Рассказ
Опубликовано в журнале Урал, номер 9, 2022
Сергей Кузнечихин (1946) — родился в п. Космынино под Костромой. Окончил Калининский политехнический институт. Автор десяти стихотворных сборников и шести книг прозы. Печатался в «Литературной газете», в журналах «Дальний Восток», «Радуга», «Сибирские огни», «День и ночь», «Киевская Русь», «Наш Современник», «Дети Ра», «Арион», «Юность», «Подъём», в альманахе «День поэзии». Лауреат премии им. Фазиля Искандера в номинации «проза» (2021).
Рассказ о любимом дядюшке Таисия всегда начинала с фразы «Дядя Кирилл курит прямую черную трубку». Ей нравилось, как она звучит, и более того, казалось, что эти слова создают исчерпывающий портрет. Не мог же какой-нибудь заморыш с одутловатым лицом позволить себе курить прямую черную трубку, его удел — банальные сигареты, пусть даже и самые дорогие. Видела она и портрет Есенина с трубкой, но у Есенина другой тип лица, и трубка в его руке казалась чем-то чужим, случайным. Дядя Кирилл покупал «Золотое руно», которое наполняло комнату каким-то романтическим ароматом. Даже некурящий отец не возражал, если шурин позволял себе закурить за общим столом. Отец недолюбливал младшего брата жены. До открытой вражды не доходило, да и кто бы ему позволил. И жена, и дочь боготворили красивого и элегантного родственника. Мать понимала, что муж устал от постоянных восторгов, сдерживала себя, а регулировать чувства девочки не хотела и не пыталась.
Мужчины преподавали в одном институте. Отец Таисии был доктором наук, заведующим кафедрой, а дядя Кирилл — рядовым преподавателем, правда, с кандидатской степенью, которой был обязан мужу сестры. Один — мешковатый и сумрачный, другой — подтянутый и остроумный. Студентки на его лекции ходили не столько послушать, сколько посмотреть. Читал он артистично, удачно разбавляя сухую теорию историями научных открытий и анекдотами из жизни ученых. Вместо указки использовал свою черную трубку. Завистники распускали сплетни, что красивые студентки ходят в его квартиру на «консультации». Таисия не сомневалась, что у неженатого дяди Кирилла бурная личная жизнь, пусть и ревновала, поскольку сама была тайно влюблена в него, и если бы не кровное родство, она бы… Но кровное родство существовало, и любые фантазии на эту тему имели право являться лишь во сне. И все-таки отношения дяди Кирилла со студентками ее неприятно задевали. На одной из вечеринок она подслушала, как Светка Платицина хвасталась, что побывала в чертогах у Кирилла Всеволодовича. Крупная брюнетка с крутыми бедрами, на которую заглядывались не только старшекурсники, могла при желании соблазнить любого мужчину, так что за дядюшку было вроде и не стыдно, и все равно откровение однокурсницы резануло до боли. Досужая болтовня перестала быть сплетней и получила реальное подтверждение. В очередной визит дяди Кирилла Таисия, сославшись на головную боль и желание прогуляться на свежем воздухе, напросилась проводить его до автобуса. На улице без обиняков спросила:
— Ну и как твой роман со Светочкой?
— Какой Светочкой?
— Платициной, с нашего кура.
— Не помню такую.
— Ну как же? Длинноволосая брюнетка с масляными зазывающими глазищами.
— Ничего не говорит. И если на то пошло, я сейчас увлечен Женечкой из музкомедии. Ты не представляешь, какой у нее голос! Давно была в театре? Могу сводить.
— С удовольствием. Но ты не увиливай. Женечка из музкомедии может существовать параллельно со Светочкой. Насколько мне известно, мужчина с твоим характером и внешностью способен иметь одновременно двух женщин. Одну для души, другую для тела.
— И откуда у тебя такие познания?
— Из классической литературы.
— Умница! Начитанная девушка. Чувствуется, что мама работает в управлении культуры. Но мой образ пока еще не описан в классической литературе. Ты меня даже обидела, можно сказать. Я со своими студентками не сплю. У меня есть принципы. Аморально спать с теми, кто от тебя зависит. Это означает превращать их в проституток. Гораздо честнее заплатить профессионалке, но это не мой путь. Для меня важнее всего процесс завоевания женщины, и чтобы в ней обязательно присутствовало нечто кроме тела и смазливой мордашки. Надеюсь, убедил, что у меня с твоей однокурсницей ничего не было?
Вроде убедил, но она все-таки не удержалась от проверки. Как бы между делом поинтересовалась впечатлением от книжного стеллажа Кирилла Всеволодовича. Светка восторженно показала большой палец и, загадочно улыбнувшись, посетовала, что порыться в книгах у нее не хватило времени. Никакого стеллажа у дяди Кирилла не было, единственная полка висела в туалете. Все считали его начитанным мужчиной, но нашумевшие романы он брал в библиотеке, а дома держал только то, что перечитывал: потрепанный том Франсуа Рабле, «Милый друг» Мопассана, «Черный обелиск» Ремарка и десяток сборников стихов. В комнате висело три картины бывшей возлюбленной — два мрачных пейзажа и его портрет, который Таисии очень не нравился. Окончательно убедившись, что девица выдумала свой визит к ее дядюшке, Таисия не без иронии задала себе вопрос, а с чего это вдруг она занервничала, ведь знала же, что у него есть какие-то женщины, и время от времени они меняются. Знала, но не видела, а со Светкой училась на одном курсе. И Светка была, может, и не красивее, но эффектнее. Глупо было ревновать родного дядю, пришлось обвинить себя в банальной женской зависти.
Признание дяди Кирилла о певичке из музкомедии не удивило, не расстроило, но любопытство раздразнило, и Таисия, выждав паузу, напомнила о приглашении в театр. Думала, что он смутится, а дядя Кирилл обрадовался, видимо, хотелось похвастаться перед племянницей своей возлюбленной, был уверен, что его Женечка очарует ее.
В день «смотрин» сходила в парикмахерскую. Платье надела самое нарядное. Проскользнула мыслишка явиться в чем-нибудь полуспортивном, но пожалела дядю Кирилла: ему же сопровождать спутницу до места, а сопровождать его имеет право только элегантная дама. Она была уверена, что дядюшка возьмет у артистки контрамарки, не из экономии, разумеется, а чтобы подчеркнуть близость, но он купил нормальные билеты, как рядовой или, точнее, завзятый театрал, приходящий с цветами. По трем скромным розочкам она сделала вывод, что период соблазнения уже пройден. Дядя Кирилл не пошел в гримерку, а остался рядом с Таисией и, пока не открылся занавес, развлекал ее театральными анекдотами. Влюбленный дядюшка был спокоен, или старался держаться невозмутимым, а она почему-то волновалась. Еле дождалась, когда на сцене появится Женечка. С четвертого ряда можно было рассмотреть ее и без оптики, но с биноклем все-таки подробнее и безжалостнее. Дядя Кирилл, когда принес его семикласснице на день рождения, явно не подозревал, что бинокль используют против него. Густые светло-русые волосы Женечки были хороши, но они могли оказаться париком, а вот фигуру никакими нарядами стройнее не сделаешь. Полновата певичка и не первой молодости. Нашла, к чему придраться, и успокоилась. Когда Женечка запела, дядя Кирилл склонился к Таисии, едва не касаясь губами ее уха, и прошептал:
— Какой удивительный голос, медовый. Согласна?
Она утвердительно кивнула и дотронулась до его руки. Пока шел спектакль, украдкой подсматривала за влюбленным. Он сидел, откинувшись на спинку кресла и прикрыв глаза. А ей вспомнилась поговорка, что любовь слепа, и вспомнилась в ироническом смысле. Таисия сразу же пристыдила себя, но таким дядю Кирилла она никогда не видела. Веселый дядюшка нравился все-таки больше, чем сентиментальный. Когда артисты вышли на поклоны, он извинился, что не сможет проводить, и понес цветы на сцену. Она обрадовалась, что не позвал знакомиться с Женечкой: даже представить не могла, как вести себя с ней.
Смотрины не то чтобы разочаровали, но вселили уверенность, что увлечение долго не продержится, так же как роман с художницей, нарисовавшей жуткий портрет. Таисия хорошо помнила день, когда впервые увидела эту «гениальную» работу. Они с матерью гуляли по городу и случайно оказались возле дома дяди Кирилла. Мать купила бутылку шампанского и предложила зайти в гости — отметить поступление в институт его любимой и единственной племянницы. Дядя Кирилл был, как всегда, галантен. Поставил вино в холодильник и, пока резал яблоки, наговорил комплиментов об их красоте и в который раз напомнил, что все женщины в их роду были изящны. Потом не удержался и похвастался работами своей подруги. Мать дипломатично похвалила пейзажи, сказала что-то умное о современной технике и ярко выраженном темпераменте художницы. А Таисия со своей наивной непосредственностью заявила, что это не портрет, а карикатура и его надо выбросить. Дядя Кирилл рассмеялся, обнял ее и поцеловал в щеку.
— Вот за это я тебя и люблю.
***
Дядя Кирилл умер, не дожив до сорока семи. Обширный инфаркт. Ранняя и неожиданная смерть навалилась на близких тяжелой безысходностью. Мать позвонила на работу, попросила отгулы на неделю и первые три дня лежала на диване при работающем телевизоре, но с закрытыми глазами, изредка вставая, чтобы налить вина, выпивала и снова ложилась. Не в силах видеть ее депрессию, Таисия тупо ходила в институт, вела занятия в лаборатории, выслушивала соболезнования многочисленных знакомых, по вечерам садилась рядом с матерью и молча держала ее руку, потом уходила на кухню готовить ужин. Все заботы по организации похорон взял на себя отец. Мало ли, что он недолюбливал шурина, но жену-то он любил и, несмотря на ворчливость и сухость характера, был очень заботливым мужем и отцом.
На кладбище Таисия вглядывалась в женщин в траурных одеждах, пыталась высмотреть певицу Женечку, но не нашла, а может, и не узнала — больше десяти лет прошло. Проститься с дядей Кириллом пришли не только институтские знакомые, но и те, кого она никогда не видела, — общительный был и всю жизнь прожил в одном городе. Да и как не прийти, если все его любили? Обратила внимание, что больше половины провожающих были женщины.
Любили, но вряд ли знали, каков он на самом деле. Даже сестру с племянницей удивил. Оказалось, что за год до смерти он составил и заверил завещание. Позаботился после первого инфаркта, о котором тоже никто из близких не догадывался. Квартиру завещал любимой и единственной племяннице. И это оказалось весьма кстати. К тридцати годам она успела сходить замуж и вернуться оттуда. Двух месяцев хватило, из которых один достался свадебному путешествию. Выбрала красивого, высокого, умного, перспективного, любящего — а семьи не получилось. Ушла. Никто не понимал ее, даже мать, которая на правах лучшей подруги признавалась, что и она выходила без особой любви, но за надежного мужчину. Ответила на предложение и ни разу не пожалела, столько лет в мире и дружбе.
Таисия никого не слушала. Не желала ждать, когда стерпится. Не верила, что слюбится.
Оставила мужа, уверенная, что времени еще предостаточно, найдется тот единственный, мимо не пройдет — недурна собой, не дура, и все при ней, даже кандидатская степень. Ждала, и в этом ожидании квартира дяди Кирилла была весьма кстати: все-таки жить с родителями безопасно до определенного возраста, чтобы не испортить отношения, надо вовремя разъехаться. Вместе с квартирой всплыл совсем неожиданный сюрприз — дача в пригороде, о существовании которой Таисия не подозревала. Откуда она у дяди Кирилла и, главное, зачем она ему, одинокому городскому мужчине, который отродясь ни лопаты, ни тяпки в руках не держал? Отец о даче тоже никогда не слышал, а мать знала. Предупредив дочь, что история должна остаться между ними, поведала одну из тайн о любимом брате. Женился он юным и глупым третьекурсником. Праздновали чей-то день рождения, и после вечеринки у него осталась ночевать сокурсница. Не постеснялась, что на соседних койках спят двое парней. А в восемь утра заявилась ее разгневанная мамаша. Заранее знала, в какой комнате искать дочку. Скандал в общежитии, скандал в деканате, а в итоге комсомольская свадьба в молодежном кафе. Свидетель со стороны жениха был сосед по комнате. Подвыпив на свадьбе, он называл себя свидетелем в квадрате. Вынужденная женитьба благотворно повлияла на успеваемость. Лишенный свободы Кирилл перестал прогуливать лекции, увлекся предметами по специальности и последнюю сессию сдал на повышенную стипендию. Шурин по-прежнему считал его шалопаем, но помог поступить в аспирантуру. Жил Кирюша у тещи в двухкомнатной хрущевке. Он и диссертацию защитил рано только потому, что мечтал об отдельной квартире. Еще аспирантом при случайной встрече в театре старшая сестра познакомила его со своей подругой. У него — жена, у нее — муж, да еще и при солидной должности, но страсть воспылала серьезная, не рядовая интрижка, а, можно сказать, настоящая любовь, которую приходилось прятать и от подруг, и от друзей. Измученная небезопасными поисками конспиративного убежища женщина случайно обратила внимание на объявление о продаже дачи. Листок из школьной тетради висел на заборе соседнего участка, и ее осенило, что собственная дача избавит их от постоянных поисков и страхов. Но не покупать же ее рядом с дачей мужа. Больше недели потратила на разъезды в пригородных автобусах и подобрала желаемый вариант: в стороне от собственной дачи, недалеко от города, небольшой, но аккуратный домик, и даже с банькой. Когда рассказала возлюбленному, он признал, что идея хорошая, но… Она знала наперед его возражения и успокоила: у нее имеются возможности скрыть от мужа изменения в семейном бюджете. Тем более что дачи в те годы стоили недорого. Платила она, но оформлять пришлось на него — боялась рисковать.
***
В квартиру Таисия переехала на девятый день после смерти дяди Кирилла. Отец перевез на машине вещи и оставил их вдвоем с матерью помянуть любимого брата и дядюшку.
Открыли бутылку вина, выпили по фужеру и замолчали. Вроде хотели говорить и говорить о нем, говорить самое хорошее, Не потому, что так положено об усопшем, а потому, что ничего плохого сказать и не могли. Чувства переполняли, а все уместные слова куда-то спрятались. Обнялись и обе всплакнули.
— Большой грешник был, но очень добрый и порядочный человек, — сдавленно прошептала мать.
Таисия утвердительно закивала, хотя и не считала дядю Кирилла грешником. Не видела она в его увлечениях даже маленьких грехов, он же никого не обманывал, просто дарил влюбленным женщинам счастливые дни, а это разве грех. Хотела сказать об этом матери, но ком в горле не выпускал слова. Хватило сил только прижаться к ней. Выпили еще раз, и, видимо, почувствовав, что дочка хочет остаться одна, мать засобиралась домой. Проводила ее до двери, но на кухню не вернулась, прошла в комнату. Подняла голову и остановила взгляд на портрете, который возненавидела еще девчонкой. Красивое лицо, искаженное зловещей улыбкой и пустыми глазами. Что хотела сказать ненормальная художница? Неужели таким она видела дядю Кирилла? И почему эта издевательская мазня ему нравилась? Таисия сорвала раму со стены и с размаху бросила на пол. Было желание схватить нож и полоснуть по картине, но сдержалась, подняла и вынесла на балкон.
Трубка лежала на столе, рядом с ней коробка табака «Золотое руно» и спички — дядя Кирилл объяснял ей, что прикуривать трубку от зажигалки неудобно. Мать иногда даже просила его закурить — чтобы в доме пахло мужчиной, хотя сигаретный дым не выносила. Трубка была вычищена, наверно, собирался покурить и… Снова навернулись слезы. Таисия насыпала в трубку табака и поднесла спичку, но сразу же закашлялась. На вторую затяжку мужества не хватило. Не затушив тлеющий табак, положила трубку на стол. Чтобы избавиться от привкуса во рту, сходила на кухню и выпила вина. Она никогда не пробовала курить. Подруги украдкой баловались и ее соблазняли, но ей изначально не нравился сам процесс. Во-первых, неприятно было прятаться, а во-вторых, не хотелось, чтобы кто-то из рядовых преподавательниц, покуривающих вместе со студентками, донес отцу-профессору… Возвратясь в комнату, она открыла шкаф с одеждой дяди Кирилла. Достала пиджак, понюхала и четко вспомнила запах. В шкафу висело три костюма и больше десятка выглаженных рубашек. Куда девать это богатство, она и представить не могла, но впервые задумалась, кто же следил за его одеждой. Сам? Или его женщины? И не знала, какой вариант ей нравится больше. Задумалась, но представить дядю Кирилла стирающим нижнее белье не смогла. Она убрала разложенные на диване костюмы и почувствовала, что страшно устала, слишком нервным оказался день. Вымыла заплаканное лицо и пошла в спальню, на кровать дяди Кирилла. Под утро приснилось, что жадно целует его, очень жадно, она и не подозревала, что способна на такую страсть.
***
Дождались теплых дней и поехали с матерью смотреть дачу. Отца не взяли, хотя на машине было бы проще, но матери не хотелось лишних вопросов и лишних объяснений. Доехали на автобусе за полчаса. От остановки мать шла уверенно, видно было, что дорога ей знакома. Остановилась возле высокого глухого забора.
— Кажется, прибыли.
— Ну, прямо настоящая крепость.
— Подруга поставила, специально шабашников нанимала, от любопытных глаз, любила позагорать, валяясь на травке.
Мать открыла замок на калитке и пропустила Таисию вперед, вроде как осмотреть владения, теперь уже собственные.
Не впечатлило. Высокая больная черемуха рядом с калиткой, неопрятно разросшийся куст сирени возле крыльца, гамак на ржавых столбах, полянка, густо заросшая клубникой без единого цветочка, а дальше — одуванчики, клевер и крапива. Невеселая картинка. Таисия вопросительно посмотрела на мать.
— Подруга предупреждала, что два года не появлялась. Я ожидала — зарастет. Если бы приехали осенью, было бы еще страшнее.
— Мне уже страшно.
— Терпи, надо еще в дом заглянуть.
Ключ прокручивался, и у Таисии появилась надежда, что обойдутся без осмотра, но после настойчивых усилий матери все-таки вошли. Сразу за дверью была крохотная кухонька с черной железной печкой, а за перегородкой комнатенка, больше чем наполовину занятая широкой кроватью. На табуретке стоял кувшин с засохшим букетом.
— Баню смотреть пойдешь?
— Подожди. Хочу на воздух, а то здесь пахнет нехорошо.
— Мышами.
— Я не знаю, как пахнет мышами. И ты говоришь, что дядя Кирилл устраивал здесь романтические свидания?
— Ну, во-первых, с милой и в шалаше рай, а во-вторых, подруга умела создать уют или хотя бы его иллюзию, В тот период они часто встречались, и она поддерживала порядок. А Кире стройотрядовские навыки пригодились, гамак соорудил. Я об их романе узнала, когда он перешел в стадию дружбы. У Киры было редкое мужское качество — мирно расставаться с любовницами, умел погасить женскую агрессию. Три года подруга была уверена, что он ей не изменяет. Потом, когда получил квартиру и развелся с женой, у нее появились сомнения.
— Неужели дядя Кирилл терпел нелюбимую жену только из-за квартиры?
— Не без этого. И я ему не советовала спешить с разводом. Ушел бы и получил однушку. Вообще в тот период ему были не нужны скандалы.
— А твоя подруга?
— Она, при ангельской внешности, очень практичная дама. Ее устраивало, что Кира женат. Надеялась, что это отодвигает появление настоящей соперницы. И не ошибалась.
— Так если она такая практичная, то теперь может заявить о своих правах?
— Не желает. Я разговаривала с ней на похоронах Киры, сказала о завещании. Она одобрила. На мое предложение отказаться от дачи в ее пользу даже обиделась, заявила, что не в ее характере забирать подарки, да и надобность в явке уже отпала.
— Она приходила на кладбище?
— Была. И более поздних возлюбленных Киры видела, но к ним я не подходила.
— Мам, познакомь нас.
— Она не согласится. Она очень осторожная. Муж до сих пор не догадывается о ее порочности. Ухитряется не давать поводов. Да и о чем ей с тобой говорить?
— У нее что, и после дяди Кирилла были романы?
— Я не спрашивала, она не откровенничала, но я уверена, что были. Они и с Кирой, после того как решили предоставить друг другу свободу, продолжали периодически встречаться на этой даче. Чтобы участок не забивало сорняками, каждую весну сажали тыквы, а осенью он по ночам вытаскивал урожай на обочину дороги.
— Они же здоровенные. И много ее вырастало?
— Я откуда знаю. Теперь пойдем заглянем в баньку. Подруга ее очень хвалила.
В предбаннике одно на другом громоздились два плетеных кресла-качалки, а в углу — неизвестный Таисии аппарат.
— Ого! — удивилась мать. — Это приспособление могло появиться лет пять назад, раньше триммеров не было в свободной продаже, а к тому времени их отношения полностью исчерпали себя. Значит, покупал кто-то другой.
— А триммер — это что?
— Дачная газонокосилка. Кира на подобные подвиги не способен. И зачем ему прятаться здесь?! А подруга признавалась, любит покачаться в кресле на зеленой травке с бокалом хорошего вина и закусить клубникой.
— Не соблазняй.
— А что, возьмешь триммер, выкосишь траву…
— Я даже не знаю, с какой стороны к нему подступиться.
— Разберешься. Это я гуманитарий, а ты кандидат технических наук, хоть и защитилась по блату.
— Почему по блату? Ночи не спала, пока диссертацию писала.
— Да это я так, чтобы тебя взбодрить.
— Отец не помогал. Он же у нас принципиальный. И я принципиальная.
— Вот и обиделась. Извини за глупую шутку.
— Ладно, извиняю, но эта дача мне без вариантов не нужна. Я, как дядя Кирилл, урбанистка.
— Не торопись. Выйдешь замуж, может, и пригодится, — мать хитро улыбнулась, покачала головой и уточнила: — Например, как моей подруге.
— Была бы юной девушкой, оскорбилась бы, но, побывав замужем, не зарекаюсь. И все-таки будем продавать. Ради светлой памяти дяди Кирилла надо освободиться от всего, что ее может омрачить.
— Если так дорога память, то резоннее оставить дачу.
— У меня своя память о нем, и этому гнезду разврата в ней нет места, — высказала и сама же засмущалась высокопарности фразы.
— Да что я уговариваю. Ты наследница, тебе и решать.
— Про-дам!
***
Не продала.
И триммером научилась пользоваться.
Не думала, не планировала, но проснулась после душной ночи, вспомнила, что у дяди Кирилла день рождения, и решила сделать подарок. Бросила в сумку пару бутербродов, бутылку вина, купальник и, пока город не задушила июльская жара, отправилась в тайное логово любимого дядюшки.
Калитка открывалась тяжело. Прямо под ней вымахала высоченная трава. Когда приезжали с матерью месяц назад, участок казался заброшенным, а теперь стал совсем диким. Первым желанием было развернуться и уехать, но подумала о дяде Кирилле и решила остаться, скрасить одиночество, грустно же в день рождения без гостей.
Открыла баню. Недоверчиво осмотрела триммер. Нажала большим пальцем на красную кнопку под рукояткой. Агрегат не заработал. Увидела на полу коробку с кабелем. Посмеялась над собой — как же он будет работать, если не подсоединен к сети? Пристыдила себя, потом спокойно осмотрела триммер, попробовала держать в руках в рабочем положении, протянула кабель на участок, нажала на пуск — и аппарат заработал. Даже завывание движка и вибрация в руках показались не очень противными, особенно когда увидела первый выкошенный островок. Удивление сразу же переросло в гордость за себя — умную и смелую.
Выкосив вокруг столика и гамака, вспомнила, что собиралась позагорать, глянула на ноги, по колени забрызганные травой (хорошо, сарафан не испачкала, а то ведь еще и по городу ехать). Достала купальник и задумалась — стоит ли надевать, забор глухой, никто не увидит? Но работать, в чем мама родила, не отважилась, вдруг соседи услышат, что на даче косят, и надумают поздороваться. Общительный дядя Кирилл мог с кем-то познакомиться, но его осторожная возлюбленная вряд ли жаждала лишних свидетелей. Работать без купальника все-таки не рискнула, а хотелось. Когда привела в порядок дорогу между калиткой и домиком с баней и вытащила к столику оба кресла, почувствовала, что руки уже устали, а плечи гудят от вибрации. Села в кресло лицом к избушке и с наслаждением полюбовалась плодами своей работы. Не ожидала от себя такого подвига! Нескошенные заросли оставались за спиной, на них можно было не оглядываться. Рассудила, что для первого раза вполне достаточно, и поймала себя на мысли, что в ближайшие дни намерена сюда приехать.
— Ну что, дядя Кирилл, смотри, какой порядок навела. Нравится? С днем рождения, дорогой! — сказала, обращаясь к пустому креслу напротив нее. Подняла бокал, выпила и поморщилась. — Извини глупую, забыла поставить бутылку в тень, нагрелось, но обещаю исправиться.
Исправляться приехала через неделю. Выбрала будний день, чтобы народу в автобусе было поменьше и свести к минимуму возможность встречи с соседями. Пока шла по дачной улице, высмотрела водопроводную колонку. Отнесла сумку, нашла пару пустых бутылок из-под минералки и сходила за водой. Удивляясь собственной сообразительности, нашла для вина прохладное место под крыльцом бани. Достала уже освоенный триммер и в охотку принялась за косьбу, но, помня, как болели руки на другой день, увлекаться не стала. Да и смысла не было — перед кем хвастаться?
Еще в квартире, вспомнив разговор с пустым креслом, она подумала, а не привезти ли на дачу один из костюмов дяди Кирилла. Пиджак на спинке кресла будет создавать иллюзию собеседника — все не так одиноко. Отцу они все равно не подойдут, брюки на животе не сойдутся. Если вбить кол и привязать к нему поперечину, можно обрядить эту крестовину в дядюшкин костюм. Представила картинку и сразу же отвергла. Огородное пугало никак не вязалось с элегантным дядей Кириллом. Это было бы надругательством над памятью о нем. А вариант с пиджаком на спинке кресла ей показался весьма удачным.
Не стала засиживаться, чтобы на следующий день привезти и полюбоваться. Привезла, примерила, уселась напротив, поговорила, обращаясь к пиджаку, но желаемого не случилось.
Новый вариант появился неожиданно. Она даже удивилась, почему сразу не подумала о нем. Рядом с домом родителей находился кукольный театр, куда в детстве ее водила мать. Вспомнила большой белый бант у себя на голове, тоненькую Снегурочку на новогодней елке и куклу в человеческий рост, изображающую какого-то злодея, ворующего детские подарки. Она представила кресло, а в нем человек в костюме дяди Кирилла. На голове его широкополая шляпа, почти скрывающая лицо. Шляпа у дяди Кирилла была.
Придумала, обрадовалась, и уже не терпелось посмотреть, как это будет выглядеть. Не откладывая, поехала в театр и наткнулась на запертую дверь. Не подумала, что летом труппа может уехать на гастроли. Скорее от обиды, нежели с надеждой, все-таки постучала.
— Ну, что барабанишь? Звонка не видишь? — в приоткрытую дверь выглянуло женское лицо с двойным подбородком.
— Извините, пожалуйста, мне нужен художник по костюмам, вы не подскажете, когда он приедет?
— Так он никуда и не уезжал, а когда придет, мне он не докладывает. А зачем тебе он?
— Куклу хочу заказать.
— Так это к бутафору. Он тут, недавно заявился, — она пропустила Таисию в дверь и зычным голосом крикнула: — Костя, к тебе заказчица.
Бутафор появился сразу, видимо, был где-то поблизости.
— Что кричишь, не глухой,
— Заказчицу принимай и готовь коробку конфет, за посредничество.
— Ты же знаешь, что за мной не заржавеет, — и, повернувшись к Таисии: — Вы по собственной инициативе или от организации?
— По собственной.
— Это проще, а то левые заказы от других контор наше бдительное начальство не одобряет.
— Нет-нет, — поспешила успокоить Таисия, — моя организация куклами не интересуется, у нас живых кукол в избытке.
— Наверное, пединститут. Угадал?
— Угадали, — согласилась Таисия, чтобы не называть место работы, и, засмеявшись, похвалила: — С логикой у вас все в порядке.
— У меня и с руками все в порядке. Пойдемте, спустимся в мастерскую и обговорим. А можно и на улицу выйти, я заодно покурю.
От бутафора попахивало, она поняла, что ему не хочется вести ее в неприбранную мастерскую.
— Можно и на свежем воздухе. Специалисту разжевывать не надо, без картинок поймете, — подпустила комплимент. — Мне нужна кукла мужчины в натуральную величину, рост сто восемьдесят, стройный, узколицый, но, главное, чтобы ее можно было сажать в кресло.
— Стройных мужчин любите? — хмыкнул бутафор и посмотрел на нее оценивающим, как ей показалось, раздевающим взглядом.
Таисия смутилась. Бутафор был полноват, невысок, и лицо с круглыми румяными щеками. Полная противоположность дяде Кириллу. Чтобы не обидеть, а заодно уйти от лишних вопросов, сказала:
— Мужа люблю за то, что умный, а кукла нужна для дачи, которая досталась в наследство от дядюшки. На семейном совете решили оставить ему любимое кресло.
— Очень трогательно. С удовольствием помогу. Будет сидеть и не падать, даже выпивши. Сидеть проще, чем ходить. Через неделю будет готово.
Таисия ожидала, что мастер будет тянуть время, чтобы выторговать надбавку за срочность. На радостях даже цену забыла обговорить, и он ничего не сказал, видимо, спешил продолжить опохмелку. Вспомнила про цену по дороге домой и засомневалась — слишком просто все получилось, аванса не потребовал, может, он и не собирается ничего делать? или загнет дикую сумму? Не знала, что думать, потом махнула рукой — что будет, то будет. Не разорит же?
Не разорил, но удивил скромностью запросов. Она приготовила и готова была отдать намного больше. Кукла не только могла сидеть, но и поворачивать голову.
— Руки тоже могут менять положение, а в правую — можно вложить стакан, — пояснил бутафор.
— Со стаканом угадали. Огромное спасибо! Не знаю, чем заслужила такую доброту.
— Идея очень понравилась. Теперь слеплю себя и завещаю дочери, чтобы после смерти выделила кресло любимому папе Карло. Дачи, правда, пока нет. Придется построить.
Таисия протянула лишнюю тысячу, мастер укоризненно посмотрел на нее, но деньги взял.
В такси ехала, обнимая куклу за талию. Когда бережно выносила из машины, таксист, сально улыбаясь, поинтересовался:
— А у него в интимном месте что-нибудь есть?
— А у тебя что, проблемы в интимном месте? — отшутилась она.
И пропала улыбка. Зыркнул с ненавистью, забрался в машину, потом высунулся из окна и крикнул:
— Стерва!
Не умеют некоторые мужики достойно отвечать на колкости, которые спровоцировали сами. Дядя Кирилл никогда не оказался бы в такой ситуации, потому что, при всей раскованности, ухитрялся избегать пошлости.
Пиджак пришелся впору, сидел как родной, но явно не хватало брюк, и шляпа бы не помешала. Обругала себя растяпой и вложила бокал в руку дяди Кирилла. Появился повод для праздника. Оставалось придумать ему красивое название.
Вечером позвонила мать, поворчала, что ребенок совсем забыл стареньких родителей, после мелких новостей поинтересовалась, не ездила ли на дачу, и предложила составить компанию, если одной скучно. И надо же подгадать, не просто застала врасплох, но позвонила в тот момент, когда Таисия достала брюки от костюма дяди Кирилла. Она замешкалась, не зная, что сказать. Мать заметила долгую паузу, спросила, уж не заболела ли. Сообразила воспользоваться подсказкой и пожаловалась, что нездоровится, — в квартире духота, на улице еще страшнее… Вопрос о поездке на дачу вроде как пропустила мимо ушей.
Сложила в сумку брюки, шляпу, даже бабочку, о которой не подозревала, потому что в институт дядя Кирилл ходил в галстуке. По всей вероятности, надевал ее для какой-то из своих дам.
Приготовилась вечером, а ночью пошел дождь. Очень переживала, как бы не испортился пиджак. Промаялась до обеда, взяла зонтик и поехала на дачу. На всякий случай упаковала запасной костюм вместе с плечиками. По дороге завернула в хозяйственный магазин и купила широкий полиэтиленовый мешок.
Пиджак промок, но форму не потерял. Аккуратно сняла и отнесла в домик сушиться. Привезенные плечики оказались весьма кстати.
Ходить даже по скошенной траве было сыро. Не зная, чем занять себя, Таисия поехала домой. Послушала по телевизору прогноз погоды. Солнце обещали только через день. Удобный момент навестить и успокоить мать, подумала, но побоялась выдать себя, если зайдет разговор о даче. Достала с полки любимого дядей Кириллом Ремарка, не читалось… Провалялась весь день перед телевизором. На ночь решила помыться. Перед тем как лечь в ванну, долго стояла перед зеркалом и — осталась довольна собой. Спала долго и крепко. Утром выглянула в окно. День располагал к поездке, заманивал на дачу. Привела в порядок волосы, подкрасила губы, но, подумав, стерла помаду — лишнее. Нервничала, словно перед свиданием.
Дорога по дачной улице раскисла от луж. Пока прыгала через них, обрызгала ноги. Хорошо, что догадалась поставить тазик под водосток, было где помыть.
Ей никогда не приходилось одевать мужчин. Положила на столик брюки, стояла перед сидящей куклой, не зная, как подступиться, удивляясь незнакомому волнению. Еле осмелилась. Кукла не сопротивлялась, но и не помогала ей. Одевала, разговаривая: «Не капризничай, миленький, давай ножку поднимем… теперь другую… молодец, Кира, умница…» Неожиданно поймала себя на том, что несколько раз назвала его «миленьким» и ласкательным именем «Кира». Спохватилась, что раньше не позволяла себе даже в мыслях. Он всегда был для нее дядя Кирилл. Даже извиниться захотела, но тут же решила, что так удобнее и честнее.
На одевание потратила больше часа. Полюбовалась. Обошла вокруг. Получилось лучше, чем ожидала. «А тебе нравится? Конечно, нравится. Отличный строгий костюм. Бабочка по случаю торжественного момента, но, если хочешь, можно заменить на галстук, правда, я завязывать пока не умею, обещаю научиться. Широкополая шляпа тебе очень идет. Жаль, большого зеркала нет, чтобы сам увидел. Придется поверить на слово. Я не просто красивая девушка, я и умная, и вкус у меня отменный. Предлагаю выпить за наши новые отношения». Она сходила за вином. К бутылке, лежащей под крыльцом, присосался слизень. Таисия, испугавшись, уронила ее на землю. Пересилив брезгливость, сняла слизня пучком травы и помыла бутылку. Даже это не испортило ее торжественного настроения. Поставив бутылку на столик, продолжила: «Я и конфеты привезла, и яблоки, обо всем позаботилась. Я только с виду избалованная неумеха, а на самом деле очень практичная». Вложила в руку дяди Кирилла бокал, с благодарностью вспомнив доброго бутафора, налила вина и сказала самое сокровенное: «За нас, любимый, ты не представляешь, с каким наслаждением говорю это слово. Сколько лет я об этом мечтала. Ребенком позволяла себе невинные нежности, а в старших классах, когда поняла, что влюбилась по-настоящему, стала стесняться, дотронуться до тебя боялась, а теперь ничего не боюсь. Теперь ты безраздельно мой». Выпила, прошлась босыми ногами по траве. Захотелось покачать дядю Кирилла в кресле, но забыла, что в его бокале вино. Облила брюки. Встала на колени перед ним и пообещала обязательно застирать. «Помнишь картину Эдуара Мане «Завтрак на траве»? Конечно, помнишь, ты еще уточнял для папы — не Эдуард, а Эдуар. У нас почти так же, только народу поменьше, но зачем нам лишние, без них целомудреннее. Хочешь, и я разденусь?»
Сначала оставила купальник, потом решительно сбросила и его. Налила себе вина и, поставив бутылку рядом с собой, присела на траву к ногам дяди Кирилла. Да почему дяди? Теперь уже к ногам любимого Кира. Только, в отличие от сюжета картины, смотрела не в сторону, а на любимого, и взгляд у нее был не отсутствующий, а нежный. «А ты почему на меня не смотришь? Неужели никогда не хотелось видеть меня обнаженной? Посмотри, какое красивое у меня тело. Грудь небольшая, но упругая, и складок на боках нет, и живот подтянут, не то что у твоей певички из оперетты. Только не подумай, что я ревную. Если ты их выбирал, значит, они были нужны тебе. А теперь нужна только я. Посмотри на меня, пожалуйста». Таисия встала и осторожно повернула голову любимого в свою сторону. Выпила вина и снова легла к его ногам, продолжая говорить и говорить о своих чувствах, которые были под запретом. То ли успокаивая, то ли распаляя накопившиеся откровения, лежала и поглаживала себя по впалому животу. Потом пальцы ее почувствовали мягкие шелковистые волосы, и рука помимо ее воли опустилась в пах. Пальцы окунулись в липкую, но приятную влагу, а рука становилась все настойчивее. Потом по всему телу прошла дрожь, и она ощутила легкость, которую никогда не испытывала даже после близости в медовый месяц короткого замужества. Застонала и раскинула руки… А солнце продолжало вкрадчиво ласкать ее тело. На какое-то время она заснула, потом испуганно вскочила и побежала проверять, заперта ли калитка. Калитка была заперта.
На другой день позвонила мать.
— Ну, как твоя болезнь?
— Какая болезнь?
— Ты же сама жаловалась?!
— Ерунда, легкое недомогание.
— Не обманываешь?
— Нет. Чувствую себя отлично. Мне кажется, что никогда не было так хорошо.
— Спасибо, успокоила. А у меня на службе появился новый начальник отдела. Сорокалетний вдовец. Очень импозантный мужчина. Я подумала, может устроить вам якобы случайное знакомство.
— Мамочка, спасибо, но у меня бурный роман, ни о каких знакомствах не хочу слышать.
— Тогда приводи его в гости на смотрины.
— Не могу.
— Он женат?
— Абсолютно свободен. Свободнее не бывает.
— У таких романов, девочка, очень грустные финалы.
— Мне все равно. Пока я счастлива. Кстати, ты умеешь завязывать галстуки?
— Разумеется. Я тридцать с лишним лет замужем.
— Научишь?
— Без проблем. И все-таки подозреваю, что не стоит списывать со счетов моего кандидата в зятья.
— Конечно, если он дождется. Ты же дурного не посоветуешь, но это на будущее. На светлое коммунистическое будущее, как любил говорить дядя Кирилл.