Владислав Городецкий. Человек из Кемерова. — «Дружба народов», 2022, № 2
Опубликовано в журнале Урал, номер 8, 2022
Владислав Городецкий. Человек из Кемерова. — «Дружба народов», 2022, № 2.
Есть в нашей литературе небольшой корпус текстов, где сюжет запускается важной пружинкой — главный герой приезжает в Петербург, выходит из поезда на Московском вокзале. Настаиваю, что именно в Петербург. Если человек приезжает в Москву, нам уже заранее понятно, для чего он туда собрался. Деньги зарабатывать, карьеру строить, комплексы свои провинциальные избывать. Как говорили в одном сериале — «покажи московскому небу, на что ты способен». И каждый приезд молодого человека в Москву превращается либо в историю успеха («через пять лет я руководил направлением посуды эконом-класса в крупной компании»), или в хронику краха и разочарования. И мистика в Москве такая же предсказуемая, с их котами Бегемотами и прудами Патриаршими….
А вот когда молодой провинциал едет в Питер — тут совсем другая история! Питер — он как совы в «Твин-Пиксе», совсем не то, чем кажется. В Питер нет смысла ехать за деньгами и за карьерой, денег тут отродясь не было, а карьеры строятся из каких-то не подвластных нашему пониманию сфер. В Питер едут за приключениями, озарениями, откровениями, переживаниями, воспоминаниями. И каждый, кто ступает на перрон Московского вокзала, не знает, какую злую шутку сыграет с ним питерский воздух свободы.
Эх, напрашивается сборник под названием «Поезд прибывает на Московский вокзал», где писатели поделились бы своими питерскими впечатлениями и похождениями. Ведь отдельные тексты для сборника уже явно написаны. Есть отличный роман Антона Секисова «Бог тревоги», жаль, в свое время он почти незамеченным прошел. В недавнем сборнике «Петербургские повести» Романа Сенчина есть рассказ «Обратный путь», где дембель, возвращаясь домой с западных границ в Сибирь, проездом оказывается в позднесоветском Ленинграде. Еще есть роман «Важенка» Елены Посвятовской, там тоже главная героиня отправляется завоевывать Северную Пальмиру. И точно что-то подобное читал не то у Евгения Алехина, не то у Кирилла Рябова. Питер многое меняет в человеке, многому учит. До сих пор помню кусок из мемуарной книги Инны Волковой, вокалистки группы «Колибри», как в питерских общагах осваивали самые модные дискотечные наряды: «берешь белую трикотажную рубашку, отрезаешь воротник, переворачиваешь застежкой назад, всю ее облепляешь канцелярскими скрепками и варишь на общажной кухне в бачке с бирюзовым красителем. На выходе у тебя чудненький узор из белесых галочек по размытой бирюзе и змеистый ряд пуговок вдоль позвоночника». Волкова, кстати, тоже приехала в Питер из Мурманска учиться на электрика, а смотрите, чему научилась.
Так что небольшая повесть Владислава Городецкого «Человек из Кемерова» — образцовый петербургский текст, который хоть сейчас или в антологию, или даже в хрестоматию, в раздел «как правильно писать о питерской фантасмагории». Молодой человек Данила (имя тоже говорящее, питерское, так Данилу из «Брата» звали) прибывает на Московский вокзал — приехал по делам бизнеса. У Данилы, видите ли, в Кемерове небольшой видеомагазинчик, он приехал в Питер ассортименту поднабрать, в Кемерове его нужными адресами снабдили. (Очень убедительно, могу засвидетельствовать. Я сам когда-то мотался в столицы за новыми фильмами с приятелем, который держал магазинчик видеодисков. В Москве, на «Горбушке», закупали всю попсу, а вот в Питер ехали за всяким гурманским кино вроде коробки со всеми сезонами «Monty Python’s Flying Circus», славные были денечки.)
Ну, так вот. Данила приезжает в Питер, мечтает, что вот идет по улице — а навстречу кто-нибудь из «Улицы разбитых фонарей» или сам Боярский! На самом деле чаще всего ему будет встречаться Борис Борисыч Гребенщиков, и вы же помните, что «Человек из Кемерова» — это песня Гребенщикова. Но БГ в данном случае выполняет функцию проводника по закоулкам питерского абсурда и фантасмагории, этакий Вергилий, который, говорят, нарочно купил проездной и теперь из кустов выскакивает, людей смущает. У Данилы там другие впечатления случатся. Его ограбят, обманут, напугают, спасут, пригласят на свидание, потом снова спасут, потом ввергнут в смятение, покажут несколько фокусов, процитируют кое-что.
Меня другое восхитило. Повесть небольшая, но выстроена по каким-то причудливым законам, когда персонажи то проваливаются в абсурд, то оказывается, что мы читаем повесть, уже написанную неизвестным автором. Повесть начинается с фразы «Поезд прибыл на Московский вокзал ранним утром». Спустя какое-то время главный герой оказывается в метро, где стоит железный шкаф «Книгообмен», берет лежащую сверху книгу, и: «“Поезд прибыл на Московский вокзал ранним утром…” — успел прочитать Данила, прежде чем застрял с чемоданом меж планок турникета. Ни вперёд не пройти, ни назад: металлическая пасть сомкнулась крепко». Хороший прием. Там еще появится письмо одного из персонажей повести, мужчины в коверкотовом пальто — он пишет непосредственно Владиславу Городецкому, объясняя все несуразности и странности сюжета, — и это сделано очень хорошо! Это как, наверное, у самого питерского по духу ирландца Флэнна О’Брайена в романе «У Плыли-Две-Птицы», где один герой пишет роман, а персонажи романа в итоге решают, что роман ужасный, и начинают писать свой роман, главным героем которого делают автора. Владислав Городецкий тоже умеет в такие игры в тексте играть.
Городецкий — начинающий, как принято говорить, автор. Года два назад у него вышла дебютная книга «Инверсия Господа моего» в замечательном импринте «Книжная полка Вадима Левенталя», где издается всякая еретическая, неформатная, некоммерческая, малоизвестная современная российская проза — от Упыря Лихого до Дениса Горелова (надо ли говорить, что сам Левенталь — из Питера?). Городецкий сразу обратил на себя внимание — во всяком случае, я читал его книгу и восхищался воображением автора. У Городецкого есть слог, стиль, страсть, но, пожалуй, лучшее достоинство, необходимое для писателя, — способность сочинять отличные истории. В книге у него были поразительные сюжеты, чем-то похожие на неизданные эпизоды сериала «Черное зеркало». Там девушка-блогер возится с реборном, механическим младенцем, а потом оказывается, что с живым ребенком она обращаться не умеет. Или есть рассказ, как в компьютер загружают словарный запас героя, машина должна сочинить за него рассказ, чтобы герой стал писателем, а компьютер вместо этого составляет текст, разоблачающий писателя в совершенном преступлении…
Владислав Городецкий в свое время сам приехал в Петербург из Казахстана, и, как мне кажется, очень удачно вжился в сумеречный питерский мир. Он пишет контрастные, тонкие, трагические истории, вот как «Человек из Кемерова», где городские сумасшедшие, уличные торговцы, бродяги, попрошайки, вываливающиеся старухи создают совершенно безумный фон. Или новые правила игры, приняв которые поверишь и в Гребенщикова с проездным, и в то, что поездка человека из Кемерова может превратиться в сюрреалистическое, сказочное, с какими-то поистине гоголевскими мизансценами путешествие.