Повесть
Опубликовано в журнале Урал, номер 10, 2023
Мария Гербер — родилась в Подмосковье, в г. Раменское. Окончила муниципальный институт г. Жуковского по специальности «иностранные языки». Работала учителем английского и переводчиком. Пишет стихи и прозу для детей и взрослых. Публиковалась в журналах и альманахах «Кот в мешке», «Добрые записки» и «Серебро слов». С 2009 г. живёт в Берлине. Повесть «Подарок для ласси» — финалист Международной детской литературной премии им. В.П. Крапивина (2023).
Лидхиллс, Шотландия,1900 год
1. «Любимый» крокодил
Мэйзи с разбегу перепрыгнула через лужу. Её рыжие кудряшки при этом взлетели вверх и снова легли на плечи.
— Вот я и говорю, была бы у нас лошадь, вмиг бы довезла!
Они с мамой шли на рынок и несли тяжёлый короб с овечьим сыром. Дорога петляла между изумрудно-зелёными холмами, и Мэйзи то тяжело шагала в гору, хватаясь за мамину руку, то бежала вниз, звонко шлёпая башмаками. Майский день выдался погожим, солнце пригревало, и хотелось яркой бабочкой упорхнуть к ручью.
На рынке было людно. Все вокруг продавали, покупали, торговались, ссорились и договаривались. К вечеру Мэйзи с мамой распродали весь сыр, что принесли с собой. Домой возвращались в сумерках.
— А была бы у нас лошадь, мы бы р-раз — и дома.
— Лошадь нужно кормить, лечить, чистить её стойло. Ты ещё мала, а нам с отцом некогда ухаживать за ней, — сказала мама. За спиной у неё по-прежнему висел тяжёлый короб, на этот раз наполненный покупками.
— К тому же лошадь — не игрушка, да и недешёвая покупка.
— Я знаю, — Мэйзи выдохнула так тяжело, что воздух защекотал ей верхнюю губу.
Она и не думала, что лошадь — это пустяк, и была готова ухаживать за ней, даже если та заболеет. Как же объяснить родителям, что и в девять лет можно быть ответственной…
— Идём, ласси, отец вот-вот вернётся. Поможешь мне собрать на стол.
Мэйзи знала, что нежным словом «ласси» называли только милых и добрых девочек. Хотя мама звала её так, даже если она капризничала. Мэйзи сунула руку в мамину ладонь, и они заспешили по тропинке к деревне и самому крайнему дому на улице.
Представьте десять или даже двадцать одноэтажных каменных домиков с черепичной крышей, коричневой, как плитки шоколада. Домики эти стоят в ряд, плотно прижавшись друг к другу боками. Такой длиннющий поезд из домов! Только он никуда не едет, а всё время спит, растянувшись по улице от одного перекрёстка до другого.
Деревню Лидхиллс построили давным-давно для шахтёров и их семей. Были здесь и школа, и церковь, и старейшая в стране библиотека. Жители деревни не были богаты. Мужчины работали на шахтах — добывали свинец, а женщины занимались хозяйством, ткали, варили сыр и пели за работой.
Папа Мэйзи возвращался из шахт так поздно, а уходил на заработки так рано, что почти не видел дочку. Часто, лёжа под одеялом и уже проваливаясь в сон, Мэйзи слышала, как он сетовал на жизнь. В тот вечер он снова расстроился:
— Девочка растёт так быстро! Скоро ей исполнится десять лет, а сколько из них я был рядом? Я даже не помню, когда последний раз играл с ней.
— Такая доля досталась большинству отцов, — утешала его жена. — Ты не виноват, что мир устроен слишком сложно. Мэйзи знает, как ты стараешься ради нас.
Мэйзи очень любила родителей. Когда она думала о них, ей всегда хотелось улыбаться. Мама, её тёплые руки… Так приятно с разбегу утыкаться в неё носом! Она пахнет травами, свежим хлебом, овечьим сыром и молоком. У неё длинное платье с кружевной полосой на подоле, а волосы рыжие, как и у Мэйзи. Только они не кудрявились, а, совершенно ровные, тянулись до пояса. Мама подхватывала Мэйзи на руки и кружила в танце, напевая. Она выросла на севере страны, поэтому знала множество чудесных песен и сказок о волшебных существах, населявших Шотландию. На ночь она оставляла им на подоконнике блюдце хлебных крошек; проходя озеро или реку, бросала в воду цветы вереска. И никогда не смотрела на дорогу в ночь на первое ноября1.
Папу Мэйзи называла «Па». Девочка и правда видела его редко, оттого скучала по нему, даже когда он был рядом. В те дни, когда удавалось обнять его, она прижималась к нему крепко-крепко, и нос улавливал запах угля, железа и пота. Иногда Мэйзи помогала папе умываться. Она держала кувшин и лила ему на шею струю тёплой воды, а Па фыркал и брызгался, как довольный щенок. Это от него Мэйзи унаследовала кудряшки-пружинки. И хотя пальцы его почти не отмывались и всегда были в тёмных разводах, Мэйзи любила, когда папа брал её за руку и они вместе шагали к дому. Там мама ждала их к ужину, но отец едва ли не засыпал за столом от усталости. Тяжёлая работа отнимала много сил, и Мэйзи боялась, что Па мог заболеть. К счастью, он был крепким и не болел никогда.
Но завтра настанет день, когда они поужинают все вместе, потому что папа вернётся с работы немного раньше обычного. Ведь у Мэйзи будет день рождения, и не простой, а настоящий юбилей. Ей исполнится десять!
— Как быстро летит время! Ты растёшь прямо на глазах, — говорила мама.
И девочка представляла себе, как вытягивается ещё на пару дюймов, пока мама качала головой и снимала мерки на новую юбку, по росту.
«В десять лет ты уже совсем взрослый человек, — думала Мэйзи, рисуя палкой волны на песке. — Шотландскую королеву Марию Стюарт короновали, когда той было всего шесть дней от роду! У неё, наверное, был целый табун лошадей. А мне уже…» — Она принялась складывать и умножать. — Мне почти три тысячи шестьсот пятьдесят дней! Уж я бы точно справилась с одной лошадью».
— Это море? — раздался знакомый голос позади.
— Нет, грива, — отозвалась Мэйзи, не оборачиваясь.
Это был Тавиш, её приятель и сосед. Они учились в одном классе и вместе ходили в школу и домой. Тавиш присел рядом и наблюдал, как Мэйзи подрисовывала лошадиную голову.
— По мне, так это — крокодил на волнах.
— Сам ты крокодил! Это жеребец, и его зовут Кам.
На шотландском «Кам» означало «любимый». Мэйзи нравилась её нарисованная лошадь, хоть ноги у Кама больше напоминали лапы.
— Тебе вот-вот стукнет десять, а ты всё летаешь в облаках.
— Что плохого в том, чтобы иметь мечту?
— Мечта должна быть реальной. Иначе она так и не сбудется, — сказал Тавиш и подрисовал Каму длинные заячьи уши. — Лучше пожелай куклу. Или мелки для рисования.
— Если бы только у меня была лошадь! Жалко, что у нас так мало денег. Па работает, работает, а нам едва хватает на жизнь. Почему мы такие бедные?
Тавиш только вздохнул. О бедности он знал не понаслышке — его отец тоже трудился на шахтах. Дети шахтёров мечтали о горячем ужине и штанах по росту, а тут лошадь! «Ну и наивные эти девчонки», — подумал Тавиш, а вслух сказал:
— Лошадь — это, конечно, хорошо, но лучше пожелай мелки для рисования.
2. Уши в подарок
Всю ночь Мэйзи вертелась с боку на бок. Она вскакивала на ноги каждый раз, когда видела в окно особенно яркую звезду, и горячо шептала: «Звёздочка яркая, звёздочка ясная, синяя, белая, жёлтая, красная! Выполни всё, что ни пожелаю. Как я хочу, как я мечтаю… Я мечтаю о лошади! Пожалуйста, Звёздочка, помоги мне. Я знаю, что ты очень маленькая, а лошадь стоит очень дорого. Но, может, где-то как раз заблудилась одна. Освети ей путь, чтобы она набрела на наш дом!»
На рассвете Мэйзи уснула. Ей приснились лошади. Целый табун лошадей с длинными ушами, точь-в-точь как нарисовал Тавиш.
— Сейчас очень модно носить именно такие уши, — сказала белая лошадь и поспешила дальше.
— Но с ними вы похожи на зайцев! — крикнула Мэйзи ей вслед.
Вдруг все до одной лошади встали на задние ноги и принялись скакать на месте, прямо как зайцы. Длинные уши их при этом смешно болтались взад-вперёд.
Мэйзи вспоминала этот странный сон весь день. И в школе, и по пути домой, когда Тавиш сунул ей в руку какую-то верёвку.
— Поздравляю, — сказал он.
— Что это?
На ладошке у Мэйзи лежала верёвочная косичка с петелькой на конце.
— Это лассо. Чтобы ты однажды поймала свою лощадь. Талисман.
— Спасибо! Буду носить его с собой. Ты сам сделал?
Тавиш кивнул, улыбнулся и смахнул густую чёлку с глаз.
Аромат сладкого теста с яблоками выдавал именинный пирог, едва только Мэйзи спустилась с холма и вошла на узкую кривую улочку между двумя рядами домов-поездов. Соседи выглядывали из окон и поздравляли её с днём рождения. Они желали крепкого здоровья и исполнения всех желаний. Мэйзи светилась от счастья. Внутри неё словно надули и отпустили летать воздушный шарик!
Мама хлопотала на кухне. Разрумянившаяся у печки, она поспешила крепко обнять Мэйзи.
— Подождём отца и вручим тебе подарок, ласси, — мама вытерла руки о передник и пригладила дочкины кудряшки.
Легко сказать «подождём». Мэйзи поболтала ногами, несколько раз зачерпнула кружкой воды из ведра, двенадцать раз досчитала до ста, а Па всё не приходил. Ей казалось, что прошло сто миллионов лет, прежде чем он вернулся из шахт. Но как только он ступил на двор, Мэйзи подскочила с места и выбежала ему навстречу, вмиг забыв о тяготах ожидания.
— Ну что ж, пришло время поздравить тебя с днём рождения, дочка, — улыбнулся отец. — Ты стала совсем большой, а значит, нужно отметить это как следует!
— Спасибо, Па!
— Пойдём со мной, твой подарок спрятан в сарае.
У Мэйзи от волнения заболел живот. В сарае? Это лошадь! Ну, конечно, это она! «Спасибо, звёздочка!» — Мэйзи на слабых ногах торопилась за родителями.
В сарае пахло сеном, зерном и птичьим пером. Он стоял чуть поодаль от дома, и ничто не мешало потихоньку провести туда лошадь. Сейчас они откроют дверь, войдут внутрь, потревожат кур и увидят её — лошадь Мэйзи! Белоснежную или чёрную, как зимняя ночь. Серую с пятнышками по бокам или коричневую, как корочка на именинном пироге. Да какая разница! Мэйзи была так счастлива, что едва не подпрыгивала от радости.
Отец потянул на себя дверь, и они переступили через порог. Мэйзи сразу почувствовала чьё-то присутствие. Нет, это были не куры. К ним она привыкла и знала их кудахтанье и то, как они били крылом, когда в сарай заглядывали гости. Внутри точно был кто-то ещё. Мэйзи шагнула вперёд, когда таинственный незнакомец шумно выдохнул, издал тихое «пфрр» и стукнул копытцем оземь. Теперь девочка точно знала, кто ждал её в глубине сарая. Она осторожно приближалась к загону, не веря в это чудо. Лошадь, своя собственная! С гордым взглядом, сильной спиной и длинными ногами. Вот сейчас она проведёт рукой по её гладкой спине, запустит пальцы в гриву…
— Ааа! — вскрикнула Мэйзи и схватилась за балку.
Родители стояли рядом и почему-то улыбались, думая, что дочка кричала от радости. Но радости она вовсе не испытывала. Мэйзи в ужасе смотрела на свой подарок, не веря глазам. А подарок глядел на неё. Это было невысокое, некрупное животное с тонкими ногами. Серое, как мышь, оно не сводило с девочки грустных глаз, а над головой у него торчали огромные заячьи уши.
— Это…
— Это осёл, — закончил за Мэйзи Па.
Да, она и сама видела, что этот жалкий зверь в выцветшей шубе никак не мог быть лошадью.
— Его зовут Ангус. Он много лет работал с нами на шахтах, возил тяжёлые телеги и очень устал. Я всё устроил так, что ему позволили жить у нас.
Отец подошёл к ослу и ласково погладил серый бок.
— А это у него откуда? — Мэйзи кивнула на грустную ушастую морду Ангуса, по которой тянулся старый шрам.
— На шахтах всем не сладко, а ослам тем более. К тому же его прошлый хозяин не любил животных, — сказал Па и добавил: — С днём рождения, дорогая! Я уверен, вы с Ангусом станете хорошими друзьями.
Мэйзи рассматривала свой подарок, и ей казалось, будто в её голове жила ещё одна девочка, её близняшка. Самой ей было так жалко Ангуса, что она едва не плакала. Второй, той, с которой Мэйзи прежде была незнакома, осёл ни капли не понравился. Она не хотела ни подходить к нему, ни касаться его пыльной шерсти, ни тем более с ним дружить.
— Не бойся, — подтолкнула её мама.
— Я и не боюсь.
Ну и что теперь делать? Заявить родителям, что такой подарок ей не нужен? Это огорчило бы их до глубины души. Поэтому Мэйзи сделала шаг, потом ещё один и ещё… Ангус глядел на неё маленькими тёмными глазами, полными печали.
«Наверное, он понимает, что я ему не рада», — подумала Мэйзи, а потом решила: «Ну и пусть!» Вернее сказать, так решила её близняшка-невидимка.
Она не могла отвести глаз от его длинных ушей и всё вспоминала тот сон, который теперь казался ей вещим. Ей снились не лошади, а ослы.
Мэйзи дотронулась до Ангуса и почувствовала под ладонью мягкую шерсть и тепло ослиного бочка. Животное легко дёрнулось от прикосновения новых рук.
— Ему немного страшно, — сказал отец. — Вот увидишь, через несколько дней он к тебе привыкнет.
«Да подумаешь!» — буркнула близняшка у Мэйзи в голове.
3. Ослиные похороны и морковка в кармане
Весь следующий день Тавиш не унимался.
— Твой Па — настоящий волшебник! Осёл! Собственный!
Мэйзи безучастно кивала в ответ. Ей пришлось встать раньше на целый час, чтобы накормить Ангуса завтраком. Она была готова вообще не ложиться спать, будь у неё лошадь. Но вставать чуть свет из-за осла!..
Утром Ангус встретил её всё тем же печальным взглядом, дёрнул ухом и принялся жевать солому. Не понимая, когда и за что он умудрился попасть в немилость, осёл лишь робко поглядывал на девочку и старался ничем не раздражать её. Мэйзи стояла рядом всё время, пока Ангус неторопливо ел. Она и сама не знала, почему не уходила. Ведь ей не было до осла никакого дела! Девочка рассматривала его мозолистые ноги, сбитую шерсть, тёмную полоску на спине от головы и до самого хвоста. Хвост был длинным и лысым, а на конце его торчал пучок волос. Мэйзи хмурилась и едва сдерживалась, чтобы не сделать какую-нибудь гадость. Тресни она Ангуса по спине, никто бы не узнал. Но рука её не слушалась. Поэтому каждый раз, пытаясь шлёпнуть, она неумело его гладила. Осёл дёргал ушами, но не двигался с места.
Мэйзи внимательнее присматривалась к Ангусу, даже пыталась понять, о чём он думал. Иногда она подходила так близко, что могла видеть отражение собственных кудряшек в его тёмных глазах. В такие моменты она больше не сердилась, а наоборот, хотела коснуться осла, расчесать его спину ворсистой щёткой, но лишь подсовывала ему ещё клочок сена и уходила прочь.
Волей-неволей Мэйзи училась заботиться об Ангусе правильно. Отец рассказал ей о том, что ослов, в отличие от лошадей, не нужно подковывать. Копыта у них прочные, им не страшны ни горячий песок, ни острые камни.
— Но сырость — это настоящая беда, — Па вытирал ноги и копыта Ангуса тряпицей. — От неё копыта трескаются и воспаляются.
— Чего-чего, а сырости у нас предостаточно, — поморщилась Мэйзи.
— Это верно! Но не бойся, дружище, мы тебя в беде не бросим, — Па похлопал Ангуса по спине. — Да, ласси?
«Говори за себя», — раздалось в голове у Мэйзи. Это опять её близняшка лезла в беседу безо всякого приглашения. А ведь Мэйзи ничего такого и не думала!
— Если он сильно промокнет, обязательно оботри его насухо и укрой попоной, — продолжал Па, указывая на куртку-накидку, перекинутую через балку. — Иначе он простудится и заболеет.
— И что случится тогда?
Отец вдруг стал серьёзным, сдвинул брови и сказал:
— Ну, я думаю, ты и сама знаешь, что случится. Он, конечно, может простудиться и выздороветь…
— Как дедуля?
— Да, совсем как дедуля. А может заболеть и умереть.
Мэйзи смотрела на папу, а он на неё.
— Умереть?.. Как нана?2
Бабушка умерла прошлой осенью. Они с дедушкой сильно вымокли под проливным дождём. Наутро нана ослабла и весь день пролежала в постели. Она долго кашляла, и однажды ночью её не стало. Мэйзи хорошо помнила, как безутешно горевала мама: надела чёрное платье и целую неделю не выходила из дома. И всё плакала, плакала… Мэйзи тогда решила, что, когда умрёт её мама, она тоже наденет чёрное платье и будет плакать долго-долго и не выйдет на улицу целый месяц. Или даже год.
— У них ведь всё, как у нас, — сказал Па, переводя взгляд на Ангуса.
Осёл, будто понял, что говорили о нём, дёрнул ухом и притопнул копытцем.
— Тебе же не нравится ходить с мокрыми ногами, вот и ему тоже. Если не поешь — настроение из рук вон, живот бурчит. Ангус тоже должен получать еду вовремя. А если ты попадёшь под дождь, то, скорее всего, простудишься. И он тоже. Ангус — твой друг, и ты за него отвечаешь. Помни об этом, и всё будет хорошо.
В ту ночь ей приснилось, как Ангус стоял на улице в темноте, а ледяной осенний дождь хлестал его по спине. Мэйзи изо всех сил тянула поводья, но животное, со всем своим ослиным упрямством, не двигалось с места. Вдруг он начал кашлять и чихать, да так громко, что от раскатистого эха задрожали холмы. А потом мама сказала:
— Вот и всё, наш дорогой друг оставил нас. Надевай-ка чёрное платье, ласси. Теперь ты будешь безутешно горевать по Ангусу и целый год проведёшь дома.
Похоронная процессия долго шагала по раскисшей дороге в сторону шахт. Рядом с Мэйзи шёл Тавиш и время от времени похлопывал её по плечу. За ними следовали жители деревни, замыкал шествие целый табун ослов, таких же серых и ушастых, как Ангус. Притом сам Ангус, живёхонький, почему-то топал по другую сторону от Мэйзи и тыкался носом в её карман, клянча морковь.
— Как она тут оказалась? — удивилась девочка.
— Ты всегда приносила мне вкусненькое, пока я был жив. Ведь я так любил морковку! Эх, Мэйзи, если бы ты только вытерла меня насухо тогда после дождя… — Ангус аппетитно хрустнул морковью.
— Если бы ты только вытерла его насухо! — запричитала толпа, утирая слёзы носовыми платками. Ослы махали ушами, издавая резкий клич «иии-ааа!» так надрывно и тревожно, что Мэйзи проснулась.
Придя в сарай, она нашла Ангуса, жующего солому. Вдруг он потянул морду к Мэйзи и ткнул носом в карман её платья. Там пряталась морковь, и осёл сразу почуял лакомство. Девочка осторожно погладила его по голове. Ангус всё утыкался носом в карман хозяйки. Но Мэйзи не спешила отдать вкусненькое и продолжала гладить осла по макушке между ушей. Так прошло несколько минут. Мэйзи даже решила, что они с Ангусом вполне могут общаться. Не как друзья, конечно. Но по-соседски.
— Какие у тебя мохнатые уши, — сказала она, разглядывая длинные уши Ангуса, густо покрытые шерстью снаружи и внутри.
Но пальцы девочки так сладко пахли морковью, что ни один осёл не устоял бы, а голодный тем более. Вдруг Ангус оглушительно заревел: «иии-ааа!»
Мэйзи отскочила прочь и шлёпнулась в кучу сена.
— Дурак несчастный! — закричала она, швырнула морковку в угол и выбежала из сарая.
«Как невежливо было, — думал Ангус, — принести угощение и прятать его в кармане». А ещё он думал о том, что ужасно несправедливо стоять привязанным, изо всех сил тянуть шею и так и не дотянуться до морковки. Всего-то пару ослиных шагов.
4. Щелбан
По утрам холмы ещё терялись из виду в тумане, а пухлые тучи иногда подолгу плакали над долиной ледяными дождями. В школе объявили каникулы и распустили детей по домам — помогать родителям на полях. Работы хватало всем. Нужно было подготовить к лету поля, уставшие за долгую зиму. Посадить картофель, репу, капусту, посеять морковь… Задача не из лёгких, но всё же Мэйзи радовалась. Ведь вся семья соберётся вместе! А после того, как с полевыми работами будет покончено, жители Лидхиллс устроят настоящий праздник. Напекут пирогов, нажарят мяса, разожгут костёр, и от его тепла порозовеют щёки. А потом будет сладкое печенье и танцы! Каждый год Мэйзи, как и другие дети деревни, едва могла дождаться этого дня.
Но сначала всем им придётся потрудиться.
— Давайте спать, — сказал отец сразу после ужина. — Завтра много работы в поле. Хотя в этом году мы управимся быстрее, ведь у нас есть Ангус!
— Он всего лишь осёл, — буркнула Мэйзи.
— Ослы очень выносливы, они могут везти груз такой же тяжёлый, как они сами! — объяснил Па. — Вот увидишь, как он будет нам помогать!
Иногда Мэйзи сердилась на родителей — восхищаются этим дурацким ослом! Хотя чаще она злилась на саму себя за то, что говорила гадости об Ангусе. Мэйзи была уверена, родители знали о том, что она его недолюбливала. Но как взять и признать, что осёл больше не вызывал в ней злости?! Тогда они точно решат, что она ещё совсем ребёнок, и лошади ей будет не дождаться вовек.
Утром, позавтракав овсянкой, родители послали Мэйзи за Ангусом, а Па вывез из сарая небольшую тележку. Семья отправилась на полевые сборы. Ангус шагал рядом. И почему говорят, что ослы упрямые! Этот был послушным и терпеливым. Он тихо ждал, пока Па закрепит ремни тележки, и выполнял всё, о чём его просили родители, стоило им только рот раскрыть. А порой слова и вовсе не требовались. Казалось, Ангус прекрасно знал, что нужно было делать, и потому часто выполнял поручение ещё до того, как кто-нибудь из родителей обращался к нему.
Настало время обеда. Семья расположилась на краю поля под небольшим навесом. Мама расстелила на рассохшемся пне салфетку и вынула из корзины хлеб и сыр. Отец щедро намыливал руки и споласкивал их в ведре с дождевой водой. Ангус жевал сено, а Мэйзи сидела, прижавшись спиной к навесу, и мечтательно разглядывала холмы вдалеке.
Неожиданно из-за туч показалось солнце, и девочка ахнула. Смотреть по сторонам теперь было куда интереснее! Вон на тех холмах с длинными покатыми спинами показались одиночные деревья и вкрапления серого камня. А там, где само небо легло на землю, можно было разглядеть путников.
— Что это за чудовище? — раздалось вдруг поблизости.
Какой-то гадкий мальчишка в заношенной куртке остановился рядом с Ангусом и разглядывал его шрам. Он выглядел не намного старше Мэйзи, но держался так, будто и поля, и холмы, и шахты принадлежали ему одному.
— Чей ты, страшила? — гаркнул он мерзким, хриплым и одновременно свистящим голосом, как при сильной простуде.
— Ни к чему грубить. Это Ангус, осёл нашей дочери, она вон там, — Па кивнул на Мэйзи. Та вздрогнула, но не подала виду, что осёл имел к ней какое-то отношение.
— Ему, наверное, лет двести!
— Столько никто не проживёт, — продолжал Па. — Этому не больше пятнадцати лет.
— Вид у него какой-то больной, — мальчишка сморщился и влепил Ангусу щелбан.
Мэйзи сжала кулаки и вскочила на ноги. Заметив это, грубиян сперва отстранился, а потом продолжил задираться.
— Наверное, ваш Ангус скоро копыта откинет, — крикнул он, хотя взгляд его при этом остановился на овечьем сыре и огромных ломтях ржаного хлеба.
— О, очень надеюсь, что этого не случится. Этот осёл — наш добрый друг, — сказал Па.
— Друг?! — нагло расхохотался мальчишка. — Осёл не может быть другом!
— Ещё как может! — внезапно воскликнула Мэйзи. — А ты убирайся-ка отсюда, пока цел, не то будешь иметь дело со мной! — прокричала она и подняла с земли лопату.
В глазах её плясали огни, и она была готова броситься на обидчика в любой момент.
Родители переглянулись.
— Верно, наш Ангус умеет дружить, — подала голос мама. — Ты обедал? Хочешь хлеба?
Соблазн был велик. Но наглец отказался, заявив, что дома его ждёт мясное рагу и пирог с почками.
— Чей ты, дружок? Кто твои родители? — спросила мама, почему-то ласково улыбаясь.
Неужели они не хотели запустить в него чем-нибудь?! Но мальчишка не ответил, а поспешил убраться прочь, оглядываясь на Мэйзи, которая так и стояла в боевой готовности и с лопатой в руках.
— Наверное, решил, что я выспрашиваю имена родителей, чтобы те ему потом всыпали, — сказала мама.
— Надеюсь, что так и случится! — сказала Мэйзи.
— Не сомневайся, — отозвался Па, откусывая хлеба. — Я узнал парнишку. Это сын Робертсона.
Мама с тоской смотрела вслед неряшливому мальчику с пустым желудком. Робертсоны — отец и двое детей, жили на другой стороне деревни, и Мэйзи видела их всего раз или два, да и то издали. Но не раз слышала, будто отец лупил своих детей так яростно, что те часто пропускали занятия в школе.
«Так ему и надо», — буркнула близняшка Мэйзи.
— Ешь, дочка, — папа придвинул девочке хлеб и мисочку с сыром.
Но Мэйзи больше не чувствовала голода, ей хотелось только, чтобы Робертсон перестал обижать тех детей. Вдруг она поймала на себе взгляд Ангуса.
«Ты что, следишь за мной?» — подумала она.
Осёл дёрнул ухом.
«Может, ты и мысли мои читаешь?»
Ангус притопнул копытцем и закивал головой. Мэйзи съёжилась и, казалось, перестала дышать. Они с ослом глядели друг на друга, пока ничего не подозревавшие родители обедали.
«Это просто совпадение. Ты — самый обыкновенный осёл и не можешь знать, о чём я думаю», — решила Мэйзи.
— Ты молодец, что вступилась за Ангуса. Кажется, вы с ним подружились? — спросила мама.
— Я вступилась бы за кого угодно. Ангус здесь ни при чём, — ответила Мэйзи.
Осёл отвёл морду в сторону и продолжил жевать свой нехитрый обед.
До самого вечера он делал вид, что не знаком с Мэйзи. Он игнорировал все её просьбы пошевеливаться и стоял как вкопанный. А стоило ей попросить его остановиться, как он продолжал шагать, не обращая внимания на её команды.
— Ты что, глухой?! — закричала Мэйзи, когда Ангус прошёл мимо неё и перевернул корзину с картофельными клубнями. — Остановись немедленно! Мааам, скажи ему, чтобы он стоял!
Родителей всё это забавляло. Они переглядывались и почему-то улыбались. Мэйзи притопнула, да так, что на влажной земле остался чёткий след её сапога. Она бросила несколько картофелин в корзину и припустилась за Ангусом, крича на ходу:
— Завтра отведу тебя на рынок и продам, а на вырученные деньги куплю себе куклу! Или мелки для рисования!
Ангус шагал дальше, покачивая длинными ушами. Но Мэйзи не унималась.
— Или, может, лучше мама приготовит из тебя ослиное рагу? Или котлеты! Стой, я тебе говорю, бестолковый ты осёл!
Но и на возможность стать котлетой Ангус не отреагировал.
— Или лучше пусть Па заберёт тебя назад, на шахты!
И тут случилось невероятное. Ангус вдруг забил копытом оземь, встал на дыбы, а Мэйзи вздрогнула и, не устояв на месте, шлёпнулась в грядку. Осёл обнажил крупные желтоватые зубы и выдал оглушающее «иии-ааа!». Будто товарный состав тормозил на полном ходу, визжа и скрипя на всю округу. Ангус сердито смотрел на свою хозяйку, ревел и шевелил губами так, словно ругался на ослином языке. И Мэйзи была уверена, что поняла всё, что он ей сказал.
Первым примчался папа. Он схватил поводья и быстро успокоил Ангуса.
— Эй, Ангус, ты что творишь? Всё в порядке, старина, всё хорошо!..
Мама помогла Мэйзи подняться и прижала к себе.
— Испугалась? Ну, ничего, ничего… Что ты ему сказала?
— Я его обидела, — ответила Мэйзи, не поднимая глаз от своих перепачканных в земле сапог.
— Ангус — хороший парень, — отец похлопал осла по боку, — правда, дружище? Ну не сердись, пожалуйста, Мэйзи обещает обязательно извиниться перед тобой позже. И больше так не будет, верно я говорю, ласси?
Мэйзи виновато поглядела на осла и кивнула.
«Лучше бы пожелала себе мелки для рисования», — буркнула в её голове близняшка.
***
Все знают, что с чистой совестью спится куда лучше. А как заснуть, если виноват, а прощенья попросить — всё равно что в прорубь макнуться?
Мэйзи не спалось. Обещание, данное Ангусу, не оставляло её в покое, как колючий свитер. И хотя близняшка утверждала, что ослы умом не блещут, а уж в извинениях и подавно ничего не смыслят, Мэйзи было стыдно.
Родители спали крепким сном, когда она выскочила за порог. Снаружи накрапывал дождь, ветер гонялся за облаками. Те, проплывая, открывали на небе чёрные окошки, усыпанные звёздами. Тишина.
Куры недовольно заворчали, стоило Мэйзи приоткрыть дверь в сарай. Она прошла к загону, в котором стоял Ангус, и ничуть не удивилась, обнаружив, что он не спал.
«Интересно, он знал, что я приду, и ждал меня?» — подумала Мэйзи.
Осёл дёрнул ухом, но продолжал смотреть перед собой.
Мэйзи потянулась к нему, заранее приготовившись услышать ослиный клич. Но Ангус не проронил ни звука и отвернулся от руки, хотя это было не так-то просто — ручка девочки дивно пахла овсяным печеньем! Тогда Мэйзи коснулась ослиного бочка. Ангус вздрогнул так, словно по его телу пробежал электрический разряд, по-прежнему не обращая внимания на хозяйку.
— Ангус… Конечно, я не продам тебя на рынке и не позволю сделать из тебя рагу. И ни за что на свете не отдам тебя на шахты!
Осёл снова дёрнул ухом и развернул его к девочке.
— Ты, пожалуйста, прости меня, — сказала Мэйзи чуть слышно.
Но Ангус услышал. Он перешагнул с ноги на ногу и с тихим «пфрр» ткнул Мэйзи в ладонь тёплым носом.
Вернувшись в постель, Мэйзи свернулась калачиком, накрылась одеялом и сразу уснула. На сердце у неё теперь было легко и спокойно.
5. Джейми Грэхэм
На следующий день в доме было суетно с раннего утра. За окном лишь начало рассветать, как мама уже крутилась на кухне. Она собирала корзину с припасами, а отец складывал вещи в дорожный мешок.
— Садись-ка завтракать, ласси. Да ешь поживее, — торопила мама, приземляя на стол тарелку овсяной каши и сдабривая её щепоткой соли.
— Почему поживее? Что-то случилось?
— Отец уходит на болота с Джейми Грэхэмом, мне нужно собрать им с собой еды.
Мэйзи хорошо понимала, что это значило. В мае–июне каждая семья пыталась запастись торфом на зиму. На торфяные болота ходили только крепкие, сильные мужчины. А папа и Джейми Грэхэм как раз были такими. Мэйзи заглянула в дорожный мешок отца и увидела там нож, верёвку и керосиновую лампу.
— Можно мне с вами? Можно?
— Вот ещё придумала! — отозвалась мама.
— А что? Я мешать не буду, я в сторонке посижу и посмотрю!
— Да что за глупости! Нашла себе забаву. Доедай поживее и лучше помоги отцу подготовить в дорогу Ангуса.
— Он тоже пойдёт?
— А как же без него?! — ответил папа, — Ангус нам поможет и вещи нести, и торф складывать.
— Значит, я бесполезнее осла? Я ведь тоже могу помочь и нести, и складывать… ну пожалуйста, Па, возьми меня с собой!
Родители переглянулись.
— А что, денёк выдался погожий, может, ничего, если… — Па кивнул на Мэйзи, не сводя глаз с мамы. — Мы с Джейми быстро управимся и ещё дотемна вернём эту кудряшку домой!
— Ребёнка на болота? — ахнула мама.
— Ну, так она у нас уже взрослая совсем! А если будет шалить, оставлю её водяному, — Па состроил страшную рожицу, высунул язык и зашагал к Мэйзи, выставляя вперёд руки, будто те были когтистыми лапами.
— Согласна! — ответила Мэйзи, закидывая в рот кашу и отмахиваясь от «водяного», как от мошки. — Я буду сидеть в палатке и издали смотреть. Обещаю, что к болоту и не подойду! Да там и топи-то нет. Ну ма-а-ам!
Было решено отпустить девочку с отцом.
— Путь долгий, ласси, забирайся-ка ты лучше на Ангуса. Не то устанешь так, что весь день проспишь, — сказал Па, усаживая Мэйзи верхом на осла.
Ангус не возражал. Они отправились в путь, проходя насквозь улицу, по обе стороны которой «домовые поезда» попыхивали дымком из печных труб — жители деревни собирались завтракать.
Джейми Грэхэм ждал снаружи, пристально вглядывался в горизонт, не двигался и напоминал статую. Он выглядел намного старше отца Мэйзи, был женат, но не имел детей и очень огорчался по этому поводу. Его жена, мистрисс3 Грэхэм, часто болела, и Мэйзи с мамой навещали её всякий раз, как она сляжет. Зато, когда она выздоравливала, всегда пекла для Мэйзи вкуснейшее имбирное печенье и заходила в гости.
Джейми помахал рукой Мэйзи и её папе, шагнув им навстречу. Твидовая кепка, куртка, брюки, башмаки — всё как и у Па. Но Джейми в обеих руках держал лопаты для торфа.
— Гляди-ка, Мэйзи, какие у старины Джейми торфяные ножи, — сказал Па. — Видишь, какие они острые и узкие? Это для того, чтобы удобнее нарезать торф на пластины. Привет, Джейми! Ну, как настрой?
Мужчины пожали друг другу руки.
— О, с нами сегодня юная ласси! Значит, повезёт, и управимся быстро, — улыбнулся Джейми и коснулся кудрявой макушки Мэйзи.
Она улыбнулась в ответ.
— И Ангус здесь! Здравствуй, дружок, — Джейми тоже работал на шахтах и потому был хорошо знаком с ослом. Он поглядел Ангусу в глаза и прикоснулся своим лбом к его шерстяному. — Волшебный осёл!
«Волшебный?» — поразилась Мэйзи. «Как бы не так!» — раздался голос её близняшки.
Торфяное болото было размером с небольшое озеро и напоминало собой шоколадный пирог, который аккуратно ели ложкой от края к центру и вдоль блюда.
— Какое оно огромное и глубокое! Хотя пахнет совсем не приятно, — Мэйзи зажала нос пальцами.
— Это потому, что в болоте живет и умирает множество растений. Когда они разлагаются, на свободу выходит газ. Он-то и пахнет так странно.
Джейми был очень умным и рассказал Мэйзи о том, что на болотах и вокруг них могут жить зайцы, лоси и бобры. А ещё это дом для некоторых видов растений и мха.
— А утонуть здесь можно? — спросила Мэйзи, не разжимая носа.
— Можно, маленький речной тролль, — усмехнулся Джейми её гнусавому голосу. — И хотя торфяные болота — это не трясина, уйти по колено — пара пустяков!
— Понятно.
— Да. А если не знать дела и полезть одному, так можно и вообще сгинуть. Некоторые болота до пяти футов глубиной! Но ты не пугайся. Главное — это внимание и осторожность. И тогда ничего страшного не произойдёт.
Ветер гонял по долине облака. Их гигантские тени проносились по болоту и мчали на север.
— Только представь себе, должно пройти десять лет, чтобы образовалось всего полдюйма торфа! — рассказывал Джейми. — Вот придёшь ты сюда однажды совсем уже взрослая, красавица и, скорее всего, с женихом…
Мэйзи издала такое же «пфрр!», как иногда делал Ангус.
— Ну, а что? Время знаешь как быстро пролетит! Придёшь ты сюда, а за эти годы будто ничего и не изменилось. Я порой думаю, вот мы берём, берём и берём всё, что нам нужно. А наша земля отдаёт и отдаёт…
— И что?
— Грустно становится. Хотя и радостно, что столько на этой земле богатства!
С этим Мэйзи не могла согласиться. Зловонное болото не казалось ей таким уж великим богатством. Джейми уловил её взгляд. Он улыбнулся и сказал:
— Представь себе, как придут холода, и дома промёрзнут до последнего камня. А мы возьмём кусочек торфа, бросим его в камин, огонёк заиграет, затанцует и согреет нас с тобой. Идём посмотрим, как твой отец справляется с палаткой.
Джейми помог девочке спешиться, взял Ангуса под уздечку, и они пошли прочь от болота к едва разбитому лагерю.
— А, мечтатели пришли… — из палатки выглянула кудрявая голова Па. — Хорошо здесь, а, Джейми?
— Только воняет, — сказала Мэйзи, всё ещё зажимая нос.
Па расхохотался.
— Привыкнешь! Давайте сперва поедим. Отпустите Ангуса, он найдёт себе пропитание.
Па и Джейми, оба в болотных сапогах, работали не покладая рук. Сначала Джейми стоял на суше и рубил ножом-лопатой землю под собой на одинаковые прямоугольники. А Па спустился в образовавшуюся от прежних работ яму и ловил куски нарубленного торфа. Он низко нагибался, и в руки ему падали гладкие, блестящие на солнце земляные брикеты, которые он аккуратно складывал на землю ровными рядами. Добравшись до конца ряда, мужчины сделали перерыв, а потом поменялись местами.
— Можно и мне туда, вниз? Хоть разочек! — умоляла Мэйзи.
— Ни в коем случае! Я обещал маме, что ты будешь сидеть в палатке, — ответил Па, не отвлекаясь от работы. — Иди, позже и для тебя будет задание!
Когда весь берег болотного «озера» покрылся торфяными брикетами почти на три фута в ширину, пришло время для плотного обеда. А после нашлась работёнка и для Мэйзи.
— Теперь нужно аккуратно сложить кусочки вот такими домиками, видишь? — У Джейми получилось что-то, напоминающее хижину. — Друг на друга, чтобы ветер хорошенько их просушил. Берёшь брикет и прислоняешь его к другому, а потом ещё и ещё… Можно и сверху положить, главное, оставляй окошки для ветра. А через пару недель торф высохнет, и можно будет вернуться за ним.
— Гляди-ка, Па! У меня получается!
Но брикеты торфа только при свете солнца напоминали куски шоколадного пирога. На деле же они оказались очень тяжёлыми и выскальзывали из рук. Мэйзи построила три торфяных домика и шлёпнулась без сил.
— А почему Ангус бездельничает? — спросила она, глядя на осла, который подбирал что-то с земли и жевал себе не спеша. — Жаль, что в Шотландии так мало деревьев, иначе мы могли бы запасать на зиму дрова, а не этот тяжеленный, грязный торф из вонючего болота!
— Я не думаю, что работа дровосека оказалась бы легче, ласси. Всегда приходится попотеть, если хочешь заготовить что-то впрок. Отдохни, — сказал Па. — Ступай в палатку, а мы закончим.
Мэйзи скинула сапоги и растянулась на клетчатом пледе. Над ней проплывало бескрайнее синее небо, а по нему — редкие полупрозрачные облака. Мэйзи представила, какой крошечной она выглядела оттуда, сверху, и как, наверное, прекрасно было бы уметь летать по этому чудесному летнему небу! Она забралась в палатку и уснула.
Проснулась Мэйзи от негромкого лошадиного ржания. Оно не резало тишину, как ослиный рёв Ангуса, а неслось по воздуху тихими переливами, будто волны накатывали на берег. Мэйзи села и выглянула из палатки: Па и Джейми всё ещё строили торфяные домики. Ангус пасся недалеко от них. Сунув ноги в сапоги, Мэйзи встала и огляделась по сторонам. Откуда же доносилось это ржание? Может быть, ей послышалось? Нет, вот снова где-то поблизости лошадиный клич! Мэйзи зашагала прочь от палатки и вскоре уже не могла определить, откуда пришла.
Но всё это показалось неважным, когда на пути у неё возник прекрасный конь, чёрный, как глубокие воды озера Лох-Морар. Он смотрел на Мэйзи, и глаза его блестели. Ветер развевал лоснящуюся гриву, в которой глухо постукивали ракушки и жемчужины. Девочка не могла поверить своим глазам. Лошадь, да ещё такая прекрасная! Животное согнуло передние ноги и опустилось так, чтобы Мэйзи легко могла оседлать его. Именно это она и собиралась сделать, когда вдруг позади раздался оглушительный рёв Ангуса. Мэйзи вздрогнула, обернулась и увидела, что осёл мчался к ней так стремительно, будто возомнил себя скакуном. Чёрный жеребец беспокойно зафырчал. Мэйзи шагнула было к нему, но тут подоспел Ангус и встал между ними.
— Ангус, ты что? Пошёл прочь, глупый ты осёл, — Мэйзи махала руками и ужасно злилась.
Жеребец забил копытом в нетерпении. Девочка изо всех сил тянулась к нему, ей очень хотелось хоть разок коснуться гладкой шерсти и роскошной гривы. Но Ангус ревел и фырчал, так и не позволив Мэйзи подойти к незнакомой лошади.
— Мэйзи! — раздалось вдруг позади.
Джейми Грэхэм торопился к ней со всех ног, отец бежал следом. Ангус тянул девочку за рукав, а чёрного жеребца и след простыл.
— Мэйзи, как ты здесь оказалась? Почему ты ушла? — отец, белый как снег, схватил её за руку. — Стой, не шевелись, мы тебя вытянем.
Только теперь она заметила, что почти по колено ушла в трясину.
Сапоги сгинули безвозвратно. Мэйзи свернулась в клубок на руках у отца и тихо всхлипывала. И хотя летние вечера были тёплыми и светлыми, они развели костёр.
— Ничего, ласси, всё обошлось, — баюкал её отец. — Если б не Ангус… Зачем ты туда пошла? Разве я не запретил тебе уходить от палатки?
Мэйзи понимала, отец беспокоился и сердился, и не винила его за это.
— Там был прекрасный чёрный жеребец, в ракушках и бусинках… Он будто бы просил меня забраться ему на спину!
Отец и Джейми переглянулись.
— Мы не видели никакого жеребца, ласси. Скорей всего, он тебе приснился.
— Нет, Па! Он там был, а Ангус его спугнул!
— Ангус спас тебе жизнь. Если б не он, мы с Джейми ещё не скоро заметили бы твоё отсутствие. Ведь мы были уверены, что ты спишь в палатке! — Отец заговорил громче, а брови его сползли ниже и коснулись друг друга.
— Но…
— Трясина могла утянуть тебя с головой! И Ангуса тоже. Он рисковал ради тебя жизнью, возможно, даже не понимая, что мог погибнуть. Мэйзи, что бы я сказал маме? Как бы мы жили дальше без тебя?! О чём ты только думала!
Мэйзи снова всхлипнула. Ангус приблизился к ней и ткнул её носом. А Джейми, который за всё это время не проронил ни слова, сказал:
— Давайте-ка убираться отсюда поскорее, пока ещё чего не стряслось.
Мужчины снова переглянулись, сложили палатку, собрали дорожные мешки и двинулись к дому. Мэйзи усадили верхом на Ангуса. Казалось, он тоже был обеспокоен и шагал быстрее, чем обычно. Торфяные домики стали совсем крошечными, когда Мэйзи обернулась на болота. Ей всё ещё слышалось напевное лошадиное ржание и мерещился чёрный жеребец.
Домой вернулись в сумерках. Мэйзи увела Ангуса в стойло, когда Джейми поманил её отца в сторону и сказал:
— Не надо было нам брать малышку на болота. Прости меня, если бы я мог хоть предположить, что он снова явится…
— Джейми, старина, на тебе лица нет! Я и не думал винить тебя в том, что случилось…
Но Джейми не дал другу договорить и продолжал:
— Ты же помнишь легенду! И знаешь, что он проклял весь род Грэхэмов.
— Конечно, но ведь ты не из Морфии и уж точно не лэрд4.
— Но я тоже Грэхэм, — не уступал Джейми. Он не переставал крутить пуговицу куртки и смотрел по сторонам так, будто ждал опасности из-за угла. — Вся моя жизнь, как и жизни моего отца, деда и прадеда, идёт кувырком. Я проклят. Нельзя нам было брать Мэйзи, нельзя. Это чудо, что не случилось беды!
— Дружище, не теряй разум, моя ласси ещё и не такое может выдумать!
— Ты не понимаешь… — выдохнул Джейми. — Я тоже слышал лошадиное ржание.
6. Водяной конь
Тавиш постучал в окно трижды, один длинный и два коротких стука, как и договаривались. Мэйзи выглянула, кивнула ему и через минуту выскочила на улицу, прихватив две ржаные булочки — себе и другу.
— Что стряслось? — спросил Тавиш.
Ему не терпелось узнать, что такого невероятного случилось на болотах, раз Мэйзи прибежала к нему прошлым вечером, но, завидев его родителей, быстро распрощалась.
— Завтра с утра приходи! Сту-у-ук, стук-стук, — шепнула она.
Тавиш всё понял. И пришёл, лишь только из первых печных труб поплыл по воздуху дымок.
— Рассказывай же! — потребовал он, кусая булку.
— Тссс! — Мэйзи приложила палец к губам и поманила друга к сараю, где квохтали куры и дремал Ангус.
Дети прошли в самый дальний угол, присели на перевёрнутые вёдра, и Мэйзи сказала:
— Я вчера кое-что видела на болотах. Вернее, кое-кого.
Она рассказала Тавишу о чёрном жеребце и его блестящей гриве в ракушках и жемчужных бусинах. О том, как Ангус не позволил ей приблизиться к коню, бил копытом и ревел, пока Джейми и Па не прибежали на помощь. И о том, как она упустила сапоги, когда топь затянула её по колено.
— Ты думаешь, это был он? — прошептала Мэйзи.
Тавиш нахмурил брови, совсем как Па.
— Ну, если ты не врёшь…
— Вру? Я?! — Мэйзи вскочила на ноги, перевернув ведро.
Оно звонко стукнулось о пол и откатилось к Ангусу. Осёл дёрнул ухом и пожевал губами.
— Друг, называется…
— Конечно, друг, — Тавиш, возвратил ведро на место. — Садись, не дуйся. Это я так просто сказал. Мало ли ты опять в облаках летаешь…
Мэйзи глядела сурово.
— Ладно, прости, — сказал Тавиш. — Давай мириться?
Девочка не сразу протянула руку, и Тавиш накрыл её своей ладонью, потом Мэйзи сделала то же самое. Друзья коснулись кулачков друг друга и под конец пожали руки.
— Я вот что думаю, — Тавиш глядел на Мэйзи с тревогой. — Будь вы вдали от реки, я бы решил, что ты и вправду видела обыкновенную лошадь.
— Но река была совсем рядом, — поёжилась Мэйзи.
— Да, поэтому…
— Это был он, Водяной конь, — произнесла Мэйзи и сразу закрыла рот рукой.
Тавиш медленно закивал.
Едва ли найдётся в Шотландии ребёнок, не слыхавший о келпи. А Тавиш, спасибо его доброй бабушке, знал о волшебных существах столько всего, что уж кому-кому, а ему точно можно было верить. Келпи, или Водяной конь, считался одним из самых опасных фейри5. Он появлялся вблизи рек в образе прекрасной чёрной лошади и вынуждал путника оседлать его. Как только это происходило, человек уже не мог спрыгнуть с коня — говорят, его шкура будто приклеивала к себе седока! Келпи уносил жертву в воды реки, на самое дно. С того момента родным оставалось лишь оплакивать беднягу.
— Это точно был келпи, — кивнул Тавиш.
В тот же момент Ангус забил копытом, заржал, встал на дыбы и замотал головой так, будто слышал и понимал каждое сказанное детьми слово.
— Тихо, тихо! — Мальчик поспешил успокоить осла. — Ты молодец, что спас Мэйзи! Ты — верный друг. Только она, балда, этого никак не поймёт.
Мэйзи слушала, как Тавиш говорил с Ангусом, и думала: «Вот бы и мне так научиться!» Будто прочитав её мысли, Тавиш махнул ей рукой.
— Подойди, погладь его. Он такой шерстяной и тёплый! — Мальчик прислонился щекой к ослиному боку и расплылся в улыбке.
Мэйзи приблизилась к Ангусу и положила руку ему на спину.
— Вот он, настоящий друг, верный и смелый! А этой принцессе всё лошадь подавай, да, Ангус?
— Я не принцесса!
— Принцесса, ещё какая! Вот к тебе вчера и прискакала лошадь, — рассмеялся Тавиш. — Ух она б тебя прокатила!
Ангус снова заревел и забил копытом. Мэйзи дёрнулась, закрыла уши руками и решительно зашагала прочь.
— Да ладно, Мэйзи, мы с Ангусом пошутили!
Тавиш поспешил следом, пытаясь подавить смешок. Мэйзи резко остановилась и развернулась так, что мальчик едва успел затормозить, чтобы не врезаться в неё.
— Если тебе так весело, — сказала Мэйзи, ткнув пальцем Тавишу в грудь, — сам вставай чуть свет, чтобы чистить стойло своему дорогому «настоящему другу»! Ты теперь будешь таскать воду из колодца и кормить этого прожорливого Кабиа-Ушти!6
Услыхав, как его только что назвали, Ангус заржал ещё громче, явно негодуя. А Тавиш согнулся пополам, треща по швам от смеха.
— Смейся, смейся! А если я скажу, что Джейми Грэхам тоже видел того келпи?
Вмиг Тавиш стих и будто окаменел.
— Да, он вчера сказал об этом моему Па.
— Ты что, подслушивала?
— Вот ещё! Я отводила Ангуса в сарай, а они стояли совсем рядом и даже не шептались.
— И Джейми сказал, что тоже видел его? — казалось, Тавиш только теперь действительно поверил Мэйзи.
— Ну, не совсем. Он сказал, что слышал лошадиное ржание, но ведь других лошадей рядом не было!
— Может, ты их просто не заметила?
— Я всё вокруг оглядела. Там были только мы! А ещё Джейми сказал, что тот келпи весь его род проклял. Поэтому его преследуют несчастья. А Па ответил: «Ты же не из Морфии и не лэрд», но Джейми уверен, раз он тоже Грэхэм, то точно проклят. Речь шла о какой-то легенде.
Тавиш задумался и покачал головой. Эта легенда была ему неизвестна.
— Нужно сходить в библиотеку, хотя не уверен, есть ли там что-то о келпи и проклятиях.
— Или можно пойти к Джейми и спросить его напрямую, — сказала Мэйзи так просто, что Тавиш пожал плечами и согласился. — Значит, так и сделаем.
— Неужели сказки — на самом деле никакие не сказки, и все эти существа живут среди нас? Ты хоть понимаешь, как тебе вчера повезло? Заберись ты келпи на спину, он унёс бы тебя на самое дно, и поминай как звали!
— Не пугай меня! — замахала на него Мэйзи.
Из сарая друзья вышли молча. Попрощались и решили пока не бродить вдоль реки.
7. Весёлый Плясун
День выдался жаркий. Солнце ещё только-только показалось над крышами домов, а уже старательно прогревало воздух, наполняя его густым ароматом мха и древесной коры. Мэйзи и Тавиш решили перехватить Джейми по пути на шахты.
— Только давай возьмём с собой Ангуса? — сказал Тавиш.
— Зачем это?
— Ему полезно размять ноги, — ответил он.
Мэйзи была уверена, что Тавиш попросту трусил повстречать келпи. Признаться, Мэйзи тоже боялась, что Водяной конь вдруг возникнет у них на пути. Хотя, конечно, если держаться подальше от реки, ничего страшного с ними не могло случиться. В этом Мэйзи не сомневалась!
Друзья вышли пораньше и направились вверх по улице к дому мистера и мистрисс Грэхэм.
— А если он не станет с нами говорить? — волновался Тавиш.
— Кто? Джейми? Да он самый добрый добряк на свете! — ответила Мэйзи. — Как в той песенке, помнишь?
И дети запели, пока шагали к дому Джейми:
В нашей деревне жил добрый Добряк,
В доме по улице «Так, мол, и сяк».
Ничуть не худой и совсем не толстяк,
Он был здоровяк, весельчак, холостяк!
У Добряка жили заяц-беляк,
Робин7, лисица и скользкий слизняк,
Стая собак, две овцы и хомяк,
Бурый медведь и длиннющий червяк.
Как же так вышло, добрый Добряк,
Что в доме по улице «Так, мол, и сяк»
Звери вдруг заняли мягкий тюфяк,
Заполонили подвал и чердак,
А ты спишь снаружи, как бедный Бедняк?!
И рассказал нам добрый Добряк:
«Холод на улице, сильный сквозняк,
Мёрзли и овцы, и стая собак,
Робин, лисица, слизняк и хомяк…
Это не страшно, что я как бедняк.
Дом полон друзей, и горит мой очаг.
Что места немного — так это пустяк.
Я по-другому не смог бы никак!»
Надежда поговорить с Джейми с утра пораньше рассыпалась, как песочное печенье, — мистрисс Грэхэм сообщила, что её муж уже ушёл на шахты. Она предложила ребятам войти и выпить с ней чаю, но Мэйзи и Тавиш не могли рассиживаться, поливая сконы8 джемом. Они пообещали заглянуть на днях и припустили вдоль по улице, что вела прочь из деревни. Ангус весело бежал рядом, покачивая длинными ушами.
Спустились в долину, по обе стороны которой холмы-великаны грели на солнце спины. Шли долго. И хотя дети хорошо знали дорогу до шахт, в тот день она показалась им бесконечной.
— Жарко, — пыхтел Тавиш.
— Да уж, но там дальше будет ручей, можем остановиться и передохнуть.
— Ну, уж нет, я к воде не пойду!
— Да брось! Это же малюсенький ручеёк, а не река. Келпи там никак не спрятаться.
Ангус закивал. Ему ужасно не нравилось, когда дети вспоминали Водяного коня, но он тоже разомлел на солнце и был не прочь напиться. Наконец вдали послышалось журчание, и в солнечном свете вода блеснула синим. Дети ускорили шаг и чуть ли не бегом бросились к ручью. Он переливался и пенился, преодолевая невысокие пороги, пересекал лужайку и терялся из виду в зелёных зарослях травы и толокнянки. Словно голубое кружево на зелёном платье.
Ангус обогнал их и преградил им путь, а затем первым спустился к ручью, осторожно поводил носом и попробовал воду.
— Па говорит, ослы ни за что на свете не станут пить грязную или плохую воду, — объяснила Мэйзи. — Даже если будут умирать от жажды, к мутной воде не притронутся!
Но эту Ангус пил с наслаждением. Поэтому Мэйзи и Тавиш приблизились к ручью, опустились на колени, зачерпнули ледяной воды и поднесли к губам. Вода оказалась такой вкусной, что дети пили и пили. Потом они умыли раскрасневшиеся веснушчатые лица и собрались прилечь на траву.
— Что это вы тут делаете? — раздалось у них за спиной.
Ангус отскочил от воды. Дети резко обернулись и увидели пожилого незнакомца всего в нескольких шагах от ручья. Невысокий и с жидкой седой бородкой, он был одет очень странно. Из-под зелёной шляпы-котелка во все стороны торчали седые пряди волос. Зелёный сюртук с медными пуговицами едва скрывал упитанный живот, а на тонких ногах из-под коротеньких зелёных штанов высовывались полосатые гольфы. Башмаки тоже были зелёными, заношенными. В одной руке старик держал медный фонарь с резным узором на ободке, другой слегка опирался на шест. Он сверлил детей взглядом и, казалось, сердился.
— Ну, чего молчите? Воды в рот набрали? — Он рассмеялся собственной шутке. — Я спрашиваю, что вы делаете у моего ручья.
— Вашего ручья? — спросил Тавиш.
— А чьего же?! Это моя долина, и ручей тоже мой.
Дети огляделись, словно искали вывеску с надписью «Всё здесь принадлежит одному странному господину».
— Простите, мы вас не заметили, — сказал Тавиш.
— Да? Очень странно. Я всё время был здесь. Мой дом совсем рядом, в моей долине. А это мой ручей.
— Разве ручей может кому-то принадлежать? — спросила Мэйзи.
— Конечно, может! Этот — мой, — повторил незнакомец и пристукнул шестом-посохом.
— Мы и раньше из него пили, и никто не говорил нам, что нельзя, — не уступала Мэйзи.
— «Мы и раньше из него пили», — передразнил старичок. — Знаю, видал вас много раз! Я и не говорю, что нельзя. Пейте, сколько влезет! Да только платите.
Мэйзи и Тавиш совсем растерялись. Платить за воду из ручья какому-то незнакомому старикашке?! Да и чем платить-то? Денег у них не было. Будто прочитав их мысли, старик замотал головой.
— Нет, деньги мне и даром не нужны.
— А что же нужно? — спросил Тавиш.
— Давайте поступим так — сыграем в игру. Любите загадки? — старик хитро сощурился, и глаза его блеснули.
Мэйзи и Тавиш любили загадки, но не были уверены, что хотели играть с незнакомцем. Они переглянулись и пожали плечами.
— Нет? — удивился старичок. — Жаль. Я так надеялся сыграть с вами! Может быть, вы просто глупые и боитесь мне проиграть?
— Мы не глупые! — вскипел Тавиш. — Я готов сыграть, господин…
— Моё имя Хобби Уилл, — ответил старичок, и глаза его вспыхнули синим. — Я брошу свой посох в траву, и он будет отправной чертой, вы встанете за неё. Пять загадок — всего пять! Каждый правильный ответ — один шаг вперёд. Ответ неверный — возвращаетесь в начало и шагаете за посох. Ясно?
Тавиш кивнул. Ангус дёрнул ухом, подошёл к Мэйзи и подтолкнул её прочь от ручья. Мэйзи почуяла неладное.
— Знаете, господин Уилл, мы, пожалуй, всё же пойдём, — сказала она.
Старик поглядел на неё, щурясь, и проговорил:
Малютка Мэйзи у ручья ходила
И Хобби Уилла сильно рассердила —
Не захотела с Уиллом поиграть.
Ему с собой пришлось её забрать…
Дети сжались и боялись пошевелиться. Как только старик отвернулся, Тавиш зашептал Мэйзи на ухо:
— Я думаю, никакой он не господин, он — Хобби-Огонёк! Весёлый Плясун!9
— Что же нам делать? Ведь он теперь не отстанет!
— Главное — не сердить его. Придётся сыграть. Это же просто загадки, легкотня! Ну что такого может случиться?
Хобби Уилл положил посох в траву и жестом велел детям занять свои места.
— Победите — пойдёте дальше. А проиграете — не сможете переступить через мой посох, даже если пожелаете этого больше всего на свете! — он неприятно улыбнулся.
Дети переглянулись, теперь игра уже не казалась им такой пустяковой.
— Играть буду только я. Мэйзи не вызывалась, — заявил Тавиш.
— Кто не играет, тот проиграл! — воскликнул Плясун и замотал головой из стороны в сторону. — Даже вашему ослу придётся встать за линию. Конечно, если он вам ещё нужен.
Мэйзи взяла Ангуса под уздечку и повела за собой. Она тайком озиралась по сторонам в надежде позвать на помощь, но вокруг не было ни души.
— Начнём! Первая загадка, — объявил старик Уилл и, сделав поворот вокруг своей оси, произнёс:
Бежит без ног и безо рта поёт,
Гремит грозой, шумит ветров не хуже!
Куда б ни забрела, везде тропу найдёт.
Боится лишь камней и зимней стужи.
— А можно повторить? — попросил Тавиш.
— Никаких повторений! — воскликнул Уилл. — Ты же говорил, что не глупый!
Тавиш покраснел до корней волос. Но Мэйзи пришла ему на помощь и попыталась повторить всё, что смогла вспомнить:
— Бежит без ног, поёт…
— Стучит!
— Нет, гремит! Гремит грозой, — уточнила Мэйзи.
— И шумит не хуже, чем ветер.
— Верно. Бежит, гремит, поёт, шумит.
— И боится стужи…
Мэйзи казалось, что ответ лежал на поверхности. Но рядом шумел ручей и никак не давал ей сосредоточиться.
— Ох, если б только не этот ручей! Как можно думать в таком шуме…
И тут она ахнула и закричала:
— Это вода! Вода! Бежит, гремит и шумит!
— Точно! — обрадовался Тавиш.
Старик кивнул и без особого удовольствия велел детям сделать шаг вперёд. Друзья подпрыгивали на месте от радости, но, судя по взгляду Уилла, всё ещё могло измениться.
— Вторая загадка:
Что не сеяно родится,
А рукой возьмёшься — злится?
— А вот это легко! Крапива! — воскликнул Тавиш и победно вскинул руки.
— Тавиш, дал бы хоть минутку подумать!
Старичок сверкнул глазами и довольно ухмыльнулся:
Малютка Мэйзи дело говорит,
Ведь спешка до добра не доведёт.
И Хобби Уилл назад ступать велит,
Всем тем, кто ложь за правду выдаёт!
— Что?! Это не ложь, ответ — крапива!
Крапива, говоришь, ответ?
А вот и нет, а вот и нет!
Ты сплоховал, а значит — плох.
Я загадал чертополох!
— Вредный старикашка! — рассердился Тавиш.
Весёлый Плясун указал детям на посох. Они сделали шаг назад, Ангус стал рядом.
— Ничего, Тавиш, у нас ещё три попытки. Ты только не спеши, — Мэйзи ободряюще кивнула другу.
Тавиш же чувствовал себя оскорблённым до глубины души. Он с ненавистью глядел на старика и бубнил себе под нос:
— Можно подумать, крапиву специально сеют! Или что она не жалится, может?!
Старик лишь развёл руками и сделал вид, будто сочувствует Тавишу. Конечно, ни о каком сочувствии и речи быть не могло. Хобби Уилл радовался своей хитроумной победе и пританцовывал на месте.
— Третья загадка и третья попытка уйти от Хобби Уилла:
Тянут руки великаны,
Не уйти, не убежать.
Ноги пойманы в капканы,
Целый век им так стоять!
Прежде чем Тавиш сказал хоть слово, Мэйзи приложила палец ко рту. Он кивнул, и друзья задумались.
— Великаны… Может, это горы? Хотя они не тянут никаких рук, — рассуждала Мэйзи. — Сколько у нас времени, чтобы дать ответ? — спросила она старика.
— У вас целая вечность! Как и у меня, — ответил он, мерзко улыбаясь.
— Ну, уж нет, — сказал Тавиш. — Мэйзи, давай думать. Я не собираюсь вечность слушать его дурацкие стишки!
— Я не знаю, что это. Какие-то великаны тянут руки… Век стоят в капканах… Ой, это же деревья! Да? Хобби Уилл, ответ — деревья?
Плясун не разделял радости Мэйзи и Тавиша. Друзья сделали шаг, оставляя посох позади.
— Предпоследняя загадка, — воскликнул он. — Четвёртая! Попробуйте-ка разгадать:
Раньше всех к столу зовётся,
Круглый, пухлый, всех дождётся.
Но ни крошечки не съев,
Выйдет, сильно похудев.
— Так, Тавиш, давай-ка вспоминать, кого зовут к столу раньше всех.
— Отца. Он же главный.
— Верно, мама всегда зовёт Па первым к столу. Но ведь он ест и уж точно не худеет после еды. Что же это?
— Раньше всех…
— Круглый, пухлый…
— Ни крошечки не съев…
Ребята задумались. Мэйзи старательно вспоминала, как они садились за стол, и кто уже был там. Круглый и пухлый… Тавиш тоже думал. И тут оба они заулыбались. Только вот Мэйзи догадалась, а Тавиш ляпнул:
— Это мой дядя Стю, он тоже круглый и пухлый, и ему нельзя есть почти ничего из того, что готовит мама, — прошептал он и расхохотался.
— Тавиш! Ты опять! — ахнула Мэйзи.
— Я же шёпотом, и это ещё не ответ.
В тот же миг Хобби Уилл возник рядом с ними и сказал, тоже шёпотом:
Я — очи, я всё вижу. Всех до одного!
Я — уши, я всё слышу. Не скроешь ничего.
В стране Волшебной праздник — кипит-бурлит котёл —
Идут шептун-проказник, девчонка и осёл!
— Ответ — хлеб! — протараторила Мэйзи.
— Не засчитывается, — хохотнул старик.
Дети молча сделали шаг назад, игра превращалась в настоящее испытание.
— Пятая и последняя загадка, — провозгласил Хобби Уилл, и в фонарике, что он держал, сам собой вспыхнул голубой огонёк.
На дороге покойник лежал.
Его пнули — он побежал,
Он скатился с холма напрямик,
Среди зарослей вереска сник
И ни звука при том не издал.
Всякий, раз, да такого пинал!
Теперь Мэйзи и Тавиш не сомневались — чтобы разгадать последнюю загадку Хобби Уилла, им определённо понадобится вечность. Они не представляли, что зловредный старикашка мог придумать на этот раз, и осторожно высказывали догадки.
— На дороге лежит кто-то мёртвый, — рассуждал Тавиш. — Подожди, Ангус, не тычься, я думаю! Этот старикан утверждает, что всякий человек, то есть даже ты и я, хоть раз да пинал такого мертвеца.
Друзья не на шутку перепугались. Мало того что сама загадка была ужасной, так ещё и ответ никак не приходил!
— Я точно никого не пинала, — чуть не плакала Мэйзи. Ангус ткнул её носом и пристукнул копытцем. — Что будем делать? Если всё это правда и мы не сможем разгадать последнюю загадку, Плясун заберёт нас в Волшебную страну.
— Не заберёт, — сказал Тавиш, — ему самому туда хода нет. Из Волшебной страны его выгнали, поэтому он и строит козни здесь, сверху! Мне бабушка рассказывала. Ничего, давай ещё раз вспомним, что было в загадке.
Ангус тоже волновался, он постоянно стучал копытом оземь и мотал головой.
— Время почти вышло! — раздалось вдруг позади.
— Как это?! Ты говорил, у нас есть вечность! — запротестовал Тавиш.
— Я соврал. Ваша вечность на исходе.
Хобби Уилл приплясывал и размахивал фонариком, тот по-прежнему светился синим.
В Волшебную страну закрыт для Хобби Уилла ход,
Но может он туда сослать друзей на целый год!
— Слышишь, Мэйзи? Всего на год, — Тавиш гладил её по голове и то и дело бросал презрительный взгляд на Плясуна.
На год один и сотню лет, на сотню лет и год
Отправит Хобби Уилл друзей, открыв секретный ход!
Мэйзи расплакалась. Тавиш обнял её и сказал Ангусу:
— Попробуй убежать, давай! Вдруг он тебя пожалеет!
Но Ангус не собирался спасаться бегством, он по-прежнему бил копытом и качал головой. Вдруг Тавиш всё понял.
— Мэйзи, гляди! Ангус догадался и всё это время нам подсказывал, вот же ответ!
Дети смотрели в траву, куда осёл бил копытом.
— Время выш…
— Это камень! — заорали Тавиш и Мэйзи в один голос. — Камень!
Хобби Уилл застыл с раскрытым ртом, словно его поразило заклинанием. А потом лицо его перекосилось от огорчения. Он так расстроился, что больше не сказал детям ни слова, лишь подобрал с земли посох и засеменил прочь, что-то бормоча себе под нос.
Мэйзи и Тавиш запрыгали от счастья.
— Ангус, ты спас нас, — воскликнула Мэйзи и обняла осла, — ты — самый умный зверь на свете! Спасибо тебе, спасибо!
— Даже не верится, что всё это произошло на самом деле. Ну, история! Знаешь, Мэйзи, я никогда не забуду этого старика Плясуна, даже если захочу. Буду правнукам своим про него рассказывать.
— Да уж, а я никогда больше не буду играть в загадки!
— В горле пересохло. Думаю, мы сполна заплатили за право пить из ручья, — сказал Тавиш.
Дети опустились на колени и зачерпнули ледяной воды. Напившись, они ощутили странную лёгкость, будто все их тревоги разом растворились в воздухе. Солнце уже высоко стояло над долиной. А чудесный ручей уносил прочь все воспоминания об игре в загадки и о Хобби Уилле. Будто их и не было.
— Что это вы тут делаете? — раздалось у них за спиной.
Ангус что было сил забил копытом оземь. Тавиш и Мэйзи резко обернулись и увидели пожилого незнакомца с посохом в одной руке и медным резным фонарём в другой. Старик был одет в зелёное с головы до пят. Из-под шляпы-котелка во все стороны торчали жидкие седые пряди волос…
— Ну, чего молчите? Воды в рот набрали? Я спрашиваю, что вы делаете у моего ручья.
— Простите, мы не знали, что он ваш, — сказал Тавиш.
— Разве ручей может быть чьим-то? — спросила Мэйзи, щурясь.
— Конечно, может, этот — мой! — ответил старик. — Но я позволю вам напиться, если угадаете пять загадок. Идёт?
Шум колёс и мужской смех заставили детей обернуться. По дороге шли несколько мужчин, лошадь везла нагруженную мешками телегу. Она шагала тяжело, поднимая пыль и мерно кивая головой. Завидев ручей, путники свернули с дороги, чтобы напиться.
— Куда он делся? — сказал вдруг Тавиш. — Тот чудной старик, где он?
Мэйзи обернулась — незнакомца нигде не было. Почему-то ей казалось, что она уже видела его, хотя и не могла точно вспомнить, где и когда именно. Утолив жажду, дети решили продолжить путь к шахтам. Мэйзи взяла Ангуса под уздечку, и они отправились дальше.
«Жаль, — думал Ангус, — что дети навсегда забыли о нашем чудесном спасении».
8. Лэрд из Морфии
Колесо шахтёрской водяной мельницы было видно ещё издали. Шахты располагались недалеко от леса, идти к ним было приятно — деревья роняли блаженную тень на тропинку, вдоль которой росли черничные кусты. Тавиш и Мэйзи то и дело склонялись над ними в поисках ягод.
— Ещё совсем зелёные, — уныло заключил Тавиш.
Друзья пошли дальше и очень скоро вышли к мельничному колесу. Однако подходить к шахте слишком близко Ангус не хотел, и его привязали к деревянному ограждению в паре ярдов от главного здания.
— Он ещё помнит, как тяжело трудился там, — сказала Мэйзи.
— Думаю, даже осёл такое никогда не забудет, — ответил Тавиш. — Отец говорит, я должен хорошо учиться, чтобы стать врачом или юристом, а не вкалывать на шахте, как он.
Дети вздохнули. В десять лет не часто задумываешься о своём будущем. Иногда они мечтали, что будут жить вечно, всё увидят, везде побывают! А потом кто-нибудь из их родителей ронял фразу вроде «Казалось, и мне было десять только вчера!» или «Как быстро летит время, не успеешь заметить, как станешь совсем взрослым», и они возвращались в реальность. Реальность деревни Лидхиллс была однообразна, как пресная лепёшка. А будущее — предсказуемо. Мальчики подрастали и чаще всего шли на шахты, чтобы сменить постаревших отцов. Девочки выходили замуж за этих же самых мальчиков, вели хозяйство и рожали детей, которым однажды предстояло занять место на шахтах или на кухне у очага.
— Мы как раз вовремя, — обрадовалась Мэйзи. — Смотри, шахтёры, кажется, собираются обедать.
— Нам нужно найти Джейми, — Тавиш внимательно разглядывал мужчин, идущих вдоль водяной мельницы.
— А вот и он!
Дети махнули ему рукой, и Джейми Грэхэм зашагал им навстречу.
— Ребята, вы? — удивился он. — Да ещё в такую жару! Хотите пить?
— Нет, мы напились у ручья, — ответила Мэйзи.
— Мы к тебе, Джейми, — заявил Тавиш и протянул руку для пожатия, совсем как взрослый.
Джейми пожал её своей большой, перепачканной в земле рукой.
— Ко мне, значит. Вот как? Ну что ж, это очень приятно, рассказывайте, что стряслось.
Мэйзи медлила. Трудно вот так взять и заявить, что она слышала что-то, для её ушей совершенно не предназначенное.
— Ну, я…
— Тебе нечего бояться, ласси. Рассказывай, — Джейми присел на корточки и улыбнулся.
— Я случайно услышала, как ты рассказывал моему Па о проклятии келпи.
— Вот оно что…
— Правда случайно! Я не подслушивала, клянусь!
— Конечно, нет! — Джейми снова улыбнулся. — И что же вы хотите знать?
— Расскажи о Лэрде из Морфии и почему ты думаешь, что тоже проклят, — попросил Тавиш.
Джейми сел на траву, дети — рядом с ним.
— Давным-давно в Морфии жил один Лэрд из рода Грэхэмов. Однажды он решил построить себе замок. Но замок строить — это ведь не сарай сложить. Одному ему было не справиться. Тогда он подкараулил келпи, что вышел из воды на берег реки, и набросил на него уздечку. Келпи взмолился отпустить его и обещал, что никогда не потревожит Лэрда и его семью. Но Грэхэм был упрямым и безжалостным. Он заставил келпи трудиться на него, день и ночь таскать тяжёлые камни, пока замок наконец не был достроен.
Дети слушали так внимательно, что не замечали ни громкого хохота шахтёров, проходящих мимо, ни гонга к обеду.
— Водяной дух был сломлен и унижен. Поэтому, когда работа была закончена и лэрд Грэхэм отпустил келпи, тот обернулся и сказал:
Лэрд Морфии в узду меня поймал.
И, как простая лошадь, я работал.
Воздвигнут замок выше всех похвал,
Но я за то свои все силы отдал.
И ломит ноги, и спина болит…
Лэрд Грэхэм, пусть твой бог тебя осудит!
Запомни же, что келпи говорит,
Пока я жив, тебе житья не будет!
— А что было дальше? — спросил Тавиш.
— Дальше келпи скрылся в воде, а лэрд Морфии прожил остаток своей недолгой жизни в сплошном невезении. Он потерял всё, что имел, а со временем и весь его род прекратил своё существование.
— То есть не осталось никого из рода Грэхэмов? — переспросила Мэйзи.
— Ну, это просто легенда. Я же остался. И я — Грэхэм.
— Нет никаких доказательств, что ты — его наследник, — заявил Тавиш.
— Как нет и тех, что я — не он.
Дети переглянулись. Вот бы найти эти доказательства и заставить Джейми поверить, что тот жестокий лэрд никак не связан с ним, добрым Добряком!
— Ладно, ребятки, мне пора, — Джейми встал с травы, попрощался и поспешил присоединиться к шахтёрам, которые собрались на обед.
Дети отвязали Ангуса и двинулись в обратный путь.
— По-моему, этот лэрд Грэхэм — настоящий идиот! — сказал Тавиш. — Сидеть на берегу реки неделями, а может, месяцами и ждать келпи… Он же не каждый час выходит! Лучше б купил себе лошадь или осла. Вон Ангус какой сильный.
— Водяной конь ещё сильнее, наверное, поэтому лэрд выбрал именно его, — предположила Мэйзи. — Хотя я бы на его месте побоялась.
— А я бы нет! — заявил Тавиш, смахнув с лица чёлку. — Но у меня есть мозги, так что всё равно б не стал тревожить келпи. Я же говорю, что он идиот.
***
Па взялся за утепление стойла для Ангуса. Первым делом он покрыл пол досками, потом они с Мэйзи принесли сухой соломы и уложили её сверху, заделали щели смолой и паклей.
— Сквозняки его погубят, — сказал Па. — Поэтому нужно следить, чтобы в сарае было тепло и сухо. А с холодами придётся надевать ему попону даже на ночь.
Мэйзи кивнула. Ангус тоже.
Но на шотландском севере весна суровая, а ночи порой такие холодные, что и осени ждать не нужно. А как, бывает, хлещет дождь, из дома не выйти! И потому Мэйзи сердилась, когда ей приходилось бежать по лужам до сарая, в котором ждал Ангус. Не прийти к нему было нельзя, какая бы погода ни обрушилась на долину.
— Давай сюда свои копыта, — раздражённо фырчала Мэйзи, собираясь насухо вытереть ослиные ноги.
Ангус же требовал к себе более уважительного отношения и часто стоял не шевелясь.
— Ну же, Ангус, дай мне вытереть тебя. Иначе ты заболеешь и умрёшь, и тогда родители убьют и меня.
9. Молоко для Груагах10
Несмотря на отвратительную погоду, на рынке яблоку негде было упасть. Шотландских горцев не напугать даже концом света, а тут всего-то дождь да ветер!
— Смотри, там Робертсон, — мама кивнула в сторону высокого, худощавого мужчины. Он шёл по рядам, ни с кем не здороваясь, курил трубку и недобро глядел на прилавки исподлобья. — И, кажется, с ним его дети.
Мальчишка, тот, что влепил Ангусу щелбан, держал за руку сестру, темноволосую девочку лет шести. Мэйзи видела, как семейство Робертсонов приближалось к их прилавку с сыром, и из всех волшебных умений больше прочих мечтала о невидимости.
— Свежий? — бросил Робертсон, кивая на сыр и не удостаивая вниманием маму Мэйзи.
— Разумеется, — ответила она, оскорблённая до глубины души. — Неужели вы думаете, я стала бы продавать испорченный сыр своим же соседям?!
— А я почём знаю, — бросил Робертсон и ткнул пальцем в самый маленький кусок овечьего сыра. — Я возьму вот этот.
Мэйзи подумала, что фраза «Я возьму» звучит настолько же неуютно, как спать на голом полу. Ведь Робертсонов было трое, а отец будто и не замечал своих детей. Мальчик выпячивал грудь, пренебрежительно разглядывал товар и демонстрировал нарочитую медлительность, но трудно выглядеть важно, когда тебе то и дело отвешивают подзатыльники. Его сестра глядела на сыр так, будто ей показали праздничный стол, ломящийся от вкуснейших блюд.
Робертсон отсыпал монет и шлёпнул ладошку девочки, когда та потянулась к покупке. А заодно влепил подзатыльник и сыну. Потом спрятал сыр за пазуху и, не попрощавшись, пошёл дальше.
Дети зашагали следом.
Мэйзи навсегда запомнила тоскливый взгляд мальчика, когда тот обернулся и увидел, как мама крепко прижала её к себе и поцеловала в макушку.
Робертсоны купили ещё немного моркови и буханку.
«Если бы только все дети в мире получали на завтрак тёплую кашу, а перед сном — мамин поцелуй в макушку!» — думала Мэйзи, спускаясь с холма. Они с мамой почти не говорили с того момента, как голодные дети потянулись к сыру и получили за это по шлепку.
***
— Будь сегодня особенно осторожен, родной, — сказала мама отцу за завтраком. — У меня дурное предчувствие.
Он кивнул и прижался к ней колючей небритой щекой.
— Тавиш рассказывал, его бабушка недавно впустила в дом Груагах. Она была очень вредной, возмущалась и злилась, хоть её и усадили у камина, — сказала Мэйзи.
— Бабушке Тавиша пора перестать рассказывать сказки налево и направо. И обзывать горным чудовищем свою соседку, мистрисс Мюррей, — тоже.
Па усмехнулся, застегнул куртку на пуговицы и направился к выходу.
— А Дженни МакКейн в школе сказала, будто видела, как Груагах пересчитывала овец в поле. Следила, чтобы волки их не съели. Она всегда появляется осенью, ей же холодно, а сама она огонь разводить не умеет. Нам рассказывали в школе.
— Мэйзи, доедай и поторопись, не то опоздаешь на урок, — велела мама. А потом догнала мужа и протянула ему с собой кувшин с молоком.
— Последнее не возьму. Оставь для Мэйзи.
Но жена настаивала:
— Увидишь по пути выемки в камнях, плесни в них немного. Пусть пьёт и присматривает за тобой.
— Похоже, бабушка Тавиша странно влияет и на тебя, — улыбнулся Па. — Молоко не дешёвое, жаль его на камни лить…
— Прошу тебя, мне так спокойнее!
Мужчина поцеловал жену и шагнул в утренний туман, неся в руках кувшин с молоком для Груагах.
Взрыв произошёл как раз в тот момент, когда шахтёры приступили к обеду. Звук был глухим, но мощным, казалось, само время потекло медленнее. Мужчины резко пригнули головы, а потом повскакивали с мест, растерянно глядя друг на друга. Шахты были пусты, ведь все вышли перекусить…
Кабину лифта выбросило на поверхность взрывной волной. Внутри неё находился человек. Он был мёртв.
— Детей его жалко, — сказал кто-то из мужчин. — Пять лет, как мать схоронили, а теперь вот и отца не стало.
— Как так вышло, что все здесь, а он один в шахте остался?
— Мы его позвали, мол, прервёмся, надо бы поесть. Да только он от нас отмахнулся, как всегда.
— Эхе-хей, был человек, и нет его.
Мистрисс Грэхэм снова нездоровилось, но она не могла не навестить сирот Роберстона.
Дверь открыл мальчик и молча впустил женщину в дом. Девочка сидела у окна, но вскочила с места сразу, как гостья приземлила на стол корзину с яблоками и печеньем.
Дети набросились на еду, как голодные щенки. Мистрисс Грэхэм озиралась по сторонам и тайком утирала мокрые от слёз глаза. О мёртвых плохо не говорят. Но, во имя всех святых, погибшему Робертсону не было до этих детей никакого дела.
— Как вас зовут? — спросила она.
— Меня — Иен, а это Айла — ей шесть, она плохо говорит, но она не глупая.
Девочка с хрустом откусила яблоко, и сок брызнул во все стороны. Она облизала ладошку и ткнула пальцем в корзину с фруктами и печеньем:
— Спасибо, мистрисс, я никогда раньше не ела этого. И такого тоже!
Джейми Грэхэм вернулся домой поздно вечером. Сироты Робертсона, выкупанные и накормленные сладкой кашей, робко сидели в углу, ожидая решения хозяина дома. Добрый Добряк ласково потрепал их по голове, чмокнул в щёку жену и сказал, что до школы им отсюда намного ближе, чем от прежнего дома. «Может, и не было его, проклятия этого?» — думал Джейми, перебирая жидкие волосы Айлы, которая заснула у него на руках.
С утра шёл мелкий дождик. Мэйзи накинула плащ и отправилась в сарай, чтобы покормить Ангуса, но его там не оказалось. Совершенно растерявшись, она вернулась в дом с пустым ведром в руке.
— А где Ангус?
— Отец забрал его на шахты, — сказала мама, нарезая репу.
Мэйзи выронила из рук ведро, оно лязгнуло и покатилось, тихо гремя.
— Всего на день, помочь после взрыва. Вечером приведёт его назад.
— Ангус до смерти боится шахт, его там били!
— Мэйзи, я уверена, отец позаботится о нём, и никто его там больше не обидит.
— Это мой осёл! Я должна была пойти с ним!
— Ни в коем случае, ласси! Там сейчас слишком опасно. Лучше помоги-ка мне с обедом.
Весь день Мэйзи просидела дома, нарезая овощи, перемывая плошки и ежеминутно гадая, как там Ангус. Если ты осёл, будь готов к тому, что однажды тебя возьмут под уздечку и отведут куда угодно, не спросив твоего мнения.
Дождь усилился. Сквозь водяные потоки даже улицы не было видно.
— Ангусу нельзя так мочить копыта, — чуть не плакала Мэйзи. — Они воспалятся, и он не сможет ходить.
— Я не думаю, что они работают в такую погоду, ласси. Скорее всего, они пережидают дождь.
— Но ведь он идёт весь день!
Когда стрелки часов показали десять вечера, запаниковала и мама.
— Па не говорил, что задержится? — пыталась успокоить её Мэйзи, сама едва справляясь с ощущением шагающей к дому беды.
— Говорил, но это уже слишком.
Мама металась по дому, крутила в руках носовой платок и то и дело прикладывала его к опухшим от слёз глазам.
— Что-то случилось, я чувствую!
— Ты же давала ему с собой молока для Груагах, что могло случиться, раз она присматривает за ним?
— Надеюсь, что так! — ответила мама.
В ту же секунду раздался тихий стук в дверь.
«Это Груагах услыхала их разговор и пришла проситься посидеть у камина», — подумала Мэйзи и от страха, казалось, забыла, как дышать.
Мама бросилась к двери, а Мэйзи зажмурилась, чтобы не видеть незваную гостью.
— Мэйзи, скорее сюда!
Мама выскочила за дверь прямо под дождь и поспешила обнять отца. Он, укрытый плащом, но всё же вымокший до нитки, рухнул на неё и шагнул внутрь, спасаясь от непогоды. На пол с него лились дождевые реки, но он был жив, он был дома. Остальное не имело значения!
— Я отведу Ангуса в стойло, — бросила Мэйзи и юркнула за порог. — Идём, малыш, скорее под крышу!
Вдруг мама вскрикнула. Мэйзи кинулась назад. Отец сидел на стуле, на лице его был сильный кровоподтёк, на голове — кровоточащая рана. Дрожащими руками мама сняла с него плащ, развернула мужа лицом к свету и принялась обрабатывать рану.
— Нужно позвать врача, — пролепетала Мэйзи.
— Не нужно, рана неглубокая, я справлюсь сама, — заверила мама. — А наутро посмотрим, главное, чтобы жар не начался.
— Думаешь, на него напали?
— Непонятно, — мама пожала плечами. — Ему нужно согреться и поспать. А завтра он сам нам расскажет, что с ними случилось.
«С ними…» Ангус! Мэйзи помчалась на улицу. Ангус всё ещё стоял под дождём. Она схватила поводья и потянула их изо всех сил. Осёл не двигался. Вдруг в памяти Мэйзи мелькнул сон, что она видела много недель назад. Та же ночь, проливной дождь и Ангус, словно вросший в землю. А потом в её голове раздались слова:
«Эх, Мэйзи, если бы ты только вытерла меня насухо тогда после дождя…»
— А ну-ка немедленно пошёл в сарай! — закричала Мэйзи и изо всех сил потянула на себя поводья. Осёл наконец бодро зашагал к укрытию.
Оказавшись внутри, Мэйзи принялась ругать его почём зря.
— У тебя ведь и у самого есть голова на плечах! Чего ты стоял под дождём?! Ты же знаешь дорогу и дверь мог копытом выбить. Дурак какой-то!
Ангус так устал, что даже есть сил не было. Он был в тепле и сухости — и это главное! Сейчас его оботрут, наденут на него тёплую попону, и он уснёт до утра.
— А если бы ты и правда умер! Как бы я без тебя жила, ты подумал? — всхлипывала Мэйзи, вытирая ослиные копыта. — Стой смирно! Принесу твою попону. Я её домой брала, вышивала на ней звёздочки.
Мэйзи утёрла слёзы рукавом, обняла Ангуса и поцеловала в нос. Он приблизился так, что она снова увидела свою кудрявую голову в его глазах, а потом прижался к ней, дёрнув длинным ухом.
Мэйзи побежала домой. Интересно, как там Па…
— У него жар, — сказала мама. — Помоги мне уложить его в постель. Откинь одеяло.
Мэйзи послушно выполняла поручения.
— Посиди-ка с ним, я сделаю отвар и примочки.
Дождь перестал так внезапно, будто кто-то сверху лил из ведра и вдруг вода закончилась. Больше нет ни капельки!
«Кто же так раздосадовал тучи, что они прорыдали весь день», — размышляла Мэйзи.
Мама возилась на кухне с травами, заваривала чай с черничным листом, глухо постукивала посудой. Отец лежал в кровати с перевязанной головой, и от него шёл такой же жар, как от торфяных угольков в камине. Мэйзи чувствовала, что проваливается в сон. Нет, сперва нужно укрыть Ангуса попоной, не то он может заболеть.
«Мама вернётся, и я сразу пойду в сарай», — думала Мэйзи, засыпая.
Она проснулась и села так резко, будто над головой взорвали хлопушку. Кто-то укрыл её пледом. Мама, конечно, — она крепко спала в кресле рядом. В комнате было темно, только угли в камине шептались о своём. Отец спал. Мэйзи приложила руку к его голове — горячая…
Ангус! Она осторожно откинула плед, вышла в кухню, надела куртку и, прихватив расшитую звёздами попону, шагнула за порог. Как холодно, аж зубы стучат! Мэйзи ощутила дыхание поздней осени. Лужи превратились в миниатюрные катки, на траве, крышах и стенах домов лежал иней. В утренних сумерках идти было страшнее, чем в ночной тьме. Всё вокруг теряло чёткие границы. И холмы, и дома напоминали Мэйзи загадочных существ и спящих великанов.
В сарае было тихо. Куры недовольно забили крылом, но остались спать. А Ангус…
— Ангус? — позвала Мэйзи. Его нигде не было.
Мэйзи не могла понять, как он отвязался и вышел из сарая, который она совершенно точно закрыла на щеколду. Или, может, забыла закрыть и оставила дверь нараспашку? Может, она впопыхах и Ангуса привязать забыла?! Мэйзи выскочила на улицу и огляделась. Куда он мог деться? Может, его украли? Нет, он бы подал знак, заржал, и Мэйзи услышала бы его. Может, так и было, а она всё проспала?..
Вдруг в конце улицы она разглядела его силуэт и поспешила следом.
«Он, наверное, заблудился!»
Но не похоже было, чтобы осёл не понимал, куда шёл. Казалось, он целенаправленно двигался вдоль улицы, мимо спящих домов, по дороге, ведущей прочь из деревни. Мэйзи хотела было позвать его, но не решилась будить соседей. Поэтому продолжила преследовать Ангуса, искренне желая знать, куда это он собрался.
Как только деревня осталась позади, Ангус вышел на тропинку, уводящую в долину. Мэйзи шла следом. Неужели он решил уйти из дома?! Или, может быть… Нет, об этом она и думать боялась. Да вот только мысли эти не оставляли её в покое: «Уходят ли ослы умирать прочь из дома, как кошки?»
Ангус остановился посреди долины, по обе стороны которой спали могучие холмы. Мэйзи притаилась за валуном и наблюдала, как осёл сперва водил носом по земле, а потом жевал какую-то траву.
«Не мог же он так проголодаться, чтобы уйти за пропитанием!»
Отец рассказывал, что ослы могут обходиться до трёх дней даже без воды. А без еды и того дольше. Вдруг лунный свет коснулся шерсти Ангуса, и вся она заискрилась, словно по волшебству. Осёл мышиного цвета превратился в диковинное животное, сияющее тысячами крошечных блёсток!
Мэйзи ахнула, потихоньку вышла из-за камня и медленно направилась туда, где пасся осёл. И хотя всё это время Ангус прекрасно знал, что Мэйзи шла следом, он продолжал делать вид, будто не замечал её. Когда девочка подошла так близко, что могла коснуться его рукой, она в ужасе увидела, что он был покрыт инеем.
— Ангус, — прошептала Мэйзи, — ты совсем замёрз!
Осёл дёрнул ухом и обернулся на голос. Он мелко дрожал.
— Прости меня, я уснула… А теперь ты заболеешь… И это всё из-за меня!
Мэйзи коснулась рукой его шерсти — она была жёсткой, как ледяная броня. Искорки инея переливались в лунном свете огоньками. Осёл ткнул её носом и ласково прижался к ней лбом, а затем продолжил поиски травы.
— Что ты ешь? Вот на, твоя любимая морковь! — Мэйзи сунула руку в карман и протянула Ангусу лакомство. Но он отказался. — Ты хочешь именно эту траву? — догадалась Мэйзи, а потом опустилась на корточки и стала рвать её и протягивать ослу.
Мэйзи заметила, что Ангус ел только ту траву, на которую падал свет заходящей луны. Стоило ему приблизиться к тенистой части поляны, как он тут же возвращался на пятачок, освещённый лунным светом. Трава была тёплой и мягкой. И на ней то тут, то там в свете луны вспыхивали синие огоньки.
«Что бы это значило?» — рассуждала Мэйзи. «Неужели он специально проделал этот путь, чтобы поесть «лунной» травы?»
— Ангус… Она волшебная?
В ответ осёл тихо фыркнул и притопнул копытом.
Когда луна ушла за холмы, Мэйзи накинула на Ангуса попону, взяла уздечку и осторожно потянула её на себя. Осёл, не сопротивляясь, зашагал следом.
— Идём домой, я накормлю тебя завтраком и высушу, — сказала Мэйзи, и они вышли на тропинку, ведущую в деревню. Она сорвала ещё одну травинку, чтобы дома при свете получше разглядеть её, но, когда они добрались до дома, у нее на руке остались только прозрачные тёплые капли.
Наутро отцу стало лучше.
— Я же говорил, что никогда не болею, совсем как Ангус, — сказал Па.
Мэйзи задумалась.
— Может быть, ты тоже осёл? — улыбнулась она.
— Только осёл мог решиться выйти в такую погоду и в полной темноте, и я не Ангуса имею в виду, — заключила мама.
— Когда мы вышли, было ещё светло, — заверил отец. — Дождь, конечно, шёл. Но не мог же я ночевать на шахтах! Мы с Ангусом надеялись добраться до дома к ужину. Но дороги так раскисли, что пришлось идти обходными путями. Я поскользнулся и упал головой прямо на камни. К счастью, не на острые.
— К счастью! — отозвалась мама. Казалось, она и волновалась, и сердилась одновременно. — У меня глаза к часам прилипли! Я когда стук в дверь услышала, думала — сердце остановится.
— Стук в дверь? — переспросил Па.
— Да, когда ты постучал, я сразу выбежала. Даже не помню, как дверь открыла.
— Но я не стучал, — рассеянно пробормотал Па.
— Конечно же стучал, с чего бы я иначе вышла на улицу?
— Так ты когда вышла, мы с Ангусом только к дому подходили… Как бы я постучал в дверь, если меня и рядом с ней не было? Я ещё удивился, подумал, ты прямо как почувствовала, что мы идём.
Мама глядела на отца. Он на неё. Мэйзи по очереди смотрела на них обоих.
— Я… Мэйзи, мы же с тобой слышали стук в дверь, помнишь? — Мама совсем растерялась. — Кто же это тогда?..
В камине потрескивал огонь, но в тот момент казалось, будто холод снаружи проник в дом.
— А может, я чего и путаю, — подал голос Па. — Может, я и забыл, что постучал… Я вообще мало что помню после того, как голову ударил.
— А что ещё помнишь? — спросила Мэйзи.
— Да ничего особенного. Дождь… Ангус, верный друг, я руку ему на спину положил, и он меня до дома вёл. А, ещё помню, когда на камнях очнулся, кто-то меня молоком поил…
***
Праздник засева полей отмечали всей деревней. Развели огромный костёр, и пламя его едва ли не касалось облаков. На переполненных столах чего только не было! Мясные рулеты, запечённый картофель, пышные буханки хлеба, соусы, мясные и овощные пироги… Мистрисс Грэхэм напекла столько печенья, что из него можно было бы заново отстроить дома в Лидхиллс!
Все, кто умел играть на музыкальных инструментах, играли. А кто не играл, плясал!
Бабушка Тавиша сидела в сторонке и рассказывала сказки всем, кому хотелось послушать. Тавиш уговаривал круглого и мягкого дядю Стю на добавку.
Родители Мэйзи пританцовывали у костра. Она хлопала им в ладоши и улыбалась до ушей. Ангус стал её лучшим другом, и ни Мэйзи, ни её близняшка больше не мечтали ни о какой лошади. Да и зачем, когда есть такой чудесный лунный осёл с заячьими ушами!
Иен и Айла быстро привыкли к новому дому. Это было несложно. Ведь оттуда, где любят, уходить не хочется.
А Джейми Грэхэм никогда больше не слышал напевного ржания Водяного коня.
1 Шотландцы верили, что в эту ночь можно повстречать на дороге призрака себя самого, что означало бы для человека скорую смерть.
2 Нана — так в Шотландии называют бабушек.
3 В Шотландии обращение к замужней женщине и к хозяйке дома.
4 Шотландское название для лорда. Землевладелец, дворянин без титула.
5 Общее название для всех сказочных существ, принятое в европейских странах, в том числе в Британии и Ирландии.
6 Мифическое существо, водяная лошадь светло-серого цвета, опасная и прожорливая. Обитает в реках горной Шотландии и на Островах.
7 Английское название птицы малиновки. Робин — любимая птица британцев.
8 По всей Британии разновидность сладкой выпечки. Пшеничные или ячменные булочки, которые подают к чаю, поливая вареньем.
9 Фейри, известен как «бродячий огонёк» или «огонёк глупцов». Является путникам, сбивает с дороги, пристаёт с расспросами. Обитает у ручьёв, болот, перекрёстков, зелёных зарослей. Указывает границу Волшебной страны фейри.
10 Жуткая на вид, но очень добрая фейри женского рода. Защитница домашних животных. Носит зелёную шёлковую юбку. В шотландском фольклоре появляется на порогах домов и просит пустить её погреться. Ей всегда холодно, потому что сама развести огонь она не может. Горцы и сегодня наливают молоко в ямки в камнях как подношение этой фейри.