Стихи
Опубликовано в журнале Урал, номер 7, 2022
Раиса Абельская — родилась в Нижнем Тагиле. Окончила филологический факультет Уральского университета и Литературный институт (семинар А. Межирова). Кандидатская диссертация посвящена поэзии Булата Окуджавы. Доцент Уральского Федерального Университета. Публиковалась в «Уральском следопыте».
Теннис
Дача, лес. Лови ракетку.
Мяч летает через сетку.
Он оливкового цвета.
Мы играем, солнце, лето.
Ни намека, ни словечка,
Только небо, солнце, речка,
Только годы, океаны,
Целый мир, чужие страны…
Луч, улыбка, искра, шалость,
Корт закрыт, страна распалась.
Ты не думай, я не плачу.
Мой удар. Держи подачу.
Marblehead. Прогулка
Ты идешь на прогулку вдоль улочек узких и длинных,
Мимо пряничных домиков и палисадов старинных,
Где зверье по листве прошлогодней шуршит без боязни —
Где сурки, и еноты, и скунсы, и бусины глазьи.
В этом кукольном мире все вывернуто наизнанку,
Ночь и день, и весна, и судьба — и штормит спозаранку.
Там ревет океан и на скалы швыряется пеной,
В час, когда ты идешь на прогулку с прекрасной Еленой.
А с утра ты садишься в авто, светло-серый металлик,
И на службу спешишь, растворяясь в предутренних далях.
Воет вслед океан, за вторжение требуя платы,
И поет «Илиаду» в смертельных ветрах Нунааты1.
А в России февраль, светит солнце над каждою щелью,
Дружно пляшут ручьи, скоро небо наполнится гжелью.
Алый шелк на ветру закружит и надежды разбудит,
Грянет новая жизнь — но тебя в ней не будет, не будет…
Разговор с другом в бостонской кофейне
Американская баллада
1
Хотела рассказ или очерк — но бросила эту затею,
В прозе каждое слово тебя выдает с потрохами,
А я существо беспечное, тонкостей не разумею,
Так прочь имена и локусы, лучше давай стихами.
2
За десять часов без малого можно добраться к богу…
Очередь в Шереметьеве, паспорт и виза — жестко.
Аэрофлот, вези меня, ангелов дай в дорогу —
Девочек в красных юбочках, с бубликами в прическах.
3
Я приземлилась в Кеннеди, махом прошла таможню,
Но прежде с медленной очередью плелась, в турникет вползая,
А перед этим — с паспортом, да и со всем, что сложно,
Мне помогла таможенница, хорошенькая и злая.
4
Черный лоб она морщила, глазом блестя сурово,
В тумане ночной усталости сердясь на нас, неумелых, —
И вдруг представился в гомоне аэропорт Кольцово
И лица таких же куколок, умотанных до предела.
5
Thank you! Привет, Америка, сладко ли в эмиграции?
Вишневые, фиолетовые содомы многоэтажек…
Нью-Йорка не любят бостонцы — спешат из него убраться,
Дайте же поблаженствовать в раю для земных бродяжек.
6
Друзья мои стародавние дождаться гостью не чают,
Ей жаждут открыть Америку, Сияющий Вышний Град.
Но мир переформатирован, фетиши не восхищают,
И гостья не так доверчива, как та, тридцать лет назад.
7
Нью-Йорк, белозубо скалясь, под солнцем осенним плавится,
Легко, с негритянской грацией, по набережной снует,
Тотчас подойдет полиция — автобус вон там, красавицы.
Ждешь мужа? — Да он счастливчик! — и вновь белозубый рот.
8
Телец, до сиянья выдраенный паломниками за годы,
Экскурсия в «Метрополитэн», кораблик, залив, волна.
Цветные свечки Манхэттэна и медный кумир Свободы —
Гламурное фото с палубы — на долгие времена.
9
Моя диаспора — в Бостоне, за час на авто от города,
В уютных фанерных домиках с садиком и трубой.
Но домики недовыплачены, энергия стоит дорого,
И страх потерять работу, как праздник, всегда с тобой.
10
Давно разошлись дороги — ни вместе, ни врозь, ни рядом,
Эта — полубандеровка, этот — забрел в Хабад.
Тот, кем восхищалась в юности, теперь ультраправых взглядов,
Так кто человек человеку — волк или друг и брат?
11
А этот твердил, что родина — не более чем короста,
На кой интеллектуалу срастаться намертво с ней?
Но вот — ни жилья, ни заработка, дом и семью не создал,
Петля — и схватиться не за что — лишь камень среди камней…
12
В другую хочу Америку — сбежим погулять по Бостону,
Мгновений цветные лампочки в гирлянды дней вплетены.
Радушна твоя Америка, всем рада помочь по-взрослому,
Но как поможешь невротикам из выдуманной страны?
13
Безбрежные парки Бостона, кофейня с горячей пиццей —
Ты в тему шутишь о Марксовой первичности бытия…
Скажи, почему их ненависть никак не угомонится?
Неужто приезд мой высвободил бурю из забытья?
14
В руинах лежит эпоха, наш мир обольщен и поруган,
Мечты невозвратной юности во прахе погребены,
А здесь, в заповедной песочнице, где время скользит по кругу,
Фехтуют они в видениях с фантомами той войны.
15
Заводят при первом случае шарманку свою про Сталина,
Не ведают, что осколок блуждает у них в мозгу.
Их схемы — карикатурны, их мемы — распознаваемы,
Бедняжки и не догадываются, какую несут пургу.
16
Крушить их кривое зеркало — ни радости, ни охоты.
Дай бог им выплыть и выжить, все планы осуществив.
Любовь моя милосердна — я с грустью смотрю на фото,
Где молоды мы и счастливы, и мир вокруг справедлив.
17
Крута судьба эмигрантская — хоть век восклицай «свобода!»,
Кляни каждый день Россию, всем русским желай рожна,
Не будет тебе покоя, не будет тебе исхода,
Полно в этом мире всякого, Россия — всего одна.
18
Блестит она в дальнем мареве сережками золотыми,
Алеют в сережках звезды, огонь в глубине храня,
Лишь брошенный богом родину сам у себя отымет…
Я тебя не покину — ты не оставь меня.
Стихи и струны
Нежность
Ну что еще сказать,
Слова ведь не важны.
Давайте помолчим —
И всё же
Я знаю — Вы добры,
Я знаю — Вы умны
И любите меня —
За что же?
Прошу Вас об одном —
Когда мне тяжело
И боль моей души
В зените,
Взгляните на меня
Спокойно и тепло
И «девочка моя»
Скажите.
Как долго мы молчим,
Лишь солнечная рябь,
Как отблески любви,
На лицах.
Вы «девочка моя»
Устали повторять,
И вновь моя любовь
Вам снится.
***
Мы летим в тишине,
Бесприютные двое,
Глядя в лица теней
Сквозь стекло ветровое.
Ни звезды, ни свечи,
Ни дыханья в тумане,
И водитель молчит,
Только курево тянет.
Сколько лиц дорогих
Канет в ветре бессонном,
Сколько нитей тугих
Оборвется со стоном,
Ни в глаза поглядеть,
Ни губами коснуться,
Всё лететь и лететь
Без надежды вернуться.
Защити, обними,
Мой товарищ бесценный,
Вот мы бьемся одни
В паутине вселенной,
Наше время течет
Сиротливо и немо,
А водитель не в счет —
Он бесплотен, как демон.
Он почти что незрим —
Чья-то злая причуда! —
О, куда мы летим,
И зачем, и откуда? —
Он молчит, как немой,
Нас увозит от дома…
Почему я с тобой,
Мы почти незнакомы…
Расплываясь в окне,
Серый снег расставаний
Станет болью во сне
И слезинкой в тумане,
Серый блеск автострад
Тронет лица тревожно…
И так близок ты, брат,
Что задеть невозможно.
Московский ветерок
Он нахлынет, мой весенний,
Мой московский ветерок,
Будет вечер, воскресенье,
Неожиданный звонок.
Я открою дверь в халате, —
Ах, простите, это вы…
— Познакомься, мой приятель,
Он недавно из Москвы.
И навстречу синим безднам,
От отчаянья смела,
Я бросаюсь в затрапезном,
В чем открыла, как была.
Что же это, в самом деле?
Голос падает, звеня,
— Вы надолго прилетели?
— К сожаленью, на три дня.
Разговор-то пустячок,
Так, московский сквознячок,
Слабый, ласковый, невинный,
Просквозил до сердцевины,
Разделил наискосок
На две рваных половины.
Все уходят, темнота,
До свиданья, до свиданья,
Ваша чашечка пуста,
В ней лишь гуща для гаданья.
Мол, вернетесь к майским датам,
Да помилуйте, куда там,
Всё закончится поклоном
В поздравительном конверте,
Вашей нежности хваленой
Нахлебаюсь я до смерти.
А весна вот-вот нагрянет,
В кровь надеждами изранит,
В рану капнет синевы —
И прожжет одним прицелом
Сотни дыр в сплошном и белом,
И почувствую всем телом
Ветер, ветер из Москвы.
На Казанском вокзале
На Казанском вокзале,
в привокзальной кафешке,
блюд востока и юга
не распробуешь к ночи.
Здесь лагман и хинкали,
И пивко, и пельмешки —
и смотреть друг на друга
можно сколько захочешь.
На Казанском счастливо,
коль судьбе не перечить, —
ни времен, ни событий,
лишь на выдохе «здравствуй»,
и покуда вы пивом
отмечаете встречу,
вы летите, летите
по космическим трассам.
Хорошо на Казанском
с полусумраком слиться,
взгляда взглядом касаясь
в вечном гуле и звоне,
вместе в звездных пространствах
так легко закружиться —
и очнуться, качаясь
ночью в мягком вагоне.
На Казанском вокзале
параллельного мира
о любви и печали
пусть поет моя лира —
в параллельной вселенной,
над реальностью бренной,
где витает твой облик —
чуть я струны задену.
Почти библейское
Рахель и Лея
Роняя слезы, как росу
Хрустальных нот, —
Ты слышишь, Лея? — там, в лесу,
Рахель поет.
Тепло, и радость, и покой —
Навек с тобой,
Но этот голос как хрусталь,
Слезинка, таль,
Как он мучительно звенит,
Сверкает, жжет…
Души стремительный зенит,
Паденье, взлет,
Любовь и смерть, и страсть, и стыд,
Вопрос — ответ.
Поет Рахель, душа летит,
Спасенья нет.
***
В летящем шорохе полыни
Прощанья вкус.
Ты руки в стороны раскинешь —
Я оглянусь.
Махну в ответ тебе, не споря,
Мол, бог простит…
Твой силуэт на фоне моря
Почти летит.
Взлети, мой ангел, над обрывом,
Раскинь крыла,
В сиянье мира молчаливом
Сгори дотла,
Чтоб не осталось даже знака
В голубизне,
Чтоб я не вздумала заплакать
Об этом дне.
Праздничная песня
Веселый праздник Симхас-Тойрэ2
Заходит с вечера на вторник,
И, голосам гортанным вторя,
Звенит струна в просторе горнем.
Играют в розовом чертоге
Гобой и арфа на рассвете,
Пока евреи в синагоге
Толпятся, радуясь как дети.
А перед входом ненадолго
Ну как же не остановиться —
Старик в ермолочке из шелка
Уже заглядывает в лица,
И с кем-то близится свиданье,
И грусть о ком неодолима?
Играют арфы над садами
Иерусалима.
Плывет над городом истома,
Над жаркой далью неоглядной,
И солнце гладит стену дома
Веселой тенью виноградной.
Ах, стать бы чуточку счастливей
Под златострунною октавой,
Давай обнимемся, майн либер3,
На этой улочке картавой,
Под звуки арфы и гобоя,
Под взмахи ангельского жезла,
Давай обнимемся с тобою,
Пока виденье не исчезло.
Уже темно в тени оливы,
Еще светло молиться богу,
Давай обнимемся, майн либер,
В толпе у входа в синагогу.
Пока вокруг смеются люди
И нас хранит рука господня,
О том, что завтра с нами будет,
Зачем печалиться сегодня?
И мы не сломлены годами,
И жажда жить неутолима…
Ты слышишь арфы над садами
Иерусалима?
1 Nuna’at — страна (на языке индейцев севера Америки).
2 Симхас-Тойрэ (идиш) — Радость Торы. Название религиозного праздника.
3 Майн либер (идиш) — мой милый.