Об истолковании и присвоении текстов ГО
Опубликовано в журнале Урал, номер 4, 2022
Как обычно толкуют Летова?
а) Мелкобуржуазно. Песни «ГрОб» — смеховой антитоталитарный протест, выворачивающий наизнанку «весёлую гранату». Можно было при литовке свести их смысл к вполне приемлемому в позднем СССР антивоенному направлению. Можно качнуться в правильную сторону и счесть его тексты направленными на самоё себя, на текст. «Трогательным ножичком пытать свою плоть» — хорошо истолковываются в духе «познай самого себя!». Плоть стала Словом, ножичек стал Пером, «пытать» значит «спрашивать» у небратьев. Вопрошай Слово через Письмо — вполне себе деррида.
б) Поиск отсылок. Ищут возможные источники цитат, исчисляя вероятность сознательного обращения Летова к этим источникам. Если правда, что Летов записывал речи сумасшедших и умирающих, а потом слагал из этого песни, то можно вчинить иск наследникам Летова от представителей сумасшедших как колонизатору советского бессознательного, первопроходцу совностальгии за апроприацию их последних слов.
Бессознательного обращения к глубинам бессознательного Летов отнюдь не отрицал.
б-бiс) Приведу пример. В «Истории одного города» нахожу параллельное место к «Бери шинель, пошли домой». На портрете Угрюм-Бурчеева вместо неба — солдатская шинель. Портрет Угрюм-Бурчеева — лжеикона, пародия на икону. При апокалипсисе небо будет свёрнуто в свиток, как лист бумаги. А антинебо Угрюм-Бурчеева — скатано в скатку. То есть «бери шинель» — обращено к самому ответственному товарищу и не случайно единоначалит с «Берешит бара эт-хашшамаим» (Бытие 1:1). Ничья.
в) Советская песня. Летов сделал советские песни по-настоящему советскими, кочуя от советской песни к советской песне. Он зеркалит распад СССР: распад песен на клочки и обрывки, потом — психоделический синтез совностальгии. Накладывая по 20 гитарных соло, выпустив подпольные голоса, Летов обогатил советское психоделическим звуком. Можно говорить о творчестве Летова как о сверхсоветском в пику мелкобуржуазному, в сущности, сталинизму.
г) Чьи классовые интересы выражал Летов? И гробстеров, и хипстеров, и банкстеров? Сергей Летов подчёркивает двойную кодировку песен брата: тем, кто месились («мясу»), и тем, кто слушал текст.
Песни суть 1) для танца, 2) для исполнения, 3) для слушания, 4) для запоминания, 5) для истолкования, 6) для переистолкования. Так же подразделяется фанбаза. Кто-то месится-танцует, кто-то поёт «Всё идёт по плану» пьяный под гитару, кто-то слушает, не понимая ни слова. Вы следите?.. Далее, как учит нас Артём Рондарев, знающие текст наизусть (а знание наизусть — важнейший способ присвоения, so Brodsky) делятся на тех, кто его не понимает, тех, кто его понимает, и тех, кто его понимает правильно. Чем более текст нужен людям, тем более превратно он толкуется.
Когда серьёзно работаешь с летовским текстом, весь мир постепенно становится летовоцентричным, что помогает брать от жизни всё не так, как мир даёт вам. Задумывание над текстом влечёт сокращение предметов вокруг себя. Предметность вокруг человека устраняется, и остаётся только Летов, и несть ему конца.
— Кто литовал текст?
Спросил комсомол, когда
Летов запел «Эй, брат любер!»
Чиркин из «Путти» рассказывает: пишем текст «Нога в ногу идёт страна…», несём председателю обкома, тот с радостью подписывает, а на концерте всё это звучит: «На гавно идёт страна».
Вслед за «разложившимся на плесень и на липовый мёд» героем его главной песни Летов решил пойти другим путём. Он освободил свои тексты не только от внешней, «обкомовской» цензуры, но и от химеры самоцензуры внутренней. Но не в пошло-современном смысле «как-бы-чего-не-вышло». Летов освобождал тексты от цензуры не только Super-Еgo, но и Ego, от монологизма. В песнях Летова мы слышим легионы, которые довольно трудно децимировать.
Я предлагаю ввести термин «летовка». Летов, как пастух языка, возгоняет слова в субальпийские высоты. Для горожанина Хармса «слова сложились, как дрова», а для котовода Летова слово нужно резать или стричь.
Как же быть толкователю летовского текста?
Во-первых, нечего морализовать; то, что «Чёрный Лукич» в интервью называет летовским «неотвечанием за базар», — постмодерная стратегия джокера. Уход позднего Летова от журналистов — уход от контекстуализации. Смысл песни перепрятывается.
Кстати, анекдот о Боб Дилане. В песне «All along the watchtower» джокер спрашивает вора, где выход. А вор ему отвечает: не суетись, всё скоро кончится, мы в петле. И действительно, песня построена в форме петли — последний куплет переставлен в начало. Но это ещё не конец. Многие замечали за безграмотность заглавия: как можно быть «вдоль башни»?.. Я думаю, что тут отсылка к анекдоту о наркомане, который целую ночь марширует вокруг столба и удивлён, отчего стена не кончается.
А так как Дилан как раз кого-то там где-то что-то, можно его по совокупности как автора похерить и считать таковым сразу Хендрикса. Это будет в духе Zeitgeista.
В чем мораль сего анекдота? В том, что толкователю песни необходимо нужно включаться в игру перепрятывания смысла. Потому что ты сам внутри этой песни, и тот, кто снаружи этой песни, — тоже внутри.
«Делетовать» тексты Летова с опорой на:
а) концепцию «посмыслия» Кузьмы Рябинина («Кузи Уо»). Ориентироваться не на словарное значение слова, а на облако смысла, на смысловой туман, смысловой дождь, смысловой ливень. Татьяна Касаткина говорит, что Достоевский не сводится к «реальному комментарию», тем более не сводится к нему Летов. Требуется «комментарий нереального».
б) «Меня тошнит от вашей логики». Ipse dixit. Старик чувствовал в греческом «логос» русское «ложь», поэтому и призывал к внелогическому вниканию. Ещё он чувствовал в нём украинское «облога» («осада»), а Гражданская Оборона, как мы установили, обороняет город.
в) «Кто ищет смысл — пусть глядит на небеса, в свои глаза». Ibidem. Этими словами старик ободряет нас, мотивирует к погружению в пучину («в паутину») истолкования. Почти по Гадамеру, любой текст — зеркало. Всё кругом — текст. А небо — глазы Отца, если это небо не угрюм-бурчеевская шинель, конечно.
Как присвоить Летова?
Перепеть более качественно. В конце 90-х я удивился: «Отчего Лещенко поёт песни Летова?», услышав по радио «Луна словно репа, а звёзды фасоль». «Любит наш народ всякое говно» считается текстом Шнурова. Или вот фильм сняли недавно, «Лето», почему-то про Цоя с Науменко.
Тотальное присвоение песни — непрерывное исполнение её (пение, чтение, чтение про себя как молитва). Либо в обстоятельствах культа личности Летова, либо полной фольклоризации его песен, когда на свадьбах начнут петь «Всё идёт по плану».
Присвоение Летова, превращение его корпуса в Предание, рассмотрение его песен как ответа на все вопросы и руководства к действию. Искать и находить в текстах песен Летова Судьбу.
Что может помешать такому развитию событий? Только то, что Летов жив и, следовательно, в состоянии редактировать текст. Вносить поправки.
Есть анекдот: где-то в Тольятти Летова избили за то, что он косит под Летова. Впоследствии он не скрывал, что он медиум, а не автор. Как в анекдоте про Сталина, указывающего на портрет Сталина: «Я не Сталин, это он — Сталин».