Мо Янь. Сорок одна хлопушка
Опубликовано в журнале Урал, номер 3, 2022
Мо Янь. Сорок одна хлопушка. / Пер. с китайского И.А. Егорова. — М.: Эксмо, 2021.
В нобелевском дипломе китайского писателя Мо Яня написано, что премия ему вручается за «галлюцинаторный реализм, который объединяет народные сказки с историей и современностью». Однако «галлюцинаторность» Мо Яня не имеет ничего общего с опытом душевнобольных. Его проза — это вовсе не рассказы о монстрах или порабощении человечества инопланетянами в маргинальном духе Уильяма Берроуза. Эта «галлюцинаторность» сводится к набору небольших фольклорных преувеличений, а назначение таких рассказов состоит в том, чтобы обнажить и выразить жизнь народа. Энергия народной жизни и ее символы — вот о чем все романы Мо Яня. В «Стране вина» речь о вине, в «Устал рождаться и умирать» — о карме и перерождениях, в «Большой груди, широком заду» — о женщинах, которые сильнее мужчин, в «Лягушке» — о деторождении и политике рождаемости. В 2021 году «Эксмо» выпустило в переводе бессменного Игоря Егорова роман Мо Яня 2003 года «Сорок одна хлопушка». И здесь снова символ, на этот раз мясо. Вегетарианцам лучше держаться от этой книги подальше. На ее страницах забивают коров, быков, ослов, свиней, баранов и даже собак, здесь орудует целая деревня мясников, устраиваются мясные праздники, проводятся конкурсы на поедание мяса и даже возводится храм богу мяса. Вокруг мяса вертится сама жизнь. Не будет преувеличением сказать, что для многих оно становится сущностью бытия.
Рассказ о жизни этой деревни мясников и ее обитателях ведет молодой человек Ло Сяотун. Он останавливается в заброшенном храме, посвященном богу Утуну, который имеет двойственный моральный облик и изображается в виде коня с человеческой головой. Здесь его слушателем становится престарелый монах, который погружен в транс и за весь роман почти ничего не говорит. «Хлопушками» в Китае называют рассказы, авторы которых любят приврать и приукрасить. Рассказы Ло Сяотуна монаху — это те же «хлопушки», только вот наш рассказчик уверяет, что в них нет ни слова лжи.
Мать Ло Сяотуна была приучена рачительно вести хозяйство и экономить, а отец был бездельником, который жил одним днем. Не умереть от голода отцу позволял один ценный навык — он умел очень точно определять массу мяса в живой скотине. Просто смотрел на корову или барана и мог тут же дать ответ. Поэтому в деревне мясников, где очень важно при покупке скота знать выход продукта, он стал незаменим. Однако ветреность отца привела к тому, что он сбежал из семьи с другой женщиной. Так Ло Сяотун с матерью остался один. Мать занялась сбором и продажей утиля, и этот доход вместе с жесткой экономией позволил ей за несколько лет накопить на дом с настоящей черепичной крышей, правда, без электричества. До этого семья жила в хижине, окруженной низкой стеной, что было признаком чрезвычайной бедности, причем домашних свиней мать кормила обрезками батата, который брала из мусорной кучи. В этот период так называемая бережливость матери была нездоровой. Она не только плохо кормила ребенка, но даже отказывалась топить помещение. Лишь когда оба они заболели от постоянной сырости, до нее дошло, что уголь дешевле лекарств. Для мальчика эти годы были несчастными. Мечта у него была простая и одновременно такая недостижимая — просто наесться мяса. Мясо ему буквально снилось. Когда отец был дома, мяса еще удавалось поесть, а потом мать кормила его только овощами. В этом Ло Сяотун был похож на отца — ему бы сегодня мяса поесть, а завтра хоть потоп. Собственно, он так и говорит: если бы кто-нибудь дал ему мясо, он такого человека родным папой назвал бы. Даже к любовнице отца он относился без ненависти именно потому, что в ее ресторанчике мог поесть мяса. Но мать непреклонна и поучает сына: мы экономим, чтобы построить дом и доказать отцу, что можем обойтись и без него.
Однако через несколько лет отец вернулся. Его любовница умерла, на руках дочь от нее. Мать скрепя сердце приняла мужа в новый дом, сказав необычную для китаянки фразу: «Москва слезам не верит». Еще до ухода из дома отец имел конфликт со старостой деревни Лао Ланем, они даже дрались. Однако со временем старые обиды забылись, и теперь пара превратилась в союзников. Здесь следует несколько прояснить нравы и обычаи этой деревни мясников. Прошло то время, когда крестьяне трудились на земле, выращивая урожай. Теперь они поумнели и ищут занятия, приносящие большую прибыль. В деревне мясников поняли, что заниматься забоем скота гораздо выгоднее. Однако если просто продавать мясо, не разбогатеешь. Тогда предприимчивые мясники во главе со старостой Лао Ланем придумали способ увеличить массу мяса, впрыскивая в него воду. Причем народ в деревне не просто закачивает воду в мясо, но еще и совершенствует свои навыки. Староста Лао Лань вот открыл, что можно закачать больше воды, если делать это через легочную артерию. Он передал часть секретов жителям деревни, но не все, ибо как объяснить, что его мясо сохраняет свежесть даже на следующий день? Отец Ло Сяотуна высказал предположение, что Лао Лань обрабатывает мясо формальдегидом, а потом окуривает серой. Это очередной пример фольклорного преувеличения в прозе Мо Яня, ведь понятно, что от мяса с формальдегидом все давно бы отравились. Так или иначе, теперь дела пошли как нельзя лучше. Благодаря Лао Ланю, в деревне появились асфальтовые дороги, а вдоль дорог фонари. Был построен мост, и планируется возведение новой школы и дома престарелых. Многие семьи построили дома с черепичной крышей, в которых полным ходом идет ремонт. Значит, даже завистники должны признать, что староста руководитель неплохой.
Однако Лао Лань понимает, что слишком увлекаться обманом не стоит. Поэтому ему приходит в голову идея организовать не кустарное, а самое настоящее промышленное производство мясной продукции, то есть создать мясокомбинат. И теперь ему нужны союзники. Бывший враг Ло Тун (отец главного героя-рассказчика), его жена да и сам мальчик Ло Сяотун становятся сотрудниками нового предприятия. Ло Сяотуна одно время отправили учиться в школу (опять же благодаря Лао Ланю, потому что так просто в школу не попадешь). Однако мальчик оттуда просто сбежал, да еще нагрубив учительнице, посчитав ее интеллект слабее своего. Зато на мясокомбинате он нашел себя. У него развились особые взаимоотношения с мясом. Он научился понимать его как живое существо, слышать его голос и просьбы. «Я смотрел на эти излучающие радость куски мяса, на то, как они возбуждены, на их подрагивающие, как виноградная лоза, маленькие ручки, слышал их речь, походившую на пчелиное жужжание, и душа переполнялась чувств. <…> Я слышал, как они называли меня по имени, как рассказывали о себе, о своей красоте, чистоте и замечательных качествах». Собственно, все сложнейшие вопросы мироздания для него сводятся к умению есть мясо. И, поскольку в мясе он разбирается лучше всех, для него ни отец, ни мать, ни Лао Лань больше не авторитеты.
На мясокомбинате Ло Сяотун вносит рациональное предложение. Раз теперь к предприятию повышенное внимание и директор Лао Лань в присутствии высоких чиновников пообещал больше не впрыскивать воду, нужно искать другие пути. Как-то увеличивать массу мяса нужно, потому что так делают все, и если быть честным, останешься голодным. Тогда Ло Сяотун придумывает накачивать водой не мертвых, а еще живых животных и называет это «промыванием мяса». Так Ло Сяотун, совсем ребенок, не достигший даже подросткового возраста и едва умеющий читать по-китайски, становится начальником цеха. Все в восторге от его талантов, и только отец начинает переживать. В Китае есть представление о том, что чем больше ума у ребенка, тем короче будет его жизнь.
Так могло бы продолжаться и дальше, если бы не трагические события. Оказалось, что конфликт между отцом Ло Сяотуна и Лао Ланем все-таки не до конца исчерпал себя. В итоге Ло Сяотун с сестрой, которую отец родил от любовницы, оказываются сиротами. И сорок одна хлопушка превращается в сорок один минометный удар, который Ло Сяотун наносит обидчику своей семьи Лао Ланю.
Мясо в этой книге — это символ жизни. Бывает, что Ло Сяотун испытывает угрызения совести, когда ест его, но, с другой стороны, говорит он и том, что хорошее мясо должны есть хорошие люди. И если городские жители потеряли вкус к качественной продукции, то не стоит для них стараться. Введение моральных категорий даже в такой низменный вопрос, как набивание желудка, напоминает нам о никогда не устаревающих в Китае конфуцианских представлениях о добродетели. Можно также отметить, что на мясокомбинате был возведен помост, где приглашенные священники проводили моления в память о забитых животных. Сам Ло Сяотун фактически превращается в бога мяса, хранителя знаний и служителя мясного культа. Во времена, когда он работал на мясокомбинате, он приобрел славу и почет, подобно человеку с большими заслугами. Власти вроде бы против суеверий и излишнего почитания богов, но желание людей построить храм бога мяса готовы понять, объясняя это не религиозными предрассудками, а стремлением к лучшей жизни. Ведь есть мясо каждый день — это важный признак общества достатка.
Мо Янь описывает китайцев сразу и белыми, и черными красками, то есть пишет в том числе и об их пороках. Из современной китайской литературы мы хорошо знаем, что никакого социализма, основанного на презрении к деньгам, в Китае нет. Зато есть желание заработать любой ценой, есть повсеместное чинопочитание, а также культ успеха, особенно когда кто-нибудь становится чиновником. Все это есть и в «Сорок одной хлопушке». Лао Лань говорит: «Нынче времена такие, что с деньгами ты господин, а без денег — щенок паршивый. Тот, у кого есть деньги, ходит прямо, у кого их нет, горбится». По его словам, в период первоначального накопления, который они наблюдают сейчас, неважно, как ты заработаешь, а вот когда этот период закончится, все уже будут играть по правилам. Ло Сяотун, рассказывая свои «хлопушки», с горечью отзывается: чтобы разбогатеть в Китае, честного труда мало, нужно иметь черную душу. Китай вообще страна нищеты, преодолеть которую можно, только если начать хитрить.
Впрочем, все не так однозначно. Староста Лао Лань, конечно, человек порочный, но народ скорее всего запомнит его за то, что он построил дороги и создал крупное предприятие. Поэтому быть добродетельным сразу во всех отношениях, то есть достичь идеала Конфуция, в современном Китае, наверное, нельзя. Но можно жить вполне сносно, если развить в себе предприимчивость и нарастить связи. В итоге роман Мо Яня нельзя назвать ни обличительным, ни даже просто критическим. Автор выступает здесь летописцем своей эпохи, которую немного приукрашивает фантазиями, не упуская, однако, своей цели — написать портрет китайского народа. И вот при выполнении этой задачи приукрашиваний уже нет. Китайский народ у Мо Яня и умен, и хитер, и порочен, и расчетлив, но судить его за это желания не возникает, потому что жизнь шире и богаче узких моральных рамок.