Рождественская повесть
Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2023
Ася Иванова — родилась и живет в Москве. Окончила Московский государственный психолого-педагогический университет, а затем Академию журналистики «Коммерсантъ». Публиковалась в литературном журнале «Пашня». Автор сборника рассказов «Птицы» (2021). Участник дальневосточной литературной резиденции Ассоциации союзов писателей и издателей России (2022). В «Урале» публикуется впервые.
Публикация осуществляется в рамках проекта «Мастерские» Ассоциации союзов писателей и издателей России (АСПИР).
Она задула свечу, и мрак обрушился на неё, словно тяжёлое старое платье. Чтобы глаза привыкли к темноте, нужно было выждать несколько минут. Она запрокинула голову и увидела над собой нескончаемую россыпь звёзд. Небо чистое, ясное.
Девушка мысленно досчитала до тридцати, подняла подол и сделала ещё несколько хрустящих шагов вперёд. На двери дома, у которого она оказалась, висел небольшой рождественский венок из еловых веток, перевязанных алой лентой. «Может, оставить свечу здесь?» — подумала она. Немного помяла пальцами ещё тёплый воск и всё-таки спрятала огарок в карман пальто.
Рука сжалась в кулак, но, прежде чем постучать, она на секунду закрыла глаза и звучно выдохнула.
Стук оказался тяжелее и увереннее, чем она ожидала.
— Кто там? — донесся из дома приветливый голос. Не дожидаясь ответа, хозяин вдруг широко раскрыл дверь. Свет больно ударил по глазам, гостья зажмурилась и машинально протянула руку.
— Здравствуйте, сир.
— Здравствуйте! Но, пожалуйста, не называйте меня так. Не знаю, откуда это пошло… Совсем не про меня! Я просто мастер. Проходите.
Хозяин был явно чем-то занят. Он небрежно потряс протянутую руку и поспешил вернуться в комнату. Девушка закрыла дверь, но осталась стоять в коридоре.
— Пожалуй, мне стоит представиться. Меня зовут…
— Нет-нет! Прошу вас, не называйте имени, мне хочется самому вспомнить!
Его голова показалась из-за угла. Он улыбался.
— Мы ведь не знакомы…
— Верно! Вы — единственная жительница города, которая ещё не приходила ко мне, — крикнул он. — Но у вас есть оправдание — вы у нас… дня три… Полагаю, хотели убедиться, узнать побольше. Это удалось?
Аккуратно ступая, чтобы не оставлять за собой талый снег, девушка прошла чуть дальше по коридору.
— Удалось.
Она сделала ещё несколько неуверенных шагов в сторону комнаты — разговаривать через стену было неудобно. На мгновение на полу показался силуэт, но тут же исчез.
— Как же я рад! Ваше имя сладкое, восточное. Там было что-то про фрукт! — крикнул он откуда-то из глубины дома.
На полу протанцевали искривленные тени, и девушка последовала за ними.
— Индира, — прошептала она, оглядевшись по сторонам и удивившись месту, в котором оказалась.
Комната выглядела маленькой, но это могло быть потому, что в доме горело всего несколько свечей. Все углы в темноте, так что оценить настоящие размеры помещения трудно. Как и разглядеть предметы дальше полуметра от каждой из свечей. Больше всего света приходилось к окну. Именно там стоял рабочий стол мастера, заваленный бумагами, свёртками, обрезками верёвок и лент.
На стене рядом с окном висело несколько рядов инструментов: здесь было много ножниц разных размеров, несколько коротких ножей («И совсем нестрашных», — подумала она), подушка для игл, линейки и какие-то незнакомые ей деревянные приспособления. Прямо у стола стояло два табурета: один высокий, а второй совсем низенький. Казалось, он гораздо меньше, чем требовалось для удобства работы за столом. Индира приподняла одну бровь, размышляя, как именно он сидит здесь, когда работает.
— Ох, вижу, вы заинтересовались моим рабочим местом?! Что ж… должен признать, многие, попадая сюда, сразу обращают на него внимание. В этом нет ничего предосудительного. Прошу вас, подойдём поближе.
Он вышел из темноты и характерным жестом попросил гостью подойти. Она сделала шаг, но остановилась. Посмотрела на мастера, будто спрашивая разрешения, и он снова указал рукой, приглашая девушку приблизиться.
На столе мерцали свечи. Тени играли, каждый раз показывая предмет и тут же скрывая, переключаясь на другой. Ей хотелось разглядеть как можно больше… Вот стопки бумаг, угольные стержни, старая карта, карманные часы, конверты, обрывки листов, книги, засушенные соцветия, куски парафина и капли чернил… Мастер с любовью провёл руками по столу и отметил:
— Здесь есть всё, что мне нужно. И ничего лишнего.
Постояв немного у стола, он наконец развернулся к гостье.
— Прошу вас, милочка, присядьте! — Он подвинул к ней рабочий табурет. — Присядьте и расскажите всё! Что я могу для вас сделать?
Её платье качнулось раньше её самой, и, приподняв подол, она наконец села.
— Дело вот в чем… Сир.
— Агап. Прошу вас, зовите меня Агап.
Его улыбка была широкой и искренней, а вокруг глаз появились десятки доселе невидимых морщин.
— Так вот… Дело в том, что я… Как бы это сказать…
Лицо мастера вдруг оказалось очень близко от её собственного. Так близко, что девушку обдало запахом свежих древесных стружек, масляной ореховой скорлупы и почему-то горьких какао-бобов.
— Не были влюблены?
В темноте глаза мастера засверкали. Он пытливо смотрел на неё, терпеливо дожидаясь ответа.
— Не знаю, как сказать. Может, оно… с браком?
Он звучно ударил себя по коленям и рассмеялся.
— Не хотите ли чашечку горячего шоколада?! — вдруг оживился он.
— Нет, благодарю вас…
— Точно?! Стоит чего-то пожелать и выпить горячий шоколад, как начинают происходить удивительные вещи! Порой не успеваешь что-то загадать, а оно уже сбылось. Это старинный рецепт. Я добавляю в шоколад щепотку пряностей и горстку кедровых орешков. Можно использовать желание для себя, а можно — для другого. Не хотите попробовать?!
— Простите… Может, не прямо сейчас… Мне нужно кое-что… более радикальное. Понимаете?
Шорох платья выдавал беспокойство ног.
— Что ж. Поверьте, нет причин для волнения. Я готов помочь! Если слова трудны, позвольте я взгляну на него? Так может быть проще.
Щёки Индиры вмиг залились румянцем.
— Это не больно. Вы совершенно ничего не почувствуете. Обещаю.
Девушка опустила глаза и начала медленно расстёгивать пуговицы, стягивающие её длинную тонкую шею. Дойдя почти до середины груди, она остановилась и посмотрела на мастера.
— Ещё немного, милая.
Она расстегнула ещё три пуговицы.
— Закройте глаза. Подумайте о своей ситуации. Позвольте себе чувствовать столько, сколько можете. Не скрывайте и не запирайте эмоции, это позволит мне увидеть больше.
Индира закрыла глаза и сразу почувствовала, как по телу начало разливаться тепло. Оно появилось в груди, медленно растеклось по рукам, ушло в ноги, протянулось через спину, заволокло голову и вновь сконцентрировалось в груди. Она чувствовала, как её сердце будто легло в чьи-то прохладные руки. «Вот же они! Пальцы!» Сердце трогали бережно, осторожно, будто рассматривая со всех сторон. Оно стало биться сильнее, словно ощущая чужое присутствие. Вдруг по нему пробежал холодок, затем ещё раз и ещё.
— Что ж, всё ясно! — вскрикнул мастер, — Как я и думал — работа предстоит интересная! Я смогу перекроить его уже сегодня. Ни одного лишнего стежка вы не почувствуете. Оно будет совершенно как новое. Однако должен предупредить. У моей работы есть гарантии. И последствия. Поскольку вы еще не любили по-настоящему, то и не знаете, как тяжелы бывают любовные муки. Это в миллион раз хуже бесчувствия, поверьте. Мои гарантии не распространяются на любовные раны. Это очень важно, запомните!
— Хорошо-хорошо, конечно… Спасибо большое.
— О, пока не за что! Как будете платить?
Индира достала из кармана пальто небольшой бархатный мешочек и аккуратно положила на стол.
— Монетами? Вы уверены? Последнее время со мной всё чаще расплачиваются временем…
— А я не знаю, сколько у меня осталось.
— Так никто не знает! В этом и суть! Люди никогда не боятся расстаться с тем, о чем мало знают. Не зная количества, не зная качества, этого не жаль. Понимаете, милочка?!
— Понимаю. Но моё время дорого…
— Как и мне моё! — Мастер снова ударил себя по коленям и резко вскочил. — Что ж! Начну делать выкройку! Думаю, мы закончим со всем через час-полтора.
Время прошло незаметно. Когда мастер закончил, Индира ощущала себя совсем по-другому. Ей казалось, что нечто невидимое, но утяжелявшее каждый её шаг наконец ушло и оставило её в покое. На сердце было невероятно легко. И спокойно. Щёки налились румянцем, а в душе появился незнакомый трепет. Она была приятно возбуждена, энергична, полна смелости и решимости. При этом девушка не ощущала прежних горестей и обид. Ей не было грустно и тоскливо, как всего несколько часов назад, а было тепло и приятно. Может, никогда раньше ей не было так приятно, как сейчас. Краски стали ярче, запахи острее… а вкус…
— Агап, вы что-то говорили про горячий шоколад?
Мастер заулыбался, стянул с себя рабочий фартук и бросил на стол.
— А это интересно… — лукаво ответил он. Но прежде чем скрыться на кухне, несколько секунд внимательно и с любопытством разглядывал лицо девушки: «Очень интересно!»
— Можно вопрос? — крикнул он мгновение спустя уже откуда-то из темноты.
Индира от неожиданности вздрогнула. «Ведь только что был здесь!»
— Конечно… Какой хотите. Мне скрывать нечего, — наклонившись, ответила она в глубину комнаты.
— Недавно мне рассказали прелюбопытную историю!
Индира отпрянула и чуть не упала с табурета — голос Агапа прозвучал совсем рядом, совсем близко от нее. Ей даже показалось, что она почувствовала его дыхание на своей шее. Она обернулась, но никого не было.
— Говорят, будто есть город на самом краю земли, почти у кромки океана. Там жили 37 человек — 18 пар и одна девушка. Все жители города родились именно там, даже эта несчастная. И каждому достался любимый человек. Кроме неё. Говорят, всю жизнь она мучилась. Пыталась отвлекаться, работать, помогать другим, но никому, в сущности, не была нужна её помощь. Людям было тяжело находиться рядом с ней — они не понимали, почему девушке никто не достался. Так и жили бок о бок. Почти счастливый город и совершенно одинокая барышня. Ещё говорят, что однажды ночью случилась сильная-пресильная гроза, чуть ли не в окна били молнии. Грохотало так, что казалось — все дома разойдутся по швам да рассыплются на мелкие щепки. Горожане эти всю ночь провели в объятиях друг друга, а когда проснулись утром… Оказалось, девушки нигде нет!
Из темноты появилась рука с кружкой дымящегося шоколада. Аромат специй и какао-бобов моментально заполнил комнату. Вслед за рукой из мрака вышел и сам мастер. Девушка приняла чашку и поднесла к носу.
— М-м-м, как вкусно пахнет!
Агап лукаво улыбнулся, и все его лицо сделалось исчерченным морщинами разной глубины.
— Говорил же — он того стоит!
Она рассеянно кивнула.
— И? Что было дальше с этими людьми? Ну, о которых вам говорили…
— С людьми?
— Ну да, из вашей истории… Девушка ушла, а что же люди? Горожане как восприняли?
— А-а-а! Говорят, им неловко было признаться друг другу, но, услышав новость, каждый наедине сам с собой облегченно вздохнул. Вроде бы после её исчезновения они стали чувствовать себя по-настоящему счастливыми.
Индира повернула голову к окну и закивала.
— Вот оно как? Что ж… Ясно-ясно.
— Почему вам интересно только про горожан?! Разве не любопытно, что сталось с девушкой?!
— О, уверена, с ней всё в порядке! Главное, люди стали счастливее, теперь им хорошо.
Девушка задумалась, а затем наклонилась к мастеру и тихо добавила:
— Думаете, настоящему счастью может помешать несчастье других?
— А вы?!
— Раньше подумала бы именно так, а сейчас… Сейчас как будто сомневаюсь…
Индира поболтала содержимое чашки, сделала несколько глотков, потом постучала по дну, чтобы ссыпались орешки, и, не скрывая удовольствия, принялась жевать.
— Вот что по-настоящему важно, Агап, — заметила она, показывая на кружку. — Быть здесь и сейчас. Вы были правы, это та-а-а-к вкусно! И знаете, что я теперь думаю?! Мне только что это пришло в голову… не всем любовь дается просто так… от рождения. Не всем. Это ведь дар! Есть те, кому за неё придется побороться. Те, кому её только предстоит отыскать. Заслужить. Тут я ещё сомневаюсь, вы лучше знаете, как это бывает. И это неплохо. Нет. Просто у каждого — свой путь. Ох, пожалуй, это всё, что я знаю о любви… Как это мало!
— Этого вполне достаточно, — мастер весело рассмеялся, — Хорошо, милочка! Как будете платить?!
Индира округлила глаза.
— Я же расплатилась!
— А за горячий шоколад?!
— Агап, простите… Ну конечно же двойная плата. Я не подумала сразу… Да и желание не загадала. Просто выпила, и всё…
Индира закрыла лицо руками и замотала головой. Её волосы запружинили. Мастер положил ей руку на плечо и прошептал: «За желание можете не беспокоиться. Что-то мне подсказывает, оно вот-вот сбудется».
Затем выправился, немного покашлял и добавил:
— А с вашим долгом поступим так — расплатитесь со мной временем! Мне очень нужен ещё один помощник на завтра, боюсь, самому не справиться.
— Но ведь завтра сочельник!
— Потому старику и нужна помощь! Завтра… Ой, да уже за полночь! Значит, сегодня. Как всегда, сегодня — самое время для всего! С утра будет мой ученик и подмастерье — Савитар. Он всё покажет и объяснит. В три пары рук мы быстрее управимся, вот увидите. Вам это даже полезно!
— Ох, не знаю… Не уверена…
— Доверьтесь мне, — он сделал паузу, — Пожалуйста. Это всего на один день.
Мастер подмигнул, и девушке показалось, что в его темно-синих глазах засияла целая россыпь звёзд. «Как чёрный авантюрин».
— Ну что ж. Думаю, смогу. Спасибо вам… за помощь и вообще, — она положила руку на грудь, под которой пряталось её обновлённое сердце. — И простите великодушно. Обещаю, завтра я не буду такой рассеянной!
Агап рассмеялся и кивнул. Индира виновато улыбнулась, схватила пальто и поспешила к выходу.
— Тогда до завтра?
— До сегодня, милочка. Очень жду вас сегодня.
Она кивнула, накинула пальто и выскользнула за дверь.
На улице шёл снег. Хлопья летели вверх. Иногда они сталкивались, слипались воедино и тогда падали вниз крупными пушистыми связками. «А ведь прошла всего пара часов…»
Индира немного постояла у двери, поглаживая область сердца. Потом вдруг съежилась, машинально засунула руки в карманы и только тогда вспомнила про свечу. Её там не оказалось. Она поискала во всех карманах, но везде было пусто. «Неужели выпала?».
Девушка втянула струи морозного воздуха и выпустила изо рта немного пара. Она запрокинула голову и увидела над собой тысячи белых пушистых снежинок, совершавших хаотичные движения. Дождалась, пока несколько упало ей прямо на веки, до слёз проморгалась, а затем смело и уверенно зашагала по хрустящему снегу в сторону дома.
— Кх-кх, — раздалось в глубине комнаты, где всё ещё сидел мастер. — И что это было?
— Ты о чём, дружок?!
Из темноты вышел высокий сутулый мужчина в рабочем фартуке.
— Как о чём?! О девушке, конечно! Зачем вы ей солгали?
— Солгал?! Боже упаси! Я никогда никого не обманываю! — ответил мастер и лукаво улыбнулся. В этот раз новые морщины появились у него на лбу.
— Ну да, как же! Я видел, что за инструменты вы взяли. Она не безлюбовная. Что вы опять придумали, а?! — Мужчина пытался не улыбаться, но тон его голоса говорил, что он ничуть не сердится.
Старик рассмеялся и встал со стула.
— Я никогда ничего не придумываю! Всё всегда так, как должно быть.
— Ну, а про меня зачем солгали?
— Савитар, дружочек, ну сколько же повторять?! Я никогда не лгу! Разве же ты не будешь утром?!
— Я уже здесь!
Мастер махнул рукой в сторону подмастерья, подошёл к своему рабочему столу и начал медленно прибираться.
— Да кого волнуют эти мелочи…
— Мелочи. Ясно.
— Ты лучше скажи вот что… Заметил, какая она красавица?!
— Красавица? Нет. Вы же знаете, меня это не интересует. Сами же…
— Да-да, помню. Как забыть…
Агап схватил со стола клочок бумаги и быстро-быстро начал что-то искать, поднимая и сдвигая лишние предметы в сторону. Наконец отыскал простой карандаш размером с мизинец и неразборчиво написал на бумаге «Единственные стежки, о которых жалею». Мастер повернулся, скомкал листок и подбросил его вверх. Он тут же вспыхнул ярким пламенем и исчез.
— Ох, опять эти ваши фокусы! А говорите, ничего не удумали. Вижу-вижу.
— Ничего я… А впрочем… — мастер махнул на ученика. — Давай-ка ужинать.
— Не поздно?!
— Для любви и для еды, дружочек, всегда самое время!
— Как скажете, — ответил Савитар, скрываясь в темноте. — Хм, а почему здесь две грязные кружки?!
Мастер скорчил гримасу, широко улыбнулся и пожал плечами. Савитар не видел этого, но крикнул из кухни: «Можете не отвечать, всё равно переспросите или что-нибудь соврёте! Ох, как же с вами тяжело…» Агап собирался было возразить или переспросить, но вместо этого закатил глаза, улыбнулся и продолжил уборку на столе.
***
Когда на следующее утро Индира подошла к дому мастера, то, не задумываясь, постучала. К её удивлению, дверь мгновенно открылась. На пороге стоял высокий сутулый мужчина в рабочем фартуке. Его лицо сразу же привлекло внимание девушки. Определить его возраст было невозможно. Несколько секунд она молча и очень внимательно изучала лицо мужчины. Когда она это осознала, щёки вмиг вспыхнули. Индира опустила глаза, протянула руку и тихо-тихо сказала: «Здравствуйте».
— Проходите в дом. Холодно.
Голос его звучал безрадостно.
— Прошу вас, извините меня. Просто ваше лицо…
— Я понимаю, не извиняйтесь.
— Нет, я должна. Я не хотела обидеть. Простите. Просто когда увидела лицо… оно такое необычное. Ваши глаза — они такие… ясные, лучистые, молодые. А лицо, оно… Я не понимаю, сколько вам лет. Простите. И меня это… заинтриговало, — Индира нахмурилась и опустила голову.
Он вдруг взял её за подбородок, и она вздрогнула. Подмастерье приподнял голову девушки и посмотрел ей прямо в глаза. «Красивые», — подумала она.
— Не нужно извиняться. Честно. Я привык. — Савитар улыбнулся, казалось, что искренне. — Думаете, вы первая?! Нет, конечно. Я знаю, что выгляжу как старик. Мастер работает преимущественно вечером и ночью и при этом не любит, когда много свечей. Всё в полутьме, в полумраке. Наверное, потому и морщины. Мне не важно, как я выгляжу. У меня совсем другие ценности. Но многим почему-то важно. Я не осуждаю. Просто у меня свой путь.
— Свой путь, — повторила она. — Конечно, понимаю. Вы неплохо выглядите, просто такая разница…
— Я понял, — прервал он, отступая в сторону, чтобы она могла пройти. — Для меня это не имеет значения.
Индира скинула пальто, положила его на своевременно вытянутые руки подмастерья и, аккуратно ступая, прошла в комнату, где ей перекраивали сердце только вчера. Вспомнив об этом, она положила руки на грудь и медленно оглядела пространство. При свете дня комната выглядела значительно больше. «Удивительно, как свет всё меняет». Оказывается, кроме рабочего стола, заваленного разными мелочами, стены с инструментами и двух табуретов здесь находились небольшой комод с гравировками на дверцах, два огромных деревянных шкафа, набитых книгами, и замысловатое резное кресло-качалка. Увидев его, Индира улыбнулась.
— Вижу, вас заинтересовало моё кресло! — Мастер появился словно из ниоткуда. — Что ж… должен признаться, редко кто попадает сюда при свете дня. Так что это своего рода мой маленький секрет или, точнее сказать, маленькая слабость сентиментального старика. Можно же так считать?! Думаю, в этом нет ничего предосудительного. Прошу вас, подойдём поближе.
Мастер быстро подошёл к девушке и сделал приглашающий жест рукой, указывая на кресло.
— Кто, я? Нет!
— Да-да, присаживайтесь, пожалуйста. Попробуйте, вам понравится!
Он выглядел довольно серьезно, поэтому она сделала шаг к креслу, но остановилась. Посмотрела на мастера, будто надеясь, что он передумает, но он улыбнулся и кивнул головой в сторону кресла, настаивая, чтобы девушка села.
Индира залилась краской, а старик вдруг хлопнул себя по коленям и рассмеялся.
— Прошу же вас, милочка, присядьте!
Он схватил кресло и наклонил его вперёд, чтобы ей было удобнее.
— Присядьте и расскажите всё! Как вчера себя чувствовали? Как спали? Ничего не беспокоило?
Она тяжело вздохнула и, приподняв подол, наконец села. Её платье зашуршало, как десяток обёрток из-под конфет. Агап медленно и осторожно отпустил спинку, и Индира плавно качнулась. Девушка скрестила ноги в области щиколоток и положила руки на колени, что было не совсем удобно, ведь Агап больше не придерживал кресло.
— В целом я очень хорошо себя чувствую. Вот только как понять, что…
В комнату вошел Савитар, держа в руках целую груду длинных свитков. Увидев довольного мастера и Индиру, раскачивающуюся на кресле-качалке, он резко остановился, и часть рулонов чуть не выпала у него из рук — парочку он успел поймать коленом и подтянуть обратно.
В сердце у девушки что-то неприятно дернуло. Она скривилась, не издавая звуков.
Агап задумчиво смотрел на растерянного ученика и явно подбирал слова, чтобы объясниться.
— Пожалуй, не буду спрашивать, что тут происходит… — опередил его Савитар.
— Да-да, и это очень правильно! — оживившись, воскликнул мастер и поспешил помочь со свитками.
Индира поставила ноги на пол и постаралась встать, но было очевидно, что без помощи из кресла ей не выбраться. Заметив это, Савитар выхватил из рук мастера охапку свитков, добежал до его рабочего стола, бросил бумагу и поспешил подать руку девушке.
— Какой же воспитанный, — съязвил мастер.
Индира поднялась, поблагодарила подмастерье и тут заметила в углу около шкафов небольшую, но глубокую тарелку с белыми подтеками.
— У вас есть животное?! — обрадовалась девушка.
— Нет! — слишком быстро и резко ответил мастер.
— Не совсем… — будто виновато, добавил подмастерье.
— Как это — не совсем?!
Улыбнувшись, Индира начала оглядываться, а затем и крутиться на месте в поисках животного. Однако других следов не было. Почувствовав на себе пристальный взгляд, она посмотрела на Савитара. Тот помотал головой, давая понять, что тему лучше закрыть. Индира перевела взгляд на мастера, который задумчиво и явно недовольно рассматривал свой стол.
— Ой, давайте помогу! Подскажите, куда это перенести? Может, в другую комнату?
Савитар с Агапом переглянулись. Подмастерье почесал голову, нос, затем подбородок и наконец глаз.
— Оставим это здесь, — нарушил молчание мастер. — По правде говоря, сегодня вы нужны нам в другом месте.
Савитар закивал.
— Да-да, я отведу вас на кухню.
Индира поджала губы, а ее платье легонько зашелестело.
Мастер вдруг расхохотался, похлопал ученика по плечу, будто тот только что удачно пошутил, и поправил: «Милочка, не волнуйтесь! Конечно же, на кухне буду работать я. А для вас двоих у меня есть задачка поинтереснее!»
***
Когда Индира и Савитар вышли из дома, она представления не имела, куда они направляются. Мастер с подмастерьем ненадолго удалились в другую комнату, а когда вернулись, Савитар, нагруженный небольшой сумкой, молча подошел к входной двери, надел плащ и обернулся к ней:
— Идём.
Не задавая лишних вопросов, она оделась и последовала за ним.
Девушка пробыла в городе почти неделю, но ещё не успела как следует его рассмотреть. Она добралась сюда ночью, за продуктами бегала ранним утром, ещё темно было, а к мастеру решилась идти только поздним вечером. Сейчас она впервые видела улицы при дневном свете. Индира отметила про себя, что город выглядел каким-то уютным, добрым и приятным. «Я даже могла бы здесь жить», — подумала девушка. В общем, ничего мистического и страшного, как она представляла по дороге. Ей казалось, что в городе мастера всё будет нарочито тёмным и мрачным, а здесь сплошь небольшие аккуратные каменные домики, припорошенные снегом, словно липли друг к другу или прижимались, чтобы согреться, при этом у каждого — свой крохотный участок, выдающийся вперед, и всюду можно разглядеть милые детали.
Горожане явно любили Рождество и вовсю к нему готовились. Все дома по дороге были украшены — на каких-то дверях висели венки, сплетённые из веток или шишек, на других — скромные сосновые или веточки омелы, а были ещё двери, на которых болтались маленькие колокольчики, позвякивающие на ветру, прямо как сейчас.
Они вышли на главную улицу, мощённую разноцветной галькой, а не серым булыжником, как остальная часть, и повернули направо. Миновав пару домов, они остановились у таверны с занавешенными окнами и кованой вывеской в виде сердца, сшитого с кружкой.
— Здесь подождешь или интересно заглянуть? — замешкавшись, спросил Савитар.
— Я бы заглянула.
Он дернул за ручку, потянул на себя тяжёлую деревянную дверь и пропустил Индиру вперед. Девушка благодарно улыбнулась, но он, кажется, этого не заметил. Они очутились в тёмном помещении, уставленном длинными дубовыми столами. С большими отступами на них были расставлены глиняные горшки с крупными свечами.
Пахнуло элем, травами, капустным пирогом, нагретой глиной и тёплым воском. Сразу при входе расслабленно сидели двое мужчин, а в дальнем углу — одинокая девушка с длинными, почти до земли, рыжими волосами. Больше посетителей не было. Платье у девушки совсем непростое, на вид вроде обычное, да одна деталь сильно выбивается. На груди у него словно карман в форме сердца на мелких пуговицах. Само платье хлопковое, темно-красное, а карман — из шерстяной зеленой шотландки.
Савитар решительно зашагал вглубь, а Индира вприпрыжку побежала за ним. В конце зала располагалась небольшая деревянная стойка. За ней стояла пышная женщина средних лет, одетая в теплое бежевое платье и кожаный фартук. Она перебирала посуду. Внимание Индиры сразу привлекли кружки, на которых изображено выпуклое сердце, края которого подчёркнуты крупными аккуратными стежками. Женщина сосредоточенно отставляла их в сторону, будто подсчитывая про себя. Увидев спутника Индиры, она всплеснула руками, и её лицо растеклось в широкой улыбке.
— Савитар, голубчик! Наконец-то! Все только и ждут, что нового рецепта! Целую неделю готовлюсь к вечеру. Что же, что же у нас в этом году?!
Она наклонилась и вытянула руки так, что почти легла на стойку. Подмастерье залез в карман, извлек оттуда сложенный лист бумаги и передал женщине. Та спешно развернула лист, подвинула к себе горшок со свечой и принялась с интересом читать.
— Та-а-а-к! — протянула она. — Слава богу, всё, что нужно, есть. Значит, пряный, имбирно-бузинный… с секретом, а?!
Савитар залез в другой карман и достал маленький кулёчек, сложенный из бумаги.
Женщина подмигнула подмастерью.
— Передай, что мы начнем варить через час. Ты… — Тут она оценивающе посмотрела на Индиру. — Или кто-то из вас зайдёт? Я тоже могу послать…
— Я зайду, — отрезал Савитар.
— Отлично! Тогда начинаю и жду тебя, — она снова уставилась на девушку. — Ну, сам всё знаешь.
Он кивнул и бросил взгляд на Индиру так, что она поняла — пора уходить.
Они вышли на улицу. Ей не терпелось узнать, что всё это значит, но при этом так хотелось, чтобы он сам рассказал, что она решила мужественно молчать. Сколько получится.
Минут через пять он нарушил молчание.
— Удивлён, что ты не спросила, что всё это значит.
— А надо было?!
— Не сомневался, что сразу спросишь, как выйдем.
— Хм, — нарочито равнодушно ответила она.— Это ваши дела.
— Верно, — подтвердил Савитар. — Но, если хочешь знать, мастер каждый год передаёт хозяйке новый рецепт специального напитка. С ближайших городов… Да ты и сама, небось, понимаешь… Отовсюду к нам съезжаются. Кому не удается добиться, дождаться… Как это сказать? Аудиенции! Вот, кому не удается, идут сюда. Об этом все знают. Здесь можно взять лечебный напиток. Каждый год он разный. Мастер сам сочиняет рецепт. Кое-кто пытается копировать… Один раз его даже выкрали. Может, не раз. Да результата никакого. А всё потому, что там всегда секретный ингредиент есть. Без него ничего не сработает. Иногда я его отдельно приношу. Иногда вместе с рецептом, как сейчас. Кто его выпьет, получит силы, чтоб дождаться встречи, снести сердечные муки. Так-то. Но оно срабатывает только до встречи. Были умники, которые хотели на напитке продержаться. Всё ж дешевле, чем перекраивать. Вот только если передумаешь к мастеру идти… Точнее — как только передумаешь к мастеру идти, причём речь не про голову, ты можешь и не поймать эту мысль, да и такие мысли обычно позже появляются, а вот как только в сердце эта идея, это решение сложится, всё! Боли возвращаются.
— М-м-м, — протянула Индира с напускным равнодушием. — А что же обычные люди?
— Они тоже могут купить и попробовать напиток. Только им дают без ингредиента, да это и намного дешевле. Многие здесь обожают напитки мастера. Мне вообще кажется, что разными он их делает именно для горожан — чтобы им было интересно. Хотя…
— Что?
— Вкус у него специфический! Возможно, так он хочет и тем и другим отдать дань. Напитки обычно или чуть горькие, или чуть кислые, бывают острые, но никогда — сладкие. В этот раз «Сердечник» пряный, имбирно-бузинный, в прошлом году был морошково-брусничный с розмарином, до того лимонно-анисовый с щепоткой чили… Ну и так далее. Все с удовольствием пробуют, некоторые и весь год пьют. Не всем же эль! Когда первая порция готова, я несу мастеру на дегустацию. Он пробует и говорит — дорабатываем или так оставляем. Если всё хорошо, я передаю благую весть и вторым пробую. Ещё ни разу не было так, чтобы мне не понравилось.
— Понятно-понятно, — снова словно бы без интереса ответила Индира. — Значит, «Сердечник»?
— Да, у нас так называют.
Она молча закивала.
— Так. А про девушку? Неужели неинтересно?!
— Ну-у-у, — протянула Индира, — только если сам хочешь рассказать.
Савитар хлопнул себя по коленям, совсем как мастер, и расхохотался.
— Значит, продолжаем игру?! Ладно! Тогда слушай, — он немного понизил голос. — Есть такие женщины… Которым услуги мастера нужны чаще других. Скажем так — не всякая готова сносить все сердечные муки, страдать от неуверенности, волноваться из-за разного, бояться… ситуаций, других или даже себя. У них всегда разная причина находится. В городе у нас ателье есть с крохотным магазинчиком. Там продают особую одежду — платья со специальным вырезом в форме сердца на пуговичках. В нужный момент в нем удобно сердце приоткрыть, а затем закрыть. К тому же оно в особенном тепле — они для самого ценного места используют настоящую шотландку. Как ты понимаешь, это такие дамочки… Богатые дамочки. Им трудно отказывать, особенно если им всегда надо. И вот мастер придумал на сочельник и в Рождество их поток ограничивать, да и баланс соблюдать. В эти два дня он принимает по одному человеку — девушку в особом платье и девушку, которой очень-очень нужно, но совсем нет на это ни средств, ни времени. Вон она и сидит. Ждёт решения — примет, не примет сегодня.
— Почему именно девушек?
— Просто мужчины реже обращаются. В большинстве случаев они более терпеливы, до последнего пытаются справиться сами. Кто какими способами…
— Но мастер и мужчинам помогает?
— Конечно.
— Но нечасто?
— Нечасто. Хотя это совершенно ничего не значит. Даже наоборот, если пришёл мужчина, девушки подождут. Мастер его или их точно вперед примет.
— Это ведь нечестно!
— Поверь, он точно больше нашего знает. Все риски наперёд всегда просчитывает. Он хитрец, да, но я не помню, чтобы он когда-нибудь ошибался.
— О-о-о, — с интересом протянула Индира, но тут же осеклась и, улыбаясь, добавила: — Я примерно так и думала!
Савитар рассмеялся, и его лицо сделалось будто еще старее.
— Как же, рассказывай! Обмануть меня не получится, — съехидничал он и подмигнул.
Девушка улыбнулась в ответ.
— Я и не пыталась!
— Поди думаешь, какие же тут трудности — к мастеру попасть. Ещё какие! Многие надо-о-олго здесь задерживаются. Некоторые остаются жить. Тебе не просто повезло. Он ждал тебя.
— Ждал? Меня?
— Ну да.
— Почему это?
— Будто сама не знаешь!
Индира потупила взгляд и съёжилась.
— Надеюсь, ты не замерзла? У тебя ещё дело будет. На улице.
— У меня? У меня одной?
— Да, так он сказал. Я был против… И сейчас против. Но он сказал, важно, чтобы ты сделала.
Девушка остановилась и серьёзно посмотрела на подмастерье.
— Это ведь не что-то ужасное? Я, конечно, должна, но…
— Нет-нет, — рассмеялся Савитар. — С чего ты взяла, что это непременно…
Внезапно он перестал смеяться, а лицо его снова стало сдержанным и чуть более молодым.
— Хотя… Да нет. Всё будет в порядке!
Индира вдруг помрачнела. Он аккуратно толкнул её локтем в бок и добавил: «Точно».
***
Когда они дошли до последнего дома, девушка поняла, что их дело за чертой города. Конечно, ещё светло, но она хорошо помнила, как добиралась сюда. Примерно через полкилометра будет река. Довольно узкая, но с сильным течением. Ей с трудом удалось перебраться через неё всего неделю назад. Моста там нет. Пришлось самой искать и тащить брёвна. Они всё никак не хотели оставаться на месте… Вот она намучилась. Много времени потеряла, до самой ночи переправу себе сооружала. Пришлось и камней натащить. Всё равно поскользнулась, чуть в реку не упала, ноги намочила ледяной водой. Платье намокло. Ох и холодно было. Как не заболела? Чудо. А за рекой лес. Хорошо, что тогда она успела дойти до реки до заката. Не хотелось бы ей ночью оказаться в том лесу.
— Мы же не в лес? — с надеждой спросила Индира.
— Нет.
Девушка шумно выдохнула.
— Мы — нет. Ты — да.
Она распахнула глаза от удивления и уставилась на Савитара.
— Я говорил ему, что мне не нравится эта идея. Честно, долго отговаривал.
— То есть ты не пойдешь со мной?
— Он запретил.
Индира опустила голову.
— Ясно. И спасибо, что попытался.
Он пожал плечами, для него в этом не было ничего особенного.
Когда они подошли к реке, он оглянулся на город и несколько минут стоял молча. Индира хотела было спросить, чего они ждут, но Савитар жестом попросил помолчать. Через какое-то время он наконец пошевелился, ещё раз внимательно осмотрелся, затем подошёл к огромной сосне, что была ближе всех к реке, наклонился, залез рукой куда-то в сугроб и достал оттуда сколоченную изогнутую лестницу. Она выглядела довольно увесистой, но подмастерье держал её так, будто это было очень легко. Индира не узнавала дерева, из которого она сделала. Цвет красный, почти бордовый, с бледно-бежевыми разводами. У себя на родине она такого не видела.
Савитар самостоятельно перебросил лестницу через реку, и тут девушка поняла — это же мост.
— Всё, можешь идти. Он только выглядит некрепким, но у нас это самое прочное дерево. Махапагони. Местное.
Она кивнула, подошла вплотную к реке и уже собиралась сделать шаг, как Савитар схватил её за руку.
— Не хочешь узнать, зачем идёшь?! — Он добродушно улыбнулся, и на его лице появилось ещё с десяток морщин.
Индира покраснела. Он снял с плеча сумку и передал ей.
— Мастер попросил тебя найти оленя. Здесь яблоки и соль. Олени очень любят соль! Когда найдёшь, угости. Подожди, пока он наестся. Затем достань из сумки ёмкость из стекла и протяни оленю. Если ты ему понравишься… Мастер почему-то уверен, что понравишься… То он наклонит к тебе рога. Подставь к ним ёмкость. Потом уходи. Я бы хотел дождаться тебя… Но у меня ещё столько поручений. И потом неизвестно, встретишь ли ты его. Когда встретишь? Понравишься ли? В общем, самое главное — если не найдешь его к моменту, как начнет садиться солнце, разворачивайся и иди к реке. После заката в лесу легко заблудиться.
Подмастерье достал из кармана огарок свечи и вложил ей в руку.
— Вот, возьми на всякий случай. Огниво есть в сумке. Если вдруг замешкаешься, зажги свечу. Это поможет мне отыскать тебя. В крайнем случае. Я закончу с делами к закату. Не появишься, пойду на поиски. Но лучше без этого, — он широко улыбнулся и наконец отпустил её руку. В сердце у Индиры неприятно дёрнуло. Она молча скривилась, но Савитар не видел этого, потому что смотрел в глубь леса на той стороне. Подмастерье перевёл взгляд на девушку и холодно сказал: «Удачи».
Ей ничего не оставалось, как сунуть свечу в карман пальто и аккуратно ступить на мост-лестницу. К её удивлению, он даже не шелохнулся. Она сделала ещё несколько шагов, но он не прогибался. Тогда девушка медленно начала продвигаться к середине и сама не заметила, как легко и быстро перешла реку. Она радостно спрыгнула, повернулась к Савитару и помахала рукой.
— Молодец! — крикнул он, хватаясь за мост и направляя его туда, откуда брал.
«А обратно-то как?» — подумала она, но вслух этого не произнесла. Просто молча наблюдала за тем, как подмастерье потряс сосну и хорошенько припорошил место хранения моста. Она вдруг съёжилась и машинально сунула руки в карманы пальто. Улыбнулась, извлекла оттуда огарок и замерла. Мятый застывший воск с отпечатками пальцев.
— Это же моя свеча! — крикнула девушка. Но на том берегу уже никого не было. Она хмыкнула и повернула в сторону леса.
Сосны окружали её со всех сторон. Тонкие и высокие, рвущиеся высоко-высоко в небо, раскачивающиеся на ветру, как маятник в руках опытного воришки. Периодически Индира поднимала голову и разглядывала густые зелёные кроны, припорошенные снегом. Они складывались в узоры, похожие то на паутину, то на плетёную салфетку с огромной дырой посередине. Зря она боялась, что здесь будут сугробы, — на земле только изредка встречались небольшие белые островки, в основном она была густо усыпана сосновыми иголками да шишками.
Ей казалось, что прошло больше часа, а пейзаж так и не сменился ― тощие сосны с торчащими из земли ветвистыми корнями, похожими на щупальца морских чудовищ, ковёр из иголок да кое-где чистый воздушный снег. Вдалеке, чуть левее, Индира увидела высокую сопку. Девушка тут же подумала, что, будь она оленем, непременно любила бы гулять именно там — оттуда всё видно, всё слышно, а главное — там резвятся свободные ветра. Ей казалось, что такому животному нравилось бы чувствовать ветер на своей шёрстке.
Путь наверх был непростым. Она хоть и поднималась по оголённым сосновым корням, как по ступенькам, присыпанным снегом, но кое-где они были слишком высоко или подъем оказывался довольно крутым. Местами было скользко. Несколько раз пришлось хвататься за ветви кустарников, но они были слишком тонкими и ненадежными — могли легко вырваться из земли, так что в большей степени приходилось рассчитывать на своё умение балансировать в воздухе.
Кое-как она поднялась на самый верх, посмотрела вниз и поразилась увиденному: вся округа была как на ладони. Густой лес, вдалеке узкая река, наверное, город дальше за деревьями, отсюда его не видно. «Ого! А в другой стороне ещё и заледеневшее озеро!» Индира несколько минут любовалась открывшимся видом, затем оглянулась и попыталась сориентироваться уже на самой сопке.
Здешний лес — смешанный и редкий, много кустарников, есть шанс, что оленю будет чем поживиться. Кроме того, здесь — солнечно. И не просто солнечно, но и тепло. Индира прошла дальше и обрадовалась, увидев куст багульника, на котором оставалось немного ярких серо-фиолетовых листочков, искрящихся и переливающихся на солнце, а еще деревья, чуть покрытые мхом. Радость вдруг сменилась грустью — если листочки и мох на месте, значит… оленя здесь нет. Девушка разочарованно вздохнула и пошла по снежной тропинке вперед, вдоль обрыва.
Шла она довольно долго — реку давно не видать, да и озеро скрылось. Обрывы с правой стороны всё менялись, слева кусты постепенно стали исчезать, а вместо них начали появляться низкорослые деревья. Кроме того, солнце перестало греть, как раньше.
Индира остановилась, прислушалась, огляделась — нигде никого. Подошла к самому краю обрыва и посмотрела вниз. Удивительно, но ей совсем не было страшно. Никогда прежде она не отличалась смелостью. Девушке стало любопытно, так что она сделала ещё шаг вперёд. Одно неосторожное движение, и она кубарем скатится вниз. Здесь так высоко, а на сопке растёт столько колючих кустарников c острыми шипами, что… Лучше не думать об этом. Индира улыбнулась своим мыслям, потому что ей почему-то не было страшно. «Удивительно!»
Ей захотелось присесть на край обрыва, и она даже провела руками по юбке, намереваясь опуститься, как вдруг услышала позади себя что-то вроде тихого дыхания. Девушка замерла и стала сильнее вслушиваться. Тихо. Она закрыла глаза и сосредоточилась только на звуках. «Вот!» Кто-то дышал где-то позади неё. По звукам было трудно определить, кто или что это и как оно далеко. «Я слышу!» Она решила медленно повернуться, но сначала стоит сделать шаг назад, а лучше два. Или три.
Индира пятилась назад, пока не услышала чье-то дыхание совсем близко от себя. Аккуратно начала поворачиваться…
— Здравствуй, — тихо обратилась она в сторону кустов.
— Фр-р-р, — послышалось в ответ.
— Значит, я тебе всё-таки понравилась?! Тогда выходи, давай знакомиться! — Девушка медленно полезла в сумку и достала оттуда яблоко. — Иди же!
— Фр-р, — послышалось из кустов.
— Поняла! — улыбаясь, ответила Индира, снова полезла в сумку, достала оттуда немного соли, облизала яблоко и посыпала его. — Так-то лучше, согласна! Иди же!
Сначала у кустов появились рога. Великолепные ветвистые темно-коричневые рога со светлыми кончиками. Затем девушка увидела крупные золотистые уши, которые казались ей очень мягкими, каштановые глаза с длинными ресницами и мокрый нос.
Когда олень показался целиком, Индира открыла рот от неожиданности — его шерсть переливалась на солнце, как чистое золото.
— Боже! Какой же ты красавец!
Индира вытянула руку с яблоком, и олень наконец подошел к ней. Начал было обнюхивать гостинец да почти сразу схватил яблоко и принялся жевать. Девушка потянулась за другим яблоком и тоже обмакнула его в соль. Олень с удовольствием съел несколько штук. Когда они закончились, Индира развела руками и сказала: «Всё, нет больше».
— Фр-р, — недоверчиво профырчал олень и принялся обнюхивать сумку. Вдруг натолкнулся носом на ёмкость и отступил.
— Нет-нет, не бойся, ты не должен! Забудь об этом… Ой, а хочешь, я покажу тебе место, где есть мох и немного листьев? Пойдём со мной! Это… Нет, это не так уж и близко, но и тебе, и мне — вполне по силам. Что скажешь?! — Индира протянула руку, и олень наклонил голову, давая к себе прикоснуться. — Вот и чудесно.
Девушка погладила животное, полюбовалась рогами и по отросткам поняла, что ему около семи лет, хотела потрогать за ушки, но знала, что не стоит. Они чуть постояли и почти одновременно пошли в обратном направлении — туда, откуда Индира так долго шла.
Всю дорогу девушка широко улыбалась. Она испытывала такой восторг, который трудно описать словами. «Я иду с золотистым оленем небывалой красоты по сопке! Мы идем вместе! Двое смелых путников посреди огромного леса, возвышаясь над всеми!»
— Фр-р-р, — будто соглашаясь с ее мыслями, произнесло животное.
Они пришли в нужное место почти к закату. Олень стал оглядываться ещё несколько сотен метров назад, но там, где они остановились, было уже много кустарников и деревьев с вкраплениями мха. Животное остановилось, и Индира последовала его примеру.
— Ну да, это здесь. И там ещё дальше, — показала она рукой в направлении города, откуда пришла.
— Фр-р, — одобрил олень, а затем выставил одну ногу вперед и опустил голову.
— И я тебе очень благодарна! Одна из самых важных встреч в моей жизни. Вторая самая важная встреча. Спасибо тебе, — Индира с уважением поклонилась.
Олень обнюхал её сумку и уперся в ёмкость.
— Ты уверен?! — спросила Индира. — Это необязательно…
Он несколько раз кивнул.
— Хорошо. Но только потому, что ты не против.
Индира достала из сумки стеклянную ёмкость и поднесла к голове животного. Оно наклонилось и опустило внутрь самый маленький из кончиков своих ветвистых рогов. Из него вдруг посыпалась мелкая золотистая крошка, что-то вроде блестящего песка, переливающегося всеми цветами радуги. Он всё сыпался и сыпался, пока ёмкость не наполнилась до краев. Олень аккуратно извлёк свой рог (при этом немного золотистой пыли попало Индире на пальто) и профырчал.
— Спасибо тебе, — девушка сморщила нос. — Не знаю, что это для тебя значит, да и для меня тоже… Но спасибо.
Она обвязала горлышко тканью, положила в сумку, а затем вытянула руку, чтобы еще раз погладить животное. Оно опустило голову и вдруг подошло к ней вплотную. Индира радостно обняла оленя и положила голову ему на тело. Сердце внутри билось часто-часто.
Когда он снова профырчал, девушка поняла, что пора прощаться. Они снова поклонились друг другу, животное медленно развернулось и ушло. Индира проводила его взглядом, а затем запрокинула голову. Прямо над ней небо разделилось пополам — с одной стороны ярко-красное, плавно переходящее в алый, с другой — насыщенно лиловое, а у земли и вовсе темно-фиолетовое.
Девушка зачарованно смотрела на небеса, пока солнце окончательно не скрылось за горизонтом и не появилась первая яркая звезда. Индира тяжело вздохнула и поспешила к месту, где несколько часов назад поднялась на сопку.
Спуск был целым приключением. Пару раз она чуть не поскользнулась и не свалилась кубарем. По пути поломала бесчисленное количество веток и повыдергивала пару мелких кустов. Раз чуть было не присела, но удержалась на ногах, хотя наклон был очень сильный.
Кое-как спустилась и снова вошла в сосновый лес. Внизу было гораздо холоднее. Она шла и пыталась вспомнить, сколько по ощущениям занял путь от реки до сопки. «Час?!» Она не была уверена. А темнело очень быстро.
Совсем скоро она уже шла в кромешной темноте. Небо над головой усыпано звездами. Ноги стали подмерзать, да и руки тоже. Индира помнила про свечу, но и то, что она ей много раз пользовалась. «Насколько её хватит? На час? Главное — не зажечь слишком рано, чтобы точно хватило до реки». Девушка знала, что по ровной земле свечу можно разглядеть и за километр, а вот в лесу… Метров двести–триста?
Она старалась держаться верного направления, только не была уверена, что нигде не ошиблась. При этом страха она так и не испытывала. Не страшила её даже мысль, что до утра она отсюда не выберется. Индира продолжала путь и думала о том, как это приятно — не чувствовать страха. Она вдруг захотела испугаться и стала мысленно призывать его откуда-то изнутри, но он так и не шёл. Это было странное чувство — словно в её душе теперь чего-то недоставало. На секунду она даже взгрустнула об этом, но тут же замотала головой. «Нет-нет, ну и прекрасно». Конечно, это было необычно, непривычно, и как ни старалась она напугаться — ничего не получалось.
Вдруг там, где она только что искала страх, возникло чувство… или ощущение, что сейчас, именно сейчас стоит зажечь свечу. Индира достала огарок и огниво, подожгла фитиль и стала вглядываться в глубину леса. Ничего не происходило. Она подождала несколько минут, а затем продолжила путь.
Прошла немного, но ногам стало совсем холодно. Девушка остановилась у очередной сосны и оперлась, чтобы поискать ещё ткань в сумке. Внезапно сверху на неё что-то свалилось, она зажмурилась и во все горло закричала. Что-то с силой её затрясло.
— Эй, эй, это я! Это я! — услышала она знакомый голос. Открыла глаза — Савитар. Ещё никогда в жизни она не была так рада мужчине. — Ты как, всё нормально? Это просто белка!
Индира посмотрела на себя — стоит вся в снегу. Подняла голову и увидела над собой крупный пушистый хвост между веток. Приложила руку к губам и давай смеяться.
— Я думал, ты наткнулась на кого!
— Так я и наткнулась! — Индира снова посмотрела вверх. — Ой, омела!
Савитар поглядел на ветки.
— Где? Не выдумывай, тут не может… Хм. Да еще и красная. Только вот не понимаю, как…
— Омела, — улыбаясь, повторила Индира.
Савитар насупился и вдруг выпалил: «Не достану, высоко это».
— А я и не просила срывать. Мне просто радостно… Было.
Индира опустила голову и притихла. Савитар внезапно взял её за руку.
— Моя свеча привела меня к тебе. Вот чему стоит радоваться.
Индира аккуратно высвободилась.
— Вообще-то это моя свеча. И она привела тебя ко мне.
Он хмыкнул, но ничего не спросил. Так они и пошли к реке — молча.
Уже на подступе к городу Индира вдруг забыла и про холод, и про обиду, а всё потому, что неожиданно для себя испытала необыкновенный восторг. Причем такой силы, что чуть не расплакалась. Дома и улицы — всё так преобразилось. Город был залит тёплым жёлтым светом — на каждом крыльце в глиняной посуде горели свечи всевозможных форм и размеров, искрился снег. В некоторых двориках небольшие ёлки украшены леденцами. На деревьях вдоль улиц на цветных ленточках висели гладкие красные яблоки. «Совсем как сердца», — подумалось ей. Всюду прогуливались нарядные улыбающиеся люди, которые будто светились изнутри. Казалось, они чистые и искренние, знают всё обо всем и без прикрас. Девушка заметила, что большинство пар держатся за руки и рядом с ними детки разных возрастов.
От этого Индире сделалось тепло и уютно. Она улыбалась, и ей так захотелось поделиться своей улыбкой, что она с надеждой посмотрела на Савитара. Он по-прежнему шёл с ничего не выражающим, даже пустым лицом. Сердце Индиры вдруг сжалось, как сосновая шишка от высокой влажности, она почувствовала резкую боль в груди и схватилась за плечо Савитара. Тот машинально дёрнулся, сбрасывая её руку, но, увидев лицо Индиры, взволновался.
— Что такое? Ты в порядке?
— Да-да, в порядке, не волнуйся.
Боль медленно отступала, и Индира поймала несколько секунд, в которые смогла рассмотреть Савитара. Несмотря на то что его лицо, покрытое морщинами, выглядело взволнованным, лучистые глаза по-прежнему оставались равнодушными. Она на секунду потеряла равновесие, но подмастерье успел подхватить её под руки.
— Девчонка, да что с тобой? — строго спросил он и затряс Индиру за плечи.
Девушка крепко встала на ноги, выпрямилась и вырвалась из его рук.
— Сказала же, всё в порядке.
— Ну и я говорил, что меня обманывать бесполезно. Ты устала, идти тяжело, замёрзла?
— Нет. Идём, пожалуйста.
Он раздражённо пожал плечами, и они продолжили путь, минуя праздничные улицы, направляясь прямиком к дому мастера. Свет, ёлки и люди перестали радовать Индиру.
Уже на подходе их чуть не сшибла бегущая девушка. Увернуться удалось в последний момент. Индира тут же её узнала — эти длинные рыжие волосы вряд ли кто-то смог бы забыть. По её лицу не было понятно — опечалена она или радостна, но оно было целиком красным. Не только щёки, но и нос, подбородок и даже лоб были будто натёрты свежими ягодами. От этого её зеленые глаза выглядели ещё ярче. Индире почему-то стало не по себе. «И всё-таки… он её принял?»
Они подошли к дому мастера и увидели, что он тоже преобразился — на крыльце горело несколько свечей, а деревья около дома увешаны маленькими деревянными игрушками и леденцами. Конечно, все в форме сердечек. Увидев это, Индира про себя хмыкнула.
***
Когда они вошли в дом, их моментально окутал тёплый аромат свежей выпечки. Индира сглотнула слюну — только сейчас она поняла, что весь день не ела. В животе у неё неприятно заурчало. Савитар забрал сумку, она сняла пальто, а он тут же протянул руки. Ей не хотелось принимать помощь, но так вкусно пахло… скорее бы пройти на кухню и посмотреть, чем там занят мастер. Индира отдала пальто и коротко кивнула. «Нельзя же быть совсем неблагодарной».
— А-а-а! Вернулись голубчики! — послышалось откуда-то из глубины плохо освещённой комнаты. — Я уже заждался!
На секунду на полу показался силуэт, но тут же исчез. Индира заглянула за угол и снова вспомнила день, когда только пришла сюда. «Боже! Это было только вчера!» Она вздохнула и прошла дальше по коридору. Там она увидела знакомую картину — комнату, казавшуюся маленькой, потому что в доме, как и прежде, горело всего несколько свечей. Все углы в темноте, снова не разглядеть предметы дальше полуметра. Больше всего света было у окна. Там стоял рабочий стол мастера, по-прежнему заваленный бумагами, свёртками, обрезками верёвок и цветных лент.
Вот она — стена рядом с окном, на которой висят несколько рядов инструментов: ножницы разных размеров, совершенно нестрашные ножи, подушка для игл, линейки и странные деревянные приспособления. Прямо у стола так и стоят два табурета: один высокий, а второй низенький. Теперь понятно, для кого он. «Хм. А это что-то новенькое», — подумала Индира, увидев на табурете обрывок бумаги и небольшой чёрный предмет. Она подошла ближе, чтобы разглядеть, и оказалось, что это просто кусок угля. Хорошо сточенного угля, которым, наверное, было бы удобно чертить или рисовать, но самого обычного.
На полу протанцевали искривлённые тени. От неожиданности Индира схватила этот кусочек, сжала в ладонях, поднесла к груди и тут же обернулась на дверь. В комнате никого не было. Она с облегчением выдохнула прямо на уголь и вдруг почувствовала, что он странно пахнет. Девушка начала обнюхивать уголёк и тут же поняла, чем он пах, — тёплой шерстью. «Но разве это возможно?» Она поднесла уголь совсем близко к ноздрям и с силой втянула воздух. «Ну да, так и есть — тёплая шерсть!» Индира покрутила уголёк в руках, рассмотрела со всех сторон, но он ничем не отличался от обычного, кроме запаха. Девушка решила взглянуть на него при свете, поэтому наклонилась к свече, держа уголёк в руках. Неожиданно он стал потрескивать, и ей показалось, что даже немного увеличиваться в размерах…
— Не-е-т! — раздался крик Савитара.
Индира мгновенно развернулась и увидела, что он стоит испуганный. Из кухни вылетел мастер в холщовом фартуке, весь перепачканный мукой с ног до головы. Его лицо тоже моментально искривилось. Индира почувствовала что-то мокрое в своих руках. Посмотрела на ладони, а там крохотный чёрный котенок. Лижет её руки!
— Боже, как это мило! — заверещала Индира, поднося котёнка к лицу.
— Не-е-т! — выдавил Савитар. Он сжал губы и ещё сильнее округлил глаза.
— Да что такое?! — с недоверием спросила девушка. — Это же просто котёнок!
Мастер решительно подошел к ней, выхватил котёнка из рук и бросил в карман фартука, откуда малыш тотчас жалобно мяукнул.
— Э-э-э, нет, деточка. Это не просто котёнок! Это Уголёк!
— И что?! — усмехнулась она.
— А то! — ответил мастер. — Вы его согрели, а ведь его нельзя долго держать в руках! Теперь не уйдет, пока не замёрзнет. Нельзя его трогать больше. Понимаете?
— Да что в нём плохого?!
Мастер с учеником переглянулись. Савитар почесал голову.
— Это очень плохо. Трудно так объяснить… — начал он, но мастер перебил:
— Скоро сами узнаете. Ух, не доглядел старик, ух, не доглядел… Надо бы аккуратнее. Ну, уж что сделано. Сделано, да. Давайте-ка мойте руки и за стол. Я вас часа три жду.
Он достал котёнка из кармана и отнёс в угол к книжному шкафу, где стояла тарелка. Как только малыш оказался на полу, тут же вприпрыжку добежал до неё и начал обнюхивать. Из кухни вышел Савитар с молоком, налил немного в тарелку и отошёл. Котёнок нюхнул воздух, а затем опустил мордочку в молоко и начал быстро-быстро лакать. Индира хотела подойти, но мастер неодобрительно, хоть и лукаво, покачал головой. Девушка кивнула и пошла к умывальнику.
Ели молча. В основном потому, что Индира поглощала еду с невероятной скоростью. Мастер с подмастерьем относились к этому с пониманием и уважительно молчали, но как только с едой было покончено, Агап обратился к девушке:
— Ну что, прав я был?! Конечно, прав! — Мастер лукаво улыбнулся и поочередно посмотрел и на гостью, и на ученика, — Понравились вы Золотку. Принесли вы нам ключики от секретиков.
— Золотку?! Секретики? — переспросила она.
— Набродились по лесу, теперь давайте чаем отогревайтесь. Да с рождественским печеньем. Я полдня пек! А потом уж я всё расскажу и научу, что делать!
Он вскочил и, шаркая, побежал в тёмный угол. Оттуда вскоре вынес дымящийся чайник, мёд и деревянный поднос с печеньем. В воздухе запахло насыщенным липовым цветом, мятой, мёдом, корицей и… сладким анисом.
— Опять что-то задумали?! — игриво поинтересовался подмастерье. — Сейчас скажете, что это ваш старинный рецепт, а сами уже подмешали чего?!
— Да что дурного я могу сделать?! Почему сразу «подмешали»?! — Насупившись, но тут же улыбнувшись, он поставил чайник посередине стола, а печенье — ближе к Индире. Её обиды уже прошли, так что она решила подхватить игру Савитара.
— Точно! Платить потом не придется сверх этого?! Я с вами навсегда оставаться не планирую! — пошутила девушка.
— Нет-нет, ну что вы! Иногда чай — это просто чай. А вот печенье и вправду непростое! Подловили, голубчики.
Савитар закатил глаза и отрицательно покачал головой. Индира тут же подхватила, демонстративно скрестив на груди руки и хмыкнув.
— Ну, полно! Честное слово, всё во благо!
Подмастерье хотел было ещё попричитать, но, рассмотрев печенье, дотронулся до рукава Индиры, давая понять, что нужно дать мастеру возможность объясниться.
— Да-да, вижу, Савитар узнал печенье. Ну, конечно, узнал, как иначе. Печенье непростое. По стари… В общем, рождественское пряное, и в части из них — кедровый орешек, а в другой — стружка шоколада…
— После печи — не стружка! — воскликнул подмастерье.
— Ух ты, умник! — мастер одобрительно коснулся локтя ученика. — Да, вернее будет сказать — капля. Капля шоколада. Отнесите-ка это печенье на ярмарку…
— На ярмарку? — перебил Савитар, — Так… она уже, наверное, закрылась… Время-то сколько…
— Они ждут.
Подмастерье задумался.
— Этот год совсем другой, получается? Мы с утра идем не по плану… Ничего не хотите рассказать? Я вам доверяю, конечно, всецело… Просто…
— Всему своё время, дружок. Но этот год особенный для нас, ты прав.
Савитар бросил взгляд на Индиру, но та выглядела растерянно. Мастер продолжил:
— Отнесите его на ярмарку. Дружочек, ты встань на наше прежнее место, а вы, Индира, если хотите, побудьте с ним, если хотите, прогуляйтесь по ярмарке, поглядите-поразглядывайте, что у нас тут есть. Вдруг что-то и заинтересует.
Девушка вдруг осознала, что зачарованно смотрит в лицо мастера, а в его тёмно-синих глазах снова засияла целая россыпь звезд.
— Хорошо! — воскликнула она. Савитар даже поперхнулся от неожиданно быстрого положительного ответа без дополнительных вопросов, но она тут же продолжила: — Одно объясните — что там с Золотком и ключиками?!
— Да-а-а, — протянул мастер, — чуть не забыл! Сначала про вашу победу! Как вы это всё, а?! — Он громко рассмеялся и стукнул кулаком по столу. — Я знал!
Савитар с Индирой чуть подпрыгнули на своих местах и переглянулись.
— А вот я не знаю, как это получилось. Раньше я бы и в лес по темноте не пошла, ни за что не стала бы искать дикое животное… Разве что зайцев не боюсь. Но встретить кого-то в лесу, ух, я всегда трусила. А тут всё нипочем.
Она пожала плечами, а Савитар удивлённо поднял брови.
— Раньше бы никогда? — уточнил он.
— Да. А сегодня я и на сопку залезла, и у самого края стояла. Ничего! И когда стемнело, я одна в лесу была, решила свечу раньше времени не зажигать. Чтобы точно хватило. Это же мой огарок!
— Что? — переспросил подмастерье.
— Я уже говорила. Ну да, я здесь выронила, а ты, видимо, подобрал. Так что это моя свеча привела тебя ко мне.
Савитар перевёл взгляд на мастера и грозно на него посмотрел, но тот, улыбаясь, прокрутился на табурете и оказался к ним спиной. Савитар не унимался.
— То есть ты уверена, да? — с напором переспросил он, не сводя взгляда со спины мастера. Тот сидел тихонько, не шелохнувшись.
— Разумеется!
— Понятно, — отрезал Савитар.
Мастер резко развернулся и вскочил.
— Дети мои, ну а теперь главное! — Он учтиво кивнул обоим и скрылся в комнате.
Когда вернулся, в его руках уже была стеклянная ёмкость с золотистым песком, которую Индира принесла из леса, две глубоких тарелки, смятые листы и коротенький карандаш. Он поставил перед Индирой две тарелки — по правую и по левую руку. Внимательно посмотрел на поднос с печеньем, словно отыскивая нужное, взял одно печенье, затем посмотрел на Савитара, подмигнул ему и взял ещё одно. Позади обеих тарелок положил по печенью и с особой теплотой посмотрел на Индиру.
— Помните, как оказались здесь в этот день?!
— Как не помнить? Растерялась, сглупила…
— Вы ещё сказали, что и желание не успели загадать. Корили себя. Верно?! Но на самом деле их не требуется проговаривать. Даже осмысливать. Наше сердце и так всё знает. Причём лучше нас самих. Понимаете, милочка?!
Девушка не отвечала.
— Давайте на примере покажу. Представьте, что я даю вам сейчас второй шанс загадать желание…
— Представьте!.. — передразнил Савитар. — Что даю шанс!
Мастер закатил глаза, рассмеялся и хлопнул себя по коленям.
— Ах ты какой стал! Внимательный!
— Да потому что с вами нужен глаз да глаз!
— Ты прав, дружочек, прав. Скажу иначе! Итак, милочка, есть у вас шанс. Подумайте да загадайте желание. Хотя и это не совсем верно. Пожелайте! Пожелайте, чтобы сбылось. Не обязательно головой знать, чего вы хотите. Сердце лучше чувствует ваши нужды, именно оно по-настоящему знает. И я обещаю, — тут он кинул взгляд на Савитара, а затем снова на Индиру, — что, если это желание от сердца, оно сбудется.
— А если нет? — поинтересовалась девушка.
— Тогда учитесь желать сердцем, и рано или поздно всё, о чем будете мечтать, осуществится.
— Было бы хорошо-о-о, — протянула Индира. — Загадывать?!
— Да, пожалуйста, — кивнул мастер. — Вот вам бумага и карандаш. Запишите желание и положите перед собой.
— Записать? Вы же сказали, что…
— Савитар! — жалобно простонал мастер. — Это всё ты, дружочек! В следующий раз, когда у нас будут гости, загружу тебя работой на весь день, чтобы ты поменьше разговаривал! Ладно, с тобой позже разберусь! Ах, какая внимательная…
Савитар довольно улыбнулся, скрестил руки на груди и приготовился наблюдать за действиями Индиры.
— Вы правы. В этом нет необходимости, наоборот, так сложнее. Но сегодня мы учимся, чтобы помочь другим. Напишите своё желание, а дальше я всё объясню.
Девушка кивнула, взяла бумагу, крохотный карандаш и задумалась. Несколько минут она сидела и гримасничала. Было видно, что она взвешивает и выбирает желание. Потом вдруг покраснела, замотала головой, поджала губы, шумно выдохнула и принялась писать на листочке. Когда закончила, аккуратно сложила его, положила прямо перед собой между двух тарелок и с любопытством уставилась на мастера.
— Отлично! Теперь немного волшебства… Кажется, вы это так называете! — улыбнулся мастер. — А вот мы называем это ключиками, ключиками от секретиков. Нужно посыпать немного сверху, — Агап достал из стеклянной ёмкости щепотку золотистого песка и присыпал сложенный листок. — Вот так. Теперь всё и узнаем.
Бумажка тут же вспыхнула ярким пламенем, и из неё во все стороны посыпались яркие разноцветные искры. Индира старалась увернуться от них, но Савитар крикнул, что они не горячие, бояться нечего. Девушка от изумления открыла рот и с интересом наблюдала за этим маленьким фейерверком, пока бумажка и последняя искра не исчезли.
— Вот и ответ! — прошептал мастер, указывая на правую тарелку, на которой появилось печенье. Второе печенье, что было позади левой тарелки, осталось на месте.
— Это… это оно само? — недоверчиво спросила Индира.
Мастер и подмастерье одновременно закивали.
— И… что теперь?
— Теперь пробуйте, дорогуша!
Индира взяла печенье и надкусила. Во рту мгновенно разлилась сладость, язык немного пощипывали пряности. Печенье раскрошилось и начало таять. Девушка закрыла глаза и простонала от удовольствия.
— Нравится?! — хитро спросил Агап.
— Ещё как! Боже, как это вкусно! Именно таким я его и представляла… М-м-м…
— Что же вам досталось?! Что за начинка, поглядим?!
Индира тут же посмотрела на своё печенье и заметила, что из него торчит кусочек кедрового орешка.
— Орех!
Мастер рассмеялся, а Савитар откашлялся и заелозил на стуле.
— Это плохо? — растерянно спросила девушка.
— Напротив! Очень хорошо! Значит, ваше желание — от сердца. Оно сбудется. Обязательно!
Индира улыбнулась, с благодарностью посмотрела на мастера, а затем на Савитара.
— Спасибо вам. За этот шанс и вообще. У меня был удивительный день. Это такой подарок. Я от чистого сердца… — она поднесла руки к груди. — От сердца благодарю вас за всё это. Не знаю, чего раздумывала, я ведь точно знаю, чего хочу. Только одного!
Мужчины переглянулись и улыбнулись в ответ.
— Доедайте печенье. Оно ведь ещё и вкусное!
Индира закивала, отправила в рот оставшуюся часть десерта и запила чаем. Агап дождался, пока её кружка не опустеет, и продолжил:
— Теперь вы знаете, что есть секретики, — подбородком указал на оставшуюся бумагу с карандашом. — А есть ключики, — кивнул на ёмкость с золотым песком. — Ключики удается добыть не каждый год. В этот раз нам повезло! Иногда их хватает на один раз, иногда — на подольше.
Савитар закивал.
— Что ж, вот мы и добрались до распределения.
— Да-а-а, — подтвердил мастер, — время распределения.
Индира не поняла, о чём речь, но решила не задавать лишних вопросов, а понаблюдать. Агап снова скрылся в тёмном углу, но быстро вернулся, держа в руках ещё одну стеклянную ёмкость, но заполненную клочками бумаги — некоторые скомканы, другие — скручены, третьи — аккуратно сложены. Разные размеры, разные оттенки, но Индира догадалась, что внутри одно — заветные желания.
— А-а-а! — воскликнул мастер, взглянув на Индиру. — Вижу, уже догадались! Да, всё верно — здесь собраны желания наших горожан. Каждый год в сочельник, за пару часов до полуночи, жители города пишут свои сокровенные желания, а затем сжигают над свечой. Эту свечу обязательно ставят на окно. Важно, чтобы снаружи ничего не мешало её разглядеть. Савитар проходит по всем улицам города, мимо каждого дома и собирает в ёмкость свет от свечей, который тут же обратно превращается в письменные желания, — мастер потряс содержимое ёмкости, и бумажки приятно зашелестели. — Затем прочитанный свет возвращается на свечи, а после Рождества, если желания сбылись или вот-вот сбудутся, он гаснет. Это очень красиво — наблюдать за тем, как гаснут свечи и осуществляются желания!
— Как-то сложно. Почему нельзя просто собрать эти записки руками?
— И много ты видела волшебства, созданного руками?! — фыркнул подмастерье.
Мастер снисходительно похлопал ученика по плечу.
— Руками творят фокусы. А волшебство — сердцем. Точнее — его огнём. Но если оно уже не горит, если ничего его больше не трогает, не интересует, если нет в нём страстей и надежд, добрых ожиданий, если нет… желаний… Тут даже я бессилен. Поэтому, если есть хоть маленький огонёк, нужно разжигать его всеми возможными способами, прикладывая все силы. Этим мы сегодня и займёмся.
Агап снова скрылся, а Индира уставилась на печенье. Она разглядывала его, пытаясь угадать, внутри какого из них шоколад.
— Вот в этом! — неожиданно прошептал мастер в ухо девушки, и она съёжилась.
— Откуда вы… Да откуда вы взялись?!
— Я всегда здесь! — шутливо заметил мастер.
— Берите это, — повторил он уже обычным голосом, указывая на печенье в самом центре, — оно с шоколадом.
— А ничего, что…
Старик рассмеялся.
— Я ведь уже говорил — иногда и печенье — это просто печенье. Вы же ничего больше не писали на бумажках?!
— Нет.
— Тогда наслаждайтесь угощением. Признаться, я и сам так напробовался, пока вас не было!
Мастер громко и заливисто засмеялся. Савитар с Индирой рассмеялись и взяли по печенью. Савитару тоже досталось с шоколадом.
Пока они с наслаждением жевали, Агап поставил на стол ещё два деревянных подноса с печеньем. Савитар бросился помогать, и вместе они переложили всё печенье на самый первый поднос, а два оставшихся оставили пустыми.
— Вот так! Сейчас быстренько распределим, и бегите на ярмарку. Мы уже сильно задержались!
Подмастерье схватил ёмкость с бумажками, мастер взял вторую — с золотистым песком, и они направились к двери, даже не накинув верхнюю одежду. Индира быстро надела пальто, потому что не до конца отогрелась после леса, и последовала за ними на улицу.
Мужчины отошли от дома подальше и встали посреди заснеженной дороги. Савитар вытянул руки со своей ёмкостью и зажмурился. Агап опустил руку в свою, достал пригоршню золотого песка и начал медленно присыпать бумажки. Одна за другой они начали вспыхивать ярким пламенем, из них во все стороны полетели разноцветные искры, которые с каждым разом взлетали всё выше и выше, пока не поднялись высоко-высоко над городом и не окрасили небо всеми цветами радуги. Где-то вдалеке послышались радостные крики местных жителей.
Когда дело было сделано и все вернулись в дом, Индира подошла к мастеру.
— А что же будет с теми, кто не получит печенье с орешком? Их мечты не осуществятся?
Агап открыл было рот, чтобы ответить, но его перебил ученик.
— Тем мы больше внимания уделим в будущем году. Поможем сердцам разгореться. И обычными способами, — Савитар хитро посмотрел на мастера, — и необычными.
— Всё так! — воскликнул старик. — Мы поможем им научиться желать сердцем. А не животом, головой и другими… частями тела.
Мужчины рассмеялись, а Индира перестала переживать. Она поняла, что в городе, где живут такие люди, всё точно будет хорошо. И эти двое, да и сами горожане смогут позаботиться друг о друге. И стоило только подумать об этом, как сердце девушки неприятно заныло. Она скривилась, но тут услышала в комнате урчание, которое её отвлекло. Девушка уже собиралась пройти и посмотреть, как там котёнок, но, откуда ни возьмись, появился воодушевленный мастер и пригласил пройти за ним на кухню.
Печенье было распределено на два подноса. Индира намеревалась спросить, как же разобраться, где чье, но подмастерье опередил вопрос — поднял одно из печений и показал, что на обратной стороне на тесте аккуратно вырезано имя загадавшего желание. Она хотела уточнить, на каком подносе какое печенье, но он снова опередил ее — несколько раз торопливо пожав плечами, мол, представления не имею.
Вещи были собраны, значит, пора отправляться на ярмарку. Напоследок мастер что-то поискал на полу, затем весело помахал им рукой и быстро закрыл дверь перед самым их носом, будто хотел поскорее остаться один.
***
Индира ощущала, что Савитару тоже не терпелось оказаться на улице, только она никак не могла понять, почему и для чего. Как только они вышли, он сначала мужественно молчал, а затем все-таки не сдержался.
— Надеюсь, ты ни за что на меня не сердишься?
— Я? Нет. С чего бы?
— Не знаю, мне показалось…
— Показалось. Всё в порядке.
— Ладно. Извини в любом случае, но я еще вот о чём хотел спросить…
Индира хмыкнула.
— Ты сказала, что раньше не пошла бы в лес, не стала бы искать животное, не стояла бы на краю обрыва. Что прежде ты всего этого боялась… Это так? Правда? — его голос зазвучал немного взволнованно.
— Да. Зачем мне лгать?
— Прости, не думай, что не доверяю, просто это навело меня на кое-какие мысли…
— Какие?
— Да так…
— Нет уж, раз начал, рассказывай!
— Просто думаю, что это странно, не находишь? Раньше боялась, а теперь не боишься. Совсем. Ничего-ничего.
— И что?
— Да просто любопытно. И как ты теперь себя чувствуешь? Без прежнего страха?
— Замечательно! — ответила она, улыбнувшись впервые с тех пор, как они вышли.
— Что ж. Это самое главное. Что во благо.
Он крепко задумался и замолчал, чему Индира была только рада. Ей хотелось получше разглядеть город в полной тишине.
Они почти дошли до центральной площади, когда пошёл снег. Сначала мелкий, редкий, как ситуха. Затем крупнее, пушистее. Уже через несколько минут закружились в танце крупные хлопья и полетели вверх. Иногда они сталкивались, а затем слипались воедино и тогда падали вниз крупными пушистыми связками. Индира с удовольствием вдохнула струи воздуха и улыбнулась. «Люблю, как пахнет снег», — подумала она и захотела рассказать об этом Савитару. Повернула голову и увидела, что он идёт с закрытыми глазами и лицо его облеплено снегом, а на ресницах уже нависли крупные капли. Он улыбался. Девушка тоже улыбнулась, запрокинула голову и увидела тысячи пушистых танцующих снежинок, которые совершали хаотичные движения прямо над ними.
***
Когда они наконец добрались до ярмарки на центральной площади, то увидели невысокую, но пышную ёлку, увешенную деревянными игрушками, леденцами, яблоками и бумажной мишурой. От ёлки лучами тянулись стройные ряды продавцов. Чего здесь только не было! Вот продают вязаные изделия как раз для зимы — шапки, шарфы, жилетки, рукавицы да носки с разными узорами. Там дальше сборы полевых трав и ароматный чай россыпью и в кулёчках, а еще варенье и джемы из ягод, фруктов и шишек. Чуть поодаль можно купить какао-бобы, какао-масло и шоколад с разными добавками. Индира сразу захотела с лавандой и розовыми бутонами — уж больно красивые. Еще здесь был миндаль, жаренный со специями, копченый, соленый и в карамели. Не обошлось без работ кузнеца. У него и мужчины найдут подарки — мечи, ножи да кинжалы, и женщины — подвески, кулоны, кольца, кованые предметы для дома и многое другое. Швеи предлагают платья… в том числе с кармашком-сердцем. Из разных тканей да в разных цветах. А ещё фартуки, нарукавники, чепцы, полотенца. Рядом с ними — кожевники. У них шкуры, обувь с одеждой, наручи, много разных поясных мешочков и шнурков. Дальше стояли женщины, торгующие картами таро, деревянными рунами, различными минералами и свечами. А вплотную к ратуше мужчины разливают из больших котлов по кружкам горячие и горячительные напитки.
Индира оглядела всё это и поняла, что не хватает только одного — сладкой рождественской выпечки. С ней они и пришли.
— Туда! — скомандовал Савитар.
Они встали рядом со стеклодувами, и, пока подмастерье раскрывал подносы и разравнивал печенье, Индира любовалась работами из стекла. Почти сразу к их прилавку сбежались люди. Всё печенье разлетелось за несколько минут. Девушка пожалела, что не осталась с Савитаром, не успела увидеть эти лица, не узнала, надкусил ли кто-то печенье прямо у прилавка, что ему попалось, рад он или огорчен. А может, кто-то взял печенье, но решил получить ответ дома, в кругу семьи, или наедине с собой, в полной тишине. Люди набежали и почти сразу разбрелись в неизвестном направлении.
— Ну, вот и всё! Необыкновенно быстро в этот раз. Наверное, нас заждались. А ты чего такая грустная?
— Я всё пропустила. Засмотрелась на стекло и всё пропустила… Так хотела увидеть их лица…
— Не переживай! Может, увидишь ещё.
Девушка рассеянно пожала плечами.
— Ну, хоть с толком время потратила? Приглядела чего?
Индира ещё больше нахмурилась.
— Не успела.
Савитар рассмеялся.
— То есть ни там, ни тут?! Ну, бывает, не огорчайся. Давай что-нибудь вместе посмотрим. Что здесь, например?!
Подмастерье подошёл к стеклодувам, учтиво кивнул и начал рассматривать товар.
— Ты бы что хотела?
— Да не знаю… Кажется, мне ничего не нужно. Я так… просто хотела посмотреть.
— А на память что-нибудь? Ты сказала, что не планировала здесь оставаться. Тогда нужно что-то на память. Об этом месте, о мастере, ну, или обо мне, — он улыбнулся и простодушно подмигнул девушке.
Её щеки вспыхнули. Она подошла к прилавку и принялась разглядывать вещи. Тут её взгляд остановился на маленькой стеклянной подвеске — красном сердечке на кожаном шнурке. Савитар тут же перехватил взгляд, схватил кулон и протянул продавцу.
— Сколько за это?
Продавец оглядел пару и широко улыбнулся.
— Вы вместе?
— Да, — ответила Индира.
— Нет, — спешно перебил подмастерье.
Они переглянулись и повторили. «Нет», — кротко сказала девушка. «Да», — выкрикнул мужчина. Они снова переглянулись, а продавец улыбнулся ещё шире прежнего.
— Подарок! Берите, а то обижусь!
Савитар протянул подвеску Индире, а та покраснела, откинула волосы и повернулась спиной. Подмастерье хмыкнул и легонько толкнул её в спину.
— Чай не маленькая, сама справишься!
Девушка растерянно повернулась, а он взял её за руку, положил на ладонь красное сердечко и сложил её пальцы. Она посмотрела ему прямо в глаза, надеясь рассмотреть хоть что-то живое, но они были по-прежнему пусты и равнодушны. Её сердце поразила боль сильнее прежней, она скривилась и, не в силах сдерживать чувства, сложилась пополам.
— Эй, что с тобой? — крикнул Савитар, хватая её под руки.
— Да ничего…
— Как же ничего! Что болит?
Индира резко задержала дыхание и медленно выдохнула.
— Сердце? Так не должно быть! Что-то не так… Быстро идём к мастеру!
Девушка склонилась, к ней подбежал продавец, и вдвоём с подмастерьем они удержали её на ногах. Понадобилось несколько минут, чтобы Индира смогла наконец распрямиться.
— Сможем вдвоём до дома дойти или попросить помощи?
— Сможем, сейчас всё пройдет, мне уже почти не больно…
— Это что, не в первый раз? — Савитар уставился на девушку, дожидаясь ответа.
— И что? Всегда проходит.
— Да ты с новым сердцем второй день! Так не должно быть! Поверь, я знаю… Обопрись на меня.
Индира хотела возразить, да сил не было. Она сделала ещё попытку заглянуть в глаза подмастерью, надеялась на что-то другое, но они так и были наполнены… пустотой. Девушка почувствовала, будто внутри неё что-то оборвалось. Из её глаз покатились крупные слезы.
***
На подходе к дому Индира увидела в окне мастера, качающегося на своём кресле-качалке. Его лица было не разглядеть — слишком темно в комнате, — но девушка представляла его, как всегда, лукаво улыбающимся — наверняка он обожал качаться в этом кресле, это вполне в его духе.
Когда они вошли в дом, их никто не встретил. Савитар из коридора позвал мастера, но тот не ответил. Тогда он помог Индире раздеться, снял с себя верхнюю одежду, побежал за табуретом и принес его девушке прямо в коридор. Она присела, а подмастерье отправился за помощью. Через несколько минут он вернулся один.
— Это очень странно, но мастера нет.
— Есть! Я видела его в окно, он сидел на своем кресле!
— Я несколько раз обыскал весь дом. Его нет. А ведь он почти никогда… никогда не выходит. Это очень странно.
— Очень. Я говорю, что видела его. Он дома.
— А я говорю — нет его.
Индира попыталась встать, и Савитар подбежал к ней, чтобы подать руку. Она внимательно посмотрела на него, а затем оперлась и поднялась.
— Давай вместе посмотрим.
Подмастерье закивал, взял её под руку, и они прошли в комнату. Внутри было пусто, кресло стояло неподвижно. Они дошли до кухни, но и там никого не было. Индира присела, а подмастерье ещё раз осмотрел остальные помещения.
— Его нет.
— Вижу.
— И что же делать? Тебе нужна помощь. Ещё болит?
— Несильно, — солгала девушка.
— Обманываешь опять?! Говорил же, увижу… Так, ну что делать… Давай сам посмотрю.
— Что?! — Индира подскочила, забыв о своей боли, — Ни за что!
— Да я всё знаю и умею, мне просто нельзя… ведь я не мастер… В общем, мне просто нельзя, но я всё знаю и умею, поверь мне. Тебе нужна помощь! Кто знает, к чему это приведёт. Может, это твои страхи рвутся наружу? Может, ты просто не способна всё это вынести? Сердце не боится, а тело всё равно чувствует, вот и рвёт его на куски…
— Мои страхи? О чем ты?
— Прости, но в делах мастера я всегда должен занимать его сторону и молчать. Если он что-то делает, это единственно верное и правильное решение. Значит, так нужно было, и это самый лучший вариант…
— Не понимаю…
— Ты не безлюбовная. Ты могла и можешь любить, никаких дефектов не было. Но он перекроил твое сердце. Я всё не мог понять, что же он сделал… Но сегодня, когда ты рассказала, я понял — он вылечил его от страхов. Видимо, их было так много, что они сковывали тебя, и ты просто не могла двигаться дальше. Он перешил…
— Мои страхи? Я не безлюбовная?
— Да… и нет.
Индира выглядела рассерженной.
— Он обманщик… мошенник… А я самое дорогое, самое единственное… Ему прямо в руки принесла…
— Здесь не должно быть ничего плохого. Никогда ещё не бывало сбоев. Убрать страхи — это одно из самых сильных…
— Но я хотела другого! Платила за другое! Он без моего ведома… Даже не спросил меня!
Девушка снова почувствовала резкую боль в сердце и скрючилась. Савитар надел фартук и встал перед ней на колени.
— Можно?
Индира замотала головой, но он аккуратно взял за руки, и по её телу расплылось приятное тепло.
— Просто доверься мне. Хорошо?
Она сжалась и закрыла глаза. Он всё ещё держал её руки. Индира ощущала на кончиках пальцев приятную колкость, которая быстро разрослась на ладони и теплотой начала подниматься по запястьям, до локтей, плеч, немного пощекотала подмышки, растеклась по ключицам, забилась под лопатки и наконец проникла в самое сердце. Она чувствовала, как её сердце горит жарким огнем, полыхает ярким пламенем. Девушка ощутила, как дыхание участилось, и ей почему-то захотелось скрыть это от Савитара. Индира ненадолго задержала дыхание, и тут он отпустил её руки.
— Что такое?
— Ничего. Просто ждал, пока ты немного успокоишься, пока боль чуть стихнет.
— Ты ещё ничего не сделал? — с удивлением спросила девушка.
— Нет.
— Вот это да! Что же тогда это было?
— Ты о чем?
— Я же чувствовала!
— Что именно?
— Тепло. Тепло по всему телу. И жар в груди. О, и ещё пальцы кололо и ладони…
Савитар наморщил лоб.
— Наверное, мне всё-таки стоит заглянуть в одну из книг… Ты подожди здесь, ладно? Я ненадолго. Если что-то новое почувствуешь, кричи.
Он встал и последовал в комнату.
Индира услышала, как отодвигали и задвигали ящики комода, затем какое-то хлопанье книг и шелест страниц. Потом — звон чего-то металлического и поворот ключа. Опять какой-то шелест. И беззвучное удивление — одним воздухом.
— Что там? Всё в порядке?
Он не отвечал.
— Савитар! Что там? Всё нормально?
Но ответа не последовало. Тогда она собралась с силами и поднялась. Как ни странно, стоя ей было даже легче. Медленно, опираясь рукой о стену, она стала продвигаться в полуосвещенную комнату.
Все дверцы были нараспашку, ящики выдвинуты, открыто несколько книг, бумаги в беспорядке. Савитар — у рабочего стола мастера, перед ним — открытая шкатулка, замок рядом. В его руках — бумага с гербом.
— Что это у тебя?
Подмастерье не отвечал. Индира медленно, ступая маленькими шажками, подошла к нему. Заглянула через плечо и прочла надписи на бумаге. Это было свидетельство о рождении Савитара. Девушка положила ему руку на плечо и слегка погладила. Он отошел от неё, посмотрел прямо в глаза, и Индира поняла, что он зол.
— Я не понимаю! — крикнул он. — Не понимаю! Что всё это значит?
Индира молчала, потому что тоже не понимала.
— Ты это видела? Видела? — он затряс перед ней листком. — Прочла, что здесь написано? На вот, поизучай!
Он сунул бумагу Индире в руки. Она начала читать с самого начала. Вот его полное имя. Красивое. Дата рождения. Еще моложе, чем думала» Имя матери. Приятное. Имя отца. Хм. Место рождения.
— Что?
— Да-да-да, вот именно! Ты знала? — он начал ходить взад и вперед. — Да откуда ты знала… Но он знал! Он-то знал! Да что… Что все это значит? Это шутка? Это какая-то игра? Что он задумал? Он что-то задумал! Это же не просто так… И ты здесь! Это неслучайно! Ты вообще понимаешь, что тут происходит? Отвечай мне! — Подмастерье подлетел к Индире и схватил её за локти. — Ты понимаешь, что здесь происходит?
— Ты… ты… из Паартага?
— Бумага говорит, что да! Представляешь?! Это всё он, всё он!
— Но… как же так? Я всех там знаю… Я родилась там… И никто никогда не говорил мне, что был кто-то еще… Все говорили, что я была одна… Никаких детей больше не было. 37 человек — 18 пар и одна девушка. Про тебя — ни слова…
— Не понимаю!
— То есть ты… ты… должен был быть… со мной? Моей парой? Ты — моя пара?
— Да не знаю я ничего! Ты понимаешь, что это всё обман? Вся моя жизнь — обман!
— Получается, что и моя тоже… Ведь никто и никогда не говорил… А я всю жизнь… всю жизнь… Себя винила.
— А виноват один человек!
— Агап? С чего ты решил?
— Как с чего? Ну конечно… Ты же не знаешь… Присядь, присядь, тебе не стоит стоять. Садись.
Он пододвинул к ней рабочий табурет, и она села.
— А дело вот в чем. Я всю жизнь прожил здесь, — Савитар поднял руки и потряс ими над головой.
— Здесь?
— Да. В этом городе. В этом доме.
— Не понимаю.
— Я рос вполне счастливо. У меня были прекрасные родители, я ни в чем не нуждался. Когда мне было шесть, мама заболела и умерла. Несмотря на то что отец умел врачевать, он не смог спасти её. Никто не смог бы помочь. Мы отгоревали. Я думал, что отгоревали. Но отец так любил её, что долго-долго страдал. А когда мне было десять, признался, что он не мой отец.
Индира охнула.
— Да. Я тоже не мог в это поверить. Он всегда был так добр ко мне, к матери. Я не помнил рядом с собой других мужчин — только его. Я не стал сильно расспрашивать, видел, что разговоры о матери сильно его задевают, но, как я понял, он принял нас, когда я был ещё совсем маленьким. Я не знал родного отца, своим отцом я всегда считал Агапа.
— Агапа? Тебя вырастил… мастер?
— Да, все так. Я восхищался им, хотел быть похожим на него. Он рассказал мне в десять не просто так, а чтобы у меня было время обо всем подумать и принять решение. В какой-то момент мастер должен выбрать себе ученика-подмастерье, чтобы обучить всему и передать ремесло. В ученики берут с 12 лет. Он дал мне два года подумать. Если бы я не захотел, время бы прошло, и я никогда бы не смог стать ему помощником. Мастер выбрал бы другого. А я понимал, что он хотел передать дело мне. Своему названному сыну. Год я просто пытался осознать всё, что произошло, и ещё год внимательно следил за тем, что он делает, как он работает. Я увидел, какую радость он приносит людям, как помогает иногда в безвыходных ситуациях, спасает от разного. К концу года я понял, что то, что он делает, — особый труд. Это выбор на всю жизнь, который меняет не только твою жизнь, но и жизнь многих-многих людей. Это предназначение. В момент моего озарения я страстно возжелал стать когда-нибудь мастером и объявил об этом. — Савитар вдруг задумался и замолчал.
— И что же потом?
— Он сказал, что будут два условия. Точнее, что есть два испытания, которые в своё время нужно будет пройти и доказать тем самым, что я готов и способен стать мастером. Так-то.
— Выходит, ты решаешься, живешь и готовишься, учишься и в итоге можешь не подойти? Можешь провалить испытания?
— Да, так и есть. Но он почему-то был уверен, что я справлюсь, поэтому я даже не спрашивал, что мне предстоит… Так страстно хотел быть мастером, это стало моим заветным желанием.
— Понимаю…
— А в 16 лет появилась она.
— Она?
— Девушка. Адель. Я влюбился. Впервые в жизни. Влюбился до беспамятства. Готов был абсолютно на всё ради неё. Даже на что-то ужасное. Она приняла мои ухаживания, и через полгода мы поженились.
Индира округлила глаза. Сердце её на мгновение будто остановилось, потом провалилось куда-то вниз, резко поднялось и забилось с новой силой. Толчки были короткими, но частыми. Она не испытывала боли, но ей показалось, что она отделилась от себя и смотрит на всё со стороны.
— В день нашей свадьбы я привел её в дом. Но, как только дверь за нами закрылась, она перестала улыбаться, строго посмотрела на меня и сказала, что не любит. И никогда не любила. Ей было важно вырваться из родительского дома, а тут я. Идеально подошёл. Так она сказала. Я спросил, что же теперь. А она ответила, что любовь — это не важно. Будем жить как-нибудь, потому что она уже моя жена, а я — её муж. Моё сердце было разбито. Но я не знал, что дальше будет ещё хуже, ещё больнее. Каждый день быть с человеком, который на дух тебя не переносит… Тяжело. Я видел, как она мучается, как воротится от меня. Мы жили в разных комнатах. Я старался лишний раз не показываться ей на глаза, но её тяготило само моё присутствие в доме. Да-а-а, — Савитар тяжело вздохнул.
— Тогда зачем же? Можно ведь было расстаться…
— Я любил её. Так сильно любил. Просто знать, что она со мной в одном доме. Пусть где-то там за стенкой дышит — уже это делало меня счастливым.
— Это плохо звучит…
— Я знаю. Мы прожили так два года. А потом мастер вызвал меня на разговор. Пытался объяснить, что насильно мил не будешь. Что одно дело, когда она принимает тебя, относится к тебе по-доброму, с благодарностью и состраданием, относится хотя бы как к другу, а другое — когда равнодушие и безразличие превращается в неприязнь или ненависть. Он не хотел, чтобы я мучился, а потому просил обсудить с Адель нашу дальнейшую жизнь. Но я не готов был с ней расстаться.
Он присел на стол и закрыл глаза. Индира глубоко вздохнула.
— Жаль меня?
— Мне просто грустно всё это слышать.
Он закивал.
— Я был очень терпеливым. Мне казалось, что я мог бы вытерпеть всё. Но однажды она пришла с улицы и вдруг стала добрее ко мне. Любезничала. Приготовила вкусный ужин, позвала Агапа. И объявила нам, что на сносях.
Индира вскрикнула и зажала рот рукой.
— Да. Понятно, что отец не я. У нас никогда ничего не было. Умоляла не прогонять, а принять ребёнка как родного. Мастер тогда встал из-за стола, а я остался. Разве мог я прогнать любимую? Но после этого она вдруг стала меня презирать. Всё время кричала, била посуду, хотела, чтобы я ушёл. Агап не вмешивался, хотя ему тоже пришлось нелегко — в тот год почему-то было особенно много желающих перекроить сердце. Должно быть, год был високосный. Да, точно. Високосный. И в тот год при родах она умерла. Вместе со своей малышкой.
Из глаз Индиры потекли слезы.
— Моё сердце было расколото на тысячи мелких кусков. Тысячи. Оно превратилось в красную пыль, которую легко мог сдуть случайный порыв ветра. Я был неспособен перенести это горе. Поэтому сам обратился к мастеру.
— Ты?
— Я. Я попросил перекроить моё сердце. Чтобы я никогда больше не смог испытать любви.
— Что-о-о? И он сделал это?
— Тогда-то я и узнал о первом испытании. Агап сказал, что, если моё сердце будет перекроено, я не смогу стать мастером. Мастером может быть только тот, кто любил, страдал и смог вынести все эти испытания, выдержал и преодолел боль. Только так можно понять других, почувствовать, как им можно помочь, и сделать самые верные выкройки. У меня был выбор — стать мастером, это было моё страстное желание, к этому я всю жизнь готовился и к этому шёл, или получить то, о чем я мечтал в тот момент больше всего, — избавиться от всей этой непереносимой боли и получить гарантии, что я больше никогда не испытаю этих страшных мук.
— Ты же подмастерье! — воскликнула Индира. — Значит, ты всё-таки выбрал первое?!
— Я выбрал второе. И он перекроил моё сердце.
Глаза Индиры снова сделались мокрыми.
— И ты… Ты… больше не можешь полюбить?
— Нет.
Индира разрыдалась. Он вскочил, подбежал к ней и встал на колени.
— Ну перестань! Чего ты плачешь? Это же не твоё сердце! С твоим всё в порядке… Ты можешь полюбить! А… Кажется, понимаю. Тебе нужны ответы? Мне ведь они тоже нужны. Мне тоже.
Он обнял её и прошептал на ухо: «Мы всё выясним, не переживай. Доверься мне. В конце концов каждый из нас получит желаемое».
Савитар выпрямился, вытянулся, потряс руками, словно стряхивая с них воду, и расстегнул свою рубашку наполовину.
Индира подняла мокрые растерянные глаза.
— Ты что задумал?
— Найдешь его раньше, передай, что мне нужны ответы. Все до единого. Нам обоим нужны ответы. Он меня выкрал? Обманул мою мать? Что он задумал? Зачем ты здесь? Передай ему всё это. С такой болью я до утра не протяну.
— Не понимаю… — прошептала Индира.
Савитар вдруг запустил свою руку прямо в сердце, потом вторую, покрутил и помял что-то внутри, а затем вскрикнул, согнулся пополам и вытащил из груди связку длинных красных нитей.
— Нам лучше поторопиться, — прохрипел он, корчась от боли. — Дожидайся его здесь. Я обойду город.
Он опёрся о стол, затем твёрдо встал на ноги и медленно направился к двери. Лицо его было искривлено.
— Подожди! Я с тобой, — крикнула девушка и тут же услышала, как захлопнулась входная дверь. Она закрыла лицо руками и горько заплакала.
***
Савитар обошел город дважды. Агапа нигде не было, а боль становилась не просто невыносимой, а истерзывающей. На него разом нахлынули тяжелые воспоминания, и он толком не мог понять, что именно чувствует и переживает. Всё было в кучу, и разбираться с этим, вытаскивать по нити из полотна памяти не хотелось. В третий раз он оказался на центральной улице. Покрутился, огляделся по сторонам хорошенько, заметил, что людей уже нет. Значит, еще немного, максимум пару часов — и полночь. Посмотрел на дома — да, всё верно. Горожане уже начали выставлять на окна свечи-желания. Как маленькие маяки. «Кто же соберёт свет в этот раз?» В сердце Савитара что-то неприятно дернуло, он скорчился, но смолчал. Поднял голову и увидел в двух домах от себя старую добрую таверну.
В этот раз в воздухе висел плотный аромат эля, смешанный с колючим запахом имбиря и пирога из кислой капусты. В таверне было несколько гостей: пара горожан и в углу несколько девушек в особенных платьях. Они были разного возраста, разной внешности. Подмастерье фыркнул. «Мастер наверняка ляпнул бы что-то в духе: «Заметил, что все красавицы?!» Савитар помотал головой, стараясь выбросить из головы этот образ, и решительно зашагал к стойке.
Пышная женщина средних лет, одетая в тёплое бежевое платье и кожаный фартук, завидев подмастерье, хмыкнула.
— Савитар, голубчик, что-то случилось? Мы давно разливаем, все очень довольны… Дело в мастере? — затараторила она.
— Марта, налей-ка «Сердечник»! — перебил подмастерье.
— Так ты сегодня пробовал. Был вторым, как всегда…
— Нет. С ингредиентом.
— Что-о-о?
Она выпучила глаза и осталась стоять неподвижно.
— Не понимаю… Что-то случилось?
— Ты продаешь, так продавай. Я такой же клиент, как другие.
Она молча подошла к небольшому свитку, что лежал на столе, развернула его, быстро пробежалась глазами, свернула и с недоверием глянула на Савитара. Он всё так же дожидался напитка. Женщина внимательно осмотрела его с ног до головы, ехидно улыбнулась, взяла кружку с выпуклым сердцем, половник и повернулась к огромному котлу. На несколько секунд замерла, а затем налила напиток и поставила на стол прямо перед Савитаром.
— Ты же помнишь, голубчик, что, если ты не в очереди, это всё равно бесполезно. Ты в очереди?
— Я…
Марта вопрошающе смотрела на Савитара.
— Ну?
— Я не знаю. Но боль нестерпимая. Я возьму, — он протянул руки к напитку.
Хозяйка таверны, не отпуская ручку кружки, придвинула её к себе.
— Погоди. Подумай. Сердцем ответь. Ты в очереди?
Подмастерье поджал трясущиеся губы.
Женщина посмотрела куда-то в глубь таверны, пробежалась глазами по посетителям и тихо спросила: «А эта твоя где? Или ты один?»
Он вдруг кинулся на стойку и почти беззвучно зарыдал. Женщина принялась гладить его по спине и приговаривать: «Ну-ну». На секунду ему стало легче. Но эта секунда мгновенно прошла.
***
Индира сидела тихо и неподвижно, стараясь вдыхать и выдыхать по чуть-чуть. Сильные вдохи и выдохи были больны. Она бы предпочла сидеть в темноте, но встать и потушить свечи не было сил. Так что она просто сидела и дышала, стараясь ни о чем не думать.
Тут открылась входная дверь.
— Савитар, это ты?
Тишина.
— Это ты?!
— Нет, милочка, всего лишь я.
Индира отпрянула и чуть не упала с табурета, потому что голос Агапа вдруг прозвучал совсем рядом, совсем близко от неё. Мастер появился из темноты. Как всегда, загадочный и улыбающийся. В его руках была сумка с чем-то тяжелым.
— Отлично. Вы-то мне и нужны!
— Я? Вы уверены?! Мне казалось, вас больше заботит Савитар, — мастер подмигнул ей и улыбнулся. Индира хотела злиться, но не могла. Его улыбка всегда была такой искренней и доброй.
— Что же произошло, Агап?
— О чём вы? Не совсем понимаю?!
— С Савитаром. Это вы забрали его из Паартага?
Глаза мастера округлились, он поджал губы и замельтешил на месте.
— Да-да. Мы знаем. Он вырвал связку ниток из своего сердца. Просил передать, что ему нужны ответы. Как и мне.
Агап поставил сумку с чем-то стеклянным на пол, нахмурился, и его лицо исчертили новые морщины.
— Что ж, понимаю. Я долго ждал этого момента. И вот наконец он настал. Мне кажется, ещё несколько минут погоды не сделают. Я заварю нам чай, вы не против?! Сейчас нам обоим не помешает успокоить наши сердца.
— Опять что-то подмешаете?!
Агап улыбнулся, похлопал девушку по плечу и скрылся на кухне. Через несколько минут он появился с подносом, на котором дымился чайник, стояла пара кружек, лежал свежий хлеб, масло и две глиняные ложки с вареньем. Одно было лавандовое, а второе — из розовых лепестков. Воздух быстро наполнился ароматом хлеба, смородинового листа, корицы и мускатного ореха.
— Что бы ни происходило в жизни, не забывайте поесть. Так мне ещё мама говорила. А маму надо слушать, — сказал Агап, пододвигая к Индире хлеб и масло.
Она кивнула и принялась делать бутерброды для двоих.
— Это не мешает мне слушать, — заметила девушка.
— Конечно-конечно, — закивал мастер, откашлялся и продолжил: — С чего бы начать?
Индира на секунду остановилась, Агап заметил, кивнул, и она продолжила намазывать масло на хрустящий хлеб.
— Я мечтал стать мастером с детства. Когда я выразил желание стать подмастерьем и меня взял к себе мастер на обучение, он предупредил, что будут два сложных испытания. Первое особенно тяжёлое, сказал он. Не потому, что сложнее второго, а потому, что до второго редко кто добирается. Поэтому и нужды рассказывать о нём раньше времени нет. Я согласился с условиями, не зная их.
— Почти как Савитар, — заметила Индира, пододвигая к себе варенье.
— Верно, почти как Савитар. Всё было хорошо, пока я не встретил девушку.
Индира поджала губы.
— Да-да, скоро вы поймете, что между нами гораздо больше общего. И многое станет понятно. Я встретил девушку и полюбил её. Впервые в жизни. Но она не ответила мне взаимностью. Мы жили в одном городе, я постоянно её встречал, нигде не мог скрыться от её глаз. Потом она вышла замуж. Я думал, это охладит мою любовь, но сделалось только хуже. Любовь, ревность — это всё страшные вещи, милочка. Жизнь стала мне тяжела. Почти непереносима. И я пришел к мастеру, попросил перекроить моё сердце, чтобы я больше не испытывал любви.
Индира округлила глаза.
— Именно так. Совсем как у Савитара. Мастер предложил мне выбор. Объяснил, что, если перекрою сердце, не стану мастером, а если выдержу сердечные муки, то лучше смогу понимать людей, стало быть, и помогать смогу лучше. Я долго мучился и страдал, но решил пройти испытание до конца. У меня хорошо получалось помогать мастеру, и, когда мне исполнился 21 год, он сказал, что я готов ко второму испытанию. На его исполнение он дал мне год. Мастер поручил мне разлучить пару, которой суждено быть вместе, разрушить любовь ради будущей гармонии.
Индира подпрыгнула на месте, отложила нож в сторону и насупилась.
— Да, всё так. Я отказался. Сказал, что никогда не смогу сделать подобное, ведь дело мастера — помогать сердцам. Так-то. Учитель ответил, что во всем нужно соблюдать баланс, всё должно быть уравновешено. Одна разлучённая пара против тысяч новых. Я был не готов к такому, но задумался. Как-то раз я услышал про город, в котором живут только влюблённые пары. Узнал, что старшее поколение по традиции заняло другой город, и сейчас там лишь молодежь и их младенцы. Я ничего не замышлял! Клянусь!
Индира замотала головой.
— Честное слово. Но я подумал, что там, увидев всех этих влюблённых, пойму, как мне жить дальше. И я отправился в Паартаг. На подступах к городу я встретил девушку с младенцем на руках. Она плакала и просила о помощи. Сказала, что муж задушил её своей любовью, умоляла о защите, говорила, что он преследует её. Сначала я не поверил, она же вышла из Паартага, а там должны быть только счастливые пары, так я слышал. И тут она… Я растерялся, но затем увидел мужчину, бегущего в их сторону, схватил младенца, и мы побежали втроем. Нам удалось выбраться, я предложил им кров, так мы и оказались в моем городе, в моем доме. Поверь, увидев эту женщину, я забыл обо всем остальном. О мастере, об условии, об этом младенце. Я воспринимал его как её ребенка, был очарован ими, полюбил. И, о чудо! Впервые полюбили меня! Я был так счастлив, окрылен, что забросил своё дело, нашёл простую работу. Но за неделю до моего двадцатидвухлетия в дверь постучал мастер и спросил, готов ли я стать его заменой. Я ничего не понимал, ведь не выполнил второго задания. А он указал мне на Савитара, и я всё понял.
— И вы приняли предложение? Вы ведь могли вернуть его в город… Исправить всё.
— Не мог. Вернуть ребёнка тому мужчине, от которого мы бежали? Расстаться с любимыми? Когда мы только нашли друг друга и начали быть счастливы? Боюсь, что нет, тогда это было невозможно, милочка. Да и потом… всё привело бы нас туда, где мы сейчас. Пойми правильно и доверься моим словам — это оказалось наилучшим развитием событий. Каким бы ужасным ни казалось.
— А как же Савитар? Как же его счастье?
— Я надеялся, что однажды он сможет полюбить. И он полюбил.
— Ох, знаю я эту историю. Он рассказал. Не про такую любовь я говорю…
— Понимаю. Но он полюбил. Когда они поженились, я был так счастлив, думал, что вот наконец-то и его жизнь устроилась. А потом её признание. Разбило сердце нам обоим. Я не мог не заметить, что он словно повторяет мою судьбу. Я не хотел, чтобы он страдал, как я. До встречи с его матерью я постоянно жалел о том, что решил не перекраивать сердце. Мне было невыносимо тяжело, безрадостно. Я любил своё дело и получал удовольствие, помогая людям, но мне так хотелось… Поэтому, когда он пришёл ко мне и попросил перекроить сердце, я решил, что он не повторит моей ошибки. Я же видел, как он страдал.
— Стало ли от этого лучше?
— Конечно, нет. Это единственные стежки, о которых я жалею. Вы посмотрите, каким он стал… он же старик.
— Это всё ваша темнота его состарила! Неужели так трудно поставить больше свечей?
— Это не темнота состарила, а отсутствие любви. Оно его высушило, забрало его молодость, вытянуло из него радость. Я видел много людей, живущих без любви. Они выглядят так же — настоящие скучные и ворчливые старики. Хуже меня! — мастер рассмеялся. — Всё им не так, всем недовольны. Только и знают, что бурчать и жаловаться. Наш дружочек не бурчит, но мне от этого не легче… С 17 лет он запирает свои чувства. А без любви… я стал бояться, что ещё немного, ещё чуть-чуть, и он совсем зачахнет, высохнет без любви окончательно. И хоть он не может стать мастером, мы решили, что он всё равно будет помогать мне, а я не стану искать преемника. Уж больно тяжелы эти испытания, на всей судьбе отражаются.
— И не только вашей! А как же я? Обо мне вы подумали? Всю жизнь я винила себя. Всю жизнь пыталась понять, что со мной не так, в чем я провинилась, почему не такая, как все, почему нет для меня пары… Каждый день просыпалась и мучилась мыслями о предстоящем дне. Каждый день заставляла себя ложиться и снова вставать. Сражалась с собой и другими. В голове, как пчелы, роились, крутились эти вопросы… Почему я? За что мне? Как быть, что делать?
— Понимаю…
— Понимаете и допускаете? Просто закрыли на меня глаза, махнули рукой?
— Милочка моя, я знаю, что понять это непросто. Но так случилось. Я очень хотел это исправить, очень хотел.
— Ну почему именно я?
— Просто стечение обстоятельств. И сейчас мне пришлось вмешаться. Я не мог больше мучиться и мучить вас. Решил попытаться всё исправить, пока не слишком поздно. Загадал желание для себя. И вот вы здесь. Нашли нас сами.
Индира почувствовала движение у своих ног. Посмотрела вниз и увидела котёнка, который тёрся о её ноги. Она улыбнулась и тут же подняла его на руки.
— Можно?!
Мастер махнул рукой.
— Конечно, если он тебя радует. Только не держи в руках долго! Пусть умостится, и всё.
— А почему? Вы мне так и не сказали…
— Уголёк, — мастер задумчиво посмотрел на котёнка. — Как бы это сказать?! Уголёк — это как дверь в прошлое. В девять прошлых лет, если точнее. В моем деле отсчет года начинается с Рождества. Если появился Уголёк, а случается это, если кто-то слишком долго держит его в руках да согревает своим дыханием, то вместе с ним появляется и шанс вернуть прошлый год, прожить его заново, но по-другому. Это так же значит — полностью отказаться от текущего прожитого года. Самой собой, все перекроенные сердца становятся такими, как были до встречи с мастером, то есть со мной, — вся работа обнуляется. Поэтому мы немного нервничаем, когда он появляется, — есть риск перечеркнуть прошлый год. А в прошлом году можно провалиться в позапрошлый и так далее. Это страшная вещь. Если кто-то и идёт на такое — отменяет все добрые дела ради эгоистичных желаний, то горько за это расплачивается. Горько. Никому не пожелаешь переживать боль снова и снова. Да. Ох, да о чём это я?! Ах да, уголь! Уголь — мой рабочий инструмент, без него никак. У каждого мастера есть свой такой уголь-Уголёк. Главное, во время работы не задумываться и стараться не слишком долго держать его в руках. Я это уже рассказывал?!
— А как же…
— Вот если продолжать согревать Уголька ещё и после того, как он станет котёнком, например, долго держать на груди, держать у свечей, то можно вернуться в прошлое. А если его охладить или он сам замерзнет, то снова превратится в безобидный кусочек угля. Когда случается, что он приходит в дом… слава богу, не слишком часто… Мы с Савитаром стараемся прятать всё теплое, убираем ещё часть свечей, часто проветриваем. Есть и более радикальные способы, но ведь мы — хорошие люди, — мастер улыбнулся.
А вот Индире было невесело. Однако стоило ей посмотреть на это урчащее на коленях чудо, и она тотчас забыла о своей тоске.
***
Дверь в коридоре хлопнула.
Агап скорчил гримасу, а Индира поджала губы. В дверях появился раскрасневшийся Савитар.
— Чаевничаете?!
— Хочешь? — вскочил мастер.
— Нет-нет, сидите, не хочу мешать такому чудесному ужину, — подмастерье повернулся к Индире и пристально на неё посмотрел. — Вижу, всё у вас тут хорошо уже, а?!
— Ничего не хорошо, — тихо оправдывалась девушка.
— А вот мне так не кажется!
Савитар с силой и грохотом подвинул к столу табурет и плюхнулся на него.
— Что ж, давайте побеседуем. Давай ты первая, красавица, — подмастерье наклонился к Индире, и её обдало запахом бузины и имбиря. — Больше нет проблем с сердцем? Всё прошло?
— О чем речь? — подскочил мастер.
— Так ты ему не сказала?! Вот новости! Ну а хоть расспросила про Паартаг? Узнала, почему отнял у тебя суженого? — Он положил свою руку на её и проникновенно посмотрел.
Сердце Индиры съёжилось, заскрипело, и ей стало нечем дышать. Савитар не сводил с неё глаз, но не поднимался с места.
— Отойди! — крикнул ему мастер, хватая Индиру под руки. Сил тащить её к рабочему столу не было, а Савитар явно не собирался помогать, так что Агап посадил девушку поудобнее и решил посмотреть сердце прямо на кухне.
Она сидела с закрытыми глазами и ощущала, нечто инородное в своём сердце. «Может, это само сердце? Инородное». Внезапно по телу начало разливаться тепло. Оно появилось в груди, медленно растеклось по рукам, ушло в ноги, поднялось через спину, заволокло голову и вновь сконцентрировалось в груди. Она чувствовала, как её сердце легло в прохладные руки мастера. Сердце снова трогали, бережно и осторожно, словно рассматривая со всех сторон. Оно стало биться сильнее, ощущая чужое присутствие. По нему пробежал холодок, затем ещё раз и ещё. Вдруг ноющая боль ушла, сердце стихло и забилось в обычном темпе. Индира наконец сделала глубокий вдох и выдох, какие целые сутки не могла, и открыла глаза.
— Спасибо. Спасибо вам. Это было… трудно.
— А чего молчала?! — крикнул Савитар. — Что вы с ней сделали?
Агап хлопнул себя по коленям и рассмеялся.
— Что смешного? — спросил подмастерье. — Она чуть не умерла!
— От любви не умирают! — улыбнулся мастер, глядя на изумленных Индиру и Савитара.
— Что-о-о? — воскликнул подмастерье.
— Простите… Что вы сказали? — тихо спросила девушка.
— Да-да, милочка. Вот ваше желание и сбылось. Вы влюблены! — Мастер сиял и выглядел очень довольным собой.
Индира нахмурилась, а Савитар помрачнел.
— Но… как же так? То есть вот это всё… вся эта боль…
— Это влюбленность, милочка. Я же предупреждал, что любовные муки в миллион раз тяжелее бесчувствия!
Шорох платья выдавал беспокойство её ног.
Уголёк, который по-прежнему лежал на коленях у девушки, промурчал. Савитар кинул взгляд на мастера, затем на Индиру, на Уголька и наконец снова на мастера.
— Этого не должно было случиться.
— Оно уже случилось, дружочек. Нужно принять то, что есть.
— Мы должны всё исправить… — подмастерье посмотрел на Уголька.
— Я и пытаюсь исправить, голубчик!
— Ну, теперь моя очередь, — сказал Савитар и начал медленно продвигаться к котёнку.
Тот спрыгнул с коленей Индиры, жалобно мяукнул и убежал в комнату.
— Что он хочет сделать?! — спросила Индира, оглядываясь на мастера.
Тот округлил глаза и пожал плечами. Девушка вскочила, но Савитар уже сделал несколько шагов в глубь комнаты. Она поискала взглядом Уголька. Котёнок сидел у двери между комнатой и коридором и как ни в чем не было вылизывал шёрстку.
Подмастерье начал медленно и аккуратно ступать в сторону коридора.
— Савитар! — прошептала Индира. — Что ты хочешь сделать?
Он не ответил, и тогда она так же медленно и аккуратно начала двигаться к котёнку.
Агап последовал за ней, но вскоре остановился посредине комнаты и стал тихо наблюдать за происходящим. Савитар повернулся к Индире.
— Доверься мне. Я знаю, как лучше, — он был уже совсем близко к котёнку.
— Лучше для тебя или лучше для всех? Ты хоть меня спросил? Узнал, чего я хочу? Чего хотят другие? Или только твоё желание самое важное? — Индира продолжала путь, ей тоже оставалось несколько шагов до Уголька.
— Я знаю, чего ты хочешь…
— Правда?
— Да.
Они посмотрели вниз. Перед ними, в шаге от каждого, сидел симпатичный чёрный котёнок. Он как раз закончил свои процедуры и с интересом уставился на нависшие над ним лица.
— Мяу, — промурчала Индира.
— Миу, — ответил Савитар.
Оба дернулись к котенку, но подмастерье успел схватить его раньше и прижать к груди.
— Всё-всё-всё, он у меня. У меня.
Индира запрокинула голову и грустно выдохнула. Агап моментально сник, хлопнул себя по груди, развернулся спиной к двери и пошёл на кухню. Савитар посмотрел на котёнка, хитро улыбнулся ему и прижал к груди.
— Принеси-ка свечу, — попросил он Индиру.
— Ну уж нет. Помогать тебе я не буду. Я против. Ты не спрашивал, чего я хочу, а я против. Уничтожить год? Просто стереть всё? Ради чего? Чтобы забыть это и жить дальше, будто ничего не было? Я со своим чувством вины, ты со своим бесчувствием? Все эти несчастные люди… Нет уж.
Подмастерье с котёнком на руках подошёл к столу мастера, взял свечу, дошёл до Индиры и вложил ей в руки.
— Зачем это ещё?
Он ухватил её за ткань рукава и потянул к себе. Индира осталась стоять неподвижно. Савитар сделал несколько шагов в сторону коридора, а потом поманил её двумя пальцами руки, на которой уже удобно разлегся Уголёк.
— Подойди сюда.
— Зачем?
— Просто подойди. Не спрашивай.
Девушка немного постояла на месте, покрутилась, а затем всё-таки подошла к коридору, где уже стоял подмастерье. Уголёк начал радостно извиваться у него в руках и урчать.
— Ещё подойди немного.
Индира вошла в коридор, осветив его, и тут же заметила, что лицо Савитара преобразилось. Оно стало чище и будто добрее. Они стояли и молча смотрели друг на друга. Он рассматривал её лицо, а она — его. Подмастерье заговорил:
— Знаешь, не всё, что кажется милым, действительно милое. Оно может только притворяться невинным, но на самом деле — быть опасным и даже смертельным. И надо придать ему истинный вид…
Савитар вдруг схватился за дверную ручку, резко потянул на себя, схватил Уголька за шкирку и швырнул прямо в сугроб у входа.
Индира вскрикнула, подбежала к двери и увидела лёгкий чёрным дымок, поднимающийся из снега. Уголёк снова стал кусочком угля.
Савитар закрыл дверь и облокотился на неё. Его глаза засверкали.
— Подойди ко мне поближе. Подойди. Не бойся.
Индира медленно подошла, и Савитар протянул к ней руки.
Несколько секунд она молча разглядывала его лицо теперь уже при свете свечи. Часть морщин будто разгладилась. Подмастерье улыбнулся, и его глаза впервые улыбнулись вместе с лицом.
— Прости, но я не очень понимаю…
— Тс-с-с! — он приложил палец к губам. — Иногда и не нужно понимать, важно чувствовать. Я думал, что погибну, не вынесу раздирающей боли, что испытывал, пока моё сердце было без единой строчки. Я хотел этого. Веришь? Хотел. И оно болело, ныло, заживо разваливалось на части. Пока я не вспомнил о тебе. И в этот миг всё другое потеряло смысл. Стало неважно. Всё стало неважным, кроме тебя. Ты — единственное, о чём я могу думать. Ты — теперь единственное, о чём могу мечтать.
Девушке захотелось найти ответ на незаданный вопрос, поэтому она снова заглянула в самую глубь его глаз и увидела там живой бушующий бездонный океан с нарастающими пенными волнами. Как синий кварц. Она ощутила в этих глазах приятное тепло, а совсем не то, что прежде. Савитар был искренен с ней. Тогда Индира взяла его за руку и улыбнулась в ответ.
— И что теперь? Это — всё? Вот так просто?!
— Так просто. Только ты и я… — он пожал плечами. — И омела.
— Омела?
Он хитро кивнул.
— Где? Не выдумывай, тут не может… — Индира посмотрела вверх, а затем на Савитара. — Да ещё и красная…
— С Рождеством, милая?!
— С Рождеством!
Они задули свечу, и мрак ласково окутал их, словно мягкое пуховое одеяло.
Так наступило Рождество.
Подпирая подбородок руками, мастер с любопытством разглядывал сквозь снежное конфетти празднично украшенную улицу и следил за огоньками в окнах горожан. С каждой погасшей на окне свечой-желанием он оживлялся, широко улыбался, иногда даже тихонько посмеивался и почти каждый раз закатывал глаза и пожимал плечами, словно мысленно благодаря кого-то. Скорее всего, себя. Он искренне радовался, когда на улице стало совсем темно и все свечи в окнах наконец погасли. Но был несказанно счастлив, завидев вдалеке маленький огонёк свечи, который медленно приближался явно к его дому. Агап широко улыбнулся и начал припоминать, куда подевал остатки какао-порошка да сладкие кедровые орешки.