем осмотрел член, анус, подколенные сгибы и щиколотки.
Закончив осмотр, Иванов посмотрел на Ленцова и отчеканил:
— Обыск закончен. Тайников на теле и одежде не обнаружено.
— Отлично, — кивнул Ленцов и повернулся к Дроздову. — Георгий Алексеевич, можете одеваться.
Сняв телефонную трубку, он набрал номер и, дождавшись ответа, весело проговорил:
— Аркадий Николаевич, доставили. Нет, все в порядке, даже слово коммуниста давал. Можете подходить.
Через несколько минут в допросную вошли двое человек — мужчина лет пятидесяти, одетый в светло-серый костюм, и молодой стенографист в форме.
— Вы свободны, — сказал мужчина вытянувшимся по струнке Ленцову, Иванову и Комкову.
Дождавшись, когда за ними закроется дверь, он обратился к Дроздову, сидевшему на стуле для подследственного:
— Здравствуйте, Георгий Алексеевич!
Дроздов внимательно посмотрел на него. Это был худощавый мужчина среднего роста с тёмными, подёрнутыми сединой волосами, разделёнными на пробор. На утончённом аристократическом лице выделялись слегка прищуренные, с ироническим блеском, голубые глаза. Правую скулу пересекал длинный тонкий шрам.
Что-то неуловимо знакомое было в его облике, и Дроздов прищурился.
— Здравствуйте, — проговорил он, пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого человека.
— Судя по вашему лицу, вы пытаетесь вспомнить, откуда вы меня знаете, — усмехнулся мужчина и сел за стол с телефонным аппаратом. — Но об этом позже. Давайте для начала познакомимся. Ваше имя мне известно, поэтому представлюсь я. Меня зовут Аркадий Николаевич Суходольский.
Дроздов вздрогнул.
— Вижу, что начинаете припоминать, — улыбнулся Аркадий Николаевич. — Но вновь-таки вынужден вернуть разговор в деловое русло. Перед началом нашей беседы мне придётся задать вам несколько формальных вопросов. Тимофей, ты готов? — спросил он у стенографиста, расположившегося за соседним столом.
— Да, Аркадий Николаевич, — ответил тот.
— Чудно. Тогда начнём. Ваши фамилия, имя, отчество?
— Дроздов Георгий Алексеевич.
— Год рождения?
— 1885-й.
— Место рождения?
— Город Симбирск.
— Места обучения?
— Симбирская гимназия, физико-математический факультет Петербургского университета.
— Место работы и должность?
— Заместитель директора Балтийского завода.
— Фамилии, имена, годы и место рождения ваших родителей?
— Дроздова Мария Александровна, 1862-й, Симбирск. Дроздов Алексей Михайлович, 1860-й, Симбирск.
— Девичья фамилия матери?
— Разумовская.
— Семейное положение?
— Женат.
— Имя и девичья фамилия жены?
— Людмила Макарова.
— У вас есть дети?
— Да, сын.
— Имя, год рождения?
— Сергей, 1932-й.
Аркадий Николаевич достал из кармана портсигар, вытащил папиросу, закурил, посмотрел на Дроздова и произнёс:
— Теперь перейдём к более интересным вопросам. С какого года являетесь членом РСДРП?
Дроздов промолчал. Опустив глаза в пол, он рассматривал блестящие носки своих туфель.
— Ну же, Георгий Алексеевич, — поторопил его Аркадий Николаевич. — Не ломайте комедию. Вы же прекрасно понимаете, что у нас есть архивы. И показания ваших товарищей у нас тоже есть. И потом, вы же сами признались Борису Никитичу, дав слово коммуниста. Не вынуждайте прибегать к крайним мерам.
Дроздов с ненавистью посмотрел на него и тихо произнёс:
— С 1904-го.
— Отлично, — обрадовался Аркадий Николаевич. — Продолжаем. Участвовали ли вы, — он слегка усмехнулся, — в империалистической войне?
— Да.
— Звание? Подразделение? Фронт?
— Подпоручик, 11-я армия, Юго-Западный фронт.
— Участвовали ли в Гражданской войне?
— Да.
— На чьей стороне?
— На стороне Красной Армии, — нехотя ответил Дроздов.
— Очень хорошо, — осклабился Аркадий Николаевич. — Где служили?
— Героическая 1-я Конная армия, Южный фронт, — с гордостью произнёс Дроздов.
Лицо Аркадия Николаевича изменилось.
— В каких сражениях участвовали? — бесцветным голосом спросил он,
— Царицын, Донбасс, Кавказ, Львов, Польша, — начал перечислять Дроздов. — Ну и конечно, — добавил он, глядя прямо в глаза Аркадию Николаевичу, — Перекоп.
Аркадий Николаевич стиснул зубы.
— По имеющимся у нас сведениям, — мрачно произнес он, — после отступления русской армии из Крыма вы осуществляли политику красного террора на полуострове в отношении лиц «буржуазного происхождения», оставшихся военнослужащих, а также, — голос Аркадия Николаевича дрогнул, — их семей.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — быстро ответил Дроздов.
Лицо Аркадия Николаевича пошло красными пятнами. Сняв телефонную трубку, он набрал номер.
— Приведите сюда венгра, — бросил он в трубку.
Через несколько минут в допросную зашли два жандарма. Под руки они вели окровавленного, полубессознательного мужчину в изорванном костюме синего цвета.
— Подследственный Кун — обратился к нему Аркадий Николаевич. — Вам знаком этот человек?
Дроздов присмотрелся к избитому, заплывшему лицу и обмер. Прямо ему в глаза смотрел Бела Кун, венгерский коммунист, бывший председатель Крымского ревкома.
— Да, — прохрипел Кун, с трудом разлепив распухшие губы. — Это товарищ Дроздов.
— А вы знаете этого человека? — обратился Аркадий Николаевич к Дроздову.
— Нет, — пробормотал тот, не сводя глаз с обезображенного лица Куна.
— Кун, — равнодушно продолжил Аркадий Николаевич. — При каких обстоятельствах вы познакомились с человеком, представленным вам к опознанию.
— Товарищ Дроздов служил под моим началом в Реввоенсовете Южного Фронта.
— Чем занимался Дроздов после взятия Крыма?
— Был назначен в военно-революционный комитет Феодосийского уезда.
— Что можете добавить к этим показаниям?
— То, что товарищ Дроздов принимал активное участие в обезвреживании и ликвидации контрреволюционных элементов в Феодосии.
— Спасибо, Кун, — мягко сказал Аркадий Николаевич и повернулся к Дроздову: — Отрицаете?
Дроздов молчал, глядя на свои руки.
— Уведите, — приказал Аркадий Николаевич жандармам, кивнув на Куна.
Проводив взглядом их широкие, обтянутые ремнями спины, он с раздражением спросил у Дроздова:
— Георгий Алексеевич, зачем отрицать очевидное? Мы можем пригласить еще одного свидетеля. Вы, конечно, помните госпожу Землячку. Вернее, — скривился Аркадий Николаевич, — товарища Землячку.
— Что вы от меня хотите? — не выдержал Дроздов.
— В первую очередь, — жестко ответил Аркадий Николаевич, — чтобы вы признались в преступлениях, совершенных вами против гражданских и военных лиц, к которым относился, — он провел рукой по правой скуле, — и ваш покорный слуга.
— То есть чтобы я сам себе подписал смертный приговор, — грустно улыбнулся Дроздов.
— Георгий Алексеевич, — усмехнулся Аркадий Николаевич, — вы же понимаете, что смертный приговор вы подписали себе давно. Вопрос лишь в том, будет ли он приведен в исполнение. А это зависит от того, насколько сговорчивым вы будете. Поверьте, нам нет никакой выгоды казнить вас. Живым вы нам гораздо полезнее. Но если вы и дальше будете продолжать запираться, то никакой ценности для нас вы представлять не будете и ваше пребывание на этом свете не затянется. Так что я повторяю свой вопрос: будучи членом военно-революционного комитета Феодосийского уезда, вы осуществляли политику красного террора в отношении лиц буржуазного происхождения, военнослужащих русской армии и их семей?
— Да, — тихо ответил Дроздов.
— В чем заключались ваши обязанности в военно-революционном комитете?
— Я занимался выявлением и учетом неблагонадежных лиц.
— Участвовали ли вы в… — Аркадий Николаевич запнулся, подбирая походящее слово, — карательных акциях?
— Два раза, как наблюдатель от военно-революционного комитета, — ответил Дроздов.
— И не жалко вам было всех этих людей? — поинтересовался Аркадий Николаевич. — Ведь большинство из них были обычными мирными жителями, которые никогда не держали в руках оружие.
— Жалко. Но это классовая борьба, и она порой принимает самые ужасные…
— Довольно, — прервал его Аркадий Николаевич, судорожно сжав кулаки.
Схватив со стола портсигар, он торопливо вытащил папиросу, закурил и, собравшись, проговорил:
— Даже расстрелять как следует не смогли.
— Да, — согласился Дроздов, рассматривая шрам на правой скуле Аркадия Николаевича. — Пуля прошла по касательной?
— Именно, — кивнул Аркадий Николаевич. — Но только вторая. А первая угодила в плечо. Потом я долго выбирался из ямы, карабкаясь по еще теплым телам своих однополчан. Но все это дела прошлые. Давайте лучше поговорим про настоящее время. Собственно, ради этого мы и забрали вас из вашей квартиры на набережной и так поспешно доставили в это помещение, минуя все наши обычные процедуры, которым мы подвергаем подозреваемых. Если говорить коротко, то нам стало известно, что через две недели состоится массированная стачка, в которой примут участие рабочие Руссо-Балтийского, Путиловского, Обуховского, Сестрорецкого, Адмиралтейского и Балтийского заводов.
— Правда? — удивился Дроздов. — Ничего про это не слышал.
— Иного ответа от вас я и не ожидал. Но тем не менее стачка состоится и перетечет в масштабное восстание, в ходе которого вы попытаетесь повторить ваш успех октября семнадцатого. И, как вы понимаете, допустить этого мы не можем. По имеющейся у нас информации, вы являетесь одним из руководителей планирующегося восстания. Поэтому мы и доставили вас сюда. Вы должны как можно скорее сообщить нам о плане восстания и его ключевых фигурах.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — спокойно ответил Дроздов.
— Знаете, Георгий Алексеевич, — задумчиво произнес Аркадий Николаевич. — Меня всегда удивляло, почему люди вроде вас присоединялись к большевикам. С жидами все понятно. Зоны оседлости, погромы — у них были свои счеты с царем и Россией, и у них были резоны менять существовавший порядок. Но вы? Вы же чистейший великоросс, ваши родители из старинных дворянских фамилий, которые служили царям начиная с Петра Великого. Зачем вам вся эта грязь? Не понимаю.
— И не поймете, — улыбнулся Дроздов.
— Возможно. Но неужели вы не понимаете, что вашими забастовками, стачками, демонстрациями вы попросту лишаете Россию шанса на лучшую жизнь.
— У России был шанс на лучшую жизнь, — сухо ответил Дроздов. — Тот, который она получила двадцать лет назад. Но вы с вашими дружками-интервентами его благополучно угробили.
— Помилуйте, голубчик, о каком шансе вы говорите, — поморщился Аркадий Николаевич. — О шансе быть ограбленным и убитым вашей бандой? Или, может быть, о шансе потерять все те русские земли, которые столетиями завоевывали наши отцы и деды, щедро омывая их кровью и слезами? И к чему бы пришла Россия с такими шансами? Только к пропасти, и ни к чему другому.
— Это не так, — покачал головой Дроздов.
— Вы отрицаете очевидное, — возразил Аркадий Николаевич. — Даже ваш Ульянов это понимал. Иначе он не перешел бы к новой экономической политике.
— Нэп был лишь временной мерой, подготовительным этапом для перехода к индустриализации, — заметил Дроздов.
— И за чей счет вы бы ее осуществили? — иронически спросил Аркадий Николаевич. — Кого вы бы ограбили на этот раз? Будет вам, Георгий Алексеевич. Если бы мы не высадились в двадцать девятом году в Крыму при поддержке наших друзей из Антанты, то Россию ждала бы незавидная участь. Думаю, досталось бы даже вам.
— О чем вы? — удивленно поднял брови Дроздов.
— Il est a craindre que la revolution, comme Saturne, ne devore successivement tous ses enfants , — значительно произнес Аркадий Николаевич. — Находясь на нелегальном положении в Крыму, я подробно изучил историю французской революции. Вы же, конечно, помните, что стало с ее вождями. Робеспьер, Дантон, Сен-Жюст — все они окончили свои жизни на гильотине. А про их сторонников и говорить нечего. Так что если бы не мы, то, скорее всего, сейчас вас вместе с Куном допрашивали бы ваши товарищи чекисты.
— И за что бы меня арестовали мои товарищи? — улыбнулся Дроздов.
— Например, за дворянское происхождение. Или за какой-нибудь несуществующий заговор. Это, в сущности, неважно. Важно то, что вас бы уничтожили свои же. Что может быть хуже этого?
— Интересная гипотеза, — хмыкнул Дроздов. — Но не очень убедительная.
— Может быть, — пожал плечами Аркадий Николаевич. — На Руси издревле любили рассуждать о том, что могло бы произойти, если бы не то и не другое. Но какой в этом смысл? Смысл имеет только то, что происходит здесь и сейчас. В нашем с вами случае, Георгий Алексеевич, это планирующееся восстание, информацию о котором мы с нетерпением ждем от вас.
— Я ничего не знаю ни о каком восстании, — покачал головой Дроздов.
— Знаете, Георгий Алексеевич, и знаете достаточно. Но и мы кое-что знаем. Так что вы нас недооценили. Семнадцатый год многому нас научил. Как вы успели заметить, мы значительно увеличили численность сотрудников политического сыска. Не говоря уже о разветвленной сети агентуры в рабочем движении.
— Вам это не поможет, — усмехнулся Дроздов. — Рано или поздно вы все предстанете перед революционным судом. И будьте уверены — в этот раз мы не промахнемся.
— Охотно верю, — кивнул Аркадий Николаевич. — Но в ваших построениях вы упускаете один момент.
— Какой же? — спросил Дроздов.
— Вы лишены дара исторической перспективы. Посмотрите, в каком положении сейчас находится Россия. Мы с трудом пытаемся восстановить боеспособную армию, наладить промышленность, которую вы пытаетесь развалить вашими стачками и забастовками. А представьте, что начнется, если ваше восстание увенчается успехом? Новая гражданская война. Такая же жестокая и кровопролитная. Покуда мы будем убивать друг друга, страна окажется беззащитной перед лицом внешней угрозы. А такая угроза есть, и вы, Георгий Алексеевич, ее знаете. Ваши немецкие друзья должны были рассказать вам про Гитлера. Вы же видите, как он поступает с евреями и коммунистами. Видите, как он вооружает Германию. Вы же умный человек, Георгий Алексеевич, и понимаете, к чему все идет.
Дроздов задумчиво наклонил голову.
— Будет новая война, — горячась, продолжил Аркадий Николаевич. — И это будет война на уничтожение России. Не будет ни белых, ни красных. Только немецкие Übermenschen. И мы не сможем их остановить, если будем рвать друг дружку глотки. Они пройдут как смерч и уничтожат все — меня, вас. Вашу жену и сына. Такого светлого будущего вы хотите для них?
Дроздов закрыл глаза. По его правой щеке скатилась слеза.
— Георгий Алексеевич, — проговорил Аркадий Николаевич, с состраданием глядя на Дроздова. — Вы можете все изменить. Расскажите о готовящемся восстании. И тогда мы сможем остановить немцев.
Дроздов покачал головой. Затем открыл глаза, вытер их ладонью, с ненавистью посмотрел на Аркадия Николаевича и громко произнес:
— Нет никаких немцев и русских. Есть пролетарии и эксплуататоры. Ничего я вам не скажу, сволочи. Да здравствует мировая революция!
Аркадий Николаевич разочарованно вздохнул.
— Как вам будет угодно, — с сожалением сказал он. — Вы сами выбрали свой путь.
Сняв телефонную трубку, Аркадий Николаевич набрал номер и проговорил:
— Группу Терентьева сюда. Да, пусть возьмут.
Через пять минут в допросную вошли пятеро жандармов. В руках они держали деревянные тиски, киянку и небольшой кожаный футляр, в которых врачи обычно хранят медицинские инструменты.
— Приступайте, господа, — кивнул Аркадий Николаевич.
***
Дроздов заговорил на третьи сутки непрерывного допроса.
— Звено Петрова должно захватить телеграф, — хрипел он, выплевывая сгустки крови на изорванную рубашку. — Звено Никифорова должно блокировать дом градоначальника…
…Двенадцатого ноября тысяча девятьсот тридцать седьмого года газеты опубликовали бюллетень Верховного военного суда Российской республики, в котором сообщалось, что организаторы «красного заговора» приговорены к смертной казни.
Ниже приводился список фамилий, в числе которых была и фамилия Дроздова.
…Когда ему, стоящему на эшафоте с петлей на шее, предложили произнести последнее слово, то он звучным баритоном запел:
Вставай, проклятьем заклейменный…
— Довольно, — с отвращением произнес руководивший казнью высокий черноусый штабс-капитан и повернулся к палачу: — Привести приговор в исполнение.
Кивнув, палач нажал на рычаг, и тело Дроздова в предсмертных конвульсиях задергалось в петле.
Штабс-капитан брезгливо отвернулся.
Еженедельный статус
Встреча началась ровно в 12:00.
— Всем привет, — объявил руководитель группы разработки, высокий, худощавый тридцатилетний мужчина, зайдя в переговорную. — Вижу, все в сборе, поэтому давайте начинать. Адженда нашего сегодняшнего статуса — фронтэнд посадочной страницы. От наших коллег-тестировщиков мы получили негативный фидбэк, а поскольку скоро дедлайн, то мы пригласили их, а также коллег из диджитал на эту встречу. Леша, тогда расскажешь вкратце, что вы обнаружили?
— Да, Сережа, — кивнул Алексей, руководитель группы тестирования. Внешне он выглядел полной противоположностью руководителю группы разработки — коренастый, полноватый, с большими залысинами, блестевшими от пота. — Я поручил ребятам посмотреть тот релиз, который вы выкатили вчера. Консолидировал замечания, сейчас расшарю.
Найдя на рабочем столе стоящего перед ним ноутбука нужный файл, он навел на него курсор, несколько раз кликнул мышкой и вывел презентацию на большой проекционный экран, висевший на стене.
— Начнем по порядку, — продолжил Алексей, посмотрев на слайд. — Первое. Нечитабельный шрифт. Вы используете Calibri, 15-й кегль. На разрешении 1920×1080 становится ничего не понятно.
— Пруфы, — возмутился Иван, старший программист, слегка дерганный двадцатишестилетний парень с наголо бритой головой.
— На следующем слайде, — спокойно ответил Алексей и кликнул мышкой.
По переговорной прокатился возмущенный шепот.
— Но мы же смотрели, — Иван растерянно посмотрел на руководителя группы разработки. — С Саней прогоняли все кейсы.
— Иван, мы это позже обсудим, — вкрадчиво проговорил руководитель группы разработки и повернулся к молоденькой блондинке лет восемнадцати, сидевшей позади всех: — Оля, ты записываешь?
— Да, — очень тихо, почти шепотом ответила Оля.
— Отлично, — кивнул руководитель группы разработки. — После окончания встречи подготовь, пожалуйста, мемо и вышли всем участникам. И Семену Геннадьевичу, на встрече его сегодня нет, он курирует проект со стороны заказчика. У тебя есть его мыло?
— Нет, — еще тише ответила Оля.
— Чекни портал, там должно быть. А мы давайте вернемся к обсуждению. — Руководитель группы разработки повернулся к остальным участникам встречи. — По первому пункту все понятно. Давайте дальше.
Алексей переключил слайд.
— Второе, — сообщил он. — Дизайн кнопок. Явно не юзер-френдли. Ну, вот видите, серый цвет, прямые края. Абсолютно, если можно так выразиться, маскулинная история. Я даже показал специальной фокус-группе…
— Вы понимаете, — перебил его Иван, — что закругленные края не соответствуют общей концепции сайта?
— Иван, — прикрикнул на него руководитель группы разработки и обратился к Алексею: — Леша, а это требование точно фиксировалось? Я что-то не припоминаю такого.
— Ну а как же, — удивился Алексей. — Был же список требований заказчика. И одним из них было как раз оформление кнопок.
— Я хорошо помню этот список, — уверенно проговорил руководитель группы разработки. — В нем точно не было требования к оформлению кнопок. Скорее всего, оно было озвучено на отдельной встрече с заказчиком и зафиксировано как дополнительное.
— Ну, может быть, — согласился Алексей.
— В любом случае надо заапрувить итоговый список требований у заказчика, — заметил Алексей. — Так что это пока открытый вопрос. Оля, не забудь зафиксировать.
— Хорошо, — пропищала Оля, торопливо барабаня по клавиатуре.
— Следующее замечание, — продолжил Алексей. — Многочисленные баги при работе со страницей. Вот, например.
Он открыл браузер, ввел адрес сайта и нажал на клавишу «Enter». Дождавшись, когда сайт загрузится, Алексей одновременно нажал на левую и правую кнопки мышки и плавным движением начал перемещать ее в левую сторону.
Страница сайта дрогнула и покрылась набором непонятных символов.
— Вот видите, — развел руками Алексей.
— Бэкэндеры, — с ненавистью прошептал Иван и громко спросил: — Скажите, а зачем вообще пытаться двигать страницу, одновременно зажав две кнопки на мышке. Это же булщит.
— Не знаю, — улыбнулся Алексей. — Просто такой кейс.
— Какие у вас еще есть кейсы? — ядовито спросил Иван. — Задэдосить весь сайт?
— Слушайте, — заметил Алексей. — Ну не должна появляться кракозябра. Ни при каких сценариях. Это же очевидная вещь. Сережа, как ты считаешь?
— Конечно, не должна, — ответил руководитель группы разработки, метнув на Ивана испепеляющий взгляд. — Мы пофиксим. Только пришлите полный список всех багов.
— Хорошо, — кивнул Алексей и переключил слайд. — Последнее замечание — контент. Я понимаю, что вопрос скорее к коллегам из диджитала, но тем не менее. Насколько я помню, мы обсуждали совсем другое наполнение.
— Начнем с того, — хмуро произнес руководитель группы разработки, — что наполнение для посадочной страницы Светлана Вячеславовна прислала только вчера вечером. До этого мои ребята пушили ее всю неделю. И только когда я вмешался, она соизволила-таки отправить. Естественно, у нас не было времени, чтобы…
— Извини, конечно, Сережа, — возмущенно заговорила Светлана Вячеславовна, строгая женщина лет сорока в сером брючном костюме. — Но у меня каждый день по пятнадцать брифов. Я свои-то задачи не успеваю выполнить, а про запросы от коллег из смежных подразделений и говорить нечего. До твоего письма я добралась только к вечеру. Допускаю, что я могла профакапиться с наполнением, потому что этих файлов у меня — вагон и маленькая тележка.
— Интересный у нас скрам получается, — насмешливо протянул Иван.
Руководитель группы разработки спрятал улыбку.
— Вы понимаете, — спросил он у Светланы Вячеславовны, — что вы срываете работы по спринту? Дедлайн же в конце следующей недели.
— Да я понимаю, Сережа, — вздохнула Светлана Вячеславовна. — Но и ты меня пойми. Людей не хватает. У меня десять джунов. Им же надо все объяснять, показывать. Поэтому приходится работать в режиме ручного менеджмента.
— По поводу людей согласен, — задумчиво наклонил голову руководитель группы разработки. — У самого такая же проблема. Из всех разработчиков только Иван более-менее соображает. А остальные… Как говорится, не отличают Джава от Джаваскрипт. На следующей встрече с руководством обязательно подниму этот вопрос.
— Вот видишь, — обрадовалась Светлана Вячеславовна. — Так что сам понимаешь, такая работа. А наполнение вышлю в понедельник. Как раз успею подразгрести свои завалы.
— Ладно, — кивнул руководитель группы разработки. — С этим понятно. Леша, больше замечаний нет?
— Нет, — ответил Алексей.
— Тогда предлагаю остановиться вот на чем, — сказал руководитель группы разработки. — За остаток сегодняшнего дня, выходные и понедельник мы попробуем отработать все замечания и следующую встречу проведем во вторник.
— Во вторник я не могу, — заметил Алексей. — У меня дэй-офф.
— Ты серьезно? — скривился руководитель группы разработки. — На последней неделе спринта?
— От нас будет присутствовать Вова, — успокаивающе сказал Алексей. — Он в курсе.
— Надеюсь, — проворчал руководитель группы разработки. — Тогда если вопросов больше нет, предлагаю закругляться. Оля, не забудь выслать мемо с зафиксированными замечаниями всем участникам статуса. Только не забудь сперва его мне показать. Ну, все, всем спасибо, пока.
И руководитель группы разработки легким, стремительным шагом вышел из переговорной.
За дверью его ждали двое рослых парней в форме с небесно-голубыми погонами и белыми сержантскими лычками.
— Следуйте за нами, — произнесли они ленивыми баритонами и, не дожидаясь ответа, зашагали вперед по коридору, устланному красной ковровой дорожкой.
Руководитель группы разработки заискивающе улыбнулся и, слегка вздрогнув узкими плечами, поплелся за ними.
Коридор был длинен и просторен. Руководитель группы разработки вместе с двумя сержантами проходили мимо высоких стеклянных стен, за которыми, не сводя глаз с мерцающих мониторов, сосредоточенно трудились программисты, аналитики и дизайнеры; мимо плотно затворенных дверей переговорных комнат, в которых проходили бесконечные совещания; мимо редких уборных с незатейливыми силуэтами мужчины и женщины на дверных табличках; мимо кулеров с большими светло-синими бутылями, в которых время от времени загадочно побулькивала вода.
На стенах висели большие глянцевые плакаты: на одном — молодой черноволосый суроволицый программист, сидящий за компьютером; внизу плаката надпись «От жаркой работы тает твой срок».
На следующем плакате с названием «Окно перековки» была изображена целая миниатюра в четырех картинках: на первой — два человека, худой парень с длинным носом, курящий сигарету, и мужественный мускулистый программист; на второй — программист держит парня за ноги вниз головой, на третьей — программист усаживает парня за компьютер; на четвертой — парень работает за компьютером; внизу плаката надпись: «Ударник, пора за лодыря взяться. Заставь работать этого тунеядца». На третьем плакате — мужчина в темно-синем костюме, с широко распростертыми объятиями, к нему бегут жена и дочь, внизу плаката надпись: «Честный труд и примерное поведение ускорят твое освобождение».
В самом конце коридора располагалась небольшая кухня с прозрачной дверью, украшенной изображением перекрещенных вилки и ножа.
На кухне на высоких барных стульях пили кофе и негромко о чем-то беседовали двое молодых людей в одинаковых черных водолазках.
Увидев их, сержанты остановились.
— Совсем охренели, — вполголоса сказал один из сержантов.
Открыв дверь, он заглянул на кухню и рявкнул:
— Обеденный перерыв закончился пять минут назад. В карцер захотели, суки?
— Извините, пожалуйста… забыли… больше не повторится, — пролепетали насмерть перепуганные зэки и выбежали из кухни, оставив чашки с недопитым кофе на столе.
— Ишь, припустили, — захохотал второй сержант, глядя им вслед.
— Аки сайгаки, — ухмыльнулся первый сержант и, повернувшись к руководителю группы разработки, добавил: — Ну, чего встал, пошли.
Они свернули за угол и подошли к сверкающим металлическим дверям лифта. Первый сержант нажал на кнопку вызова.
Двери лифта распахнулись с почти неслышным шорохом.
— После вас, — с издевательской улыбкой произнес второй сержант и похлопал руководителя группы разработки по плечу.
Тот робко зашел в лифт и уставился на серебристую панель c кнопками этажей.
«Только бы не третий этаж, — думал руководитель группы разработки, с замиранием сердца глядя на никелированную поверхность кнопки с цифрой «3». — Только бы не третий этаж».
В лифт зашли оба сержанта. Внимательно посмотрев на руководителя группы разработки, первый сержант с усмешкой произнес:
— Повезло тебе сегодня.
Палец с длинным нечистым ногтем нажал на кнопку с цифрой «74».
«Значит, к борову», — с облегчением подумал руководитель группы разработки, вытирая выступивший на лбу пот.
Через тридцать секунд лифт остановился, двери открылись, и руководитель группы разработки вместе с сержантами вышли в широкий коридор, обитый ореховыми панелями.
По красной ковровой дорожке они подошли к толстой двухстворчатой двери, на черной кожаной обивке которой висела пластмассовая табличка: «Начальник спецтюрьмы № 70 полковник Яхонтов А.Н.».
Первый сержант уверенно открыл дверь и махнул рукой, приглашая за собой руководителя группы разработки и второго сержанта.
В приемной за небольшим прозрачным столиком сидела вольная секретарша и раскладывала пасьянс на компьютере.
— У себя? — спросил первый сержант, кивнув на дверь главного кабинета.
Секретарша, величавая, полногрудая дама, подняла аккуратно очерченные темные брови.
— Вы по какому вопросу? — спросила она высоким, хорошо поставленным голосом.
— Доставили заключенного Шухова, — ответил второй сержант, не сводя глаз с ее раздобревшего тела.
— А-а, — равнодушно протянула секретарша. — Пусть заходит. Антон Николаевич у себя.
Руководитель группы разработки вопросительно посмотрел на первого сержанта.
— Дальше без нас, — усмехнулся первый сержант и сел на диван для посетителей, стоявший напротив стола секретарши.
С шумом выдохнув воздух, руководитель группы разработки робко постучал в дверь.
— Войдите! — послышался рокочущий голос.
Руководитель группы разработки еще раз вздохнул и открыл дверь.
Кабинет начальника спецтюрьмы № 70 Антона Николаевича Яхонтова представлял собой просторное помещение с высоким подвесным потолком и огромным панорамным окном, из которого открывался завораживающий вид на Воробьевы горы. Правую часть кабинета занимал овальный лакированный стол для переговоров, окруженный десятком кожаных кресел. Чуть поодаль на черной пластмассовой треноге стоял проекционный экран.
В левой части кабинета разместился дубовый письменный стол, позади которого висел большой пятиметровый портрет худого лысеющего мужчины в сером костюме на фоне трех державных цветов.
За письменным столом сидел хозяин кабинета. Это был человек необъятных размеров, в расстегнутом кителе, с приспущенным форменным галстуком. Его тяжелая, массивная голова сразу переходила в туловище, без каких-либо намеков на шею, а землистое лицо чем-то напоминало клубень картофеля. Грудь, обтянутая светло-синей тканью рубашки, тяжело вздымалась, словно внутри работал какой-то сложный, многоступенчатый механизм. На вид ему было не меньше шестидесяти лет.
Увидев руководителя группы разработки, Яхонтов нахмурил густые брови.
— Шухов, — услужливо подсказал руководитель группы разработки, пытаясь унять дрожь.
— Да знаю я, кто ты, — махнул рукой Яхонтов. — Докладывай.
— Работы по спринту идут полным ходом, Антон Николаевич, — фальшиво-бодрым тоном ответил Шухов.
Лицо Яхонтова налилось кровью.
— Ты мне эту парашу брось, — злобно прохрипел он. — Спринт, х…нт. Просто скажи, к десятому числу этот ваш сайт заработает? Сам же ждет. – И Яхонтов качнул головой в сторону портрета серого мужчины за своей спиной.
Шухов побледнел.
— Понимаете, Антон Николаевич, — заговорил он, тщательно подбирая слова. — Там складывается такая ситуация, что сроки сдачи, скорее всего, придется сдвинуть…
— Из-за чего задержка? — перебил его Яхонтов. — Кто виновник?
— Понимаете, Антон Николаевич, — принялся объяснять Шухов. — Тут не все так просто. Это же проект, сами понимаете, очень много факторов, и конкретные люди тут ни при чем…
— Ты совсем о…ел, чушкарь? — ударил пудовым кулаком по столу Яхонтов. — Ты считаешь, что я совсем фуфло? Ну, сейчас мы поглядим, кто тут фуфло.
С этими словами он нажал на маленькую красную кнопку, расположенную под крышкой стола.
Дверь распахнулась, и в кабинет зашли сержанты.
— Берите этого козла, — с презрением произнес Яхонтов, кивнув на Шухова. — И тащите на третий этаж. Я думаю, что двух часов будет вполне достаточно. А потом…
— Стойте, — истошно закричал Шухов. — Только не третий этаж. Я все расскажу.
— Вот и хорошо, — удовлетворенно улыбнулся Яхонтов и повернулся к сержантам: — Пока подождите снаружи.
— Есть! — откозыряли сержанты и, щелкнув каблуками, вышли из кабинета.
— Ну, так что там у вас происходит? — спросил Яхонтов, как только дверь кабинета закрылась. — Только по делу говори, без твоей пурги.
Шухов поправил рубашку, насквозь мокрую от пота.
— Неправильный контент, — проговорил он и осекся, увидев выражение лица Яхонтова. — То есть я хотел сказать, неправильный текст для сайта.
— Понятно, — кивнул Яхонтов. — И кто виноват?
— Светлана Вячеславовна Колтышевская — чуть помедлив, ответил Шухов.
— Вот это по-нашему, — обрадовался Яхонтов и достал из внутреннего кармана кителя маленькую записную книжку, заложенную огрызком карандаша. — Как говоришь, Колтышевская?
И, слегка послюнявив грифель, Яхонтов быстро записал фамилию аккуратным бисерным почерком.
— Хорошо, — кивнул он и посмотрел на Шухова. — А еще?
— Алексей Ильичев, — мрачно произнес тот. — Его сотрудники плохо проверяют сайт. Тоже срывает сроки.
Черный кончик грифеля заскользил по бумаге.
— Отлично, — улыбнулся Яхонтов, записав фамилию. — Просто превосходно. Кто еще?
— Больше нет, — ответил Шухов. — На сегодняшней встрече были только эти два подразделения.
— Как это только два? — удивился Яхонтов. — А твое?
— В смысле? — не понял Шухов.
— Ну, твое же подразделение участвовало во встрече, — заметил Яхонтов. — Значит, тоже виновато. Вот я и спрашиваю: кто?
Лицо Шухова помертвело.
— Ну же, — поторопил его Яхонтов. — Или ты хочешь взять вину на себя?
— Сомов, — тихо ответил Шухов. — Иван Сомов. Старший программист.
— Вот видишь, — усмехнулся Яхонтов, записав фамилию. — А говорил, что больше нет. Интересный ты человек, Шухов. Думал, я поверю, что все зашкварились, а твои чистенькие остались? Как думаешь, бывает такое?
Шухов молчал, опустив глаза в пол.
— Вот и я думаю, что не бывает — согласился Яхонтов, убирая записную книжку в карман. — Ну, не вешай нос. Ты правильно поступил. Не себе служим, а делу. А с этими туфтачами мы на третьем этаже потолкуем. Глядишь, и в срок сдать успеем. Ну а не успеем — придется новых искать.
Шухов поднял голову.
— Антон Николаевич, как раз хотел узнать, — осторожно спросил он. — Когда планируется пополнение? А то нас тут пять человек, работать некому.
Яхонтов насуплено сдвинул брови.
— Ну а ты как хотел, — проворчал он. — Такой уж ваш брат программист. На митинги не ходит, статейки не строчит, бомбы самодельные не бросает. За что же его арестовывать-то?
— Да я понимаю, — вздохнул Шухов. — Тяжело просто без помощи.
— Тяжело… — хмыкнул Яхонтов. — А кому сейчас легко? Да погоди ты, — добавил он, увидев выражение лица Шухова. — Мне тут сообщили, что новое антикоррупционное дело раскручивается. Подрядчика одного будут закрывать, у него как раз куча программистов. Они вместе с ним пойдут, за соучастие. Глядишь, смогу десяток себе вытребовать. Вот тебе и подспорье будет.
— Правда? — просиял Шухов.
— Х…вда, — усмехнулся Яхонтов, но тут же нахмурился. — Только я тебе этого не говорил. Если скажешь кому, сам знаешь…
— Конечно, Антон Николаевич, — заверил Шухов.
— Смотри у меня…— погрозил пальцем Яхонтов и посмотрел на часы, висевшие над дверью. — Эх, заболтался я что-то с тобой, Шухов, а дел у меня по горло. Вали-ка обратно в свою хату. И по поводу сроков: ты точно усек? Чтобы к десятому все было. Иначе….
— Усек… все будет… не подведем, — бормотал Шухов, пятясь к выходу
Нащупав спиной дверь, он подобострастно улыбнулся и вышел.
Откинувшись в кресле, Яхонтов посмотрел на дверь и с отвращением покачал головой. Затем достал из кармана записную книжку и открыл последнюю страницу.
На пожелтевшей клетчатой бумаге все тем же бисерным почерком был записан перечень фамилий с инициалами.
Взяв огрызок карандаша со стола, Яхонтов быстро написал под последней фамилией: «Шухов С.А. 09.26»
И, немного подумав, дописал справа большой вопросительный знак.