Повесть
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2022
Лина Вольных (1984) — живет в Москве, работает редактором. Имеет высшее филологическое образование. В 2017 г. стала серебряным лауреатом премии «Золотое перо Руси» в номинации «Проза» за роман «Меня зовут Дейл». Публиковалась в журнале «Юность».
Пост 1
Во мне 1,6 метра роста, и поэтому у меня до сих пор нет девушки. Постоянной.
Ах, да. Меня зовут Мартин, и мне 30. Недавно стукнуло.
Знаю, что обычно говорят в таких случаях — мол, дело не в росте и все такое прочее. Одна моя подруга, Алина (метр восемьдесят), мне то же самое говорит. А у самой-то муж еще выше, чем она. Двойные стандарты в действии, по-моему. Я-то знаю ее еще до замужества и однажды в компашке спросил как бы между прочим, не совсем, кстати, в шутку: рассматривает ли она меня в качестве возможного спутника.
В каком смысле?
Да в любом, а если получится, то и всей жизни.
— Нет, — она улыбнулась, как будто действительно приняла это за шутку. — Март, мы же друзья.
Ага, просто друзья.
«Просто друг» — это вообще мой приговор от многих знакомых женщин.
Приговор и потолок. А для малознакомых — я друг потенциальный. Конечно, они ведь, как правило, выше меня…
Ну ладно, если вам мало этой причины моей личной неустроенности, то вот вам еще одна.
С недавних пор я вдобавок к прочему еще и начал видеть лишнее. Что именно? Ну, то, чего нет. Думаете, это сильно увеличило мои шансы жениться? Если вы действительно так думаете, то вы по крайней мере на редкость наивны.
Потому что как бы не так! Никакого шарма в отношения это не добавит, ведь за чудаком всегда лучше наблюдать со стороны, чем состоять с ним в отношениях.
А еще лучше — со стороны же смеяться.
По этой причине я о своих «видениях» особо и не распространяюсь. Вслух. Хотя поделиться иногда и хочется, не скрою. Особенно в своей компании и особенно в первый раз, когда я, прямо скажем, испугался.
Вот они, глюки, добро пожаловать, подумал я тогда. И по слабости душевной всё же поделился — с Алиной, а она уж посоветовала записать. У нее фишка такая: всерьез полагает, что если проблему опишешь, то она наполовину решится. Терапевтически, что ли. Наивно, конечно, но я решил попробовать — почему бы нет, к психиатру-то на учет встать всегда успею.
В общем, случилось, если вам до сих пор интересно, вот что. Смотрел я себе телевизор тихо-мирно в одиночестве, потому что живу один. Родители отдельно, на другом конце Москвы. А в новостях показывали как раз сюжет про хабаровских живодерок.
Ну, может, помните — две девушки такие, на вид юные и безобидные. Лица затерты, несовершеннолетние же еще. И вот смотрю я на них, смотрю и вдруг вижу — на месте стертых лиц начало вырисовываться нечто совершенно другое!
И нечто совершенно жуткое!
Я чуть в штаны не наделал, когда увидел, и впервые за долгое время захотелось перекреститься.
Потому что у них оказались какие-то морды, а не лица! И чем дольше я смотрел на них, тем более кошмарными они становились: одна какая-то крысиная, но с клыками, как у древнеисторического ящера. А вторая — вообще не разобрать: то ли шакалья, но с выпуклыми глазами, то ли крокодилья. И главное, несмотря на все их страхолюдство, никак не получается оторвать от них взгляд, будто заговоренные они какие!
К счастью, сюжет наконец-то закончился и зверолица исчезли, но у меня весь остаток вечера дрожали руки, и спать я лег со включенным светом. Дерябнув перед этим бабушкиной настойки, у меня хранится на случай гостей.
А наутро я попытался убедить себя, что всё перепутал: на самом деле я сначала дерябнул, а потом уж мне привиделись эти зверолица.
И, знаете, мне это почти удалось! Ведь может такое в принципе быть, верно? Ну и я о том же.
Однако во второй раз всё произошло еще жестче — так, что ни на какую настойку уже и не спишешь. Я снова смотрел новостной сюжет спустя несколько месяцев — на этот раз про автодаму, наехавшую на мальчика во дворе, — и снова начались какие-то стремные пертурбации.
Только сейчас уже не только голова дамы видоизменилась — нет, все ее тело превратилось в какую-то кошмарную образину! Нечто похожее на гигантскую каракатицу, только с черными мохнатыми шевелящимися щупальцами. Бр-р!
Но теперь-то я уже был малость ученый и сразу же переключил канал, заставив себя зажмуриться. А потом и вовсе выключил. Зачем мне только сдался этот ящик с зомби? Без него правда куда спокойнее!
И снова идея о неизбежности посещения психиатра нависла надо мной в утренне-похмельных настоечных парах. И снова я, посомневавшись, ее отложил. Ну, сами знаете, как это бывает: понедельник, работа, ипотека за квартиру, в которой никогда не будет хозяйки. Теперь-то уж точно. Теперь я сам не решусь обречь ничего не подозревающую даму на жизнь с психом…
Однако надо признать, в душе у меня еще бултыхалась надежда. Может, всё не так уж и плохо? Оба случая были связаны с теликом, а именно с новостями. А что, если просто выкинуть этот проклятый ящик, и все проблемы исчезнут вместе с ним? Или, по крайней мере, не включать.
Я следовал этому правилу целый месяц, и весь месяц дела шли хорошо: я узнавал новости из интернета и почти уже начал забывать о несчастных глюках.
Однако рано я расслабился — не тут-то было! Опасность подстерегла меня в неожиданном месте — в магазине бытовой техники. У меня сломался электрочайник, и я зашел за новым. И не успев даже за него расплатиться, как нос к носу столкнулся с Мариной.
Марина — это моя бывшая. Чуть повыше меня, если на каблуках. С ней мы встречались почти два года, и, если хотите знать, это мой личный рекорд. Мы уже съехались, и я вообразил: вот девушка, которая станет моей женой. Наконец-то и на моей улице случится праздник в виде свадьбы. Я и с друзьями ее познакомил, и с родней, и даже кольцо успел прикупить — всё ожидал благоприятного случая, а именно ее дня рождения.
Но закончилось всё невесело.
Потому что незадолго до дня Х вдруг выяснилось, что у нас разные мнения о формате наших отношений. Например, Марина считала само собой разумеющимся, что они являются свободными, тогда как я об этом даже не подозревал. Пока однажды не встретился лоб в лоб с третьим участником этих отношений.
А Марина так и не поняла, кажется, отчего я так взбесился и даже в драку полез, несмотря на полное отсутствие шансов. (Еще бы, третий участник оказался каким-то заслуженным каратистом в прошлом — неудивительно, что он ее привлек.)
Она же мне намекала, мол. Очевидно, ее намеки были совсем уж легковесными, ну, или это я такой чурбан, как она уверяет.
Во мне Марина ценила стабильность, а в нем спонтанность. Зато он не собирался остепеняться, зато я вроде собирался… Зато он мог дать ей что-то другое… На этом месте я окончательно психанул и ушел. И выбросил кольцо в реку. Непрактично, возможно, однако вряд ли оно мне еще когда-нибудь пригодится.
Кстати, а этот ее третий в итоге оказался не таким уж тупым утырком. По крайней мере, не избил меня в полную силу, как мог. И он вроде бы тоже не подозревал о нашем нестандартном формате, поэтому для него наша встреча оказалась не меньшим сюрпризом, чем для меня. Звать его — Макс.
Это Марина, наверно, специально так подгадала. А что, удобно: Март — Макс. Если ошиблась в постели, назвала не то имя, — всегда можно выкрутиться. Тем более обычно произносят лишь первый слог имени при ошибке. Почему я знаю? Потому что несколько раз Марина и впрямь начинала бормотать в самые интимные моменты: ма, ма… И я, конечно, ничего не заподозрил. Действительно подумал, что она про меня.
Так вот, почему я о Максе так подробно — мы с ним после этого несколько раз пиво вместе пили, и потом он как-то незаметно в нашу компанию тоже вошел. Когда Марина, значит, из нее уже вышла. Однако и ему я не говорил о своих глюках, думал — зачем? Это моя проблема, и я сам с ней справлюсь.
Так вот, о магазине. Столкнулся я там с Мариной, и она с места в карьер завела беседу. За ней такое водится: разбуди ее, например, среди ночи, и она обязательно посвятит этому целый спич. С завязкой, кульминацией и концовкой, все как полагается. А тут, так как формальным инициатором нашего разрыва был я, у нее накопилась ко мне уйма претензий. В основном они как раз и касались моего ухода.
И вот она начала о них говорить — и говорила, и говорила о том, какой я неблагодарный, и вообще это детский сад. Вместо того чтобы оценить широту ее взглядов, взял и свалил, ну что это такое?! И чем дольше она говорила, тем большее сходство приобретала с курицей.
В самом прямом смысле слова!
Правда, на этот раз — только голова. Если бы она еще и забила крыльями, я бы, наверно, заорал!
Однако и эта картина, на мой вкус, была чрезмерной: нос Марины начал медленно вытягиваться в такт ее словам, пока не превратился в настоящий куриный клюв. Зрелище не для слабонервных, честно скажу! Ведь одно дело — наблюдать такую трансформацию по телеящику, и совсем, совсем другое — в двух шагах от себя! Даже чемпион вроде Макса и тот наверняка бы не выдержал. Что уж ждать от меня, я-то ведь ни разу не Макс. Поэтому и сбежал из магазина, бросив чайник. Теперь даже боюсь туда возвращаться — как будто тень гигантской полукурицы все еще бродит там.
В итоге я все же купил новый чайник, но в другом конце Москвы, у родителей. По дороге в гости к ним. Им я, понятное дело, не стал ничего рассказывать о своих затруднениях — зачем же их огорчать. Они этого не заслужили. Я у них единственный ребенок, и они вложили в меня всё, что могли, и не только финансово. Собственно, и продолжают вкладывать — например, почти не спрашивают, когда же я наконец обзаведусь собственной семьей.
Только разве что бросают иногда такие особенно-вопросительные взгляды. Они очень хотят внуков, это опять же видно по глазам. А я что, не хочу для них внуков, можно подумать? Хочу, и еще как, — но вы уже наверняка заметили, что не всё в моей жизни складывается так, как я хочу.
Мама у меня миниатюрная, зато папа почти великан — метр восемьдесят пять. Жаль, что я пошел не в него.
В общем, после встречи с Мариной я, признаться, сильно приуныл. Даже руки опустились. И, вернувшись домой от родителей — что уж теперь терять, — взял и включил от отчаяния телик. И снова попал на новости — там этот новостной 24-часовой канал, он у меня первым делом включается.
И уже почти не удивился, увидев вместо председателя WADA большого оранжевого кальмара…
После этого третьего, точнее, даже четвертого случая (два из них произошли в один и тот же день) я и рискнул поговорить с Максом.
То есть как дело было: сначала я просто понял, что мне необходимо срочно выпить. Потом подумал, что это превращается в какую-то дурную закономерность — распитие бабушкиной настойки в одиночку по вечерам. Надо бы кого-нибудь позвать, решил я, чтобы не скатиться бесповоротно в одиночно-тоскливое пьянство.
Я еще хорошенько подумал и не стал звать Лину — все-таки она человек семейный, а час был уже поздний. Да и вообще ни с кем из нашей компании я не общаюсь настолько тесно, чтобы вот так взять и сорвать с места внезапно и на ночь глядя.
Я поразмыслил еще и решил в итоге звякнуть Максу — как ни крути, Марина всё же частично касалась и его. Интересно было узнать, не замечал ли он раньше за ней чего-то куриного? Едва ли, конечно, но вдруг. Может, у меня это и не совсем глюки — то есть глюки, но не до конца.
Макс охотно откликнулся на предложение и появился буквально через полчаса, однако от бабушкиной настойки отказался. Сказал, что захватил с собой пиво, а он, как спортсмен, даже бывший, ничего крепче не пьет. И предложил в свою очередь арахис.
Я хотел было ответить, что у меня полно закуски — мама в дорогу надавала, — но вдруг вместо этого сообщил о встрече с Мариной и ее необычайном превращении. Я уже успел немного хлебнуть настойки (надо признать — такими темпами она у меня быстро закончится).
То есть я не прямо в лоб ляпнул о полукурице, а как бы так, намеками. Несерьезно, вроде бы в шутку. И не успел толком закончить, как у Макса в кармане внезапно взвыла полицейская сирена. Это он на своем телефоне такой сигнал на звонки поставил, как оказалось (а я чуть было не подпрыгнул — нервы вообще раздолбались). Однако Макс не стал отвечать, сбросил звонок — в знак внимания к моему рассказу, значит. Потом открыл свое пиво, глотнул прямо из горлышка и коротко уточнил:
— Хочешь сказать, ты теперь умеешь видеть суть?
— Ну, может, — кивнул я, приободренный такой оценкой происходящего.
Ведь, согласитесь, видеть глюки и видеть суть — это две большие разницы. Очень большие. Или как правильно сказать — большая? Не уверен, конечно, насчет сути, но звучит в любом случае ободряюще.
Настолько, что я не удержался и добавил про главное…
Пост 2
Так вот, на чем я остановился?
Да, почему я не регистрируюсь в соцсетях, и что еще хотел рассказать Максу. А он, кстати, тот еще жук, даром что спортсмен, — взял и влез без мыла в душу, куда я и близких-то друзей не особенно пускаю, не то что бывших соперников.
В общем, что еще я рассказал ему за рюмкой настойки — у меня по отцовской линии уже было нечто подобное в роду.
А именно — у прадеда.
Он тоже был рыжий и тоже видел что-то не то.
Это обстоятельство в семье тщательно скрывали от посторонних, считая серьезным пятном на генеалогическом древе: еще бы, не такой уж дальний родственник — и вдруг фирменный псих.
Отчасти поэтому еще я не сообщал родителям о своих внезапно проявившихся глюках.
Не особенно хотелось огорошивать их известием о том, что единственный сын и продолжатель рода — не только бирюк и холостяк, но еще и наследственный сумасшедший. Не слишком-то это приятная тема для семейных визитов, вы не находите?
Вопрос номер два: почему я нигде не регистрируюсь.
Да потому, что сам застал еще этого самого прадеда и даже успел получить от него нечто вроде совета на будущее. Кажется, мне было года четыре, я и отчетливо помню эту картину: он держит меня на коленях, не такой еще и старый, в принципе, человек (по отцовской линии все, кроме меня, женились на редкость рано), и говорит очень значительно, звучным голосом:
— Запомни, Март, — тебе никогда и нигде не нужно светиться. Запомнил? Ну-ка повтори!
— Не нувно светицца, — послушно повторяю я.
И, как видите, прадед сумел-таки вбить в меня это нехитрое правило.
Не раз, видимо, обжигался на своем веку, прежде чем достичь какой-никакой житейской мудрости… Он, кстати, прожил девяносто три года — не маленький срок для отчаянного психа, которым слыл в молодости, еще до женитьбы, в пору особенно явных разговоров со своими «голосами». К слову, прадед и настоял, чтобы мне дали такое мудреное имя — Мартин. Самого его звали еще более заковыристо — Еремей, и вообще он был, как я понял, довольно-таки пробивным малым, хотя и тоже невысокого (если не сказать маленького) роста.
Что характерно, я не удержался и рассказал Максу и про прадеда. Коварная всё-таки вещь эта настойка.
— Хм, — только и откликнулся он и глотнул еще пива. Собственно, он больше налегал на закуску, чем на пиво, так что из нас двоих определенно был самым трезвым. Потом подумал и поинтересовался: — А этот твой прадед экстрасенсом, что ли, был?
— Откуда я знаю, — ответил я раздраженно. Разговор все-таки становился уже лишком личным: одно дело я и мои тараканы и совсем другое — семья. Семья для меня, если хотите, одна из немногих ценностей в жизни. — Мне, можно подумать, рассказывали.
— Но ведь были же какие-то слухи в семье? — По-моему, опять же из нас двоих именно Макс лучше всего видел суть.
— Может, и были, — я почесал голову, вспоминая.
И действительно кое-что припомнил…
Но это тема уже для отдельного поста, наверно.
А злоупотреблять вашим вниманием я ни в коем случае не хочу, ведь френды — вторая и последняя моя жизненная ценность. Их пожеланиям я стараюсь следовать всегда — насколько это вообще в моих силах, конечно.
Я ведь не просто интроверт, а очень чистый, совершенно без всяких примесей интроверт и в какой-то степени социофоб (вот и работа моя под стать: программист по удаленке, или фрилансер). По крайней мере, так друзья мне всегда говорили. И относились к этому не как к достоинству или недостатку, а просто как к факту, что ценно.
Вообще повезло мне, надо признать, с друзьями — даже удивляюсь иной раз, как при всей своей скрытности и скованности я ухитрился попасть в эту небольшую и добрую компанию. Просто повезло — иначе не скажешь.
В конце концов, должно же мне хоть где-то везти — пусть не в личной жизни, так хотя бы с друзьями.
(Кстати, это ничего, что я пишу без смайликов? Не очень люблю указывать, в каком месте надо смеяться или улыбаться, — уж вы всяко лучше разберетесь в этом и без меня.)
Расскажу еще потом, пожалуй, поподробнее про всех наших — только сначала спрошу, не против ли они. А то, понимаете, не все, может, захотят ни за что ни про что очутиться вдруг в чьем-нибудь терапевтическом посту.
Кроме Алины и ее мужа это еще пять человек, включая Макса, но Макса-то вы теперь тоже знаете, так что остается четыре.
Ну ладно, если коротко, то вот они: девушки-близняшки, подруги Алины из университета, и их парни.
Они вроде бы даже запланировали парную свадьбу на какое-нибудь красивое число типа 11.11 или 12.12, но, как я теперь убедился, планирование свадьбы — это одно, а реальность — совсем, совсем другое…
Пост 3
Я тут узнал — всё-таки наши не особо горят желанием оказаться на странице в «Фейсбуке».
«Потом еще и наши фотки выложишь — нет уж», — отрезала одна из близняшек. Она стала какой-то уж слишком суеверной перед свадьбой. И еще она у них вроде как верховенствует. Что вы хотите, лидер по натуре — родилась на пять минут раньше сестры. Ну ладно, все равно первой я познакомился с Алиной, получается, она моя главная подруга, и она вовсе не против, чтобы я о ней иногда упоминал. А что касается мужа Алины, мне кажется, они и впрямь подходят друг другу как две половинки.
И уж поверьте, от меня (пусть бывшего, но долгое время влюбленного в нее) это лучшая похвала из всех возможных.
Но вот ведь засада: выходит, я больше всех и засветился из наших, несмотря на все заветы прадеда!
Ну да ладно, поздно поворачивать оглобли, как иногда он же любил приговаривать.
В общем, я же обещал в этом посте выложить кое-какие всплывшие в памяти факты об его экстрасенсорных чудачествах? Или, скорее, просто чудачествах.
Ну, так вот они — то, что я, собственно, и вспомнил в ночном разговоре с Максом.
— Например, он всегда мог с точностью до минуты сказать, который сейчас час. Хотя это мелочь, конечно.
— Не скажи, — усмехнулся Макс, — это довольно-таки полезное умение. — И вдруг неожиданно спросил: — Который час?
— Без десяти одиннадцать, — не задумываясь, ответил я.
Он сверился с наручными часами:
— Точно!
— Вот там за твоей спиной ходики, — кивнул я ему за плечо. Он оглянулся и с несколько сконфуженным видом развел руками — дескать, не заметил.
— Уже старые, кстати, от него и прабабушки остались, — уточнил я. И снова приложился к настойке. — Сто лет не ремонтировали их, а все еще ходят. — Они были одной из немногих вещей, которые я перевез сюда из родительской квартиры. — А еще, — воодушевленно продолжил я, — если в доме терялись вещи, все шли к нему, и он находил. Даже находил иногда то, что потерялось в подъезде и на улице. — Я почувствовал какой-то объем, и не только от настойки. Возможно, прадед и не был таким уж психом, как про него рассказывали?
— Продолжай, — одобрительно кивнул Макс и взял с кухонного стола очередной мамин пирожок со щавелем. По нему и не скажешь, что он так уважает пирожки.
— А еще у него была интуиция в том, что касалось незнакомых людей. — Я поймал себя на том, что проглатываю окончания, так тороплюсь досказать. — Или малознакомых. Это я уж не помню, просто слышал. Как взрослые говорили: мол, прав был дед, неважный сосед оказался. Или наоборот — прав был дед, стоящий человек…
— Ну, а голоса? — задал наводящий вопрос Макс.
— Голоса? — Я напряг память. Что-то такое было ведь. О чем-то говорили в семье вполголоса, и я слушал это с удвоенным вниманием, потому что понимал: только о важных секретах рассказывают так тихо. И наконец вспомнил…
Это случилось, когда мне исполнилось семь. Я точно помню, потому что пошел как раз в первый класс. Вся семья явилась проводить меня до школы — вся, кроме прадеда. Это мне тоже отчетливо врезалось в память, даже запомнилась детская обида на него, что не пришел.
И только потом, с опозданием в несколько лет, я узнал о причине, по которой он не смог присутствовать: как раз в это время он лег в больницу.
Точнее, его положили.
У него случилось, как сказала тогда мама в разговоре со своей двоюродной сестрой, «обострение».
Потом это произошло еще раз, когда я учился в пятом классе, ну, а после третьего обострения он уже не вышел из больницы.
Однако эта тема опять же стала слишком тонкой и щепетильной. Может, прадеду совсем не понравилась бы моя откровенность? Но, с другой стороны, он же утверждал несколько лет спустя — и не менее убежденно: «Если уж пошел разговор по душам, некрасиво вихрять и увиливать».
Поэтому я решился:
— Он умер в психиатрической клинике. Как раз из-за этих разговоров с голосами, которые никто, кроме него, не слышал. — Я еще поколебался и спросил, не сумев скрыть опасения: — Думаешь, мне грозит то же?
Макс подумал и ответил, кажется, тоже довольно искренне:
— Сомневаюсь. Сейчас уже не те времена. Меньше суеверий, да и вообще… — Он неопределённо помахал рукой в воздухе. — Что мы, в сущности, знаем о мире? Может, твой дед действительно с кем-то беседовал. Не совсем сам с собой.
— Прадед, — поправил я машинально.
Тут, надо признать, Макс меня изрядно удивил: я-то раньше думал, что спортсмены, даже бывшие, мыслят более практично. Так сказать, земными категориями: больше стоят на ногах, чем витают в облаках трансцендентности. И я был на 99 процентов уверен, что он просто поднимет меня на смех с моими россказнями.
— А давай-ка проведем небольшой эксперимент, — предложил вдруг он.
— Какой это? — уточнил я с опаской.
Он наклонился над столом ближе и уставился мне прямо в глаза:
— Погляди на меня. Может, ты тоже что-то увидишь?
— Что? — я непроизвольно отодвинулся. Как у чистого интроверта и в некоторой степени социофоба, у меня довольно-таки большая площадь личного пространства.
— Ну, что-то звериное.
Странно, мне-то казалось, он не так много и выпил.
— Ничего такого, — ответил я честно. — Только твое лицо.
— Ты сосредоточься, — он нахмурился, как будто этим можно было спровоцировать видение. — Погляди подольше!
— Это не приходит по желанию, — пояснил я. — Я просто в какой-то момент начинаю видеть, вот и всё.
— Может, ты смотрел на меня недостаточно долго? — предположил Макс. Было видно, что он не привык так просто отступать от задуманного.
— Да куда уж больше — ты тут больше часа торчишь.
— Ну а кого ты во мне видишь? — не отставал Макс. Упорные все-таки это ребята — спортсмены. — Бывшего Марины, бывшего каратиста, соперника, а еще?
Я хотел было уточнить, что теперь-то он мне точно не соперник, — однако в этот момент действительно увидел то, чего не замечал раньше.
— Бывший алкоголик, — сказал я на выдохе, почти машинально. И сам себе поразился: откуда это взялось?
Макс откинулся на спинку стула. За эту минуту его лицо, кажется, постарело лет на десять, если не больше: оплыло, слегка пожелтело, под глазами набрякли темные мешки, на лбу и щеках прорезались морщины, в темных волосах пролегла проседь, да и самих волос стало заметно меньше. Его нижняя губа, и так довольно полная, еще больше отвисла — как-то карикатурно и безвольно. В разом потускневших глазах читалась теперь неимоверная усталость.
— Бывших алкашей не бывает, — глухо проговорил он. Даже голос сейчас слегка изменился — и доносился, будто со дна колодца. — Почему, ты думаешь, я ушел из спорта? И почему ношу свое пойло с собой, — он повернул бутылку наклейкой ко мне, и в глаза бросилась надпись: «безалкогольное», — и больше не собираюсь жениться?
— Больше?
— Ну да. Как с женой разошлись, так пошло-поехало. Пьянки, гулянки, собутыльники. А потом я однажды проснулся утром или днем — так хреново, аж сил нет. Чую — еще немного, и подохну. Если не брошу… Почему, ты думаешь, я так быстро приехал? Ненавижу оставаться наедине с собой. С Маринкой-то ведь это было так просто, цветочки. — Я был другого мнения, однако промолчал. Сейчас разговор-то не обо мне. А Макс снова наклонился вперед и глянул мне в глаза, как будто в поисках поддержки. — В первый раз-то всегда больнее. Особенно когда любишь кого-то больше, чем себя. — Я сдерживался изо всех сил, чтобы во второй раз не отодвинуться, однако он сам откачнулся на стуле назад. — Она мне потом за это и предъявила. Мол, она не просила взваливать на нее такую ответственность и сажать на трон. Как будто в этом было дело… Так что не только тебе не везет в личной жизни, — он усмехнулся и почти сразу же хрипло закашлялся. А откашлявшись, тихо признался: — Устал я. Каждый день бояться сорваться. Да и ради чего по большому счету держаться-то? Всё равно я знаю, что однажды сорвусь.
— Не сорвешься, — я и сам не понял, откуда у меня взялась уверенность в этом. Но всё-таки продолжил: — Ты сильный человек. — Сейчас мне показалось, что прадед сказал бы то же самое.
Макс снова взял свою бутылку и вскинул ее, будто отсалютовал. И снова, резко помолодев, резюмировал:
— Итак, опытным путем установлено, что ты не псих, а кто-то вроде медиума.
— И в чем же разница? — недоверчиво поинтересовался я.
Макс пожал плечами:
— Ну, у меня небольшой опыт в подобных вещах, но все указывает на то, что ты видишь верно, а не искривленно.
— А как это — искривленно? — снова задал вопрос я.
Он поднял бутылку, посмотрел сквозь нее на одинокую голую лампочку без абажура (да, с уходом Марины у меня стало не слишком-то уютно) и сделал еще один глоток своего безградусного пива.
И только после этого ответил:
— Как видим мы. — Он помолчал немного и серьезно добавил: — Вот что я могу тебе посоветовать, Март, — тренируйся.
— Но прадед же говорил, что не стоит выделяться.
— А я говорю, что времена изменились, — он отставил от себя пустую бутылку. — Если хочешь, считай это своим большим экспериментом. Сейчас экстрасенсов развелось видимо-невидимо, а как понять, кто из них настоящий? И если ты не узнаешь, кто ты есть, кто тогда узнает?
На это я не нашел, что ответить, и молча и залпом допил остаток настойки из рюмки.
Пост 4
С нашего разговора с Максом за настойкой прошло около месяца.
Внешне вроде бы ничего не изменилось, но я честно начал тренироваться, как и советовал Макс. Как бы невзначай смотрел на прохожих на улице и в метро и, если они замечали этот пристальный взгляд, сразу же отворачивался.
Но случалось, что люди не замечали, и тогда я старался побыстрее сконцентрироваться, настроить, как компас, свое внутреннее видение (дело осложнялось тем, что я понятия не имел, как оно работает) и разглядеть то, что скрыто.
Не очень-то приятно было чувствовать себя шпионом, исподтишка присосавшимся к ним взглядом, но я утешал себя, что я и для других людей делаю. Для будущего психологии, например, в рамках своего социального эксперимента.
К тому же времени у меня было вагон: личная жизнь отсутствует, работа занимает от силы три-четыре часа в день — так почему бы не попробовать?
Как знать, может, Макс реально прав и это в самом деле мое призвание? То самое, которое, по идее, должно быть у каждого человека и о котором талдычат сейчас из всех углов?
Сначала, конечно, дело шло со скрипом.
Мне или вообще не удавалось собраться, или просто не хватало времени.
Например, я добрых 40 минут глазел на рыжей ветке метро на сидевшую напротив и увлеченно читавшую женщину.
И, только когда она собралась уже выходить, я наконец сумел кое-что разглядеть. А именно — высоко поднятые брови, как будто радостно и удивленно. Как будто женщина, несмотря на очевидный груз забот и усталости, еще не разучилась удивляться и радоваться жизни. И, что самое удивительное, это настроение — пусть ненадолго и не в полную силу, но передалось и мне.
Потом стало получаться быстрее — тридцать минут, двадцать, даже пять. Однако в каждой ситуации требовалось разное время: чтобы увидеть кого-то, хватало и минуты, а на другого уходило больше четверти часа.
И вот какую закономерность я обнаружил: что-то плохое обычно проявлялось почти сразу же, а вот к хорошему требовалось приглядываться куда дольше.
Например, я быстро замечал в толпе людей с кабаньими или шакальими головами. К счастью, за месяц их оказалось не так уж много — человека четыре.
Один раз я даже увидел человека с башкой орка — по крайней мере, как они описываются в играх и фильмах, а в другой раз — получеловека-полутролля. Против ожиданий, он оказался довольно забавным, разве что излишне худощавым. Можно даже сказать, плоским. И с повышенной волосатостью на голове и спине.
Ну а дальше, после этого тролля, всё пошло как-то проще и легче.
Например, вот что случилось, когда я зашел в школу поздравить свою классную с днем учителя.
Мы сохранили с ней хорошие отношения, несмотря на то что я не мог забыть, как она загоняла меня на хор. А Татьяна Ивановна, в свою очередь, постоянно припоминала, как еще в пятом классе я выразил твердое нежелание идти на медаль, и пеняла мне на это. И мне в которой раз приходилось объяснять, что быть самым мелким в классе и плюс еще самым ботанистым — это уже перебор.
Нет, дело было не в нашей классной, конечно. В ее лице я без труда вычитал то, что замечал и раньше: усталость и боль за учеников, и еще немного гордости и радости за них же — всего, в общем, вперемешку.
Всё дело было в директрисе, с которой я столкнулся в пустом и длинном школьном коридоре. В бытность мою учеником меня нечасто к ней водили, и наверняка она меня уже не помнила, однако правила вежливости требовали, чтобы я остановился и поздоровался с ней.
Карина Робертовна тоже величественно остановилась и окинула меня оценивающе профессиональным взглядом.
Это было похоже на щелчок — я даже и малейшего усилия не сделал, чтобы в нее «вникнуть». Всё произошло быстро и само собой, как при памятной встрече с Мариной. Вот я стою, степенно с ней здороваюсь — а вот бац, и вижу, как из ее прически высовываются тонкие щупальца-хоботки!
Даже не хоботки, как у комара, а какие-то наросты. Медленно шевелящиеся при этом. Это было больше похоже на паразита, не знаю, как точнее описать. (Биология никогда не являлась моим любимым предметом и сильной стороной.)
Честно говоря, от неожиданности я впал в ступор и не точно всё запомнил. Не в подробных деталях. Может, и к лучшему — по крайней мере, меньше шансов, что она станет являться мне во сне с этой своей штуковиной в прическе…
Только на друзьях и родных я тренироваться не мог. Как-то это казалось неправильно. Неэтично, что ли. Они открывались настолько, насколько хотели и могли, и было бы некрасиво воспользоваться их доверием и вникнуть глубже. Если захотят, сами откроются — вон как Макс, к примеру.
Однако и Макс, как оказалось, способен выкидывать нежданные фортели.
А именно — вдруг взять и влюбиться. Внезапно, прямо на улице, чуть ли не с первого взгляда. Настолько, что буквально через несколько дней загорелся познакомить ее с нами в кафе, где мы обычно собирались по выходным, — и познакомил! Просто феноменальная скорость, на мой взгляд.
Девушку звали Виктория, и была она хорошенькой блондинкой. Я даже не удивился: Марина тоже блондинка и тоже довольно симпатичная, только пониже ростом. Надеюсь, по характеру Виктория не слишком похожа на Марину.
Почему я не уверен?
Потому что по ее лицу я ничегошеньки не сумел прочитать, хотя и, признаюсь, попытался. Долго пытался, почти весь совместный ужин, пока Макс не заметил и не зыркнул на меня строго. Только тогда я расслабился и перестал на ней концентрироваться, хотя и не без досады. Все-таки она была для нас почти незнакомкой. А что, если причинит Максу вред? Ему ведь уже случалось и ошибаться, и обжигаться.
Хотя я никому и не рассказал о прошлом Макса, я не забывал о возможности срыва. Эту мысль трудно было отбросить даже при взгляде на его светившееся лицо.
Ведь его второе дно я видел, никуда не делось. А значит, еще один удар — и скрытый алкоголик станет явным. Ведь Макс сейчас не мутил и не флиртовал — он серьезно увлекся, это все видели. Он ей поверил.
Однако факт оставался фактом: сколько я ни глядел на нее (пока Макс меня не одернул), как ни сосредоточивался, ничего не вышло. Ее милое юное лицо ничуть не изменилось. Может, действительно она не притворялась и ничего из себя не строила, а вела себя искренне и естественно, как есть? Хотелось бы верить, конечно.
Однако я, уже слегка закаленный уличными наблюдениями, с подозрением теперь относился к тем, чьи лица оставались полностью неизменными.
Хоть одна черта, но должна была дрогнуть, поплыть, измениться к лучшему или к худшему! К затаенной радости, или подавляемой печали, или преодолеваемой слабости, или маскируемому унынию, или сдержанной обиде, или зажатому состраданию, или еще к какой-то тайне. Что угодно — глаза, губы, линия лба или же подбородка…
Ведь не может быть, чтобы человек вообще ничего не таил?
Да что там — и я теперь тоже кое-что скрывал. Даже от друзей, кроме Макса. А именно — свою негаданно проявившуюся наследственную способность.
Называйте это цинизмом, если хотите, но теперь я точно видел: все люди если не врут, то что-то умалчивают, недоговаривают, скрывают, иногда даже от себя. Ну ладно, если не все, то большинство.
Исключения мне попадались до крайности редко. Лишь два раза за всё время наблюдений и встретились, и ничего хорошего из этих случаев не вышло.
Первый раз — это девушка, которую я заметил в поликлинике, где работала мама. Я зашел туда, чтобы занести кое-какие бумаги.
Девушку звали Анжела, и была она интерном у мамы (а моя мама, несмотря на хрупкое сложение, практикующий и известный в своих кругах хирург). Я долго ждал, пока мама освободится, и как бы между делом пробовал пробить скорлупу Анжелиной внешней миловидности. И, несмотря на все старания, ничего не добился — Анжела оставалась неизменной.
А через неделю, когда я снова заехал к родителям в гости, мама была заметно подавлена. Она недолго скрывала причину своего расстройства: оказалось, девушка-интерн из их клиники накануне попала под машину. Со смертельным исходом, вот так-то. Ничего не успели сделать. И я даже имени ее спрашивать не стал, и так догадался. Анжела.
Ну, а второй случай вышел противоположным. За неподвижной маской скрывалось нечто совершенно отталкивающее (хотя, казалось бы, чего мне бояться после крокодилихи-то?).
А вот поди ж ты, даже страшно стало, как в первые дни. Или даже страшнее. По-настоящему…
Пост 5
Не думайте, что я не пытался предупредить Макса о «неизменности» его новой девушки. Пытался, несколько раз. Послушал ли он меня? Ага, щас.
— Не изменяется? — переспросил он насмешливо. — Да ты что. Вот это преступление. Надеюсь, ты не собираешься заявлять на нее в полицию? А то не уверен, что смогу наскрести на огромный залог, который за нее наверняка потребуют. Охранник в школе и кочегар на полставки получает не так много, как программист, чтоб ты знал!
И, в принципе, его тоже можно было понять. Он оказался буквально ослеплен своей Викторией.
И, несмотря на это, отвечал довольно здраво. Чем вот ему было возразить?
Я, конечно, мог рассказать про те два случая, когда встречался с «неизменностью», особенно про второй раз. Но говорить про смерть девушки было бы сейчас, конечно, крайне неэтично. Да и не имелось у меня доказательств, что «неизменность» Анжелы и ее гибель как-то связаны. Смерть ведь случается со всеми, и подчас довольно неожиданно. А про второй случай я и сам даже вспоминать не хотел, не то что рассказывать.
Но тут попробуй забудь…
Я лучше в следующий раз расскажу об этом, ладно? Да, знаю, что сейчас пятница, 13-е, и это было бы как раз в тему, но давайте все-таки потом. А то правда до сих пор мурашки по коже. И головная боль.
Я ведь еще не упоминал о ней, да?
Прадед, наверно, знал об этом. Что за всё в жизни приходится платить.
Он заплатил за свой странный дар беседами с невидимыми собеседниками, а я пока лишь — головной болью. Хотя, может, и в беседы я тоже со временем втянусь, тут уж не угадаешь.
А пока в моей голове поселилась и порою чувствует себя как дома новая гостья — мигрень.
В первый месяц такого еще не наблюдалось, а потом я всё чаще стал подмечать: стоит «углубиться» в кого-то — и тут же начинает тупо ныть в затылке. И чем больше я «нагляжу» за день, тем сильнее эта ноющая боль по вечерам…
Кстати, теперь я телик больше не смотрю — когда включал, у меня начинала еще больше ныть голова (и даже иногда кружиться).
Что характерно, анальгин почти не помогает. А к сильным обезболивающим неохота привыкать — неясно ведь, как там всё в будущем обернется.
Зато тут недавно выяснилось опытным путем, что несильный болевой синдром прекрасно может снять пение Алины. Вот как это обнаружилось: однажды при встрече в кафе она дала мне послушать на телефоне любительские записи ее песен под гитару, и я так проникся, что прослушал всё, что там было. А потом и по второму, и по третьему разу. И на ближайшие три дня и думать забыл про головные боли, представляете? Чудеса, да и только (и это говорю я, доморощенный начинающий медиум!). И я думаю, дело даже не в самом пении, так что это не реклама, а в том, что ее голос оказался созвучен именно мне. Наверно, это и называется гармония. Или лад?
Но я стараюсь использовать это средство не слишком часто, тоже боюсь привыкнуть. И что мне тогда поможет? Ладно, что это я тут правда всё о болячках. Сам стал как нытик.
Лучше я вам про Вику еще расскажу: она ведь тоже, как и Макс, бывшая спортсменка. Но ушла из спорта вовсе не из-за водки, а по возрасту: ей было двадцать семь, а занималась она художественной гимнастикой и успела даже стать мастером спорта.
И…
сейчас будет маленький нежданный поворот…
…именно благодаря своей спортивно-быстрой реакции она и успела вытащить меня из-под колес внедорожника, рванувшего вдруг на красный.
Вот как было дело: мы все выбрались в то воскресенье в кино, и друзья успели перейти дорогу, а я замешкался позади. Ну, нелегко бывает угнаться за ними на моих коротких ногах, знаете ли.
И тут мое хваленое зрение мне изменило — сначала я услышал тревожный скрип покрышек и только потом заметил боковым зрением несущегося прямо на меня железного черного монстра.
И я сделал самое нелепое, что только мог сделать в данной ситуации: застыл как чурбан посередине — ни туда, ни сюда. Просто застрял на дороге, впал в ступор, как какая-то пожилая черепаха.
Да, наверно, черепаха — это и есть мое подлинное обличье (почему-то на себе, перед зеркалом, я никогда не тренировался — просто в голову не приходило «посмотреть»). Так сказать, мой персональный стиль, знак и тормознутый образ. Еще и башку пронзило ставшей уже привычной вспышкой боли…
И в этот критический момент я почему-то «увидел» замершую на тротуаре Настю, младшую из близняшек.
Да, я обещал о них не рассказывать, но я немного. Так вот, у нее оказались совиные глаза — мудрые и спокойные. Может, еще поэтому она и уступила это хлопотное занятие — командование — старшей Даше? Я машинально перевел взгляд на Дашу, тоже остановившуюся и прижавшую ладонь ко рту, — и «разглядел» и ее.
Точнее, ее эльфиные уши (опять же как их изображают на картинках в старых добрых фэнтези), хорошо видневшиеся благодаря собранным в пучок волосам. Уж не знаю, что они значили: может, ей просто нравятся истории об эльфах.
И чего только не увидишь за пару секунд до столкновения! Нет, хотя бы попытаться спасти собственную жизнь, а не стоять столбом, рассматривая окружающих, — но это же я, тормоз, приятно познакомиться. Nice to meet you, как учила нас в школе англичанка.
В общем, быть бы мне безнадежно раздавленной рептилией, если бы не Вика и ее спортивная реакция.
Даже Макс не успел еще сообразить, что к чему, а она уже метнулась обратно, подхватила меня под плечи и потащила на переход, И успела, выпрыгнув в последнюю секунду из-под огромных колес, — еще бы чуть-чуть, и привет.
Я ведь уже упоминал, что она выше меня? Впрочем, это же можно сказать и про 99% окружающих меня дам. Но вот ни за что бы не подумал, что она, в придачу, еще и такая сильная!
И знаете, именно в этот миг высшей опасности я по-настоящему осознал — или до конца поверил, — что Вика на самом деле ничего из себя не строит и не изображает.
Она просто держится естественно — блин, да за эти полгода я совершенно от этого отвык.
А привык к тому, что все люди что-то скрывают.
И я среди них не исключение: ловко научился маскировать любопытство, смягчать пристальный взгляд — и в итоге делать не напряжное лицо, внимательно всматриваясь в собеседника.
А Вика вела себя просто, как есть, — может, в том числе и благодаря своему жестко-спортивному прошлому, когда не хватает времени на лишнее позерство, жеманство и сантименты. Когда остаешься только ты и твоя сила воли — а где-то впереди маячит очередное преодоление и победа. И теперь каждую секунду своего времени она проводит по привычке без лишнего, наносного, без этих наших титанических усилий скрыть часть себя (и, кстати, не меньших усилий стоит потом содрать с себя защитную маску, если вдруг придет охота).
У Вики, как оказалось, есть один дар, может, самый редкий и драгоценный: она умеет жить здесь и сейчас. Не в себе, не в облаках, не в прошлом и не в будущем, а именно сейчас. Потому-то она и сумела меня так оперативно выручить из беды. Вот вам и вся разгадка.
Но правда же, кто бы мог подумать!
Да, похоже, Макс оказался прав, и ему досталось настоящее сокровище…
Сразу я не сумел ее даже толком поблагодарить, просто стоял на тротуарной плитке и мямлил что-то, а она махнула рукой и рассмеялась: мол, какие пустяки, не о чем и говорить.
Так легко сказала это и так легко засмеялась, будто не пережила только что самый настоящий стресс!
Хотя, возможно, именно этого ей, отлученной от большого спорта, и не хватало в нынешней размеренной жизни — таких вот адреналиновых перепадов.
Я, кстати, потом еще не раз пытался поблагодарить ее по-настоящему — не такой уж я и неблагодарный чурбан, как может показаться, — но каждый раз она перебивала меня какими-то шутками да прибаутками и уводила разговор в сторону. Мол, проехали, ничего особенного я не сделала, и точка. Верно, Максим? Макс тоже сначала кивал и улыбался, глядя на нее восторженно и вдохновенно, и искренне благодарил за мое спасение.
Ну, а раза с десятого начал как-то тускнеть, что ли, или мрачнеть при подобных разговорах. И далеко не сразу я, верный своему тормозному стилю, догадался: после этого злополучного случая Макс вообразил, будто его Виктории стал небезразличен… я.
Я собственной скромной персоной, вы представляете?
Смех, да и только: ну какой же я ему соперник! Да она любого человека так же спасла бы, разве нет?
Однако Макс не слушал этих аргументов. Точнее, даже не слышал. У влюбленных, как я заметил, вообще часто начинаются проблемы с логикой.
Или, может, история с Мариной на самом деле задела его сильнее, чем мы все думали?
Как бы там ни было, второе подобное недоразумение (о котором я расскажу в следующем посте, а то и так уже выбился из лимита) и вовсе его подкосило. И мне даже не пришлось напрягаться, чтобы увидеть: угроза срыва подступила к нему уже вплотную.
Пост 6
Второе недоразумение было такое: Виктория здорово угадала с подарком на мой день рождения.
Он случилось в сентябре, и она подарила классный трехцветный, вязанный вручную шарф. Он реально был классный, и я немедленно надел его и обернул несколько раз вокруг шеи, и не раз еще ко всем подходил и хвастался.
Всем — в смысле, всей нашей компании. Наверно, все же надо рассказать про них хоть немного, а?
В общем, вот интересный факт: хотя Настя с Дашей и близняшки, парни у них совершенно разные. И не то чтобы внешние противоположности, как с Максом, а просто разные.
Кстати, сегодня на днюхе я и без всяких усилий их разглядел.
Я обещал говорить про них покороче, поэтому вот вам совсем коротко, в двух словах: один из них женится в этом году, а второй нет. У первого размаха орлиных крыльев хватило бы на пять орлов, а второй еще не готов. Может, в следующем, уж не знаю. Но проглянуло в нем нечто птенцовое, еще не оперившееся и малость желтоклювое.
Специально не говорю имен, чтобы потом ко мне не было никаких претензий, мол, накаркал. (Посмотрел бы кто-нибудь на меня со стороны — черепаха я все-таки или ворон? У самого-то разглядеть не получается.)
Короче, ты, чьего имени я не называю, ты ведь это читаешь? Так вот, не стоит бросать эльфёнка в последний момент. Если не готов, так прямо и скажи ей — можно же правда обсудить всё заранее. Не парься, этот разговор еще не значит, что ты трус. Наоборот. Поговорить было бы как раз смелым шагом!
В конце концов, кто сказал, что свадьбы близняшек обязательно должны быть парными?..
Так вот, значит, начал я про шарф.
Нет, другие подарки тоже были весьма неплохими. Среди них оказался кожаный кошелек от Макса, серебряная банковская монета от Алины — она знает, что я увлекаюсь нумизматикой, и новенький смартфон — от всех остальных, потому что старый, по их словам, стал совсем чахлый (и даже ни разу не смартфон).
Однако шарф, по-моему, был просто вне конкуренции.
И со своей радостью по этому поводу я, кажется, перестарался. Я же тогда не знал, что вязала вручную его сама Вика и что, главное, у Макса фишка насчет вязаных вещей. Будто бы вяжет собственноручно (если не на продажу) девушка только для тех, кого любит. Или по меньшей мере сердечно симпатизирует.
Ну не бред ли, в самом деле?!
Однако попробуйте растолковать это безумно влюбленному!
Скорее даже так: безумному влюбленному.
В общем, для Макса этот шарф стал вроде красной тряпки для быка. Нет, Макс не затеял перебранку или там драку. Он бы не избил того, кто не в его весовой категории, как бы ни зацепила его девушка. Все-таки прежде всего он был сильным человеком, тут уж я не ошибся.
Он просто ушел с дня рождения раньше всех, даже не допив своего безалкогольного пива. А так как гостей у меня было всего восемь (большее количество моя однушка и моя душа интроверта не вытянули бы), это стало довольно заметно.
Даже Вика, при всей ее обычной невозмутимости, немного растерялась.
Она понимала, что, видимо, сделала что-то не так, — но что именно, не могла взять в толк. И, побродив по квартире еще полчаса и выпив пару коктейлей, тоже скомканно попрощалась и удалилась, все с тем же выражением недоумения на искреннем лице.
Вечером, когда все наелись, натанцевались, напились (и напелись с Алиной в качестве заводилы) и тоже разошлись, голова у меня снова разнылась, хотя сегодня я даже почти ни на кого не «смотрел». Но я всё равно вытащил подаренный ребятами смартфон и позвонил.
Эта симка у Макса определится как новая — а значит, скорее всего, он ответит.
В последнее время он отсылал резюме в разные спортивные клубы, школы и сообщества и, соответственно, ожидал отклики с предложениями по работе тренера. Раньше он часто менял работу — то охранник в школе или магазине, то кочегар в котельной (сутки через трое), но с появлением Вики решил повысить свой социальный статус, и все горячо его в этом поддержали.
Можно было поговорить с ним и завтра, когда малость остынет, однако мне хотелось именно сегодня разъяснить это нелепое недоразумение.
Тоже мне, выискал соперника…
Пост 7
После десятого звонка Макс все же взял трубку, и тогда же я узнал много нового о себе. А также об этой его странной идее по поводу вязаных вещей.
— Я тебе не соперник, — в который раз повторил я, стараясь говорить убедительно.
Но Макс и не думал меня слушать:
— Ты даже получаешь больше!
Как будто такую девушку, как Вика, могла привлечь разница зарплат!
Да, очевидно, история с Мариной подействовала на Макса сильнее, чем он признавал.
— А ты сам делаешь вещи из кожи, — напомнил я.
Макс громко фыркнул:
— Сравнил тоже! А ты зато видишь суть.
— При чем тут это?
— При том, что ты на нее постоянно глазеешь! — почти крикнул в трубку Макс.
Нет, он еще не выпил, но, кажется, был уже к этому близок. Судя по шуму на заднем фоне, он шатался вдоль оживленной трассы.
По телефону я не мог видеть, но и так нетрудно было распознать его отчаяние. Кажется, вся его новая жизнь и трезвость повисли на слишком уж тонком волосе.
До срыва оставалось всего ничего…
И это мне напомнило то, что по-настоящему и не удавалось забыть.
Вот какую неизменность увидел я во второй раз — неизменность отчаяния.
А дело было так: на одной из улиц я встретил женщину неопределенного возраста. Она шла мне навстречу, и она так затвердела в своем горе и унынии, что ее лицо уже не менялось: некуда было меняться. Оно стало как посмертная маска, но не умиротворённая, нет, а скорее отчаянная и безнадежная. И еще устало-гневная на жизнь.
Нет, я не почувствовал запаха разложения и не увидел следов душевного гниения (хотя однажды видел нечто подобное по новостям: вместо ухоженного личика девушки-мажора, сбившей насмерть пятерых человек на остановке, вдруг проявилась мертвая образина), но эта консервация, по-моему, выглядела еще страшнее, потому что была реальной. Вот до чего реально может довести отчаяние — оно как дыра.
На определенном этапе еще можно выскочить, выбраться, выпутаться из нее, а потом увязаешь уже слишком сильно. Когда перестают помогать и алкоголь, и таблетки, и тем более чужие слова.
И остается лишь одно: замереть в этом состоянии железобетонной неподвижности, пока, может, что-нибудь не изменится к лучшему.
Да, у прохожей все-таки имелся один маленький шанс на новую жизнь — но этот шанс ей, кажется, пока и самой не был нужен.
Я пошел за ней вслед, думая, о чем начать разговор, как отвлечь от такой всепоглощающей тоски, — но, пока размышлял, она нырнула в подземный переход. Я спустился следом, однако женщины нигде уже не было видно. И я, посомневавшись, вышел обратно на улицу.
Наверно, зря — но я всегда страсть как не любил навязываться.
Может, поэтому я и не хотел рассказывать вам про этот случай — из-за чувства вины, что я так ничего и не сделал. Не помог человеку — душевному зомби. И еще из-за страха — сколько таких я еще повстречаю?
После этой встречи у меня ведь особенно долго ныла башка — кажется, дня полтора, не меньше.
— Я на всех привык так смотреть, не только на Вику, — снова попытался я объяснить Максу, но вышло, по-моему, только хуже.
Он был безнадежно и лихорадочно влюблен — и так же лихорадочно поддался ревности. Да, Вике знатно удалось зацепить его, и неудивительно: как ни крути, а она необычная. То, с каким спокойствием и простотой она принимает себя и являет свой неискаженный образ миру, заметно выделяет ее среди прочих.
— Да какое ты вообще имеешь право смотреть? Кто ты такой вообще?! — взревел он. Я не стал припоминать, что он сам предложил мне впутаться в масштабный личный эксперимент, — сейчас это едва ли помогло бы.
Какая-то у нас карма, по-моему, — спорить из-за девушки.
К слову о карме.
Кажется, я видел нечто подобное за последнюю неделю три раза.
Вот как это происходило: человек, за которым я наблюдал, не имел ничего необычного в облике — кроме камня, пристегнутого к ноге железной цепочкой. Или даже двух булыжников, пристегнутых уже к двум ногам, как у второго прохожего. А на третьем (точнее, третьей) и вовсе повис внушительный кусок арматуры, который тяжело волочился за ней по асфальту.
Может, это была даже вовсе и не карма, а какие-то события или ошибки из прошлого, которые прохожие не захотели или не смогли отпустить?
Причем шли они довольно быстро, не хромая и не спотыкаясь. Как будто не только не видели и не замечали дополнительной тяжести, но уже и привыкли к ее постоянному давлению.
Подумав, я решил так ответить на вопрос Макса:
— Я просто друг.
— Она даже не знает, что я в завязке, — как будто не слыша, пробормотал Макс.
А вот это был прокол. Такие вещи желательно обсуждать, что называется, на берегу.
— Она знает главное — что ты справишься.
— У меня ничего нет, кроме нее, — сказал Макс совсем уж тихо. Его голос сливался с грохотом проезжавших машин, и я еле разбирал его слова. Однако эти расслышал четко.
Опять он делает ту же ошибку. Уж насколько я заморачивался сначала на Алине, а потом на Марине, а и то понял — так нельзя. И еще понял про ответственность, о которой пыталась втолковать Максу его бывшая жена. Он тоже сделал ее всем для себя, поставил на кон всё — и, как водится в таких случаях, проиграл.
— Ошибаешься.
— Ты меня гипнотизируешь, что ли? — заподозрил он.
— Как бы я сделал это по телефону? — вопросом на вопрос ответил я. Хотя на самом деле вообще был не в теме гипноза. И, выдохнув, громко, чтобы перекрыть шум проезжей части, признался: — Я на самом деле люблю другую.
— Кого? — Макс не поверил, судя по голосу.
— Не могу сказать.
— Нет, ты уж лучше скажи!
— Ладно, — уступил я, — если смотреть на ее спину, можно увидеть два почти прозрачных и узких, как у стрекозы, крыла.
— Брось эти штучки, я-то ведь ничего не вижу!
— Ну, еще она единственная, кто зовет меня Мартиком.
Макс промолчал, будто осмысливая услышанное.
— И я бы ни за что не стал отбивать у тебя девушку, — добавил я. — Я тебе разве обманывал? — И зачем-то повторил еще: — Я же просто друг.
Макс еще помолчал, а потом вдруг хмыкнул в трубку. У него такое бывает: раз — и гроза миновала. Догадался, стало быть, что я не про Вику: она при всех своих достоинствах не признавала уменьшительных прозвищ. Даже его звала исключительно Максимом.
— Ты не просто друг, Март, — он громко засмеялся, и у меня мелькнула мысль, что он всё же успел где-то дерябнуть. — Ты — просто брат! — И ни с того ни с сего добавил: — Я ведь еще кое о чем не рассказал ей: у меня есть сын от первого брака. Как думаешь, сейчас не поздно сказать, нет?
Пост 8
Забыл написать, моя настоящая фамилия — Грешников.
Когда я был помоложе, всё мечтал сменить ее на какую-нибудь другую. Гречишников, например, или там Свешников. На самом деле я был согласен почти на любую, кроме родной. Потому что в детстве, во дворе и в школе, все звали меня одинаково — Грех.
Грех и Грех, иногда Грешок, а еще иногда и целый Грешник. Лучше, правда, была бы безобидная Гречка или Свечка! Блин, у нас во дворе жила одна длинная девчонка по фамилии Ослова, ее все звали почему-то Коза, — так вот, я завидовал даже ей!
Но с тех пор прошло много лет, я повзрослел, поумнел и махнул рукой: пусть будет Грешников. Передумал менять.
В конце концов, фамилия досталась мне от отца, а тому — от деда, а деду — от прадеда, и никто из них почему-то не стал ее менять. И возможно, им бы не понравилось, если бы я вдруг вздумал. По крайней мере, отцу — точно, он сам мне говорил.
Вот поэтому я и остался Мартин Грешников (можно просто Март), нравится это кому-то или нет. Не знаю, что еще сказать по данной теме, поэтому на этом пока и закруглюсь, пожалуй.
Пост 9
Вы, наверно, еще не знаете, что я псих. Без справки, но все же. Вижу того, чего… ну, не то чтобы нет, но что основательно скрыто от чужих глаз. А мне вот достался такой дар. Не буду использовать штамп и размышлять, проклятие это или нет, но в любом случае проблем мне от него пока больше. Головные боли, например. А выгоды… насчет выгоды даже не знаю, какая она тут может быть. Ну, разве что обмануть меня теперь в разы труднее. Потому что, стоит мне вглядеться в ваше лицо подольше и попристальнее, я увижу, как оно начнет меняться — точнее, как на нем проявится ваша потаенная суть.
О которой, может, вы и сами не в полной мере догадываетесь (да, такое возможно и даже уже случалось за время моих наблюдений).
А если ваше лицо не меняется, как ни смотри, то что ж… в большинстве случаев это не очень хороший признак.
Для вас.
Человеку ведь свойственно что-то таить, это естественно.
Короче, обмануть меня непросто. Но в принципе возможно, да. Расскажу об этом как-нибудь поподробнее в другой раз. А то у меня руки устают, когда набираю слишком много текста, и буквы начинают плясать перед глазами, как будто норовят измениться и превратиться, допустим, в какую-нибудь древнеисторическую вязь…
Пост 10
Мне кажется, лучшее, что есть во мне, — это смелость.
Смелость продолжать смотреть на людей, несмотря ни на что. Правда, раньше я часто опускал глаза, но какая разница, что было раньше. Зачем описывать прошлое? Да и у меня к тому же это вряд ли получилось бы: у меня плохая память на события. Просто отвратительная. А вот образы, особенно необычные, куда лучше запоминаются.
Кстати, я видел недавно людей как бы не в своем теле (не знаю, как точнее сказать). Два раза. В первый раз — сутулого мужчину, в котором намеками угадывался образ изящной девушки. А во второй — женщину средних лет, внутри которой как будто «застрял» высокий и худой парень.
Когда я ее увидел, мелькнула даже такая мысль: а что было бы, если бы она встретилась с тем сутулым мужчиной?
Может, им нашлось бы о чем поговорить…
Пост 11
Макса тут недавно что-то занесло. Или как правильно сказать, понесло?
В общем, он слегка зарвался в разговоре с близняшками про женскую суть, которую он видел, кстати сказать, совершенно по-своему. А начиналось-то все, главное, совершенно безобидно — Даша просто спросила меня, вычисляю ли я как-то в толпе, например, стервозную особу. Мы собрались у меня, как чаще всего в последнее время. У меня хоть и однушка, но при желании здесь свободно размещается вся наша компания. Потому что не такая уж она, компания, и большая.
Словом, Даша задала свой довольно безобидный вопрос, но тут Макс, по-моему, очень неудачно вмешался и поинтересовался, что реже, пожалуй, сейчас встретишь скорее не-стерву. Даша предсказуемо рассердилась, а Макс сообщил, что она не понимает юмор, а это верный признак, что в будущем она рискует тоже обратиться в стерву.
Тут, конечно, за Дашу вступилась Настя, и за них обеих — Кирилл (после ухода Дашиного жениха он нес некоторую ответственность и по ее защите).
И закончилось всё тем, что они трое напрочь рассорились с Максом, несмотря на наши с Алиной попытки сгладить углы. Они ушли первыми, следом — огорченная Алина (ее муж много работает и поэтому не так часто приходит в гости).
Макс и сам расстроился тем, как повернулась беседа, но из гордости продолжил настаивать на своем, хотя остался здесь только я, а я вообще почти не принимал участия в споре.
Если бы рядом с ним была Вика, он наверняка вел бы себя по-другому, но она как раз уехала на несколько дней к родителям в Курск.
Тирада Макса, когда все ушли, оказалась одновременно и очень эмоциональной, и в чем-то логичной, и в корне неверной. Я даже сам удивился, что такое бывает.
Поэтому приведу ее здесь полностью, чтобы вы тоже в этом убедились.
— Конечно, это как-то не по-мужски — жаловаться. Настоящий мужчина ведь должен терпеть, стиснув зубы. А если припрет, то дерябнуть водки, а потом еще и еще. А когда совсем припрет, то взять и умереть в шестьдесят от инсульта или инфаркта. И я знал, что сегодня тоже надо было бы промолчать, но… Но сколько женщин в разное время полоскали мои мозги! Знакомых, незнакомых, малознакомых, многознакомых женщин самого разного внешнего вида и возраста. Полоскали, драли, приставали, домогались, хитростью или агрессией, к моему бедному мозгу. Пристраивались по-всякому, и, по-моему, в сексе меньше поз, чем они изобретали для мозгополоскания. Они вообще, оказалось, на редкость изобретательны, женщины-то. То там ущипнут, то здесь хлопнут, то прямо на голову сольют весь свой негатив — в общем, не успокоятся, пока не сделают мужчину таким же дерганым и на взводе, как вот я сейчас… В общем, легче перечислить тех женщин, которые мой мозг не клевали. Для этого хватит пальцев одной руки… Ну ладно, максимум двух. Причем начиналось-то все невинно: милая девушка на свидании, молчаливая тетка в паспортном столе, тихая дама-соседка, любящая и любимая жена. Как же ловко они притворялись, будто от моего мозга им ничегошеньки не надо, вот ни на грамм! Но потом, стоило им войти во вкус и почуять хоть маломальскую власть надо мной, пошло-поехало. Поза сверху, поза снизу, и сбоку, и в центре, и где хотите. И откуда только берется подобная изобретательность? Вот что это такое, как не ментальное изнасилование в изощренной форме?! Я даже удивляюсь про себя, как такими темпами еще не утратил охоты к сексу обычному. И, главное, как бороться… да что там — как защищаться, я не знаю. Кричать на женщину не могу. И уж тем более не могу поднимать руку. А спорить так же мастерски и изощренно просто не умею. Не умею так же легко жонглировать словами, и выворачивать их наизнанку, и перекручивать, и движением фокусника менять их смысл на противоположный. Когда пытался, получался совершенно не тот уровень: начальный, ученический, жалкий. И поэтому я проигрывал, а кто проигрывает, тот и виноват. И поэтому теперь у меня единственная стратегия защиты: молча терпеть, и терпеть до последнего. А потом молча уходить. И вот так я и ухожу из отношений, из раза в раз. Какой-то замкнутый круг, а может, и карма…
— А как же Вика? — спросил я после паузы, попытавшись переварить услышанное. Лицо Макса немного расслабилось, по крайней мере морщины на лбу разгладились.
— Вот разве что Вика, — с нежностью произнес он, — только она никогда не крутила мне мозг. Вика — как глоток свежего воздуха. Поэтому я и боюсь, понимаешь?
— Чего?
Макс снова глянул раздраженно, словно досадуя на мою недогадливость.
— Боюсь потерять ее.
— Чем дольше ты тянешь с новостью, тем хуже, — предупредил я его.
Чтобы вы осознали масштаб проблемы: даже я уже был в курсе о существовании его сына. Более того: я знал его имя. Кирилл Козырев (фамилия по отцу).
И еще даже более того: я успел с ним познакомиться!
Я ведь еще не рассказывал об этой неожиданной встрече, когда на следующий день после моего дня рождения и долгого телефонного разговора с Максом он вдруг заявился ко мне с семилетним Кириллом, нет?
Так вот, в двух словах: Кирилл оказался намного умнее отца, по крайней мере смышленей точно. И при этом внешне — почти копия. Так что если Вика вдруг встретит их вдвоем на улице, она точно заподозрит подвох.
— Сам знаю, — вздохнул Макс, — но, понимаешь, чем дальше, тем труднее сказать…
Что я мог ответить на это? Только одно: хорошо, что Вика не умеет читать мысли или видеть суть…
Пост 12
Это был обычный вечер в кино. Разве что пошли мы в кино не компанией, как обычно, а втроем — я, Макс и Вика. Пришли за час, чтобы еще успеть перекусить там же в кафешке.
Правда, на сам фильм мы так и не попали.
Потому что не успел Макс убрать за собой поднос, как ему позвонили. Звонила ему бывшая жена, и, как тут же выяснилось, по очень срочному вопросу.
Сам разговор занял от силы полминуты, и, когда Макс нажал на отбой и опустил руку, лицо его так побледнело, что не нужно было даже особо вглядываться, чтобы понять: что-то стряслось.
— Кир, — запинаясь, произнес он, — кажется, п-пропал.
— Что значит, кажется? — так же обалдело спросил я.
— Рая сказала, он не вышел из школы, когда она его встречала, и она не может дозвониться до него уже три часа! — Макс глянул на меня умоляюще, как будто я имел способность находить пропавших. Кажется, он совсем забыл о присутствии здесь Вики.
— Кто такой Кир? — серьезно спросила она.
— Мой сын, — так же в ступоре ответил Макс.
К чести Вики надо сказать, что замешкалась она буквально на секунду.
— Что же мы здесь стоим? — деловито поинтересовалась она. — Поехали быстрее!
— Куда? — теперь Макс глянул умоляюще уже на нее.
— Где его видели в крайний раз, — не теряя собранности, ответила она. — К его школе.
Пост 13
Через два часа, когда мы прочесали все окрестности школы и как раз пытались подать заявление в полицию, снова позвонила Раиса — теперь уже счастливая — и дала отбой поискам.
Выяснилось, что Кирилл с двумя друзьями сбежали с последнего урока (теперь вообще можно было не сомневаться, что он сын своего отца, а то при первой встрече я, помню, еще удивился), перепутали автобус и случайно уехали за город. И обратно добирались пешком. А позвонить он не мог, потому что телефон разрядился.
Когда с Кириллом уже дважды основательно поговорили — сначала мать, а потом отец — и он, лишенный сладкого и даже собственно смартфона, был отправлен в свою комнату размышлять над поведением, а мы с Викой, Максом и Раисой сидели у нее на кухне и пили травяной успокаивающий чай, Макс признался Вике, что он бывший алкоголик.
Раиса добавила, что в первом браке он не пил и что теперь она даже немного жалеет, что поторопилась с разводом. На радостях она готова была даже за него поручиться, и я не разглядел в ней ничего «куриного» или стервозного. Тот, к кому она ушла от Макса, в свою очередь ушел к другой, и так Раиса немного познакомилась с ощущением кармы. Из-за этого события или из-за чего-то еще, но в душе она казалась старше, чем есть. Присмотревшись, я увидел на ее щеках бороздки — то ли морщины, то ли шрамы. А может, даже дорожки, которые проложили частые слезы.
— Я догадывалась, — вздохнула Вика и допила уже, наверно, четвертую чашку травяного чая.
А я снова про себя подивился, какое же счастье привалило такому остолопу, как Макс, в личной жизни. В полном соответствии со своей фамилией он вытащил, что называется, козырный туз.
В который уже раз убеждаюсь: удача — это довольно азартный и совершенно непредсказуемый игрок.
Пост 14
Хочу признаться, что за время нахождения в «Фейсбуке» я успел влюбиться в одну из френдесс.
В кого? Нет, сказать я вам не могу, это слишком личное. Одно скажу — она похожа на бабочку в душе, такая же цветистая, порывистая и легкая… Сначала мне показалось, у нее за спиной стрекозиные крылья, а потом пригляделся — нет, все-таки бабочкины.
Для тех, кто прочел начало истории в «ФБ»: нет, она никогда не звала меня Мартиком. Сомневаюсь даже, что она вообще про меня знает, а сказал я так в телефонном разговоре с Максом с одной целью: убедить его, что я влюблен вовсе не в его Вику. Которая не признает таких уменьшительных форм имени. Если хотите, это была чистая импровизация.
И нет, я не буду предпринимать никаких усилий, чтобы завоевать ее, — не стану даже признаться в своих чувствах. Почему?
Прежде всего потому, что она несвободна. Ну и признаю объективно, в любом случае я не гожусь на роль ее парня.
Она высокая, красивая, крутая, с обалденным чувством юмора…
Не люблю использовать штампы, но здесь без него, пожалуй, не обойтись: она реально слишком хороша для меня. Что же я буду делать? А что мне остается, — то же, что и всегда, — просто пережить эту несчастливую влюбленность.
На этот раз — снова безответную.
Пост 15
Я тут собрался открыть кабинет частной практики. Точнее, даже не я собрался, а друзья меня надоумили, навели на мысль, да что там — почти вынудили начать этим заниматься.
Да, друзья теперь в курсе. Я подумал, негоже иметь от них секреты. Пусть знают, с кем имеют дело. Была у меня даже мысль: может, передумают иметь со мной дело, когда услышат о моей наследственности, — но нет, пока никто не разбежался.
Короче, зарабатывать ведь чем-то надо, сказали они. Почему бы тогда не твоей внезапно открывшейся способностью?
На мое резонное замечание о том, что я вообще-то уже занимаюсь — программированием по удаленке, и получаю в принципе неплохие заказы, они (в частности Макс) только снисходительно фыркнули. Как будто то, что он теперь устроился офисным менеджером и просиживает штаны с 9 до 18.00, дает ему официальное право раздавать советы!
Однако же его почему-то все поддержали. И принялись наперебой меня уговаривать, так что в конце концов сумели заразить меня своим энтузиазмом — настолько, что я обещал подумать.
Так что вот, теперь думаю (обещания, как известно, надо выполнять). В частности, о том, что бы изобразить на иконке своего сайта? Глаза как мой главный инструмент или, может, все-таки руку — но не потому, что я гадаю по руке (я вовсе не гадаю). Просто руки на самом деле могут рассказать о вашем возрасте, роде занятий и даже характере больше, чем вы думаете.
И даже без особенного, как у меня, зрения.
Пост 16
Все-таки решил остановиться на глазах. Если бы не они, я бы вообще ничего не увидел, верно? А это, собственно, мой глаз. Второй точно такой же, разве что малость косит (шутка). Просто немного больше… извините, снова шутка. Обычно я не юморю, да еще и так неудачно, просто сегодня что-то нервничаю. Больше обычного. Это, наверно, из-за открытия своей практики. И дернуло же меня послушаться Макса и остальных!
Только еще больше проблем, по-моему, себе наживу…
Мне близняшки тут посоветовали протестировать свою практику сначала на своей компании и знакомых. Знакомых у меня не так уж много, а компания вот она, всегда под рукой. Особенно в настоящее время свободная от отношений Даша. Она давно меня попросила… ну, не то чтобы погадать, но, так сказать, помочь яснее увидеть, кто же ей на самом деле нужен. И кому придется ко двору она.
Пост 17
У меня в квартире есть как бы шкаф, только пустой.
Точнее, это даже не шкаф, а такой архитекторский выверт или вывих — в общем, в коридоре есть ответвление для чуланчика два на два метра, однако он сейчас пустой. У меня нет вещей, которые можно было бы хранить в чулане, — ни удочек, ни велосипеда, ни солений-варений.
В принципе, из него можно было бы сделать гардероб, но у меня нет (и едва ли когда-нибудь будет) столько одежды, чтобы выделить для нее целый отсек. Еще там можно было бы поставить комп и работать. Так сказать, соорудить отдельный кабинетик, но увы, там слишком темно и душно даже при открытой двери. Поэтому так теперь и стоит этот «отсек» пустым, только обоями я его обклеил — и всё.
Так вот, в этот самый «шкаф» в свой прошлый визит забралась и закрылась Даша, так что мы на некоторое время потеряли ее из виду. Потом я вспомнил про отсек и заглянул туда — и точно. Cидит, утирает слезы.
Я сразу понял, что это она вспомнила о бывшем. То есть по-настоящему она его никогда и не забывала, просто вот особенно остро подкатила к горлу обида и горечь.
Даша сидела прямо на полу, скрестив ноги, потому что даже стул я сюда еще не поставил. Как-то руки всё не доходили, да и не так уж много у меня свободных стульев.
Я присел рядом с ней и после молчания произнес с неловкостью:
— Думаешь о нем?
Даша всхлипнула. И глянула на меня своими большими серыми глазами, из-за слез казавшимися еще больше.
— Как считаешь, найду я еще своего человека?
— Уверен.
— Ну а ты как бы… видишь? — спросила она несмело.
Если честно, в тот момент я совершенно ничего не видел.
К тому же успел выпить, а это обычно притупляет мою способность к видению. Однако расстраивать ее молчанием я не хотел — только не в тот момент, и поэтому вместо прямого ответа решил рассказать одну сказочку.
Пост 18
Так вот, по поводу сказочки. Но здесь надо вернуться немного назад.
Я тут ездил к родителям на выходных и узнал кое-что новое.
Разговор случайно зашел… а точнее, я вывел его на прадеда. Потому что меня все больше интересуют особенности его дара.
А именно — что все-таки привело прадеда в клинику? Может, всё тоже началось с простой головной боли? Однако, как я ни пытался окольными путями выведать что-то подробнее и по существу, родители не смогли ничего толком мне рассказать. То ли правда не знали, то ли забыли, то ли просто не захотели делиться.
Зато я узнал кое-что не менее важное и даже неожиданное: оказывается, наша фамилия берет начало совсем не из давних времен, а всего-то из прошлого века. Как раз от моего прадеда. А проще говоря, он сам себе ее и взял, а от рождения у него имелась какая-то другая.
И мой главный вопрос: почему он выбрал именно эту, если ему вообще пришла охота менять фамилию? — остался без ответа. Отец не знал: прадед ничего не разъяснял по этому поводу своему единственному сыну и внуку, а мама и подавно не имела понятия. Поэтому мне оставалось лишь гадать.
Поменял ли он фамилию потому, что совершил однажды, как сам считал, какой-то серьезный или даже непростительный грех? Или он, начав «видеть», стал принимать чужие грехи слишком близко к сердцу? Или, может, уже после появления галлюцинаций он вообразил себя тем, кто способен брать на свою душу эти чужие грехи?..
В любом случае он доставил мне (и отцу, надо думать, и деду) немало неприятных минут и переживаний из-за фамилии в детстве — надеюсь, по крайней мере, что у него был для этого значимый повод…
— Так вот, значит, сказочка. — Я для виду откашлялся. — Жил когда-то один рыжий человек…
— Ты? — сразу же перебила Даша. Она немного отвлеклась, по крайней мере всхлипывать перестала.
— Нет, не я. Так вот, было у него одно заветное желание — заглянуть в будущее. И оно было настолько сильное, что однажды под бой курантов на Новый год он даже это пожелал. Однако в своем пожелании он оказался неконкретен и не уточнил, чье будущее хотел бы узнать. Так что в итоге он начал видеть будущее кого угодно, даже незнакомых прохожих, однако в своё заглянуть так и не сумел. Поэтому и не узнал заранее, что окончить дни ему суждено в клинике для душевнобольных…
Тут, надо сказать, я немного нафантазировал. Я понятия не имел, как прадед получил свои способности — внезапно и во взрослом возрасте, как я, или же еще в детстве, однако едва ли это выглядело как подарочек на Новый год. Но я ведь и не обещал, что сказочка будет правдоподобной, верно?
— С тобой это не случится, Март, — серьезно сказала Даша и слегка пожала мою ладонь. Так что даже непонятно стало, кто кого утешает.
— В общем, — продолжил я, — в любой сказке, как известно, должен быть урок…
— Ты хотел сказать, намек?
— Пусть будет и урок, и намек. Словом, иногда не стоит пытаться заглянуть в будущее. Оно ведь такое зыбкое, и не исключено, что изменить его можно даже одним взглядом.
— Ловко ты выкрутился, — улыбнулась Даша. И тут же снова нахмурилась: — А как ты думаешь, меня вообще в принципе можно полюбить?
И это говорила девушка, в которую я был влюблен на первом курсе добрых полгода!
— Спрашиваешь, — хмыкнул я. Подумал и высказал догадку: — Мне кажется, или ты кокетничаешь?
— Я бы не спрашивала, если бы он меня не бросил… — Даша пригладила волосы. Сегодня у нее была какая-то хитро заплетенная коса, и причёской она отличалась от Насти, которая предпочитала носить волосы распущенными (у обеих они были до пояса). — И вот я теперь всё думаю — может, я ему нравилась чисто внешне? А как дошло до серьезного, он и перетрухнул. Понял, что по-настоящему я ему не интересна…
— Он перетрухнул, потому что понял: ты для него слишком хороша, — возразил я.
— Умеешь ты сказать нужные слова в нужный момент… — Даша вдруг пихнула меня локтем в бок. — Ну а у тебя что там в личном плане? Рассказывай.
— Не о чем рассказывать-то, — вздохнул я.
— Вот только не надо сейчас заливать! — возмутилась Даша. — Я тут перед тобой душу выворачиваю, а ты… тоже друг называется! Макс ведь сказал, что у тебя есть какая-то история.
— Она виртуально-платоническая и ни вот что не выльется.
— Ты уверен? — Она решила сменить гнев на сочувствие.
— На девяносто девять и девять десятых процента, — ответил я.
— Ну, это, может, пока, — попыталась ободрить меня Даша. — А в будущем, знаешь ведь, всё еще может поменяться. Есть ведь такая вероятность?
— Есть, — не мог не признать я.
И знаете, удивительное дело — сидели мы с ней там довольно долго, пока остальные нас не хватились, и в это время мне казалось, что в чулане ни душно, ни темно…
Пост 19
Все-таки не разбираюсь я в современном искусстве.
Классические картины понимаю — красиво. Импрессионистические тоже — если смотреть вблизи, кажется мазня, а стоит отойти подальше — уже что-то вырисовывается. Тоже мастерство! Ну, или там кубизм, черный квадрат Малевича — стоишь перед таким и понимаешь: в нем скрыта бездна философского смысла. Или, может, не бездна, но что-то определенно скрыто.
А эти вот банки с пожухлыми цветочками и окурками не понимаю. Это искусство? Да у меня в подъезде куча такого искусства… Хотя, говорю же, я в этом особенно и не разбираюсь.
А к чему вообще этот разговор? Тут ко мне недавно приходил один художник на прием. Из тех, что работают еще в классической манере. Спрашивал, почему никак не получается продвинуться. Уже сорок лет — и до сих пор ни одной персональной выставки. Не говоря уж о продажах и гонорарах.
Кажется, он принял меня за психолога. А я не психолог, я просто иногда могу увидеть суть! Но тут ничего толком не увидел, кроме того, что его пальцы и даже щеки испачканы в желтой и красной краске. Ну, и чтобы что-то ответить, я посоветовал ему попробовать что-то новое. Перейти на технику мазков, например, или как это у них называется. Художник задумался, потом спросил:
— Вы тоже считаете это искусством?
— Если вы хотите выставок и продаж, неважно, что считаю я, — заметил я, — главное, что считает публика.
Художник сказал, что подумает над этим. И через две недели неожиданно явился с целой картиной.
— Вот, набросал навскидку, — он освободил ее от обертывающей ткани. Она была написана масляными красками, но действительно в технике брызг или клякс: казалось, он просто тряс кисточками с разными красками, пока густо не забрызгал все полотно.
— Как вы думаете, пойдет? — спросил он, с надеждой на меня глядя.
— Ну, — я склонил голову, приняв глубокомысленно-экспертный вид. Жаль все-таки, что я ничего не понимаю в искусстве. — А вы уже придумали название?
— Нет пока, а что?
— Думаю, название как раз и должно объяснить суть, — я указал на красочную мазню, — но при этом и нагнать достаточно тумана, чтобы было над чем поломать голову. Мне вообще кажется, что название здесь — пятьдесят процентов успеха. А может, и больше.
Ободренный художник снова сказал, что подумает, и в благодарность оставил мне эту свою первую работу в новом стиле. Я хотел было отказаться, но он настоял, так что теперь в моей квартире появилась первая картина в более-менее современной технике. Да и вообще — просто первая картина.
К слову, у меня дома еще живет кот Каштан, и во время приемов он обычно прячется. Он вообще довольно диковатый — не избегает только меня и моих друзей. Ну, так вот, во второй визит художника он осмелел настолько, что вылез из своего укрытия под ванной и принялся осторожно обнюхивать сначала художника, а потом и его творение.
Впрочем, не исключено, что его просто привлек запах красок и холста.
Кстати, моя клиентская база всё увеличивается — стабильно раз в два-три дня назначаю прием. А то и раз в день, хотя, конечно, принимать каждый день довольно напряжно. Как я понял, узнают обо мне и частным образом, как говорится, по сарафанному радио, — но в основном все-таки из интернета. А именно благодаря собственноручно сделанному мной сайту.
Тут уж я постарался — ведь сайт, как ни крути, сродни визитной карточке в наше время — и на главной странице под фото сделал красную надпись готическим шрифтом: «Специалист по ответам на неоднозначные вопросы будущего».
Пост 20
Случилось мне уже и соврать на приеме.
Из лучших побуждений, конечно.
Просто женщина, сидевшая передо мной, находилось, по-моему, на предпоследней стадии отчаяния. (Предпоследней — если сравнивать с той «зомби», встреченной мной однажды на улице.)
Она была молодая, но выглядела старше своих лет, лицо как-то опухло, и веки тяжело нависли над глазами. И вопрос ее заключался вот в чем: сможет ли она когда-нибудь иметь детей?
Оказалось, месяц назад она, будучи беременной, потеряла ребенка — из-за ошибки врача. И теперь, конечно, винила во всем и доктора, и себя, что слепо послушалась «профессионала».
А больше грызла именно себя и отчаянно желала всё исправить, получить второй шанс стать матерью — и на этот раз его не упустить…
Однако я видел, что, пока она в таком подавленном, можно сказать — зацикленном состоянии, едва ли у нее получится. Главное ей сейчас — сохранить себя от отчаяния. И я сказал, поддавшись порыву:
— Если бы та беременность закончилась родами, вижу высокую вероятность, что вы бы погибли.
— И ребенок? — ошеломленно спросила посетительница.
— Да, — пришлось мне снова соврать. — Так что вас уберегли от беды. Вы еще сможете стать матерью, но пока займитесь лучше своим здоровьем. — «И физическим, и психологическим», — мысленно добавил я. — В общем, пролечитесь как следует.
Она выглядела ошарашенной, когда уходила, но все же отвлеклась от своей моноидеи — по крайней мере, теперь ей будет о чем подумать и кроме своей гипотетической вины.
Было ли мне стыдно оттого, что я соврал? Да, отчасти. Но я не знал, что еще сказать этой женщине, — я не мог разглядеть ни одного варианта ее будущего из-за этой окутавшей ее завесы отчаяния. Ну а теперь, надеюсь, эта завеса начнет понемногу рассеиваться.
В общем, как видите, дел у меня сейчас хватает. Особенно если учесть, что после каждого приема я еще отхожу день-два. Даже кот в последнее время стал неурочно запрыгивать мне на колени или грудь (если лежу) и урчать — видно, так по-своему старается помочь восполнить запасы моей энергии. Но все равно я пока просто физически не могу принимать чаще.
И поэтому, наверно, все еще не бросаю свою работу по удаленке. Мало ли как всё повернется — может, потом я и вовсе не смогу вести эти энергозатратные приемы?
Кстати, когда я в последний раз приезжал в наш офис (я заглядываю туда раза два-три в месяц), то вдруг обнаружил, что у нашего секретаря-менеджера, милой девушки, родимое пятно в половину лица. С левой стороны.
Хорошо, что его никто, кроме меня (ну, и еще таких, как я), больше не видит.
Если бы она ко мне обратилась в частном порядке, я бы предположил, что у нее есть некоторая неразрешенная проблема в семейной наследственности. Как, собственно, отчасти и у меня.
Но так как она ко мне не обращалась и, кажется, не испытывала особенных затруднений, я сделал вид, что ничего не заметил.
Пост 21
Теперь, когда я открыл свой кабинет практики, голова стала болеть чаще, что, наверно, естественно.
Принимаю я пока в целях экономии у себя дома. И я не предсказываю будущее, о чем сразу честно предупредил на своем сайте, а даю наиболее вероятный вариант развития событий с учетом основных черт характера клиента, которые сумел разглядеть (тут я больше полагаюсь на собственные глаза, чем на рассказы посетителей).
Еще один побочный эффект от моих приемов вот какой: теперь я намного больше пью воды. Почему-то не могу сразу напиться, да и вода кажется какой-то лишенной вкуса и еще… как будто своей основы, что ли.
Алина советует провериться на сахар, но я уверен, тут дело тоже в практике. Не стоит все-таки заниматься этим там, где живешь. Дома полагается расслабляться, а не, наоборот, напрягаться.
Ну и третий, самый беспокоящий меня побочный эффект — мой кот Каштан начал худеть, хотя ест не меньше прежнего.
Видимо, тут всё дело в стрессе — наверняка он просто еще не привык к увеличившемуся числу незнакомцев, свободно являющихся ко мне домой. Ну да это, надеюсь, временно, только на первое время, — я собираюсь накопить денег и снять какой-нибудь маленький офис на окраине. Или, может, и вовсе начну практиковать наполовину онлайн… Однако и от заказов по программированию я пока не отказываюсь. Неизвестно ведь, чем может закончиться собственный стартап.
А что из бонусов? Да, бонусы должны ведь иметься — а иначе я бы бросил такое соковыжимательное дело еще на первых порах. Так вот, из плюсов помимо оплаты (иногда даже сверх оговоренной и довольно щедрой) — понимание, что это дело мне больше по душе, чем прежние работы.
Не то чтобы я был в этом точно уверен, но… Короче, мне кажется, что это ближе к моему предназначению, чем все предыдущие занятия, вместе взятые.
Пока же у меня прошло только десять приемов с девятью посетителями.
С одной женщиной пришлось повторять дважды, потому что с первого раза она разнервничалась и ушла, когда я сдуру и по неопытности ляпнул в лоб, что вижу в ней русалку. Лучше было бы сказать — красивого сказочного персонажа, да сообразил я это лишь на втором приеме.
И что вы думаете — после этого дело сразу пошло намного легче! По крайней мере, наша беседа состоялась.
Пост 22
Сегодняшний посетитель был слишком взбудоражен, как будто принял какие-то транквилизаторы.
Впрочем, он сам же и радостно это выложил, едва лишь усевшись в кресло:
— Знаешь, док, хорошая штука эти таблетки от бессонницы — прикинь, уже двенадцать часов бодрячком!
— Я не док, — машинально поправил я, глянув на его вены — они оказались чистыми.
Зато, присмотревшись, я разглядел, что его голову охватывает широкая белая повязка, закрывающая уши. Я так и не понял, признаться, головной убор это или же бинт?
Видимо, это был намек, что основная его проблема — в голове.
— Да? — Он не терял своего энтузиазма. — А мне подруга сказала, вы типа психолог.
Вот так и распространяются псевдослухи.
Какой же из меня психолог? Но, с другой стороны, как точнее назвать род моих занятий? На сайте я пока обозвал это туманно: «Специалист по ответам на неоднозначные вопросы будущего». Далековато от психологического профиля, разве нет?
— Вы когда-нибудь раньше травмировали голову? — спросил я, чтобы начать разговор по существу.
— Какой общий вопрос, — развеселился посетитель. — Покажи мне чела, док, который никогда в жизни не травмировал башку, а?
— Все зависит от тяжести травмы. — Я прищурился, стараясь лучше сосредоточиться, и теперь больше склонялся к тому, что на его голове все-таки бинт. — У вас, кажется, было что-то серьезное в прошлом…
Однако это замечание оказалось ошибкой — посетитель тут же помрачнел и замкнулся. Я уже начал привыкать и к такому: с некоторыми клиентами действовать приходится очень осторожно, как при прогулке по заминированному полю.
— А вот это не твое дело, за своим прошлым лучше следи!
— Но это же вы ко мне пришли.
— Если бы пришел! Меня подруга сюда привезла. Можно сказать, затащила.
— И все равно я советовал бы вам обратиться к неврологу на предмет возможных последствий травмы…
— Нет у меня никакой травмы, ясно? — Он вскочил всё с тем же возбужденным видом, однако теперь его энергия изменила знак — с плюса на минус. Этот переход я тоже научился видеть довольно четко — и понял, что сейчас мы едва ли далеко продвинемся.
И оказался прав. Уже через минуту посетитель сообщил, что отменяет прием, и поинтересовался, где выход (хотя заплутать в моей однушке довольно сложно).
Я понял, что он явился сюда просто для галочки, чтобы отчитаться перед подругой: вот, мол, сходил, и толку ноль, как и следовало ожидать. И еще чтобы посмеяться над ее доверием к разным шарлатанам.
Поэтому, возможно, ничего и не вышло — от настроя клиентов ведь тоже многое зависит. Тем более что я и сам до конца не уверен, что я не шарлатан.
Что же, запишем сегодняшний день в столбик моих провалов. Я и денег не стал брать за это посещение — зачем?
Пусть уж если обзовут меня шарлатаном, то хотя бы не мошенником.
Хотя кое-что я все же просчитал, когда вслед за нервным посетителем ко мне заглянула его подруга, чтобы извиниться и попытаться всё же сунуть конверт с оговоренной суммой.
И как раз благодаря ей я увидел: его травма головы случилась примерно в прошлом году в результате их стычки. Левое плечо «подруги» было сильно опущено, как будто она несла невидимую тяжесть. Эта тяжесть называется еще — чувство вины.
Это была даже не драка, а так — рядовое выяснение отношений. Однако в какой-то момент подруга не сумела совладать с эмоциями и взяла и запустила в него чем-то — вазой, возможно, или еще каким-то оказавшимся под рукой тяжелым предметом. Она не метила специально, просто так вышло, что попала, — и попала в голову.
Ему нужно было обратиться к врачу сразу же, однако гордость не позволила сдаться в больницу — как же, пострадал от женских рук. Подумал, так пройдет. И не дал подруге вызвать «скорую».
(Возможно, и чтобы у нее не возникло неприятностей.)
Ну, вот и прошло — кое-как.
Я сунул конверт обратно ей в руку и посоветовал все же отвести его к настоящему врачу и в настоящую больницу, однако женщина ничего не ответила. И, не став проходить дальше порога, выскользнула на лестничную клетку и зашагала вниз, не дожидаясь лифта.
По-моему, она меня испугалась.
И еще что характерно — не успели они уйти, как из-под ванны вылез Каштан и громко мяукнул. Один раз.
Вообще он довольно сдержанный кот и мяукает редко, только когда совсем уж припрет. Когда, например, двухметровый Кирилл наступит ему на хвост или я забуду покормить. Что и произошло на этот раз — я совсем забыл наполнить загодя его миску на ужин!
Я тут же исправился, конечно, и мельком подумал: эта забывчивость случайна или, может быть, тоже эффект?
Пост 23
В парке неподалеку от моего дома — Битцевском — оказывается, завелся маньяк.
Снова.
В смысле, новый.
Только этот нападает лишь на женщин. Не насилует, а душит. Было уже четыре случая, три первых — насмерть, а четвертую девушку, гулявшую с собакой, удалось откачать. Потому что ее собака, французский бульдог, вырвалась и убежала, удачно наткнулась на мужчину, совершающего пробежку, и громким надрывистым лаем повела его за собой. Бегун смекнул, что что-то не так, побежал вслед за собачкой — и спугнул маньяка. Он мог промедлить или вообще отмахнуться от бульдожки, но не промедлил и не отмахнулся, и это спасло девушке жизнь. Маньяк улепетнул так быстро, что даже в спешке выронил свой черный шнурок, которым, собственно, и душил своих жертв.
В принципе, бегун мог бы за ним погнаться и, скорее всего, поймать, но после недолгого колебания решил оказать помощь девушке. Она лежала, кашляя, в одной рубашке и джинсах на сырых после недавнего дождя листьях (сорванная куртка валялась рядом). А когда бегун подстелил под нее куртку и вызвал «скорую помощь», маньяка уже и след простыл: испарился в кустах как заяц.
Так и вышло, что его четвертая жертва отделалась, к счастью, лишь испугом и багровыми синяками на шее. И еще, благодаря ей, стало известно, что преступник высок и худощав, как цапля, и обладает очень сильными, жилистыми, хваткими кистями, напомнившими ей челюсти капкана.
Сразу после этого сюжет о новом маньяке показали по центральному ТВ, и за это дело всерьез взялись правоохранительные органы.
Конечно, я тоже попытался в меру своих скромных возможностей выследить маньяка, тем более что злосчастный парк начинался всего в десяти минутах от моего дома.
Однако, увы, работать я могу лишь по живому контакту — глаза, руки, — а не по остаточному следу в виде шнурка.
И, отменив очередной прием и истратив весь день на прогулки по лесопарку, так и не увидел ничего сколько-нибудь подозрительного…
Пост 24
У меня вчера умер кот.
Я о нем раньше не рассказывал подробно, но поверьте, он был шикарный — сибиряк, белый и на редкость умный. И с разноцветными глазами, один — серый, другой — желтый.
Он сам приходил ко мне, когда у меня болела голова, — и начинал мурчать. Лечил так, наверно. Я, правда, еще и обезболивающее принимал, поэтому и не знаю, что больше помогало — «лечение» кота или таблетки. Но он точно что-то чувствовал, стал в последнее время слишком беспокойным. И сгорел буквально за два дня, ветеринар сказал — сердце…
Ему было тринадцать, и до недавнего времени я даже не задумывался, что это много.
Вообще он был довольно диким, на улицу не просился, от незнакомых прятался, зато моих друзей знал, не боялся и даже сам иногда подходил к кому-нибудь, чтобы погладили. Выражал таким образом свою благосклонность…
Макс, который помогал его хоронить, сказал — может, он в какой-то степени расплатился за свое лечение. Вроде как брал на себя часть негативной энергии, с которой в том числе мне приходится теперь иметь дело из-за практики. (Сейчас Макс уже без былого энтузиазма относится к моей практике.)
Но лично я думаю, это всё же скорее от возраста.
Да, почти половину жизни я прожил с ним, даже забрал его от родителей, когда купил квартиру в ипотеку. Потому что с самого начала, едва у нас появившись, он признал хозяином почему-то меня.
Я понимаю, это жизнь, и если заводишь животное, будь готов к тому, что, скорее всего, ты его переживешь.
Правда, у той женщины-русалки дома имелся ара, которому суждено было пережить ее саму, однако об этом я говорить ей не стал. Я не всегда говорю всю правду клиентам, особенно плохую ее сторону, к тому же я могу увидеть лишь самый вероятный вариант, основываясь на значимых чертах характера. И не факт, что он сбудется: возможно, человек еще сделает что-то такое, что всё изменит? По крайней мере, этого нельзя отрицать…
Да, конечно, мне его сильно не хватает. Полжизни с котом — это ведь не шутки.
Поэтому я просто оставлю здесь его фото — в память о нем.
Пост 25
После смерти кота я собирался закончить свои занятия. Честно собирался — руки, что ли, опустились, а скорее я больше не видел в этом особенного смысла. Я жалел только, что не закончил до того, как ушел Каштан.
Однако новая посетительница не захотела считаться с моими планами.
Она так долго стучала, как будто не сомневалась, что я дома и что я открою, — и я действительно, не выдержав, открыл.
— Вы Мартин Грешников, парапсихолог? — прямо с порога поинтересовалась она.
Ну вот, еще одно обзывательство для моих мутных занятий.
— Мне порекомендовали вас Анастасия и Дарья.
Ну вот, даже мои друзья меня уже рекомендуют. Хотя их истории я по большому счету и не разбирал.
Может, просто решили меня таким образом отвлечь?
— Добрый день. Я решил закончить свою практику, — сказал я. Однако, кажется, не слишком уверенно.
— Да? И давно? — насмешливо уточнила она.
— Со вчерашнего дня, — ответил я уже тверже, хотя по большому счету ее это и не касалось.
— Но, может, вы сделаете исключение для меня? — И не успел я возразить, как она значительным тоном добавила: — Речь идет об очень важном вопросе. Возможно, даже о смертельной опасности для человеческой жизни, и не одной!
В общем, эта посетительница сразу же взяла быка за рога, пройдя в комнату и начав рассказывать о себе. (Я сначала даже, грешным делом, подумал, будто под смертельной опасностью она подразумевает именно себя.)
— Говорят, что я женщина-стерва, — не без юмора, но и не без печали начала она.
Я не имею права раскрывать настоящие имена своих клиентов, поэтому назову ее измененным — Вероника.
Так вот, Вероника была яркой, эффектной брюнеткой, и на прием она явилась в красном обтягивающем платье, подведя губы также красным. Она как будто пришла прямо из парикмахерской — по крайней мере, укладка была идеальной, волосок к волоску. В общем, выглядела она очень красивой и молодой, явно моложе своего возраста. Почему я говорю, что моложе? Потому что ее выдавали тяжелые веки, устало опустившиеся на глаза (правда, даже я разглядел их не сразу).
— Сама не знаю, почему так происходит, — продолжила Вероника со вздохом. — Говорят, я «высасываю» окружающих. В смысле, рядом со мной у них как-то быстро заканчиваются силы. Всему виной якобы мой слишком быстрый жизненный темп. Но даже если и так, я ведь не виновата, что их силы заканчиваются настолько быстро, верно?
Поскольку она явно ждала ответа, я дипломатично поинтересовался:
— Кто говорит?
— Да так, — уклончиво отозвалась она, — один доморощенный психолог… Не важно, в общем. Еще он говорит, мне не понять, что чувствуют другие рядом со мной. Самой-то мне силы хватает, а вот эмпатии недостает… Опять же по его словам, — добавила она не без кокетства. — Но у него, кажется, есть причина на меня обижаться.
— А от меня вы что хотите? — решил уточнить я. Я всегда задавал посетителям этот вопрос, чтобы они хотя бы для себя сформулировали цель визита (если не задумались об этом раньше).
— Хочу разобраться, — Вероника опустила взгляд и тут же снова на меня посмотрела. По-моему, этот прием называется «стрельнуть глазами». Очевидно, она флиртовала уже машинально, по привычке, наверняка и сама не сознавая. — Правда это или нет? Даша говорила, будто вы спец по человеческим душам…
Я поморщился — в полутьме всё равно было не разглядеть (сам я, принимая в основном по вечерам, предпочитал оставаться в тени, усаживая гостей в большое кресло рядом с абажуром, чтобы свет падал на них, а не на меня). Не люблю пафосные наименования. Но если Веронике такое определение пришлось по душе, пускай пользуется им, не жалко.
— Но мы еще не договорились об оплате, — спохватилась она.
— Давайте сначала определимся с целью вашего визита, — предложил я. — Вы ведь пришли, потому что вас беспокоит какая-то опасность. И это не обвинения в черствости от вашего бывшего любовника-психолога, верно?
Она чуть поджала свои тонкие губы, а в глазах мелькнула усмешка.
— Верно. Я решила вас немного проверить. А пришла я, чтобы посоветоваться по-другому вопросу, — Вероника наклонилась ближе, и ее темно-серые глаза в свете абажура приобрели какой-то шоколадный оттенок. — Вы, наверно, слышали о новом битцевском маньяке? Он же неподалеку от вас орудует.
— Вы что-то знаете о нем? — если не внешним видом, то голосом я точно выдал свое удивление.
Она огляделась по сторонам, будто кто-то мог нас подслушать в моей крохотной однушке. У меня ведь даже кота уже не было, а жил я на пятом этаже.
Однако, не удовлетворившись оглядыванием, Вероника снизила голос до шепота:
— Видите ли, у меня недавно возникло подозрение, что это мой сосед.
Я протянул руку и взял с кофейного столика бутылку с минералкой. В горле что-то пересохло. Вообще я держу ее для посетителей — это им приходится много говорить, и от волнения голос часто пресекается. Однако в этот вечер мы с клиенткой словно поменялись местами.
— Его приметы схожи с теми, которые упомянули по телевизору?
— Да, но какие там были приметы, — она отмахнулась, — самые общие. Нет, тут другое… Мне интуиция подсказывает. Неспокойно, когда едешь, например, рядом с ним в лифте. Слышали ведь о женской интуиции?
Я молча кивнул.
— Так вот, — Вероника отодвинулась и резюмировала уже громче: — Я и подумала, услышав о вас: может, вы могли бы как-нибудь незаметно на него посмотреть?
Пост 26
Кстати, пару слов по поводу век.
У одного своего клиента я увидел намного более тяжелые, чем у Вероники, веки — буквально нависшие над глазами.
Он пришел с конкретным вопросом: изменяет ли ему жена? У него имелись кое-какие подозрения.
Вообще он слышал обо мне от одного знакомого и подумал: может, я мог бы разглядеть эти… как сказать… ну, этот знак, когда человек становится жертвой неверности…
Я сообщил, что никакого намека на рога у него не вижу, зато с глазами что-то не в порядке — может, он слишком их напрягает? Пожалуй, стоило бы обратиться к окулисту.
Однако мой совет по поводу зрения ничуть его не заинтересовал.
— А если бы она изменяла, вы бы увидели? — уточнил клиент с подавляемой надеждой. — В смысле, видели у других?
Я ответил, что да, было дело, и честно добавил, что точнее сообщить смогу, если только гляну на его жену.
Он тяжело вздохнул и, порывшись в бумажнике, протянул мне фото симпатичной шатенки — очевидно, жены.
Но как ни старался, как ни крутил я этот снимок в руках, почти ничего не сумел рассмотреть — ни хорошего, ни плохого.
Фотография все-таки не заменит живую суть. Я так и сообщил клиенту, помучившись еще минут пять. Если честно, я был даже этому рад: что бы я сказал, если бы и впрямь увидел нечто подозрительное? Соврать не позволит этика, а сказать правду — значит, разрушить семью…
Наверно, мне стоило бы предложить ему прислать сюда супругу под каким-нибудь предлогом, чтобы я мог пообщаться и с ней, — но никакого энтузиазма у меня подобная идея не вызывала.
К счастью, посетитель не стал этого предлагать.
Он заплатил больше оговоренной суммы и ушел раньше положенного времени. Хотя ничего конкретного я ему так и не сказал!
Видимо, для кого-то отсутствие плохих новостей — тоже радость.
А вообще, если про меня, — не хватает мне Каштана, без него как будто всё валится из рук.
Вот сегодня, например, я никого не принимал. А голова болела, словно после очень существенной и плодотворной работы. Но теперь Каштана рядом нет, и лечить меня, стало быть, больше некому.
Пост 27
Сегодня я все-таки решил навестить соседа Вероники (якобы ошибся дверью, направляясь к ней в гости, и даже назвал ее настоящее имя во избежание подозрений) — глянуть на него.
И прочел в его взгляде — ничего.
У него были совершенно пустые, как мне показалось, глаза.
Может, просто не выспался? Однако чутье мне подсказывало, что от обычного недосыпа такого не бывает.
Вот Макс, например, — встает теперь ни свет ни заря, чтобы приехать на работу к девяти, и глаза вечерами у него бывают красными, как у кролика (неважный из него теперь стал тусовщик, прямо скажем). Но не пустые!
А еще в фигуре соседа Вероники, высокой и худощавой, мелькнуло, как мне показалось, нечто от большой нескладной цапли…
Однако этих скудных впечатлений явно было недостаточно, чтобы отправляться с ними в полицию. Поэтому, подумав, я решил почаще заходить в Битцевский парк и бродить там подольше. Сеансы я все равно пока прекратил, и снова образовался излишек свободного времени. Как знать, может, моя интуиция в конце концов и выведет меня на маньяка?
Заодно, раз уж я там оказался, и на случай, если сосед вздумает проследить за мной в глазок, я зашел к Веронике. И мы еще немного поговорили про этого соседа, хотя ничего нового мне выяснить так и не удалось. Зато я кое-что заметил, на что не обратил внимания на первом приеме.
Ее руки.
На приеме она так и не сняла свои тонкие сетчатые перчатки из кожи — я тогда еще подумал, что она хочет таким образом скрыть свой реальный возраст.
Вообще же Вероника, бесспорно, была красива, однако чувствовался в ее красоте оттенок какой-то искусственности, что ли.
Но что в ней оказалось прекрасно без всяких «однако» — это ее руки. Вот в них не ощущалось никакой «сделанности» — очевидно, они красивы от природы. И еще юны. Судя по ним, она даже моложе, чем я решил поначалу.
У нее длинные тонкие пальцы и изящные ладони, белые и нежные. (Мне случилось сегодня взять ее ладонь в руки, но исключительно в рабочих целях — в попытке рассмотреть что-то про ее соседа, безуспешных, впрочем.)
Да, бархатистость кожи может быть следствием хорошего крема и грамотного ухода — но ведь форму-то не подделаешь!
И ногти у нее не длинные, овальной формы, с бежевым лаком.
Ясно, что Вероника и сама в курсе: такие красивые руки глупо украшать чем-то еще, вроде ярких накладных ногтей…
Пост 28
Два дня я проходил по парку впустую, измаялся от скуки и решил все-таки продолжить приемы. Одному совсем как-то пусто в квартире.
Когда я пригляделся к клиентке, пришедшей ко мне сегодня вечером, то чуть не вздрогнул (с начала практики я уже научился худо-бедно держать себя в руках, но скрыть абсолютно все эмоции удается не всегда).
Потому что черты ее постепенно размылись, как будто были нарисованы на песке и оказались стерты набежавшей волной, а вот губы — губы, наоборот, выпятились наружу. Да еще как!
Куда там модному недавно поветрию накачивать губы силиконом. Эти губы можно было сравнить, пожалуй, с последствиями самой неудачной подобной операции!
Они к тому же были еще и багряно-красными, слишком насыщенного даже для помады оттенка. (Если бы я не опасался показаться пафосным, то написал бы здесь — «кровавыми».)
Женщина спрашивала меня, вернется ли к ней уехавший в другой город бойфренд, и я, хоть убей, не видел в ее будущем никакого возвращения к прошлому. Движение шло только вперед, поступательно, о чем я ей и сообщил.
Клиентка на секунду задумалась, а потом неуверенно переспросила:
— Это значит, в скором времени я найду другого?
Да, посетители частенько сами истолковывают мои слова — и чаще всего так, как хотелось бы им. И на последний вопрос я ничего не ответил, предоставив ей возможность интерпретировать это молчание, как ей удобно — как согласие, например.
По-моему, моя теперешняя работа всё больше и больше смахивает на какое-то гадание на кофейной гуще. От такого устаешь не только физически, но и психологически: что может быть приятного в семейных разборках, дрязгах, недоверии, грязном белье и обманутых надеждах…
Но вообще, если откровенно, сегодня я работал как-то спустя рукава, не полностью сосредоточиваясь на насущном. Этому есть две причины: во-первых, я устаю теперь намного быстрее, чем вначале. Может, потому что рядом больше нет Каштана. А во-вторых, я никак не мог отвязаться от мыслей о Веронике и ее подозрениях насчет соседа.
Может, он показался мне похожим на цаплю именно потому, что внутренне я этого и ждал, настраивался увидеть?
В сухом остатке я так и не смог прочитать по его лицу, маньяк он или нет. А я ведь был уверен, что подобное просто невозможно не обнаружить!
Заметил же я у одной посетительницы неудачный удар вазой по голове друга в анамнезе, а тут не просто удар — тут как минимум уже три смерти за душой!
Может, он научился искусно маскироваться? Или его душа так омертвела, что больше не способна изменяться — закостенела еще сильнее, чем у когда-то встреченной «зомби»?
Да уж, опять одни только предположения.
Только догадки и никаких доказательств…
По-хорошему, стоило бы посоветоваться с друзьями или хотя бы с Максом, прежде чем лезть в это дело, но мне не особенно хотелось их обременять.
А что касается Макса, у него наконец-то всё наладилось в личной жизни, и он летал как на крыльях и говорил в последнее время лишь о своей ненаглядной Вике, ну, иногда еще о сыне, его успехах и косяках (выходило как-то поровну).
Словом, ему было явно не до маньяков и их соседок. Не следует дергать его сейчас по мелочам, тем более что, скорее всего, это окажется лишь плодом воображения не в меру эксцентричной Вероники.
Однако мне, я чувствовал, следует сделать хоть какой-то минимум.
Хотя бы не бросать свои прогулки по парку — чтобы не корить себя слишком сильно в случае новых жертв.
Пост 29
В общем, я решил больше не заводить кошек.
Во-первых, все равно никто из них не сравнится с Каштаном. А во-вторых, терять их очень тяжело. Так же, как и собак, наверно. У меня собак не было, но я догадываюсь, что это не менее тяжелая потеря. Так что — отныне ни щенят, ни котят.
Но, как говорится, человек предполагает…
Короче, вчера у меня были гости. Макс, Вика и Кирилл. И угадайте, что они мне ни с того ни с сего подарили?
Черепаху!
Нет, не игрушечную — живую!
Точнее, черепашонка. Наверняка это была идея Макса, Вика (и даже Кирилл) для этого слишком благоразумны.
А я ведь сообщил всем, что ни за что не заведу ни кошки, ни собаки, но про черепах как-то не упомянул. Вот как важно быть конкретным! Ну что мне стоило сказать: «Вообще больше не заведу никакую живность»?!
Но как иногда я сам советую посетителям: раз нет другого выбора, надо постараться найти в ситуации какие-нибудь плюсы. Или хотя бы отсутствие минусов.
Например, они могли бы подарить мне змею или, допустим, мини-свинью, которая потом бы неожиданно вымахала в большую свинью. А что, такие случаи бывали — недавняя клиентка рассказала, что это произошло недавно и у нее. Мода на мини-свиней может быть коварна, как и некоторые их заводчики…
И все-таки не могу не удивляться. Никакого праздника вчера же не было, никакого там дня рождения или Нового года. А Хэллоуин давно прошел, да и не отмечали мы его. Как говорится, ничто не предвещало!
Но обратно черепашку ведь не отдашь и не передаришь, поэтому, деваться некуда, пришлось покупать для нее аквариум. И заодно большую упаковку корма впрок.
И еще после некоторых колебаний я назвал ее Нечто.
Дело с подбором имени осложнилось тем, что я пока не знаю, какого это существо пола. А Нечто — это довольно-таки нейтрально, верно?
Пост 30
Второй визит Вероники проходил совсем не так, как первый.
Теперь она отбросила маску спокойствия и ленивой отстраненности. Кажется, я даже видел, как крылья ее тонкого носа подергиваются в ожидании чего-то — охоты или крови.
Обмануться тут было сложно: под маской холеной красоты скрывалась натура хищницы. И за ее полуприкрытыми глазами иногда начинали искрить желтоватые, как у волчицы, глаза.
Похоже, она даже не заметила, что у меня появился аквариум с черепашонком. А если и заметила, то не подала виду.
Да, напрасно я купился ранее на ее показную искренность — самого главного она мне тогда и не сказала. Зато сообщила теперь: сосед/возможный маньяк какое-то время назад тоже был ее любовником!
И, очень может быть, совсем недавно.
— У меня есть знакомая, — возбужденно говорила Вероника, — она занималась спортом, но по ней не скажешь. Только высокая. Так вот, она согласилась выступить в роли… э… девушки, за которой он мог бы погнаться…
Вероника говорила об этом как о какой-то игре — очень увлекательной и волнующей в силу опасности, но все же игре. Как будто напрочь игнорируя тот факт, что на кону здесь могла оказаться чья-то жизнь.
— То есть приманки? — сухо уточнил я.
— Она сама вызвалась, когда услышала об этом, — поспешила объяснить Вероника. И добавила: — Я бы и сама могла сыграть эту роль, но он же меня узнает и со спины… Если это, конечно, он.
— И полиции вы ничего сообщать не собираетесь? — на всякий случай уточнил я, хотя это и так было ясно.
— Без доказательств они от нас отмахнутся, — Вероника и сама пренебрежительно махнула рукой. — И почему мы? Ты ведь тоже участвуешь, разве нет? — Она как-то легко и ненавязчиво перешла на «ты». И задала свой вопрос лишь для проформы: она явно не привыкла принимать отказы. — От тебя требуется самое простое: всего лишь немного подстраховать. Незаметно пойти следом за девушкой, прикрывая ее и особо не высовываясь, — я думаю, у тебя это легко получится. — Видимо, это был намек на мой рост. — Ну и конечно, если маньяк все-таки появится, в нужный момент вмешаться и…
Да, всё было заранее решено и расписано и без моего участия.
— А если он окажется сильнее? — перебил я ее. Скорее всего, так и будет, учитывая разницу в комплекции.
— А на этот случай, — Вероника хитро подмигнула, — ты захватишь с собой наручники и резиновую дубинку. У меня есть, я одолжу. Главное, подходи только со спины… Что смотришь? Ты ведь не хочешь оставить девушку в такой ситуации одну?
И хотя мне это всё не нравилось, выбора у меня, похоже, не оставалось.
Вероника, как искусный манипулятор, очевидно, уже успела завлечь свою доверчивую знакомую в эту опасную игру, а в любой опасной игре жизненно необходима страховка.
— Когда вы его бросили? — тихо спросил я после молчания.
— А при чем тут я? — Вероника тут же приняла оскорбленный вид. — Он таким и был, изначально. Потому и не сложилось. И главное, вот так всегда. Так и появляются неудачные слухи! А дело всё только в том, что вечно ко мне липнут какие-то психи и придурки. Именно поэтому мне и приходится их бросать, и они же за это называют меня стервой! А были бы нормальные, успокоились бы и зажили себе дальше… И вот ты наверняка сразу записал меня в стервы, хотя я всего лишь желаю, чтобы эти смерти прекратились! Хочу предоставить полиции самые железные улики. Разве это плохое дело?
Ее слова были вполне убедительными, и я бы, может, ей поверил, если бы ее глаза в этот момент снова не полыхнули жёлтым — жаждой мести… нет, точнее, жаждой охоты.
— Ты ведь не оставишь девушку в опасности, Март? — одновременно и вкрадчиво, и уверенно повторила Вероника. — Видишь ли, я тоже немножко умею разбираться в людях…
Пост 31
А уже вечером неожиданно заскочил Макс — отдать старый долг.
Он занимал (у меня и не только) в период ухаживаний за Викой, когда еще не устроился на постоянную работу, — ну, а с появлением стабильного оклада начал раздавать долги. Хотя лично с моим займом мог бы и не спешить — с деньгами у меня сейчас проблем не имелось.
— Кажется, мое дело начинает развиваться, — решил поделиться я. Вообще не люблю хвастаться, но это была скорее констатация факта.
— А мне кажется, тебе надо бы сбавить обороты, — неожиданно отозвался Макс.
— Зачем это? — не понял я.
— Ты же сам говорил, что таблетки уже не слишком действуют. Я про голову.
— Нормально у меня всё, — с досадой сообщил я. Вот и делись после этого с окружающими новостями, обязательно обратят их против тебя же. — Сам лучше сходи проверься. Сколько раз ты получал по голове во время тренировок?
— Я же не боксом занимался, а карате.
— А что, большая разница?
— Есть разница. Как между тобой и ясновидящим.
— Ты ведь сам первый сказал, что я вижу суть, — напомнил я.
— Видеть суть и быть ясновидящим — разные вещи, — упрямо возразил Макс.
Скажите пожалуйста, какие нюансы. Можно подумать, передо мной гуру по тонким материям.
— А я, если захочу, — меня вдруг понесло, — стану лучшим ясновидящим страны!
Я вообще довольно редко выхожу из себя, но Макс, когда в ударе, и статую может довести до трясучки. Хотя надо признать, я и сам по себе нервничал — не каждый день все-таки приходится готовиться к охоте на маньяка, да еще и с участием «приманки». А мне это и вовсе предстояло в первый раз.
— Ты вообще на себя в зеркало иногда смотришь? — Он кивнул на большое зеркало в прихожей.
— Ну, знаешь, не всем удается уродиться спортсменами, как ты.
— При чем тут это? У тебя даже цветы теперь не выживают.
— Потому что я их и не сажаю!
— А где цветок, который подарили тебе близняшки на прошлый Новый год?
«Цветком» был мелкий кактус, который недавно окончательно засох, но моей вины в этом не было — я поливал его регулярно. Даже, по-моему, чаще, чем нужно.
Я пожал плечами:
— Зато у меня черепаха выжила. Кстати на будущее, никогда не дари никому животных. А то заработаешь минус в карму, когда их передарят или просто выбросят потихоньку.
Я уже и про такие случаи наслушался, когда разбирался с посетителями, откуда в их домах накопилась минусовая энергия.
Макс медленно и печально покачал головой, как будто не был сам зачинщиком этого дурацкого разговора:
— А ты изменился.
Надо же какое свежее наблюдение!
Если уж Макс, обычно заостренный лишь на себе, подметил, что я изменился, — значит, на самом деле так. Но это ведь, в принципе, не плохая новость, верно? Перемены вообще — признак активной жизни.
Необязательно же они должны быть к худшему.
Я ожидал, что Макс еще что-нибудь добавит, но он только еще раз грустно качнул головой и вышел за дверь, оставив конверт с деньгами на тумбочке в коридоре. Не захотел, значит, заходить.
И в общем, так и вышло, что из-за этого глупого спора я не успел рассказать ему про свою намеченную на завтра вылазку в Битцевский парк.
Пост 32
За этой девушкой, кажется, мог бы увязаться и самый разборчивый маньяк.
Она целеустремленно шла вперед по одной из тропинок в стороне от основной дорожки — как бы сама по себе.
Вроде как гуляла, но при этом двигалась так легко и грациозно, что я залюбовался — и прибавил шаг, чтобы поспеть за ней (при этом оставаясь вне зоны видимости). Она была высокой и статной, но при этом удивительным образом казалась еще и хрупкой в своем пуховике с капюшоном и темных джинсах.
Но как же все-таки быстро она шагала!
И минут через десять, когда я снова ускорился, чтобы не отстать (я начинал уже слегка задыхаться), мне показалось, что слева от меня хрустнули ветки, а когда я глянул в ту сторону, мелькнула чья-то тень. Длинная и высокая.
Я вздрогнул и машинально пригнулся, хотя тень сама по себе еще ничего не значила, даже если и походила слегка на цаплю, — игра света часто искажает размеры. Что же мне, бояться теперь любого треска?
Я снова выпрямился и пошел дальше, стараясь не шуметь. Не исключено, что мне вообще показалось — нервы пошаливают, что в такой ситуации скорее естественно…
Однако в этот момент, признаться, я даже пожалел, что не позвал с собой Макса. Как ни крути, а физическая форма у него была намного лучше. А если дело дойдет до рукопашной? Маньяк, судя по описаниям, и выше меня, и сильнее…
Тут у меня мелькнула глупая мысль, что я никак не могу сегодня умереть — у меня же черепашка еще не покормлена!
Однако остановиться, вытащить телефон и позвонить времени у меня не имелось — все силы уходили на то, чтобы не упустить из виду девушку и не попасться ей на глаза, то есть продолжать идти тихо.
Но какая же быстроногая эта оказалась девушка! Тут я подумал, что, наверно, подозрительно смотрюсь со стороны — упорно ее преследую. Как будто я сам маньяк и есть… И главное, как объясняться, если кто-нибудь меня за этим застукает?
А потенциальная жертва тем временем вдруг резко остановилась и оглянулась через плечо, как будто услышав мои мысли, и слегка приспустила капюшон.
Я тоже с размаху затормозил и нырнул за ближайшее дерево. А когда из-за него выглянул, девушка уже снова быстро шла вперед, однако и пары секунд мне хватило, чтобы разглядеть ее.
Даже странно, что я не узнал ее раньше со спины. Эту решительная и вместе с тем легкая походка была ведь весьма примечательной.
По лесопарку передо мной шагала не кто иная, как Вика!
Маньяка мы в этот вечер так и не дождались — а может, просто его спугнули. Точнее, если откровенно, я и спугнул — слишком уж шумно удивился и начал задавать вопросы.
Так что «ловлю на живца» пришлось пока отложить.
Чуть позже, после нашей шумноватой встречи, выяснилось, что Вика тоже узнала про маньяка из новостей. И когда коллега Вероника предложила ей принять участие в его поимке, без долгих раздумий согласилась. Вспомнила, видите ли, о своем спортивном прошлом!
Нет, ну вы когда-нибудь слышали о подобном безрассудстве?! Хотя надо отдать Веронике должное, она умеет убеждать…
Мы отогревались в ближайшей кафешке, заказав себе по глинтвейну. И когда Вика закончила недолгий рассказ о своей подготовке, заключавшейся в основном в приобретении шокера, я спросил:
— Что ж ты Максу ничего не сказала?
Вика вздохнула и отставила чашку.
— Ну, ты же знаешь Макса. Он бы не сдержался, обязательно полез в драку и, возможно, не рассчитал бы силы, еще бы пристукнул его сгоряча. Что же ему, сидеть теперь из-за такого урода?
— Нет, но…
— Ты же и сам ему ничего не сказал.
— Но я другое дело, а ты…— Я осекся. На какой-то безумный миг мне показалось, что в ее лице мелькнуло нечто нечеловеческое. Может, сумасшествие прадеда началось именно с таких вот галлюцинаций?
Я с силой потер глаза.
— Что-то случилось? — встревожилась Вика. — Голова снова заболела?
— Да ерунда, — я выжал из себя улыбку. И добавил, сам над собой иронизируя: — Представляешь, мне на секунду вдруг показалось, будто ты не из людей…
И тут ее лицо снова дрогнуло и… как бы поточнее сказать? — начало словно бы мерцать и меняться…
Пост 33
— Знаешь, а подозрительно было с твоей стороны не поссориться с Максом из-за того, что он молчал о сыне, — сказал я Вике, сидевшей в моей кухне напротив меня. В тот момент я, кстати, еще подумал: для земной девушки, даже хорошей, это как-то неестественно. — Ты могла устроить хотя бы небольшую сцену.
— Я так и знала, — расстроенно протянула она. Буду, пожалуй, продолжать называть ее так, а то ее настоящее состоит из слишком многих букв и занимает слишком много места. — Просто не люблю, понимаешь, эту сторону ваших обрядов…— Теперь Вика уже не затрудняла себя шевелением губами и посылала свои мысли прямо мне в мозг. И так же при разговоре со мной она больше не обременяла себя биоприкрытием. Очень качественным, надо сказать, раз столько времени водила за нос даже меня.
Ее нелюбовью к истерикам отчасти и объяснялось то, как быстро Макс оказался полностью покорен ею. Например, он сам восхищенно рассказывал мне, что за время отношений Вика не устроила ему ни одной истерики и даже ни разу не завела серьезный разговор про будущее их отношений. Собственно, это и покорило его окончательно, и поэтому недавно он решился и купил кольцо.
Макс считал, ему нереально подфартило и он вытащил счастливый билет, ну а я про себя удивлялся спокойствию Вики по поводу Кирилла. Не то чтобы что-то тогда заподозрил, скорее ощутил невнятное беспокойство.
А теперь я глянул ей в лицо и снова вздрогнул, хотя мне-то казалось, я успел уже привыкнуть к ее настоящему облику.
Вот в первое время смотреть было действительно тяжеловато…
Нет, в своем истинном виде Вика вовсе не была страшной. Наоборот, она была красивой. Даже очень. Слишком прекрасной, неестественно для нас. Раньше я даже подумать не мог, что красота тоже может доставлять дискомфорт и причинять боль глазам…
Во-первых, ее кожа был золотистого цвета, как и волосы. Даже более того — золотые. И при этом они так сияли и бликовали, что, будь это статуя, а не живое существо, я бы сказал, что перебрали с позолотой.
Во-вторых, ее рост. По-настоящему оказалось, что она около трех метров в высоту, поэтому ей непросто было разместиться за моим столом. Однако свою земную личину она пока не надевала — говорила, требуется от нее иногда отдыхать. А теперь, когда они съехались с Максом, времени побыть в одиночестве у нее оставалось всего ничего.
Ну и наконец, а может, и самое главное — ее глаза. Они были неестественно, непропорционально большие и время от времени меняли цвет. То обычный синий, то малахитовый, а то и вовсе розовый или бордовый! И если смотреть в них дольше трех секунд, возникает стойкое неприятное ощущение, будто тебя засасывает в воронку…
И, как оказалось, почему-то только в своем родном облике она умеет снимать приступы моей головной боли — и снимать довольно легко, всего лишь нажатием пальцев на лоб и похлопыванием по вискам.
Вот это я понимаю, настоящий дар, не то что у меня!
— Я узнала о твоих способностях с первой встречи, — призналась Вика. — Но не думала, что они настолько сильны, что ты сможешь распознать даже меня…
— Я расту, — скромно сообщил я. — Хотя ты сразу же показалась подозрительно искренней. Но потом я решил списать это на исключения, природную аномалию. — Это была, наверно, моя самая крупная пока ошибка. — И когда ты возвращаешься к себе? Ну, на свою планету. — Ее название я тоже не смог бы выговорить при всем желании.
— Через год, — виновато ответила Вика. Она догадывалась, какой следующий вопрос я задам.
— И зачем ты позволила Максу влюбиться, если знала, что все равно улетишь?
Вика замялась и заговорила уже вслух:
— Главная тема моей научной работы была — поведение земных мужчин в отношениях. Как я могла бы собрать материал, если бы сама не вступила в отношения? — Вот как она называла чувства Макса — просто «собрать материал». Лучше бы ему правда попалась истеричка, но земная… — Я же не думала, что зайдет так далеко…
— И когда ты собиралась ему сказать, в день свадьбы?
— Я думала, всё как-то само распадется… — Вика продолжала говорить вслух и начала слегка мерцать, что, видимо, означало смущение. Нет, она была ничем не лучше земных женщин. — По статистике, больше половины земных пар расстаются в первый же год.
В дверь постучали, и я пошел открывать, а Вика быстро съежилась до человеческих размеров и перестала мерцать и бликовать. Явился Макс — собственно, они пришли с Викой, но он задержался — заскочил в магазин. Он, кажется, успел уже забыть о нашей недавней размолвке, и я решил не напоминать.
Продолжить честный разговор с Викой больше не имелось возможности, и я так и не успел выяснить, когда же она собирается рассказать всё Максу.
Или, может, она хочет устроить разрыв по какой-то другой, надуманной причине?
В любом случае я очень надеялся, что Макс не сорвется.
Сейчас-то ведь он был на сто процентов уверен, что наконец нашел свою идеальную женщину. И даже не подозревал, что стал объектом исследования… У меня, конечно, мелькала мысль самому сообщить ему правду, но после долгих колебаний я от нее отказался.
Потому что почти ясно видел, чем в таком случае закончится дело: он не только мне не поверит, но еще и объявит меня сумасшедшим или своим врагом, тоже все-таки влюбленным в Вику.
Ну а пока, стоя на пороге с магазинным пакетом в руках, он казался счастливым, и это, как и золотая кожа Вики, просто било в глаза.
— Привет, Мартуха, — весело поздоровался он.
Чтобы он назвал меня Мартухой, должно случиться нечто экстраординарное, — так что сами понимаете, в каком измененном от счастья состоянии он пребывал.
И как тяжело ему потом будет этого лишиться.
Пост 34
Что характерно, сосед Вероники куда-то исчез. Она сообщила мне по телефону, что несколько раз звонила ему в дверь — и без толку.
После этого я и сам зашел в их подъезд, и мне он тоже не открыл.
Может, уехал, почуяв каким-то образом опасность?
Они, как правило, обладают почти звериной интуицией. Боюсь, из-за нашей с Викой нежданной встречи в лесопарке, получившейся не слишком тихой, мы распугали всех гипотетических маньяков в округе…
Сильно пожалев о потерянном так бездарно времени, я обратился в полицию по этому делу, сообщил приметы внешности и имя-фамилию, которые узнал от Вероники (правда, неизвестно, настоящие ли).
Однако мои слова, как и следовало бы ожидать, полицейские не восприняли всерьез.
И на что я только надеялся — у меня ведь не имелось никаких доказательств, кроме смутных предчувствий и подозрений Вероники! Но о ней, по ее просьбе, я упоминать не стал.
Какое я вообще принимаю участие в этом деле, спросили меня.
Я ответил: просто, понимаете, я ведь живу в этом районе и не хотел бы, чтобы здесь разгуливал маньяк.
Да кто я, собственно, такой?
Я ответил, использовав туманную формулировку со своего сайта, и даже вытащил из кошелька одну из недавно сделанных визиток.
Ага, засмеялись мне в лицо, недоделанный ясновидящий и мутный тип! Иди-ка ты лучше отсюда, пока тебе не начали задавать совсем ДРУГИЕ вопросы.
Тут я осознал, что я сам чуть ли не мошенник в глазах представителей закона. Поэтому и всерьез меня там не восприняли (хорошо, хоть мурыжить не стали) — так и отправился я домой, ничего не добившись…
P.S. Кажется, теперь мои посты стали длиннее, а я и сам не заметил как, и буквы больше не расползаются и не мутируют ни в какую историческую вязь. Привык уже, наверно.
Пост 35
Сегодня ко мне пришли Алина с мужем, а у меня, как назло, в холодильнике шаром покати. Я как-то привык питаться пиццами, пастами и роллами — заказываю их по телефону из ближайших кафешек, и без проблем.
В честь гостей я решил заказать вьетнамскую еду, но Алина сказала — не надо.
Она отыскала кое-какие продукты в верхних кухонных шкафах, а еще старый фартук и через час испекла целую горку блинов. Варенье у них было с собой: они его привезли в сентябре с моря и решили подарить одну банку мне. А именно — из шишек.
Сперва я отнесся к шишечному варенью с некоторым недоверием, однако оно совсем даже неплохо пошло с блинами.
И, признаться, это немного подняло мне настроение после сокрушительной неудачи с поиском маньяка (которого, не исключено, я же и спугнул). Да и вообще как-то снизило напряжение последних дней, связанное, в частности, и с новостями по поводу Вики.
Интересно, что за чаем мы как-то незаметно съели почти все блины. Хотя горка казалась реально внушительной!
Я почти не говорю об Алинином муже Игоре, но парень он хороший — не любит особенно разбрасываться словами (и может показаться со стороны малообщительным, как и я), но если уж что сказал или пообещал — сделает непременно.
Можно даже не сомневаться.
Интересная деталь — когда я смотрел на него за чаем, напрягая зрение, то почти ничего не разглядел, кроме одной детали. Его глаза, светло-карие, поменяли цвет и стали темно-шоколадного цвета. Не знаю, как это истолковать (кроме того, что они с Алиной оба любят варенье и блины и, значит, сладкоежки), поэтому не буду и пытаться.
Разговор за чаем как-то вывернул на историю, современность и будущее. Мы с Игорем даже немного поспорили, а точнее, подискутировали на эту тему.
Вообще же, когда начинают сравнивать современность и прочие эпохи, я обычно молчу. Потому что не жил в те времена и не знаю наверняка, как там было.
Но одно могу сказать точно (и сказал во время дискуссии): несмотря на проблемы с экологией, я все же рад, что живу именно в это время. В основном благодаря всяким техническим изобретениям и анестезии у зубного — и вообще анестезии.
В прежние времена у такого, как я, по-любому не было бы шансов закончить свои дни спокойно.
Конечно, в будущем может быть еще круче: люди изобретут бессмертие мозга и придумают какое-нибудь цифровое тело, например, — но может и не быть. Вдруг вместо этого случится новая и всеразрушительная война? Если верить, скажем, книгам на тему постапокалипсиса.
Так что я вполне доволен и теперешним нашим временем. Так об этом и сказал.
И Игорь, больше интересующийся завтрашним днем и новыми технологиями, признал мою аргументацию вполне убедительной☺
(Тут я отступлю от своей привычки не использовать смайлы и все-таки помещу один в знак того, что у нас вышел не спор, а так просто, шуточная пикировка.)
Пост 36
Нечто вроде подросло за последнее время, хотя вообще-то черепахи растут медленно.
И, хотя я купил впрок целую упаковку корма, очень скоро выяснилось, что сухой корм оно не особенно жалует — ему больше по вкусу сырая рыба.
В частности, треска. А еще креветки.
Да, оказалось, губа у него не дура — даром что такое мелкое. И в итоге почти полную упаковку корма я оставил в подъезде на первом этаже. Может, кому из соседей пригодится? (Хотя я не курсе, держит ли здесь кто-то еще рептилий.)
Кстати, Нечто, кажется, довольно умно для рептилии — например, вылезает на мостик погреться, только когда дома никого нет, кроме меня и друзей. А стоит явиться посторонним посетителям, оно немедленно прячется в аквариуме за камнями, будто желая сойти за невидимку.
Почти как Каштан.
И еще я заметил, иногда оно смотрит… не то чтобы проникновенно, но как-то понимающе, что ли.
Особенно перед кормежкой.
Настя говорит, это мне чудится от одиночества, и вообще мне стоило бы подсократить приемы. А еще лучше жениться.
Но этот последний совет у нее, кажется, для меня на все случаи жизни.
Пост 37
Сегодня мы отмечали день рождения Макса в одном японском ресторанчике.
Вначале я хотел отплатить Максу той же монетой и подарить ему змею или, допустим, попугая. Но потом пожалел несчастных зверушек — они-то ни в чем не виноваты — и ограничился тем, что вручил картину. Ту самую, что отдал мне незадачливый художник. Так сказать, его «первоопытную».
Знаю, знаю — некрасиво передаривать, но в мою квартиру она не особенно вписывалась, а вот для эклектичного жилья Макса, где было больше хлама, чем свободного места, подходила в самый раз. К тому же Макс ее у меня не видел (купив рамку, я почти сразу же убрал ее на балкон) и, получив, обрадовался. Кажется, «мазковая» техника и впрямь пришлась ему по душе — он не умеет так достоверно разыгрывать энтузиазм.
За столом мы с Дашей сидели рядом. Мы с ней ведь оставались единственными одиночками в нашей компании и как-то выделялись, что ли.
Не то чтобы держались на особицу — но это личное одиночество нас как будто на время объединило.
Почему бы нам с Дашей не начать встречаться? Интересная мысль, но неосуществимая.
Потому что мы с ней друзья, и я не хотел бы терять эту дружбу ради призрачного шанса стать ее парнем.
Но это всё не главное, а главное — сидя по другую сторону стола от Макса и Вики, я вдруг ясно рассмотрел, что она собирается бросить его уже скоро.
Это в первый раз я сумел так отчетливо уловить ее намерения — а может, Вика специально открылась передо мной в тот момент.
Я почувствовал, как снова заныло в районе затылка. (Наверно, Макс и Настя все-таки правы, и мне стоит еще кардинальнее сократить число приемов. Ладно уж с ним, с собственным делом, в конце концов, у меня еще осталась старая внештатная работа, заказы по которой я выполнял по утрам, стараясь не заваливать сроки.)
Значит, уже скоро.
Хорошо, конечно, что не сегодня, — но это ведь не слишком меняет дело. Макс уже успел купить кольцо для помолвки, сам сказал мне.
Как когда-то и я для Марины.
И, очевидно, его история любви так же не окажется счастливой.
Я решил прояснить этот вопрос немедленно. И, дождавшись, когда Вика выйдет в уборную, я тоже выбрался из-за стола, вроде как на улицу, подышать воздухом.
Однако у входной двери специально задержался у зеркала, поправляя пиджак и приглаживая волосы (волосы — это моя вечная проблема: сколько их ни расчесывай, все равно торчат). Когда же Вика вышла из дамской комнаты и направилась обратно в зал, я перехватил ее и увлек на улицу.
Макс, к счастью, уже не ревновал так отчаянно, поэтому я не слишком опасался, что нас неправильно поймут. А вот побеседовать с Викой мне было нужно (хотя я и не обольщался, что это что-то изменит в ее намерениях).
Но неужели она оставит Макса после того, как только что подарила ему вручную связанный свитер с оленятами?!
А Вика как будто не особенно удивилась — словно знала, что я «разглядел» ее планы.
— Скажи, ты ведь не собираешься… исчезать слишком резко? — с некоторым беспокойством начал я.
— Нет, я найду, как уйти, и постараюсь сделать это как можно мягче, — заверила Вика. Она была выше меня на добрых полголовы, а на каблуках, как вот сейчас, — на целую голову.
— Ты сказала, пробудешь здесь еще не меньше года?
— Да, нужно завершить проект. — Как холодно и бесстрастно звучит это слово: «проект». — И у меня здесь есть еще одно незаконченное дело.
Я догадался, что неудача с ловлей маньяка «на живца» тоже не дает ей покоя.
— Эти дела, конечно, важные, — не стал спорить я, — но ведь не только они тебя здесь держат, верно?
Вика отвела взгляд в сторону.
— Я расстанусь с Максом раньше, чем улечу, если ты об этом, — неохотно выговорила она. На этот раз словами — самые важные вещи она все-таки предпочитала произносить. Может быть, чтобы избежать недопонимания. — Не буду ждать, когда он сделает мне предложение.
Она, значит, была в курсе. И все равно спокойно планировала расставание.
Теперь мне стало уже по-настоящему тревожно за Макса. Да, несмотря на все свои внешние и душевные достоинства, Вика оказалась довольно-таки легкомысленной особой…
— Скажи, — решился я на вопрос, — а в рамках безумного допущения, есть ли такая вероятность, чтобы ты забрала Макса с собой?
Как ни старался, я не мог даже пунктиром заглянуть в ее будущее, так же как раньше — в лицо.
Вика опустила голову, и я понял, что ответ — нет.
— На самом деле я люблю не его, — негромко призналась она. Вслух. — Он сейчас дома и даже, скорее всего, не знает о моей любви, но…
— Кто? — зачем-то спросил я, хотя едва ли был с ним знаком. Я бы запомнил.
— Его зовут… — Вика чуть сбилась и перешла на мысленный шепот-скороговорку: — Он тоже должен появиться у вас, но меня уже здесь не будет. Это произойдет совсем не скоро, мы ведь живем дольше людей, но, возможно, ты о нем все-таки еще услышишь…
— Сомневаюсь, — буркнул я. Едва ли в психушках живут особенно долго.
— В общем, его зовут Эй-Баль… — И окончание она додумала так тихо, что я даже не разобрал.
Хотя по большому счету какая разница?
Какое мне вообще дело до этого имени, если я никогда его раньше не слышал и вряд ли когда-либо снова услышу…
Пост 38
Сегодня я познакомился с отцом Вероники.
Не думайте, что она нас специально познакомила — у нас все же не те отношения. Это вышло случайно, когда я зашел к ней наудачу после последнего визита к соседу-«цапле», — и не только она оказалась дома, но и ее отец.
И он сам выразил желание со мной познакомиться и пообщаться, хотя Вероника, казалось, была этому и не слишком рада. Но ее отца это не смутило: чуть ли не силой усадив меня за кухонный стол, он принялся весело болтать и между делом расспрашивать меня о том о сем.
В частности, чем я занимаюсь (тут я постарался нагнать тумана) и где мы с Никой познакомились. Я ответил так же уклончиво: мы, мол, партнеры по одному краткосрочному проекту — однако он, кажется, все равно подумал что-то лишнее.
Что было довольно странно: мы с Вероникой даже внешне полные противоположности. Она высокая, яркая и эффектная, а я мелкий, худой и бледный. Однако Виктора Викторовича, так звали отца Вероники, похоже, подобные мелочи не смущали.
Кстати, сам он со своей дочерью тоже составлял своеобразный контраст.
Ее лицо было красиво, черты лица тонкие и изящные (очевидно, внешностью она пошла не в него, а в мать). Его лицо тоже было довольно выразительно, но никто не назвал бы его красивым — черты казались грубоватыми, не слишком правильными и точно слепленными наспех.
Зато он явно перекрывал ее по части обаяния: Вероника представлялась холодной, невозмутимой, а он — горячим и эмоциональным.
В ней чувствовался недостаток живости — а Виктор Викторович, напротив, казался в чем-то даже избыточным.
Каждое слово он будто не просто проговаривал, а проживал, то и дело посмеивался, и в его глазах вспыхивали огоньки. Не так, как у Вероники, — у нее это было связано с неясным душевным голодом, недостатком чего-то, а его глаза горели озорством. Словно жизненная сила не просто текла в нем, несмотря на степенный возраст, а даже клокотала, булькала и, того гляди, норовила брызнуть на окружающих.
А еще я заметил, что Виктор Викторович тоже не лишен кое-каких способностей. Которые, как говорится, выбиваются из обычных пяти чувств и называются поэтому экстрасенсорными.
Правда, природу этих способностей я пока еще не сумел распознать.
Пост 39
Сегодня я снова зашел к Веронике. Если честно, сам толком не знаю почему.
Не то чтобы я особенно надеялся застать врасплох ее подозрительного соседа и выйти на след маньяка. Так же как и не думал, что от еще одного обсуждения с Вероникой это дело сдвинется с мертвой точки, — но и просто забыть о нем тоже не мог.
Я смутно чувствовал, что обязан что-то сделать, — но что конкретно, не представлял.
— Вероника как-то обмолвилась, что твой друг Макс был сильно обижен на женщин? — неожиданно вступил в разговор Виктор Викторович.
Я и не заметил, как он вышел из своей комнаты.
Даже не думал, что он дома, так тихо он сидел в своей комнате.
Однако если отец Вероники решал присоединиться к беседе, мало что могло его остановить, — а главное, у него это выходило так естественно, что не вызывало возражений. Как и мгновенный переход на «ты».
В общем, так и вышло, что Виктор Викторович (он попросил называть его просто Виктор) присоединился к нашему разговору.
Я со значением глянул на Веронику.
Очевидно, она узнала о проблемной личной жизни Макса от Вики — я-то о своих друзьях особо не распространяюсь. (Если, конечно, не брать в расчет этот блог, но его же всё равно мало кто читает.) А Вика хотя и очень необычная, невозмутимая и даже неземная — но все-таки женщина.
Или, может, она рассчитывала, что после ее ухода Макса временно утешит коллега?
— Мы ведь уже выяснили, что это был мой сосед, — зло сказала Вероника, игнорируя мой взгляд. — Мы его случайно спугнули, он и сбежал.
— Во-первых, вы ничего толком не выяснили, — живо возразил Виктор, — домыслы и подозрения не в счет. А во-вторых, как я знаю, у Геннадия была здесь не своя, а съемная квартира. — Виктор в силу своей общительности был не только знаком со всеми жителями подъезда, но и, кажется, хорошо знал их. Что немаловажно. Поэтому к его мнению стоило прислушаться. — Скорее всего, он просто нашел вариант получше или ближе к работе — вот и съехал. А у этого Макса жилье ведь свое?
Тут Виктор угадал — квартира досталась Максу от бабушки. Я нехотя кивнул.
— И к тому же, — продолжал он ободрившись, — сам рисунок преступлений говорит о тяжкой обиде убийцы на женщин. Он их не насилует, не бьет — просто убивает, и только женщин. Как будто ему от них ничего не нужно, кроме одного — чтобы они перестали дышать одним воздухом с ним, принося хаос и разрушения в его… как ему кажется… жизнь.
Все-таки слова Виктора обладали, нельзя не признать, некоторой убедительностью.
Даже силой внушения.
В этом, наверно, и заключались его способности. Так что, если бы речь шла не о Максе, я бы, может, и засомневался. И вдобавок, врать не буду, на какой-то миг мне даже вспомнился страстный диалог Козырева про стервозных женщин.
Но речь шла именно о Максе, а любой, кто знает Макса, подтвердит: на убийство он не способен!
Если его довести до ручки, он примется за разрушение себя, а не других.
— Сейчас Макс встречается с девушкой и вполне счастлив, — вслух сказал я.
И добавил мысленно: «Пока».
Пост 40
Верная своему обещанию, Вика объявила о разрыве до того, как Макс сделал ей предложение. Возможно, опередила его буквально на пару минут. И, конечно же, Максу было тоскливо.
Настолько, что он все-таки сорвался в запой.
И, самое тревожное, напрочь отказывается обсуждать эту тему.
Я только знаю, что это произошло в тот вечер, когда он собирался сделать ей предложение, — и в итоге злополучное кольцо полетело в окно с седьмого этажа и сгинуло где-то во дворе. (А может, кто-то из соседей или мальчишек уже и подобрал.)
Чтобы как-то отвлечь Макса от его горя, я позвал его с собой в Битцевский парк.
Хуже-то в любом случае не станет, а может, Макс хоть немного развеется, думал я. Я еще не бросал своих прогулок там — надеялся если не поймать маньяка, то, может, помешать новому преступлению, как помешал давешний бегун. Я бродил там иногда час, иногда два, то и дело оглядываясь и прислушиваясь к любой скрипнувшей ветке, — но пока ничего нового не увидел.
И сегодня вот пришел в ставшую снова (и очень быстро!) неряшливой и грязной Максову квартиру. Еще недавно она была уютным домом почти женатого человека — а теперь превратилась чуть ли не в притон-ночлежку.
Все-таки запой, конечно, никого и ничего не красит — ни человека, ни его квартиру.
Макс первым делом, как и следовало ожидать, отказался.
Он, кажется, сначала меня даже не услышал и не пригласил пройти дальше прихожей. Там, видно, было еще более запущено и грязно, и к тому же слышались чьи-то умеренно пьяные голоса, среди которых прорезывался и один женский.
К счастью, сам Макс казался относительно трезвым — но, судя по запаху, неплохо попраздновал накануне.
— Позвал вот старых друзей, — небрежно пояснил он, когда понял, что я их услышал.
— Я думал, мы твои друзья?
— Не такие старые, — кратко пояснил Макс и не стал больше обсуждать эту тему. Он скрестил руки на груди и всем видом показывал, что гостей ему пока достаточно и мне пора.
— Ну, так вот, — поспешно продолжил я, — насчет парка…
— Пусто мне, — глухо перебил меня Макс и потер виски, как будто теперь у него болела голова, — как же пусто… Ну какой еще парк, а?
— Обычный, Битцевский, — терпеливо ответил я. Секунду посомневался и все же решил выложить то, что до этой минуты никому из друзей не рассказывал. О маньяке и моей неудачной за ним «охоте». А также упомянул вкратце и о Веронике.
Да, Макс был сейчас не в лучшей форме — но как раз сейчас и нуждался, как никогда, в отвлечении.
Правда, об одном я все же умолчал — об участии в этом деле Виктории. Если уж отвлекать человека от мыслей, то лучше делать это последовательно.
— Ты нос к носу столкнулся с маньяком? — Макс смерил меня недоверчивым взглядом. — И до сих пор молчал?!
Ну, по крайней мере, он отвлекся.
— Не то чтобы столкнулся, — возразил я, — я даже не уверен, что видел именно его. А в парке только заметил чью-то тень — и не факт, что его. Так что не о чем особенно было рассказывать.
— Но ты же ходил в полицию! Им-то ты, выходит, рассказал?!
У Макса может быть очень громкий голос. Вот сейчас, например, он был настолько громкий, что перекрыл все остальные голоса в квартире — а точнее, они сами по себе смолкли.
— Все равно из этого ничего не вышло. С тех пор я иногда выхожу на прогулку, но никого так и не увидел. Сегодня вот тоже собираюсь, ты со мной?
— Спрашиваешь! — Макс, глядя на меня все с тем же изумлением и обидой, начал нашаривать ногой ботинок. Кажется, он так и собрался пойти на улицу — в растянутых трениках, майке и новом, купленным еще вместе с Викой пальто.
— А как же твои гости?
— Да, точно… — Макс поморщился. — Слушай, подожди-ка на улице, я пока их провожу.
Пост 41
Сначала долгое время ничего не происходило.
Час или даже больше мы просто праздно шатались по лесопарку, причем Макс брел, понурившись и опустив голову. Со стороны можно было подумать, что он внимательно всматривается в следы, но я-то знал, что он снова вышел в аут. После первоначальной вспышки возмущения и интереса он снова ударился в тоску по Вике. Поначалу он еще отзывался на мои реплики, но его ответы становились всё невнятнее и короче, и в итоге я отказался от попыток его разговорить.
И вот, после часа блужданий мне наконец пришло в голову хотя бы притвориться, что я что-то ощущаю.
— Макс, стой, — тихо скомандовал я.
Он мигом подобрался — сказывались спортивное прошлое и многочисленные бои на татами.
— Что-то видишь? — шепнул он.
— Скорее слышу, — уточнил я. — Позади и слева за нами вроде следят… Только не оборачивайся, — предупредил я. И предложил: — Давай идти, как будто ничего не заметили — мы же явно не входим в зону его интересов.
Макс кивнул и пошел дальше — но уже совершенно другой походкой, пружинистой и как бы готовой к прыжку.
Так мы покружили еще полчаса. Я даже, признаться, начал выдыхаться от такого темпа (Макс заметно ускорился и, кажется, ничуть не устал, а мы забрались между тем в совсем уж отдаленную часть) и ломал голову, что бы еще придумать, как вдруг мы услышали женский крик.
Реальный!
Макс будто лишь этого и ждал, чтобы сорваться с места. Он помчался на крик легко, с места в карьер, — собственно, уже полчаса был готов к чему-то подобному.
И в ту же секунду, когда раздался крик, а Макс помчался, я успел почувствовать знакомую ауру. Ауру, как у голодного и поэтому свирепого волка — или шакала.
Я наблюдал недавно почти такую же.
Интересное совпадение, правда?
Если совпадение, конечно…
Когда я наконец сумел догнать Макса, он уже заканчивал скручивать руки поверженному противнику с помощью предусмотрительно взятой из дома веревки.
Вот он, практический ум, — даже находясь в расстроенных чувствах и страдая от похмелья, Макс не забыл ее захватить. Его противник дергался и пытался как-нибудь выкрутиться или лягнуть Макса, но куда там!
Девушка, отползшая в сторону от дерущихся, продолжала кричать, но уже, к счастью, не так громко.
В нетерпении (наконец-то я… то есть мы его изловили, наконец я могу глянуть в его лицо и убедиться в том, что был прав, — ну или не прав и, может, даже слегка рехнулся!) я стянул с него лыжную шапочку — да, это был он.
Правда, теперь его лицо изменилось — Виктор Викторович уже не улыбался. Сейчас он скорее скалился, как волк или шакал, угодивший в западню. И, видимо, был опасен не менее, чем отчаявшийся хищный зверь.
Может, его голод звался чувством неутолимой мести? (Это вопрос риторический: едва ли Виктор смог бы на него ответить, даже если б сам захотел. И задавать его нужно уже психиатру, а не мутному параспихологу.)
И знаете еще, что интересно? В финале этого долгого, долгого дня, окончившегося уже следующим утром в полицейском участке, где мы продолжали давать показания, я заметил, что голова у меня почти не болит.
И Макс, что характерно, выглядел почти веселым, несмотря на разбитую бровь и заплывший глаз, да и вообще — несмотря ни на что.
Пост 42
— Может, — поинтересовался я у Вероники, сидя в ее комнате напротив нее и наклонившись ближе, — расскажешь хотя бы мне, когда именно ты обо всем догадалась?
— Это было, когда он убил первую нашу кошку, — ровным и каким-то безучастным голосом начала Вероника. Видимо, теперь она окончательно решила не отпираться. — Мама тогда уже ушла, даже переехала в другую страну, к новому мужу. Тогда я винила во всем ее, потом выросла и винила ее только в том, что она не взяла меня. Еще потом задумалась, что, наверно, нелегко было отобрать меня у отца, но я на ее месте все равно бы не оставила ему ребенка… Хотя ему действительно трудно сопротивляться. Может, дело не только в его агрессии, но и в своеобразной харизме?
Я посчитал этот вопрос риторическим и промолчал. Умение слушать — это, пожалуй, одно из немногих моих умений, которым я по-настоящему мог бы гордиться.
— Все ведь считают его обаятельным, знаешь ли, — продолжала Вероника. — Ну, почти все… Так вот, по поводу кошки. Отец тогда сильно разозлился на что-то — кажется, она снова сходила в туалет в неположенном месте. Она была еще молодая, всего четыре года, и красивая, трехцветная. И еще независимая — чуть что не по ней, мигом показывала коготки и характер. Может, это его больше всего раздражало и в кошке, и в маме. А потом и во мне. Но мама оказалась слабая, а я сильнее. Видишь, сдаю же его, в конце концов. Да и в лесу, помнишь, с Викой — в душе я надеялась, что он себя как-нибудь выдаст. Но отец очень хитрый, я это знала, и осторожный. И интуиция у него звериная — всегда знал, когда нужно срочно укрыться, залечь на дно, сменить работу и переехать. Только со мной немного просчитался… Он задушил ее… кошку, в смысле… черным шнурком. Это потом и навело меня на мысль о нем, когда я в первый раз услышала про убийства. Не здесь еще, раньше.
Я решил пока не уточнять про убийства, которые случились «раньше», чтобы не сбивать ее с мысли.
— Отец хоть и старый, а руки у него еще очень сильные, крепкие. Да и вообще, ты сам видел, какой он жилистый, высокий… Когда это произошло с кошкой, почти на моих глазах, у меня случилась истерика. Я не плакала, даже когда мама ушла, а тут как прорвало. Целый таз слез, наверное, пролился.
Отец тогда купил мне черного плюшевого медвежонка и кучу сахарной ваты, только чтобы я больше не ревела, и обещал новую кошку. Более смирную. Медведя я невзлюбила и скоро всего изорвала, а новая кошка не могла заменить прежнюю. Поэтому я к ней особо не привязывалась. А может, просто чувствовала, что не стоит. И когда она пропала — я даже уже почти не плакала. По папиной версии, кошка ушла гулять и не вернулась. Она была та еще гулена, но всегда возвращалась. Однако я сделала вид, что поверила отцу, только попросила больше не заводить кошек… Мне, знаешь ли, некуда было деваться. Даже в подростковом возрасте я была, на удивление, домашним ребенком.
— Зачем тогда ты его покрывала? — спросил я, когда Вероника замолчала, будто выдохнувшись. — Хотела даже выдать за убийцу своего соседа. Или как его лучше назвать, брошенным любовником? Доморощенным психологом?
— Да, потому, что это же мой отец! — с каким-то отчаянием крикнула она. Но тут же взяла себя в руки и добавила уже спокойнее: — И он, в принципе, неплохо заботился обо мне, я всегда была накормлена, обута и одета и всегда со сделанным домашним заданием. Он водил меня и в музыкалку, и на каток, и на бальные танцы, пока в 13 лет, после пропажи второй кошки, я не взбунтовалась и не сказала, что устала и всё бросаю. Он являлся на все школьные собрания, входил в родительский совет. И некоторые одноклассницы, у которых отцов не было или были, но пьющие или слишком занятые, откровенно мне завидовали. И я никому не говорила, конечно, что отец не только обо мне заботился, но и сделал из меня эмоционального урода, которого не смог потом выправить ни один даже опытнейший и высокооплачиваемый психолог…
И тут я, под каким-то порывом, сказал (точнее, даже подумал вслух):
— Ты еще не обращалась по-настоящему ко мне.
Пост 43
Вероника казалась настолько сильной, что эта маска всё маскировала — даже меня едва не провела. И никто из знакомых и приятелей, даже ближайших, не подозревал, насколько она при этом нуждается в помощи со своей изувеченной душой.
После сбора всех улик, допросов свидетелей и судов, затянувшихся надолго, старика все-таки признали виновным и посадили на 20 лет (мало, по-моему, но кто ж меня спросит?).
И Вероника в ночь после оглашения приговора осталась у меня.
Ей было страшно одной в квартире. И в следующую ночь тоже, и в позаследующую…
Да, это именно то, о чем вы подумали. Почему бы и нет? И я, и Вероника — мы оба свободные, а точнее, одинокие, и моя мимолетная фейсбучная любовь к этому времени расплавилась уже без следа (нет, я не скажу, кто это был, — зачем?).
Вероника меня заметно выше, но нам это не мешает. И если бы вы спросили о моих чувствах к ней, я бы описал их скорее не как любовь, а как сочувствие и стремление помочь.
Но, с другой стороны, разве это так уж мало?
Что интересно, с первого взгляда она мне скорее не понравилась, несмотря на красоту. А когда я узнал ее историю, ощутил к ней настоящее чувство — пусть это в большей степени пока и сочувствие.
P.S. Я знаю ее страхи и сомнения и поэтому, возможно, не смогу всерьез разозлиться на какой-нибудь ее весьма вероятный крендель. И если это не близость, то, по крайней мере, что-то очень похожее.
P.Р.S. Она уже почти вошла в нашу компанию, по крайней мере, Макс и Алина сразу же и безоговорочно ее приняли и почти не стали задавать вопросов, а это, по-моему, дорогого стоит.
P.Р.Р.S. Кстати, ее настоящее имя — Вера.
А я теперь грешным делом иногда думаю — может, наши имена и фамилии действительно влияют на судьбу? И это влияние нам только предстоит еще по-настоящему оценить…
Пост 44
Кстати про имена, я ведь, кажется, понял, почему прадед взял себе именно эту фамилию — Грешников.
Вот как было дело: еще до Вериного переезда я навещал родителей, чтобы поделиться последними новостями. И оказалось, папа успел отрыть на чердаке потрепанную толстую тетрадь прадеда — его своеобразный дневник или нечто вроде коллекции сумбурных записей. И, раз уж я прошлый раз так интересовался его жизнью, папа передал это для изучения мне.
Я, конечно, не удержался и прямо в гостях взялся за чтение. Поначалу мало что понял и, наскоро пролистав тетрадь, догадался, что «специализация» прадеда касалась в основном предсказаний будущего. По крайней мере, даты там встречались середины 21-го века и далее.
Казалось бы, круто, да?
Однако предсказывал он так сумбурно и неясно, мутно и шифрованно, что все эти закорючки предстоит еще долго расшифровывать и разбирать. Может, придется даже привлечь кого-то из наших — Макса, например, и уж точно еще больше ограничить мою практику.
Потому что чутье мне подсказывает: дело это довольно серьезное. По крайней мере, я уже наткнулся в дневнике на имя, которое назвала так неразборчиво Вика в нашем последнем разговоре (если, конечно, слух или память меня не подвели). А значит, Макса этот вопрос тоже в какой-то степени касается — раз касается псевдо-Виктории, ее цивилизации и ее знакомого типа, будущего гостя Земли…
Пост 45
С тех пор, как Вера ко мне переехала, головные боли у меня участились. И стали как-то сильнее.
Может, просто совпадение?
Сегодня из-за них я снова вспомнил о печальном завершении судьбы прадеда. Хотя, собственно, я о нем ни на день и не забываю, расшифровывая постоянно его каракули.
И в особенно плохие дни мне кажется, что они сводят меня с ума…
Что? Нет, сейчас выложить подробности здесь я не могу. Пока еще нет.
Надо еще кое в чем удостовериться, прежде чем выкладывать такое на публику…
Я пока решил не привлекать к делу никого из друзей, даже Макса, и попробовать разобраться своими силами, если получится.
Но пока расшифровывается такое, что я начал уже всерьез сомневаться в своих мыслительных способностях…
Пост 46
Сегодня я гулял без всякой особой цели и случайно завернул на одну из уличных лекций. Ну, тех, со смутными названиями и небольшой аудиторией, обычно человек девять—двадцать таких же, как я, неприкаянных гуляк. Не знаю, почему я написал «девять», а не десять, просто сейчас, видимо, подумал как раз о цифре 9. Есть в ней еще какой-то недообследованный потенциал…
Так вот, об уличной лекции в одном маленьком парке, забыл его название. Нет, не Битцевском, я бы запомнил. И там была такая тема… как бы космометафизическая.
О том, что в центре Вселенной — живая клетка размером в 50 микрон. И все мы стартуем с той же самой живой клетки в 50 микрон.
И космические цивилизации не вечны, так что единственный способ оставить свой след — продолжить себя в потомстве. Передать потомкам опыт, или генофонд, чтобы те пошли дальше. И у нас тоже наверняка есть свои «космородители», которые должны вручить нам свои знания, сообщил лектор.
Может, цивилизация Вики как раз к ним и относится? — подумал я.
Далее, продолжал лектор, они могли подключиться 100 тысяч лет назад или сейчас, например. Или даже в 21-м веке. (О чем, кстати, и писал мой прадед.)
— Контакт возможен, лишь когда мы достигнем определенного уровня развития. Ну, или если так всё испортим, что поставим себя на грань вымирания, — подчеркнул лектор. Кажется, это была претензия на иронию. — Космос — информационное поле, но мы видим лишь вещественное отражение Вселенной. Другую Вселенную мы разглядеть не можем, потому что у нас нет еще внутреннего зрения, так называемого третьего глаза («смотря у кого», — подумал я). А когда у нас проклюнется это зрение, — мы вылупимся из гнезда, выйдем из состояния зародыша, достигнем уровня, необходимого для контакта, и только тогда вступим в «семью» космических народов. Только тогда, и не раньше!
Но прадед писал, это случится уже в середине 21-го века… Неужели люди всего за 35—40 лет сделают такой рывок, и все станут, как я, с внутренним зрением?
Или (что вероятнее) окажутся на грани исчезновения?..
И все-таки меня заинтересовало, что все мы — земляне и гипотетические инопланетяне — стартуем с одной живой клетки в 50 микрон. Кажется, я уже повторяюсь. Но неужели мы и правда наследники какой-то другой планеты?
По крайней мере, если верить этому бородатому чудаку лектору, на голове которого лично я разглядел всклокоченную седую гриву. И моему прадеду, которого я расшифровал почти до половины. В смысле, его дневник.
Вот ведь как получается — из-за этой расшифровки каракулей и путаных предложений, громоздящихся одно на другое, как в безумном застывшем камнепаде, я, кажется, и сам теряю способность четко и ясно связывать мысли.
(В этом можно убедиться хотя бы на примере последнего предложения.)
А помните, как четко и ясно писал я совсем недавно? То есть мне казалось, что ясно. А теперь мне даже лень подобрать синоним к слову ясно и взять его в кавычки.
А все из-за этого дневника, наверно. Он как-то незаметно всё больше занимает мои мысли…
И, может быть, жизнь.
Пост 47
Нет, а интересно все-таки, что весь наш генофонд «упакован» всего в 50 микрон. Так, кажется, говорил вчера уличный лектор? Правда, когда я пытался пересказать его лекцию в сжатом виде Вере, у меня получилась какая-то белиберда.
И где-то между предложением «И еще жизнь — не случайна, это фокус, и живая надстройка — лишь верхушка айсберга…» и словосочетанием «эстафета планетарных цивилизаций» Вера встала с дивана и сказала, что устала и хочет спать. Хотя, по-моему, я ее просто утомил.
Или, может, встревожил?
Да, мне всё тяжелее дается расшифровка прадедова дневника, скрывать не буду. Вера не понимает, что со мной, и, кажется, всерьез тревожится о моем состоянии.
А тяжело мне именно психологически — даже просто принять как гипотезу, что предсказания прадеда имеют хоть какую-то возможность осуществиться…
Пост 48
Плохо мне. И физически, и эмоционально.
Сегодня ведь мы снова поругались с Верой — ни с чего, буквально на пустом месте.
И на этот раз, кажется, всерьез.
Она снова затянула волынку о том, что тревожится обо мне, а я поначалу, как обычно, отмахивался, а потом в какой-то момент не выдержал и попросил не лезть ко мне в душу, ведь не настолько мы еще и близки.
Ну, она и обиделась, конечно.
Наверняка уже была уверена, что мы теперь друг без друга никуда, а я без нее уж точно не обойдусь. И так вот, слово за слово, понеслось — пока в конце концов она не заплакала, не собрала свои вещи и не уехала на свою старую квартиру.
А я не остался в пустой квартире один.
Снова.
Надо, кстати, не забыть покормить черепашку.
Как там его зовут… Нечто.
P.S. Кстати, у нас с ней ни разу так и не было секса. Мы жили как брат с сестрой, как друзья — сначала она была не готова, потом что-то как будто разладилось…Может, как раз из-за дневника.
И видимо, уже и не будет.
Пост 49
В деле расшифровки я продвинулся сегодня не сильно — как будто застрял на второй половине.
Очень болит голова, теперь уже почти без перерывов ☹
Таблеток хватает на час, максимум на два. Наверно, нужно пойти к врачу, но я опасаюсь. Помню о дедовой судьбе. В смысле, прадедовой.
Еще весь день трезвонил телефон, я даже не смотрел, кто звонит, а потом отключил. Не хочу ни с кем говорить.
Может ведь человек просто побыть один! Так почему бы просто не оставить его в покое?
А час назад кто-то приходил, звонил уже в дверь, потом стучал и даже ломился. Макс, наверно, и кто-то еще. Вера? Может, все-таки переживает.
Хорошо, у меня дверь крепкая, не поддалась на провокацию и не сломалась.
Я сидел тихо как мышь, при выключенном свете, хотя в последнее время я даже сплю при светильниках, чтобы на меня не напало нечто неожиданное из темноты.
В смысле, не черепаха, а просто — нечто.
Но сегодня я стойко сидел в темноте, чтобы они подумали, будто дома никого нет, и наконец-то ушли.
Просто не хотел, чтобы они меня таким увидели. В последние дни я нечасто смотрелся в зеркало, потому что оно показывает не самые приятные вещи. Как будто еще чуть-чуть — и я разгляжу собственную суть, а я этого сейчас совсем не хочу… И не хочу, чтобы они вызывали психушку, — я ведь еще не закончил свое дело по поводу дневника. Вот закончу — и пусть поступают как хотят, а пока у меня есть работа… И очень важная не только для меня, но и для всех, наверно.
По крайней мере, я так думаю.
Чуть было не написал — «кажется», но мне теперь слишком многое начало казаться, и я уже не слишком доверяю интуиции. Однако в важности своего дела по-прежнему не сомневаюсь. Это один из немногих оставшихся у меня спаскругов, за который я могу еще уцепиться.
В общем, они, эти стучатели, в конце концов ушли. Поняли, видимо, что мне очень нужно остаться одному. Только в тишине и возможно разбирать эти каракули-предсказания, через которые, как по наследству, передается и боль, и безумие…
Пост 50
Сегодня вспомнил, что надо покормить Нечто, и таки покормил, в отличие от прошлого раза. И после этого мне показалось, что он мне подмигнул… или оно… Знали бы вы, какие нечта мне видятся во снах, а точнее, кошмарах, — я теперь боюсь ложиться в темноте и сплю при включенном свете. Я ведь уже говорил об этом, да? Даже днем. А ночью как раз и не могу заснуть, ведь все эти нечта появляются в темное время…
Хорошо, интернет у меня пока есть, и я могу делиться своими мыслями хотя бы здесь, а то Нечто только слушает и подмигивает, и я даже не знаю, понимает ли он меня? Или оно.
Или, может, понимает намного больше, чем я могу представить?
Может, оно даже умнее и здравомыслящей, чем я, просто притворяется молчуном и тихоней, а?
А еще мне иногда кажется — реально, не во сне, — что я действительно, по-настоящему начал сходить с ума…
Когда мою дверь взломают и вызовут ко мне санитаров — это вопрос времени. Мой мобильник сегодня вдруг ожил, хотя я его и не включал, что характерно, и зазвонил сам по себе.
Я даже не стал проверять, кто звонит, — так стало жутко не по себе, до мурашек по коже, — и просто схватил его, выскочил на балкон и выбросил вниз. Еле сам удержался, чтобы не прыгнуть следом — он как будто потащил меня вниз.
Как нечто одушевленное…
Нечто, его же надо покормить! Снова. Оно ведь живое и не виновато, что у меня шарики и ролики начали разъезжаться в разные стороны. Да, сегодня точно не забуду, не забыть…
Так вот, когда я выбросил сотовый, они — как знали — немедленно начали трезвонить по домашнему. Не так уж много людей знают мой домашний, надо сказать, и что же, получается, я даже друзьям не могу верить?
Или, может, это Марина всем разболтала — своим знакомым куриноголовым, или рептилоидным, или еще кому… Забавно, что я помню, где ставить запятые и как пишется это слово — «рептилоидный», — грамотность не проиграешь в карты, да, а вот когда кормил в последний раз Нечто, вспомнить не могу… Хотя оно еще бодрое, ничего страшного, черепахи могут питаться и раз в неделю, ничего. Не это самое страшное.
Но я не только про кормежку ведь забываю, я подчас подолгу не могу вспомнить, кто я и как меня зовут. Кто я? Мартин, Март, просто друг…
А с домашним телефоном я поступил хитрее — не стал выбрасывать его с балкона. Чтобы случайно не попасть кому-то по голове — я ведь знаю, как ужасно может иногда болеть голова! И еще, чтобы соседи не присоединились к этим стукам и звонкам, а то это будет уже перебор. Мне кажется, я слышал сегодня, как меня звали с улицы — Март, Март!
Да, я март. Или это просто весенний месяц? Март уже скоро, потерпите немного, зима кончается, снег на исходе, надо просто немного потерпеть, перетерпеть, пережить это мучительное «сейчас» ради благословенного «завтра», но и завтра, если верить проклятому дневнику, не лучше, а о послезавтра даже не приходится и говорить… Нет, я буду молчать, я не скажу то, что увидел и прочел, хоть пытайте!
Что-то мысли разбегаются, еле-еле получается ухватить их за хвосты. Пока получается. Я ведь все никак не могу рассказать вам про домашний телефон, как хитро с ним поступил, а ведь это нехорошо по отношению к вам, вы единственные меня все еще слушаете, в смысле, читаете… слушаете-читаете, видите буквы, воспринимаете смысл… Ведь воспринимаете же? Нечто опять подмигивает мне из темноты. Хотя я везде включил свет, даже на кухне, даже в туалете. Но оно хитрое, Нечто, оно меня перехитрило… Разевает пасть, хочет есть? Хочет съесть меня?
Так вот, про телефон же! Я поступил с ним хитрее, чем с мобильником. Я просто схватил ножницы и отрезал провод! А трубку взял и утопил в туалете — в смысле, в унитазе. Там, где все время горит свет. В туалете, а не унитазе.
Да покормил я Нечто, покормил — вот только сейчас, уж это-то я точно помню. Дал ему любимых креветок, которые сам не помню, когда в последний раз ел, да и вообще ел я, кажется, уже давно. А его покормил, хотя он и на меня обозлился и теперь тоже настроен против меня, мой противник… Даже когда ел, он вскидывал свою змеиную голову и таращился на меня так проникновенно, так пугающе. Глаза у него при свете не красные, а снова черные, но все равно — пугающе.
Однако я держался, я не показывал виду, что замечаю эту открытую недружелюбность. Даже враждебность.
Я должен держаться, если не я, то кто? Кто еще предупредит людей об опасности, кто предупредит землян…
А с улицы, кажется, опять зовут. И мужскими, и женскими голосами. Вера и Макс? Макс и Вера. Максова Вера. Верин Макс. Да, они сочетаются, и внешне, и по именам, они были бы красивой парой. Надо бы им подсказать как-то, сами ведь не догадаются, но как? Они такие недогадливые. Кричат вот сейчас — «Март», а надо кричать — «феврель». Или «янмай». А Март — это я.
А еще я Грешников, Грешник, Грех…
ГРЕХ!
Пост 51
Сейчас я в больнице.
Вы, наверно, уже поняли в какой — для психов.
И здесь, в больнице, на таблетках, мне кажется, я схожу с ума даже активнее, чем дома. Потому что дневник мой… точнее, прадедов… забрали, а это единственная вещь, которая еще оставалась у меня от предназначения.
Хорошо, хоть интернет у меня пока не отобрали! Я могу приходить каждый день сюда в библиотеку и сидеть по часу за компьютером. Это максимум — час. Много или мало? Мне хватает, потому что буквы снова взялись выделывать свои фокусы, и писать подолгу с ними трудновато.
В основном же я занимаюсь тем, что вбиваю в интернет-поисковик фразы из прадедова дневника — те немногие, что запомнил наизусть, в надежде, что где-нибудь в Сети он существует. И однажды найдется.
Но пока всё без толку — может, он и хранится, но пока что-то никак не находится, поэтому поводов для радости у меня особенно нет. Несмотря на успокаивающие таблетки.
А может, таблетки все только усугубляют, и именно они заставляют плясать и расплываться буквы перед моими глазами и под моими руками?
Меня, кстати, каждый день навещают — чаще всего родители, Вера, Макс и Алина, реже Настя, Даша и Кирилл. Я, конечно, еще помню их имена, но не общаюсь с ними, потому что они не понятливые. Не понимают главного — я должен получить назад свой дневник, свое предназначение! Он принадлежит мне, он мой!
И первое время я еще пытался им это объяснить, но они почему-то вбили себе в голову, что мне от него один вред, особенно мама, и я замолчал, осознав неудачу. И вот теперь при каждом посещении мама принимается плакать.
Она думает, будто я не замечаю, потому что плачет она беззвучно и без слез, невидимо.
Но я всё замечаю, меня не проведешь. Правда, я уже отчаялся им это растолковать и поэтому перестал даже тратить слова (слова — это тоже ресурс).
И снова схожу с ума.
Да, иногда мне кажется, что я схожу с ума, как прадед, и никто меня из этого не сможет вытащить.
Никто и ничто.
Нечто?
Нет, с Нечто все нормально, Макс сказал, что забрал его к себе вместе с аквариумом. А Макс не стал бы врать, он не лжец, хоть и непонятливый. И если я не говорю с ним, это еще не значит, что я не слушаю. Я мог бы посоветовать ему обратить внимание на Веру, почти такую же печальную и безутешную сейчас, как моя мама, но он ведь не послушает, поэтому я и молчу. До некоторых вещей люди должны все же добираться сами, как понимаете.
Ведь понимаете же?
Вот, и вы это понимаете.
Жаль, телефон свой я выкинул, а то мог бы сидеть в интернете и искать свой дневник почаще. Хотя медсестры мне наверняка бы постоянно мешали — тут какой-то культ тихого часа, надо сказать.
Буквы совсем распоясались, выделывают канкан аж на клавиатуре. Да и час уже, скорее всего, прошел, вот и санитар мне вовсю сигнализирует, так что на этом я пока и закруглюсь, пожалуй.
P.S. Дежавю — кажется, где-то я уже писал вот так? А где, вспомнить не получается.
В дневнике, может?
Пост 52
Пы.сы. Кажется, Нечто и тут следит за мной, просто никому не видимое…
Или, что еще страшнее, научилось забираться и в мою голову и следит уже изнутри!
А это плохо, хуже даже тормозящих таблеток, от которых большую часть дня хочется только спать и ничего больше, но и во сне я не могу и не хочу забывать о своем единственном и последнем деле — расшифровке предсказаний о будущем…
Которыми, возможно, потом просто не с кем будет поделиться.
Да и кто теперь мне поверит, жалкому психу?
Если друзья не поверили, даже когда я сказал, что почти уже здоров, и голова не так болит, и вообще я буду лучше чувствовать себя дома, а не в этом казенном доме и серой палате с подозрительным соседом. Который вчера, например, обвинил меня в краже его мозгов. Хорошо, хоть человек он по виду интеллигентный и хлипкий и в драку не полез, просто ругался из-под кровати и пытался докинуть до меня оба своих тапка (без особого успеха), но все равно однозначно больной и параноик. Я о нем в предыдущем посте не рассказывал, потому что не хотел лишний раз расстраиваться. Да и вам какой в нем интерес, верно? В душе он похож просто на босого тощего мальчика.
Кажется, «просто» — мое новое слово-паразит. Вместе с «кажется».
Неужели в глазах окружающих я могу выглядеть так же плохо, как и сосед?..
Пост 53
Я ведь уже рассказывал, что начал видеть в больших количествах людей-попугаев вокруг? Нет? Странно.
Потому что.
Попугаи, вокруг одни попугаи — санитары и медсестры, с хохолком и без, потому что повторяют одно и то же… Или, может, это я ошибаюсь и просто утратил нюх, точнее, взгляд, внутреннее зрение и ничего не могу теперь разглядеть?..
Тогда горе мне. Пусто мне, как говорил когда-то, не могу вспомнить когда, Макс…
Пост 54
Я нашел его! Нашел свой дневник, ура!
Нашел его в интернете — и в общем доступе, представляете?! Я же говорил, что в интернете если покопаться, то можно отрыть почти всё на свете! Вроде нет-нет, и совсем уже выдыхаешься, почти опускаешь руки — и тут бац! — по одной из ссылок открывается то, что нужно!
Все же не зря столько времени я имел дело с программами, кое-что из IT-навыков мне пригодилось, и это намного, намного дороже, чем деньги!
И, несмотря на тормозящие таблетки, я сейчас почти счастлив. И на радостях и пользуясь тем, что у меня осталось еще целых пятнадцать минут из часа, я хочу выложить найденный текст здесь, чтобы и вы тоже могли удовлетворить свое любопытство.
Пусть пока висит тут, а то мало ли что еще со мной приключится. Вдруг упекут туда, где не будет интернета? Например, на небо.
Шучу. Пусть даже если неудачно, но разве это не хороший признак? Ко мне возвращается если не умение, то хотя бы стремление шутить! Чем же все недовольны?
А врач говорит чуть ли не об ухудшении — и все из-за того, что я временно отказался от посещений. Всех, даже родителей, — очень уж расстраивают меня мамины слезы, пусть и невидимые. И невысказанное, слишком сильно подавляемое разочарование отца.
И еще действует на нервы наигранная бодрость остальных — Макса, Веры, Алины. Кого они стремятся обмануть? Мое ухо, как и ухо музыканта, еще различает фальшь. Я иногда могу… по крайней мере, раньше мог заглянуть в их душу и прочитать сокровенное, а они пытаются одурачить меня наигранными словами.
В общем, оставлю здесь ссылку на текст, чтобы вы могли сами его скачать. На случай, если врач заставит-таки меня удалить аккаунт. Она говорит почему-то, что псих не должен светиться в Сети. То есть она, конечно, не прямо такими словами говорит, но нечто похожее. По существу.
Ну да, да, это не совсем текст прадеда и даже совсем не его дневник. Это вообще не дневник — и все же если смотреть вглубь, по сути, это почти то же самое!
А я (вы уже, кажется, знаете) немного умею видеть суть…
И главное, там встречается тот самый Эй-Баль-как-то-там, и расшифровывается его имя, и даже упоминается моя фамилия — правда, один раз, но зато в связи с возможным моим родственником!
Все подходит, всё совпадает — может, ценой сумасшествия, но я все же разгадал эту разгадку, распутал клубок!
Именно я. Я-март, я-грех…
Пост 55
Я держусь за правила написания слов как за якорь. То есть спаскруг. Грамота мой последний круг, последнее доказательство что я еще вменяем
Пост 0000???
????????????????????????????????
!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
…………………………………………
,
123456789987654321123456789987654321
0
Пост 55555
Выше была ссылка.
Я в здравом уме, абсолютно!
Не поймите неправильно, я здоров!
Пост последний
Автор страницы оффтоп. Страница будет удалена по решению медицинского совета.
Человек, не знающий милосердия, жесток.
Человек, не знающий милосердия к упавшему, несет в себе разрушение.