Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2022
Андрей Ильенков (1967) — родился в Челябинске. Окончил филфак УрГУ. Кандидат филологических наук, лауреат премии им. П.П. Бажова за книгу стихов «Книжечка». Автор книг «Несгибаемая рота, или Сны полка», «Ещё о женьщинах» и др. Живёт в Екатеринбурге.
***
Каждый день по важным датам
(А ведь даты каждый день)
На вокзале поездатом
Нахожу сначала тень,
В ней курю, потом билеты
Покупаю, говоря:
«Мелкий век от завтра лето
До восьмого ноября»,
А потом иду по свету,
Пням в ядрёный корень зря.
Ну, ещё ты не доехал
Пням в квадратный корень зреть,
Не спеши, внимая Эхо,
Над потоком умереть.
Ну, ещё я не доехал,
Но отправился вагон:
Поздно городские йеху
Калом мечутся вдогон.
Я уже стихи такие,
Как читаете, пишу
И киянку вместо кия
На башке своей тешу,
Собираю собируху
(Клавулины и т.п.),
Слышу песни птаха Руха,
Посвящённые тебе,
Обхожу твои угодья,
Не любимые тобой,
Где нодья, а может, нодья
Помогла бы в час ночной.
Часто с лейкой и блокнотом
Посещаю это, да.
В голове моей опилки,
И рыдалки, и вопилки…
И вот это иногда.
***
В июле маслята, дожди и парит очень,
Но желтый лист говорит, что пришла осень.
Ещё за горами она, но близки горы:
За десять минут ходьбы, и зима скоро.
И, глядя в болотное дно, говорят горы
О горнем, хотя и не так уж далёк город.
Ещё комары и клещи, и закат красный,
Но жёлтый лист на ноге говорит ясно.
И танцем весьма горячо говорит окунь,
Что он не хотел покидать травяных окон,
Но жадность его погубила лихим делом,
И — оппаньки! — даже остался червяк целым.
А больше всего, как всегда, говорят люди.
За ними мы повторять, наверно, не будем,
Но, может, придётся, ведь тоже крива рожа.
Вот так вот, дружочек, а ты говоришь… Тоже…
***
Предзимние облака — а их наблюдают все,
Но мало кто, понимая, боится их высоты,
Как я, особенно ясной ветреной ночью — и се
Отечества вид, гравюра, у Бродского, если ты,
Конечно, его читаешь. Надеюсь, что всё же нет,
Но прочь, к облакам вернёмся, посмотрим последний раз.
Мы мало смотрим на небо, а нам ведь немало лет,
Хотя не очень и много. Подумай, как там без нас!
Посмотрим, давай посмотрим внутри и вокруг себя:
На что мы потратили время, которое ведь одно,
Которое, вероятно, тебя и меня оскорбя,
Уйдёт, но мы-то останемся, а небо всегда видно.
***
Я хотя не люблю силлогизмы сети,
«Пионер — всем ребятам пример», например,
Но с дебилами спорить — что Йети ети:
И опасно, и тошно назад в Эсэсэр,
А тем более далее. Только в перёд!
Ибо в зад бесполезно, там полное дно,
Где судак белоглазый живца не берёт,
А берёт мертвеца, и дышать мудрено.
Я хотя не уверен, что будет апрель,
Но уж август, а дальше Тиберий — клянусь!
Каждый день на Голгофе свирепствует дрель
И мгновенно стихает, как только проснусь.
Я не годен везде успевать при царе,
И вино я курю без особых затей,
Я стою на земле, я встаю на заре
И всегда отпускаю детей из сетей.
***
Поперёк и без толку с тобой и до смерти
***
Брататься с черномазыми
Напрасно даже в храме:
Одним мы миром мазаны,
Но разными мирами.
И нам какая разница,
Что, какая, икая,
Сестрёнка Карамазова
Теряет братца Кая?
Теряем только лишнее
(Зима подходит лютая):
Листву или поллюцию,
И не вини полицию.
***
Ещё не вечер, но уже не ночь,
Трудов и дней любимое начало.
Бумажку взять и прочитать точь-в-точь,
Какое слово ночью прозвучало,
Молчком послать знакомых двух собак
И одного таджика с бородою,
На берегу, хрустя, курить табак
И думать: лучше б нас тут было двое.
Река замёрзла; точка с запятой,
Что значит: можно и остановиться,
Но, восхищён снежинок суетой,
Я предпочту не быть, а становиться,
Лететь к тебе на ранних поездах,
Скоропостижных и довольно скорых,
Пока в полях свирепствует звезда,
Всего одна, но ярче светофоров.
***
Сейчас амфибрахий, но лучше хорей, чем хорея,
Я раньше был толстый и умный отчасти остался,
И вот: наблюдая за звёздами, шибко хирею,
И греюсь в холодных огнях проезжающих станций.
Безлиственной рощи своей ворошу мениппеи,
Реки менопаузу ставлю, и в пять пополудни
Смотрю на луну, и глупею, и сильно глупею,
Но лучше рождественский пост, чем извечные будни.
Да, лучше арктический пост, чем наряд за нарядом
Менять по погоде, как эти деревья и люди
(И зайцы до кучи), докучные твари. А рядом
С Полярной звездой безымянная в будущем будет.
Берёзы всё строже и глубже проникнуты страхом,
И время стоит, и над домиком дым, и округа,
Собака стоит, и охотник, не нюхавший праха.
(А нюхавший порох уже не охотник, подруга.)
***
Ещё вчера бродил я и мял в кустах багряных
Твои большие булки с повидлом, пил вино,
(Не)истово крестился, покуда гром не грянул,
А нынче погляди-ка во всплывшее окно:
Смотри, через сугробы хромает твой бедняжка,
Немедленно готовый стереть врагов во прах:
Есть маленький баллончик и маленькая фляжка,
На всякий случай челюсть ослиная в кустах.
Иду, иду, родная! Уже не так я быстр,
Как прыгали с тобою от поезда в зенит;
И ты не та, что прежде: тебе звонит министр,
Да больше, чем министр! А мне зима звенит,
Метель бежит навстречу слепым сторуким Шивой,
А я стою навстречу, перед метелью гном;
Вослед кричат мне дети: «Иди, иди, плешивый!»,
Но спят мои медведи в берлоге сладким сном.