Пьеса
Опубликовано в журнале Урал, номер 2, 2022
Ярослава Пулинович — родилась в Омске, выросла в Ханты-Мансийске, окончила Екатеринбургский театральный институт (семинар Н. Коляды). Многие пьесы поставлены в России и за рубежом. Публиковалась в журналах «Урал», «Современная драматургия» и др.
Действующие лица:
Федор Михайлович, 17 лет
Алевтина Павловна, 60 лет
Маша, ее дочь, 36 лет
Даша, дочь Маши, 13 лет
Саша, 40 лет
Степа, 15 лет
Врач
Студенты
Средство массовой информации
1
ВРАЧ. Вы знаете, все не так уж плохо.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это не рак?
ВРАЧ. Это рак, но он не так агрессивен, как это обычно бывает. Давайте еще раз десна посмотрим? Перестали воспаляться?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я мазала, как вы говорили.
ВРАЧ. Ну, неплохие у нас десна! Очень даже хорошо. И зубки еще крепкие.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Потерпи, Федор Михайлович. И что теперь?
ВРАЧ. Что теперь?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Как лечить этот рак?
ВРАЧ. Вы знаете, ему годков-то уже немало. Он ведь у нас уже дедуля.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Может быть, есть операции для таких случаев?
ВРАЧ. Ну, вы знаете — это очень дорого.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Сколько?
ВРАЧ. Ой, это надо звонить, узнавать. Да еще и возьмется ли кто в таком возрасте…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Он сильный у меня. Мы до сих пор по три стадиона бегаем… Правда, сейчас такая жара, такое жаркое лето. Он вот сейчас только стал лежать, а до этого всю весну пробегал…
ВРАЧ. У нас в городе есть один специалист… Хирург.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Он возьмется?
ВРАЧ. Я перешлю ему все анализы. Но про деньги вы уже сами договаривайтесь.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Конечно, конечно…
ВРАЧ. Тогда сегодня отправлю.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Не забудьте, прошу. Федор Михайлович, пошли!
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Наконец-то… Пахнет трамваем, дождем и мускусом. Этот запах появился в нашем районе недавно. Он приходит из того большого дома напротив нашего. Его построили недавно, и там живет одна молодежь. Где я поранил лапу? Как будто заноза… Сирень. Странно кружится голова…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Отдышался? Федор Михайлович, пойдем помаленьку.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Сегодня она стояла утром в ванной — ярко-белая, как большой поток света. Расчесывала волосы. Я подошел к ней и сел рядом. Она положила мне руку на голову.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, зайдем в магазин? Ряженки нам с тобой купим.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Нет, не буду ей уступать… Ладно, пошли. Сегодня ночью мне опять снилось, что я бегал. В моих кровях определенно были лайки… Мать была сорвавшейся из дворовых. Она была пегой, низенькой, неказистой. А я родился уже на воле. Мы с двумя сестрами появились на свет крупными лохматыми щенками. Нет, определенно он был лайкой…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да, это лайка…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Она всегда говорит, что я — лайка. Раньше я не думал об этом, а теперь я тоже думаю, как она. Я — лайка. Наверняка лайка.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, уже идем на кассу!
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. И снова этот запах… Какие удивительные ребята! Так непонятно говорят и все время смеются… Очень странный запах. Как будто намешали плов и варенье.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, отойди от ребят!
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Это был просто интерес. Просто внезапный интерес.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, давай проходи, я сейчас расплачусь, и пойдем…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Не обязательно все время напоминать, что мы скоро пойдем. Ты знаешь, я готов идти с тобой всегда. А ночью мне снилось огромное поле, по которому мы с сестрами бегали вместе. Была зима, и наши шкуры блестели на солнце. Так иней блестит ранней осенью на лужах. Мы бежали по заснеженному полю. Я бежал быстрее всех. Я родился самым сильным из помета. И с самого раннего детства мечтал только об одном — бежать, бежать, бежать… Напрячь все мускулы, превратиться в стрелу и лететь над землей — туда, дальше, по снежному полю, за горизонт. И этот бег мне снова приснился. Теперь он снится мне почти каждую ночь.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, пописаешь? А то опять, как в прошлый раз…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Я помню о своей оплошности! Я уже тысячу раз попросил за нее прощения!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, давай делай, и пойдем.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Делаю.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Вот умница… заходи… Лапки… Молодец. Давай корм поедим. Там все витаминки для тебя. Там все минералы. Давай, давай… Это вкусно.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. У нее очень красивые руки. Как молодая древесная кора — еще мягкая, но уже начинающая прорастать в толщину и пускать свои первые паутинки узоров вверх по стволу.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Совсем ты у меня плохо стал есть… Давай поешь. Ведь вкусно же? Вкусно?
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Я ем. Ем. Видишь, я ем. Мне вкусно.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Совсем плохо стал есть… Может быть, яичко съешь? Или попьешь хотя бы ряженки? Вот, попей…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Почему так кружится голова?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ну, давай пару глоточков? Вот, молодец… Молодец.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Ты как хочешь, Алевтина Павловна, а я иду спать.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мальчик мой хороший. Славный мой мальчик. Любимый мой. Я тебе завтра в магазине то лакомство куплю. Помнишь, я тебе покупала и ты все съел? Ну, пойдем, пойдем, Федор Михайлович, вместе полежим…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Помню, как в поле на нас напала чужая стая. Мы с сестрами кинулись врассыпную. Так я перебежал черту и оказался на том перекрестке. Пахло сигаретами, трамваем, дорогой, дождем, грязью, машинами, светофором, шоколадными обертками, булкой, нераспустившимися почками, талым снегом, собачьим дерьмом и еще чем-то вкусным, но этого слова тогда я не знал. Потом я узнал, что это слово было «Ив Сен Лоран». Это была бутылочка с запахом, которым ты дорожила. Ты шла в ярко-черном пальто, белая и большая. Ты несла в руках бутылку вина с серой наклейкой. Я пошел за тобой на запах «Лорана». Мне нравилось идти за тобой. И ты вдруг обернулась и посмотрела на меня. И тогда я понял, что мы всегда будем вместе. Потому что нельзя не быть с тобой. Потому что это выше моих сил — не быть с тобой. И ты не стала мне противоречить. Ты позвала меня. И я пошел. Ты дала мне подстилку и миску с едой. И назвала Федором Михайловичем. Федор Михайлович — это ведь твоя диссертация, правильно? Странно, меня еще не было в твоей жизни, а я уже все равно в ней был твоей диссертацией.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Вот так, укладывайся. Сюда, сюда, на одеялко. Молодец.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. А потом мы легли спать. Ты положила меня к себе в ноги. Ноги пахли капроном, свиной кожей и сухими ромашками. Ты говорила, что это полезно перед сном — засунуть ноги в воду с ромашками. Волосы у тебя тогда были черно-белые. А теперь совсем белые. Но я люблю, когда белые. Мне нравится белое… Я и сам весь белый.
Абонент «Мурочка» вызывает абонета «Мама».
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да? Алло? Ты меня видишь? А вот так?
МАША. Что случилось, мама?!!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мурочка, плохо… Очень плохо.
МАША. Кто?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович заболел. У него рак.
МАША. Уфф… Ну, надо полагать, это должно было случиться. Он и так у тебя долгожитель.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мура, я знаю…
МАША. Мама! Не надо называть меня Мурой!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Почему? Такое твое милое детское прозвище.
МАША. Оно мне не нравится.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Странно. А мне всегда казалось, что нравилось. Помнишь, я читала тебе Чуковского про Мурочку?
МАША. Мам, ты сейчас нарушаешь мои границы.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что, прости?
МАША. Мама. Извини, но я чувствую, что, когда ты называешь меня Мурой против моей воли, ты даешь мне понять, что не воспринимаешь меня как взрослого человека.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Почему? Я воспринимаю. Если тебе так хочется, я буду называть тебя, как ты скажешь… Мурочка! Все плохо. Просто ужасно.
МАША. Мама, ты так переживаешь из-за собаки?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Он почти ничего не ест. И еле ходит. Еще и погода… Я стелю ему холодное полотенце на пол. Не знаю — помогает, нет… У вас в Москве тоже жара?
МАША. Чем я могу помочь?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я никогда не просила… Маша, мне нужны деньги. Есть ветеринар, лучший в городе хирург по собакам, он возьмется за операцию, но только нужны деньги.
МАША. Сколько?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я не знаю, мне только завтра или послезавтра дадут ответ. Сказали, много. Маша, приезжай, пожалуйста. Пожалуйста, приезжай.
МАША. Мама, смерть — это нормально. Тем более животные — они ведь не умирают. Они уходят на радугу.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Какая же ты все-таки дура.
МАША. Что?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Он умирает.
МАША. Мам… Просто прими это. Принятие — первый шаг к исцелению.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А как принять?
МАША. Тебе нужно заняться йогой. В вашем районе есть йога? Если нет, то я скину ссылку на одного коуча, она ведет занятия дистанционно…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я так устала от этого дистанта…
МАША. Я понимаю твои чувства. Видеть умирание своего любимого питомца — это всегда очень больно. Это забирает ресурс. Мама, ты знаешь, по-моему, у тебя тревожная депрессия. Давай я узнаю через фб — есть ли у вас в городе хорошие психотерапевты?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Маша, я, если что, дачу продам? Ты же не будешь против? Все равно она вся уже заросла травой.
МАША. Ты меня совсем не слушаешь?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я устала, Маш.
МАША. Мам, ничего ужасного в психотерапии нет, ты просто пропьешь курс антидепрессантов, проработаешь свои травмы, и тебе полегчает. Пить антидепрессанты сегодня нормально. Я тоже их пила.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты пила таблетки? Я не знала.
МАША. Я тебе говорила.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мне сегодня приснился сон. На меня смотрел Иисус. Так долго, так внимательно. Как будто хотел поцеловать меня. Но не поцеловал.
МАША. Странный сон.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Татьяна Викторовна умерла. От ковида. И всего-то шестьдесят три года. Я сейчас ее курс взяла…
МАША. Мама, по-моему, ты слишком сконцентрирована на негативе.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. У нашего ректора ковид.
МАША. Мама, тебе нужно проработать свою зацикленность на плохих новостях!
Пауза.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ну а ты как?
МАША. Нормально.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Готовишься к тесту?
МАША. Стараюсь… Только…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что случилось?
МАША. Мам… Ты, главное, не тревожься.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Уже. Что?
МАША. У Даши нервный срыв.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Из-за чего?
МАША. Ну помнишь, в прошлом году, когда ты ее у себя в языковой лагерь отдала, она там со Степой дружила?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Помню. Прекрасный молодой человек, мне понравился.
МАША. Мама, ему пятнадцать лет!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да, что-то вроде того…
МАША. А Даше тринадцать.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Так из-за чего срыв?
МАША. Этот Степа хочет опять ехать в этот ваш лагерь. Ну и она намылилась…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мурочка, конечно, конечно, пусть Дашенька приезжает. Я все устрою. У нас и с ковидом получше…
МАША. Мама! Ты серьезно?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Вполне… А что?
МАША. Мама, ему пятнадцать лет, он из неблагополучной семьи. Ты хочешь, чтобы Даша потом до конца своих дней ходила к психотерапевту?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А мне он понравился. Интересный парень. И путевкой в лагерь его за хорошую учебу наградили…
МАША. Скажи, а если они переспят без защиты, ты готова нести ответственность за то, что твоя внучка заболеет сифилисом, гонореей, ВИЧ, получит ПТСР на всю оставшуюся жизнь?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Их вроде перед отправкой в лагерь на сифилис проверяют.
МАША. Мама!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. То есть ты ее ко мне не отпустила — я правильно поняла?
МАША. Да. И теперь у нас селфхарм…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что, прости?
МАША. Вены себе режет.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Прямо до крови?
МАША. Мама!!!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Отправляй ко мне Дашу и не дури.
МАША. Не надо на меня давить! Я — ее мать, и я несу ответственность за свою дочь!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Маша, послушай меня внимательно — не строй из себя идиотку, ты никогда ею не была. Все, я покупаю Даше билеты…
МАША. Мама, ты сейчас нарушаешь мои границы. Ты ведешь себя токсично. Я считаю, что нам обеим не повредит сепарация друг от друга на неделю.
Абонет «Мурочка» заблокировал абонента «Мама».
СРЕДСТВО МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ. …Он сообщил, что к нему поступила информация о том, что его могут арестовать, если он останется в стране. «Если останусь, дана санкция решить вопрос по поводу меня любым способом», — написал оппозиционер. Он выехал на территорию соседнего государства. И о других новостях — за последние сутки от коронавируса в России умерло семьсот девяносто пять человек. Уже почти месяц в тридцати шести регионах нашей страны наблюдается аномальная жара. Так, прошедшие выходные в столице стали самыми жаркими за всю историю метеонаблюдений — температура воздуха достигла 34,3 градуса по Цельсию.
2
МАША. Здравствуйте, мои дорогие согруппники! Нашу группу «Токсичные матери» читаю давно, но все не решалась здесь написать. Вот сегодня опять заблочила мать, меня всю трясет, решилась высказаться в нашем сообществе. Сразу начну с того, что у меня не было той жести, которая приключилась со многими из участников. Так сказать, версия-лайт… Но травма до сих пор осталась нехилая. Моя мать, как вы уже все догадались, нарцисс и абьюзер. Началось все с того, что я родилась в тот момент, когда она готовилась к защите диссертации. И, как вы понимаете, как настоящий токс, моя мать выбрала диссертацию, а не меня. То есть в возрасте четырех месяцев она отдала меня в ясли. Кто не в курсе, может погуглить, как это было в СССР. Одна нянечка на двадцать несчастных орущих детей. Думаю, у меня до сих пор из-за этого проблемы с чувством базовой безопасности.
Далее к нам переехала бабушка из деревни, папина мама, и я росла с ней до семи лет. То есть мать с отцом жили в этой же квартире, но я их почти не видела. К отцу у меня претензий нет, он был достаточно ресурсным человеком — ученым, писал книги и монографии. В целом я думаю, что отец меня любил, хотя почти не уделял никакого внимания. Но, по крайней мере, травмы не нанес, и на том спасибо.
Итак, мне семь лет. Умирает бабушка, к которой я очень была привязана. Я тяжело переживала эту травму. Мне даже кажется, что моя первая депрессия началась именно с того случая. И вот тогда я впервые столкнулась с токсичностью своей матери. Я поняла, что оказалась один на один с абсолютно эмоционально холодной, нарциссической женщиной. «Период горевания» — нет, не слышали…
Мать сразу перевела меня в языковую школу. Она грезила, что я буду жить за границей или хотя бы работать переводчиком. Она считала, что переводчики достойно живут. Я до сих пор страдаю от навязанных ею на меня ожиданий, и меня начинает триггерить каждый раз, когда мне приходиться читать что-то по-немецки.
Мама всегда нарушала мои границы. Она проверяла мои карманы, отпускала гулять только до восьми вечера, хотя моим одноклассницам разрешали до десяти. А если я задерживалась, дома меня ждала истерика. Она, видите ли, боялась, что меня убьют или подсадят на наркотики.
С тех пор как я все про нее узнала, я возненавидела ее ханжество. Но об этом дальше.
3
Абонент «Малая» вызывает абонента «Мой краш».
ДАША. Привет. Ты здесь? Я в метро еду.
СТЕПА. Закончилась треня?
ДАША. Ага. Капец, я устала… У всех каникулы, а я, как рыжая…
СТЕПА. Сейчас домой?
ДАША. Не, еще реп. Так неохота.
СТЕПА. К хипстеру своему опять едешь?
ДАША. Че сразу к моему?
СТЕПА. А разве нет?
ДАША. Нет.
СТЕПА. А на фига ты его лайкешь тогда?
ДАША. А че такого?
СТЕПА. Да ничего. Всю стену ему сердечками облайкала.
ДАША. Че ты гонишь? Я только лекции его два раза лайкнула, и все.
СТЕПА. Лекции у него отстой.
ДАША. Норм лекции.
СТЕПА. И сам он — душнила.
ДАША. Ты че, ревнуешь?
СТЕПА. Да не, просто лекции — отстой. И жена у него страшненькая. И фотки из Тайланда ни о чем.
ДАША. Степа, я как бы не виновата, что ма отдала меня к нему. Это типа лучший реп по инглишу, у меня с ним больше шансов. У меня щас такая запара по учебе, я вообще х/з, как буду это ОГЭ сдавать. Писали пробник — у меня шестьдесят пять.
СТЕПА. Тебе ОГЭ сдавать только через два года.
ДАША. Ну, так тренироваться надо уже сейчас начинать.
СТЕПА. Капец, ты загоняешься.
ДАША. А тебе типа совсем не страшно?
СТЕПА. А что страшного?
ДАША. У тебя ОГЭ через две недели!!!
СТЕПА. Да и по фиг.
ДАША. А если не сдашь — что будешь делать?
СТЕПА. На «свободную кассу» пойду. И?
ДАША. Мой парень будет работать в «Маке». Кринжовенько…
СТЕПА. Ага. Твой краш тебе этого не простит. Удачно позаниматься.
Абонент «Мой краш» вышел из чата. Абонет «Малая» набрала абонента «Мой краш».
ДАША. Степа… Да блин! Я не это хотела сказать! Алло! Степ? Давай поговорим? Ну, плииз! Зайди в чат!
Абонент «Мой краш» зашел в чат.
СТЕПА. Я здесь.
ДАША. Ты все не так понял.
СТЕПА. Да проехали.
ДАША. Не проехали. Я тебе десять раз писала, что ты — мой краш.
СТЕПА. И какой в этом смысл? Тебя все равно ко мне не отпустят.
ДАША. Приезжай в Москву.
СТЕПА. Ага! И твоя мама встретит меня с распростертыми объятиями и поселит у вас!
ДАША. Можно хостел снять.
СТЕПА. А бабки взять где?
ДАША. Я про бабки у ба попрошу. Она у меня норм вообще.
СТЕПА. Не, не получится.
ДАША. Почему?
СТЕПА. У меня тут свои мутки.
ДАША. Какие?
СТЕПА. Ну, короче, ее Оля зовут.
ДАША. Че за Оля?
СТЕПА. Так, из универа одна. Со второго курса биофака.
ДАША. И на фига ты мне про нее говоришь?
СТЕПА. Мы с ней в поход собрались. В горы.
ДАША. В смысле? Ты с какой-то телкой в поход идешь?
СТЕПА. Она инструктором по трекингу подрабатывает. Позвала с собой. Ну, я и согласился. Там маршрут офигенный… А че такого-то?
ДАША. И ты мне только сейчас решил про это рассказать?
СТЕПА. Не хотел тебя расстраивать.
ДАША. Степ, это че за дела? Че еще за Оля, блин?!! Когда ты с ней успел познакомиться?
СТЕПА. На вписке одной. Я просто сейчас с такими ребятами общаюсь.
ДАША. С какими???
СТЕПА. У нас универовские теперь из новой общаги на сквере собираются. У них там вообще особый вайб. И ребята все такие тусовые.
ДАША. Зашибись! Ну ок, иди тогда тусуйся с ребятами, лови свой вайб!
СТЕПА. Просто я подумал, раз ты со мной в лагерь не едешь, что мне в городе ловить?
ДАША. Покемонов, блин!
СТЕПА. Обиделась?
ДАША. Обрадовалась.
СТЕПА. Даш, просто пойми… Ты еще маленькая девочка такая, у тебя там свои цели, мама опять же наседает. Тебя никуда не отпускают, а ты и ведешься.
ДАША. А что ты мне предлагаешь?
СТЕПА. Да не, ты все правильно делаешь. Надо учиться.
ДАША. Спасибо за совет. Буду учиться не пускать в свою жизнь таких дебилов, как ты.
Абонент «Малая» вышла из чата.
Абонент «Малая» зашла в чат.
ДАША. Ну, посмотрела я на твою Олю. Это же она, да?
СТЕПА. Ну, типа да.
ДАША. Выглядит максимально кринжово. И татушки отстой.
СТЕПА. Норм татушки.
ДАША. Норм так норм, удачи! Если тебе нравится созерцать на теле любимой женщины крокодилов — твое право!
СТЕПА. Это тритоны!
ДАША. Да пох вообще.
СТЕПА. Ты просто злишься, что она — такая крутая. А у тебя, кстати, есть все шансы стать такой же кавайной тян, как она.
ДАША. Очень надо подражать всяким шлюшкам.
СТЕПА. Рррр… Не злись, моя хорошая, правильная девочка.
ДАША. А ты любишь неправильных?
СТЕПА. Жалко, что ты этим летом не приедешь.
ДАША. А мне жалко, что я девять месяцев потратила на такого урода, как ты. Все, моя станция, пошел в жопу.
Абонент «Малая» заблокировала абонента «Мой краш».
4
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, еще немножко…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Я вижу. Я знаю. Серо-белое солнце опускается на ярко-черную траву. Сегодня оно не такое белое, как обычно. Не так слепит. Раньше я любил, когда слепило. В той жизни, где я был лайкой, я мог бежать на белизну солнца сколько угодно. Иду, иду…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Давай, мой хороший, мой родной… Вот молодец.
ВРАЧ. А кто к нам пришел? Феня пришел? Федор Михайлович пришел?
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Здравствуйте, здравствуйте, и мы вас давно не видали.
ВРАЧ. Ну, как дела?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Очень плохо ест. Совсем плохо.
ВРАЧ. Корм поменяли?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да, на тот самый, какой вы сказали. Этот, на би…
ВРАЧ. Я поняла. Стул?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Стул ничего. Если только поест…
ВРАЧ. Ну, давайте посмотрим.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А что тот ваш хирург сказал?
ВРАЧ. Я ему все анализы отправила. Он в отпуске сейчас. Приедет — посмотрит.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А сейчас не может?
ВРАЧ. Я не могу на него так наседать. Но он мельком глянул, сказал — все возможно.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А сколько возьмет — не сказал?
ВРАЧ. Нет, нет… Это вы уже лично договаривайтесь. Но вы рассчитывайте, что там вместе с анализами десятки тысяч.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Десятки — это сколько?
ВРАЧ. Я не знаю. Ну, семьдесят, ну, сто… Это же от его состояния будет зависеть.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Может, вы все-таки дадите мне его телефон?
ВРАЧ. Алевтина Павловна, человек в Турции!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ее разве не закрыли?
ВРАЧ. Ее недавно открыли. Ну что, давайте смотреть? Анализ крови возьмем?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да, конечно…
ВРАЧ. Кожные покровы хорошие.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Вот бы тебя…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович!!! Извините.
ВРАЧ. Смотри-ка, умирающий наш! Феня, Фенечка, давай, давай сейчас укольчик сделаем.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. У тебя новый кобель?
ВРАЧ. Ну, все, все… Витаминки те же принимаем, жирным не кормим…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да он и так ничего…
ВРАЧ. Только корм.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Карта. Идем, идем, мой хороший.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Они только что были здесь. Пили пиво. Была девушка. Пила вино. Болела месячными.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Фу! Фу, идем…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Вчера ночью вода потекла из ее глаз. Я хотел попробовать ее на вкус, но она не разрешила. Она никогда не разрешает лизать ее лицо. Она считает, что там микробы. Когда я пришел к ней, она пахла «Ив Сен Лораном». И точно такая же вода текла по ее щекам. Она положила меня в свои ноги. Она сказала — будь со мной, маленький. И я остался.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Давай лапки вытрем… лапки вытрем.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Пожалуйста.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Вот молодец, мой мальчик. Лакомство хочешь? Я купила. Мне сказали, вы такое очень любите. Сто пятьдесят рублей отдала за две штучки…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Давай, что ж с тобой поделать…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Вот молодец! А силы-то еще есть! Есть!
СРЕДСТВО МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ (выполняющее функции иностранного агента). …задержанный оппозиционер и сооснователь известного Telegram-канала сообщил, что находится в СИЗО и сотрудничает со следствием. Его видеообращение распространили провластные телеканалы. За последние сутки от коронавируса умерло восемьсот два человека. И о погоде. Экстремальная жара охватила уже тридцать девять регионов России…
«Неизвестный абонент» вызывает абонента «Саша».
САША. Слушаю.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, привет.
САША. Извините, не слышу! У меня номер не определяется! Кто это?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, это я.
САША. Аня, забери их! У меня важный звонок! Подождите, я сейчас переключусь на видео…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Лучше не надо.
САША. Я уже.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Тогда я включу тебе вид из окна.
САША. Хороший вид. Вы переехали?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Уже давно.
САША. Сирень красивая.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. «Космос».
САША. Что-то общее есть.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это сорт сирени. Называется «Космос».
САША. Алевтина Павловна, что-то случилось?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, ты же сейчас риэлтор?
САША. Вроде того.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Видишь ли… Мне очень нужны деньги. Срочно. Я хочу продать свою дачу. Помнишь ее?
САША. Да.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Там прекрасное место. Сосновый бор, озеро…
САША. Только березовая роща.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет. Там всегда были сосны. Восемь соток.
САША. Восемь?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А ты думал — сколько?
САША. Я об этом никогда не думал. Но странно, что восемь. Восемь — это же мало. А там было… А дом? Он еще жив?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Стоит еще скворечник… Я совсем ничего не понимаю в этом, Саша. Мне нужно все это продать…
САША. Алевтина Павловна, что? Рак?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Не совсем у меня…
САША. Дочка?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. У моего близкого друга. Саша, ты возьмешься? Я, конечно, оплачу всю комиссию…
САША. Подождите…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что такое?
САША. Просто… Это все очень странно.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Хорошо. Я позвоню другому риэлтору.
САША. Б…! Нет! Вы серьезно? Кто вам дал мой номер?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Городской сайт риэлторов.
САША. И вы решили обратиться ко мне?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что не так? Тебя я знаю.
САША. Хорошо. Алевтина Павловна, что вы хотели продать?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Дачу. Участок. Восемь соток. С домом. Тридцать два квадрата.
САША. ПЖС?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что?
САША. Пригоден под жилое строительство?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я… Не знаю…
САША. Мне нужно будет уточнить по кадастру. Назовите адрес.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Адрес? У меня он где-то записан… Ну, ты же помнишь, там дачный сектор… Вот, нашла…
САША. Я продам вашу дачу, Алевтина Павловна… Скажите, что случилось?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ничего. Правда ничего. Я увидела твою фотографию на сайте и решила позвонить. Другим придется объяснять, что это за дача, где она, а ты все понимаешь.
САША. Аня, я не могу! Объясни ему сама! Семью восемь пятьдесят шесть! Извините… Может, хватит уже смотреть на сирень?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А по-моему, она прекрасна…
САША. Вы же меня видите.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. И ты прекрасен.
САША. Спасибо. Я не знаю, о чем нам разговаривать, правда… Если у вас проблемы, я готов включиться.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. У меня нет проблем.
САША. Тогда что происходит?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я хочу через тебя продать свою дачу.
САША. Я понял. Восемь соток.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Может, и десять. Я не помню.
САША. Мне нужно ее оценить. Мы должны вместе туда поехать.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я не могу ехать.
САША. Или может поехать кто-то, кто имеет доверенность от вас.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Никто…
САША. Может быть, есть кто-то, на кого вы можете оформить такую доверенность?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Хорошо. Я поеду.
САША. Когда?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. В пятницу устроит?
САША. Да. Во сколько?
Пауза.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ну?
САША. Вы не изменились.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Брось!
САША. У меня тоже десять лишних киллограмм. А еще собака и двое детей.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я в тебе никогда не сомневалась.
САША. Аня, пожалуйста, покорми ее сама! Тогда я за вами заеду? У меня тоже переговоры!!! Котик, там сырники в холодильнике, разогрей их в микроволновке! Во сколько?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, извини, у меня второй вызов, напишу в whatsapp.
САША. Подождите!
МАША. Мам…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты меня разблокировала? За что такие почести?
МАША. Я еще даже ничего не сказала, а ты уже выстроила отношения «сверху вниз».
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Машенька, доченька, что же тебе нужно? Какие эмоциональные травмы ты испытала на этот раз?
МАША. Еще слово, и я заблокирую тебя навсегда. Мама, мне кажется, у Даши биполярка. По всем признакам это мания.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мне радоваться или горевать?
МАША. Она начала мной манипулировать.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Прекрасно.
МАША. Прекрасно? А ты не хочешь спросить, что я чувствую по этому поводу?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что ты чувствуешь?
МАША. Я чувствую себя маленькой растерянной девочкой. Я не знаю, что мне делать. Она обещает уйти из дома, если я не отпущу ее к тебе. Я не могу на нее давить — это с одной стороны, а с другой… Я же просто хочу уберечь ее от тех травм, которые мне пришлось пережить самой… Я не хочу переносить на нее свой опыт травматика, я хочу… Мама, мне страшно.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Успокойся. Я прослежу, чтобы она не забеременела.
МАША. При чем здесь это?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Маш, а тебе не приходило в голову, что жизнь сложнее, чем твои учебники?
МАША. Но она получит травму, он ее бросит, она забросит английский, подсядет на наркотики…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Маша, приди в себя!
МАША. У нас новая волна. А я совершенно не в ресурсе. Готовлюсь к тесту. Хочу перезагрузить себя. Читаю всякие полезные лайфхаки… Думаю о ретрите. Но пока ничего не выходит. Ходила вчера к своей психотерапевтке. Она выписала мне новый антидепрессант. Говорит, очень хороший, лучше, чем предыдущий…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Так я посмотрю билет для Даши?
МАША. А как же английский? Ей через два года сдавать экзамены в языковой лицей… Это такой шанс, я не могу лишить ее будущего.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Она поедет в тот лагерь, с ней будут заниматься…
МАША. Вы все мной манипулируете. Почему я это терплю?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Вот, есть как раз в пятницу, на семь двадцать утра. Федор Михайлович? Все хорошо? Все в порядке?
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Да что с тобой, мать?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Подавился? Водички? Давай из поилочки попей… Вот молодец, вот хороший мальчик. Дай глазки посмотрю. Ясные глазки… Ясные глазки у мальчика…
МАША. Мам, я тебе с Дашей пришлю эти антидепрессанты? Мне кажется, у тебя повышенная тревожность.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я покупаю?
МАША. Ты их пропей. Антидепрессанты — это путь к счастью для всего человечества.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Купила. И вышло совсем недорого. Только я не смогу ее встретить, такси закажу…
5
МАША. Про то, что мама изменяет папе, я впервые узнала лет в тринадцать. Помню, тогда еще не было сотовых, и мама не пришла домой. Я пошла в университет ее искать. Вахтер сказал, что в триста четвертой день рождения у Татьяны Викторовны. Я, ни о чем не думая, чистая, не целованная девочка, пошла туда. А когда вошла, то увидела, что там стояла моя мама со своим студентом. Они целовались. В тот вечер я впервые попыталась порезать себе вены.
Я никому ничего не сказала. Я просто стала жить с этим.
Знание об этих изменах переменило мое отношение к матери. Наверное, тогда ко мне пришло первое осознание того, что моя мать — токс. Конечно, слова «токсичность» я тогда не знала, но было какое-то внутреннее понимание, что все это ужасно неправильно. Мы стали часто ругаться. Она пыталась со мной разговаривать, но все мы знаем, как наши токсы разговаривают…
Я видела этого парня, я даже с ним познакомилась. Он играл в КВН. Однажды во время его выступления я прошла за кулисы. Он хорошо выступал. Смешно. Потом я услышала, что про него говорят однокурсники. Они над ним угорали, или, по-научному, буллили его. Про маму тогда никто ничего не сказал, но я поняла, что в этом причина. А когда он вернулся со сцены, никто его не поздравил. Он ушел куда-то на лестницу, я пошла за ним и увидела, что у него носом пошла кровь. Он стоял и втягивал ее, как сопли, так — ырр, ыррр… Но она все равно капала ему на брюки и рубашку. Я дала ему свой платок. И он стал вертеть его в руках, как будто не понимал, что с ним делать. А потом спросил у меня, с какого я курса. И тогда я убежала вниз по лестнице.
Примерно тогда же начал сильно болеть папа. Что-то с сердцем. Моя токсиха таскалась с ним по больницам, купила даже медицинскую энциклопедию, чтобы изучать его болезнь. Но приходить с работы раньше она не стала. А в мои пятнадцать она поехала на конференцию в Париж. Надо ли говорить — с кем она туда поехала.
Я помню, за те две недели я позвонила ей один раз, тогда еще звонить по сотовому за границу было очень дорого… Чтобы вы понимали, на тот момент я уже десять дней провела рядом с тяжелобольным отцом. Он, конечно, старался не показывать. Но я все видела и чувствовала. У меня, в отличие от ма, с эмпатией все хорошо. Я ей позвонила, чтобы попросить ее приехать, я так надеялась, что она поймет… И знаете, какой была ее первая фраза? «Мурочка, я была в Лувре. Я видела Микеланджело». После этого говорить с ней мне стало не о чем.
6
Квартира Алевтины Павловны.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. О, господи, кто тебя так покрасил?
ДАША. Сама.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Молодец, хоть деньги не потратила… Мама-то разрешает?
ДАША. Мама мне все разрешает.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Вообще цвет хороший… Да, неплохой.
ДАША. Ба…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Дарья Алексеевна…
ДАША. Федор Михайлович!
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Ну, здравствуй, здравствуй, чудовище…
ДАША. Ба!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Твоя комната. Я говорила насчет путевки — будет.
ДАША. Ба, я в этом году в лагерь не поеду. Я в горы пойду. Одна!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Одна?
ДАША. В группе. Я уже инструктора нашла, он как раз новый набор выложил. Смотри — классный? Брутальчик такой. Как с рекламы, скажи?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Бородатый какой-то. У него еда там не застревает?
ДАША. Ба! Это лучший инструктор в городе. Он такие маршруты мутит! Ты же меня отпустишь? Отпустишь?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А что мы скажем твоей маме?
ДАША. Скажем, что я в лагере.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я не могу ей врать.
ДАША. Это и так лагерь. Только без углубленного изучения английского. Просто лагерь. Но мы же ей не скажем, что это просто лагерь. Скажем, что углубленный.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Дашунь, а как же Степа? Ты же хотела с ним в этом году увидеться.
ДАША. Перехотела.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Поссорились?
ДАША. Так…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет, Даша, я не могу, извини. Если мама разрешит — то пожалуйста… Тебе тринадцать лет, как ты там будешь одна?
ДАША. Ба! Со мной пойдут взрослые! Маршрут несложный. Ба! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет…
ДАША. Федор Михайлович, ну скажи ей! Федор Михайлович!
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Лапа! Лапа! Осторожнее!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Отойди от него!
ДАША. Ты че орешь?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Извини, котик. Федор Михайлович у нас болеет. Ты просто не трогай его, ладно?
ДАША. Ладно…
Стеллаж падает на Дашу. Книги летят вниз.
ДАША. Ай, блин!!!!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Не ушиблась?
ДАША. Ну, такое…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Полгода собиралась мастера вызвать — ножку починить.
ДАША. Смотри, писателя, как нашего дедушку, звали…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это и есть книга дедушки.
ДАША. Да ладно?
Алевтина Павловна. Я же тебе рассказывала. Деда Леня был историком, писал книги.
ДАША. «История Солóвков — от средневековья до наших дней».
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Соловкóв. Это хорошая книга. Хоть и страшная. Хочешь прочесть?
ДАША. Это что-то про птиц?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Почему про птиц?
ДАША. Соловки — это же дети соловьев?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Обязательно прочти. Отложи на столик.
ДАША. А в аудиоверсии она есть, не знаешь?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да вот же книга, ее дедушка твой написал, зачем тебе версия?
ДАША. Ба, я — аудиал. И у меня дислексия. Разве тебе мама не говорила?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ладно. Дай. Я как раз хотела перечитать.
ДАША. «Разбойники из Кардамона». Что это за страна такая?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. О! Это же любимая Мурочкина книга! Ну-ка, дай посмотреть… Узнаю Мурочку… Вареньем заляпала… И тут жирное пятно… Она обожала читать за столом. Невозможно было отучить.
ДАША. А мне «Ютуб» смотреть запрещает. Ой, а это что?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это? Яйцо.
ДАША. Фаберже?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет. Обыкновенное стеклянное яйцо. Не знаю, сколько ему лет, — наверное, лет сто, может, двести… Твой дедушка привез его из первой загранки во Францию. Он там читал доклад где-то. А где? Там в названии был какой-то «салон»… В последний день он пошел на блошиный рынок — просто поглазеть. Зашел в первый попавшийся подвал. Зашел и обомлел — подвал от пола до потолка был набит всякими древностями. Продавцом там сидела древняя старуха. Леня шутил, что на вид она была ровесницей Тиресия.
ДАША. Кого?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Очень старой она была. И вот Леня стал живо интересоваться у этой старухи вещами. Старуха удивилась, что он, иностранец, так хорошо разбирается в наполеонике, а твой дедушка и вправду прекрасно разбирался… Стала ему рассказывать-показывать, глаза загорелись… Понятно, что все это стоило запредельных денег, а у Лени в кармане была лишь какая-то мелочь, остатки командировочных. Но это же Леня, ему было неловко уходить от старухи без покупки, вот он и купил это яйцо — единственное, на что ему хватило…
ДАША. Просто стеклянное яйцо?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да. Просто яйцо.
ДАША. Как-то глупо покупать, лишь бы купить.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Он ведь не яйцо купил, Даша. А память о том дне. О той старухе. О солнце, прыгающем по брусчатке. О своей молодости. Собрание сочинений Андерсена, первый том… Оно еще живо? Удивительно. Русалочка…
ДАША. Ужасная сказка.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Почему?
ДАША. Потому что она про гендерное неравестно.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Странно. А я думала про силу любви.
ДАША. Ба! Но вся любовь Русалочки — это всего лишь плод ее стигматизации по половому признаку.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Правда?
ДАША. Почему она мечтает выйти замуж за принца? Она поинтереснее мечту не могла себе придумать? О чем нам говорит эта сказка?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. О том, что надо любить?
ДАША. О том, что штаны в жизни женщины дороже ее собственной жизни!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты как-то прямолинейно обо всем судишь… Вот, послушай: «У русалки нет бессмертной души, и она не может приобрести ее иначе, как благодаря любви к ней человека. Ее вечное существование зависит от чужой воли…»
ДАША. Ба! Она на сквере стримит!!!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что делает?
ДАША. Оля!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Какая Оля?
ДАША. Короче, это все прикольно, я все поняла, но можно мне на сквер, пожалуйста?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Зачем?
ДАША. Ба… Все потом. Я пошла, ладно?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет, подожди, объясни мне, куда ты идешь.
ДАША. Я же сказала — на сквер.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А книги убрать ты не хочешь мне помочь?
ДАША. Ба, я норм выгляжу? От футболки потом не воняет?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Даша, но ведь пандемия. А в этом сквере всегда толпа. И все без масок.
ДАША. Ба, — это вам нельзя без масок. Вы от этого умираете. А мы — нет. Нам — можно.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Кто это «мы»? И кто это «вы»?
ДАША. Ты поняла…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Даша, но ты же обещала мне посидеть с Федором Михайловичем сегодня! Ты мне это пообещала! Твоя мама — свидетель!
ДАША. Ба, он один прекрасно посидит. А у нее сейчас стрим закончится, и где я ее потом найду? Пусти!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет!
ДАША. Пусти.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты мне обещала… Объяснись!
ДАША. Пусти! Ой, блин… Прости…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты его разбила.
ДАША. Оно дешевое, ты сама сказала…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты его разбила.
ДАША. Я тебе потом на «Еbay» такое же найду.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Такое не найдешь.
ДАША. Другое найду.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, иди сюда. Иди ко мне. А то лапку поранишь. Поранишь, и будет болеть. Вот тут нет стекла. Вот сюда, на островок…
ДАША. Я вообще-то тоже голыми ногами на полу стою!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Иди, я тебя отпускаю.
ДАША. Знаешь, вот с этой интонацией сейчас прозвучало максимально токсично…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Убирайся!!!
ДАША. Тут мама тебе таблетки передала. Попей — может, на людей меньше орать будешь.
СРЕДСТВО МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ (выполняющее функции иностранного агента). Аномальная жара, распространившаяся за этот месяц по всей России, привела за собой лесные пожары. На сегодняшний день в одной Якутии сгорело уже больше четырех миллионов гектаров леса, что сопоставимо с территорией Нидерландов. И о других новостях — за последние сутки от коронавируса умерло восемьсот двадцать человек, что стало абсолютным рекордом с начала пандемии. Также задержано и доставлено в СИЗО четырнадцать граждан, чья деятельность заставляет подозревать российские власти в политических репрессиях, еще у семнадцати прошли обыски. Мы зачитаем их фамилии списком…
7
МАША. Когда я только закончила школу, мать буквально вытолкала меня из дома в Москву. Несовершеннолетнего ребенка! В том возрасте я еще не могла осознанно подойти к выбору профессии. Смутно чувствовала, что хочу заниматься каким-нибудь творчеством. Но мать засунула меня на факультет романо-германской филологии. То есть, так сказать, через меня решила удовлетворить свои родительские амбиции. Ни о какой безусловной любви и принятии речи, конечно, не шло. Я должна была поступить в МГУ, потому что мама так решила. У нее тогда были связи в этом мире, не удивлюсь, если не только деловые.
В тот же год умер папа. На похоронах ма как будто не замечала меня. Стояла в гордом одиночестве, типа вся такая страдалица. После похорон я не выдержала. Я начала на нее просто орать. Не помню, что я ей кричала, но в целом мой спич сводился к тому, что так нельзя, что я не вижу ее любви, что надо уже наконец-то учиться выстраивать экологичные отношения. Я думала, что после такого эмоционального выплеска у нее что-то повернется в голове, она посмотрит как-то иначе на всю эту ситуацию. Но, как известно, наши токсы не меняются. Она изобразила вселенскую усталость на лице и спросила: «Мурочка, чего ты от меня хочешь?» На следующий день я попросила ее купить мне билет в Москву.
Далее я встретила отца своего ребёнка. Он оказался токсичным человеком, перверзным нарциссом и абьюзером, но, когда я это поняла, было поздно — я стала мамочкой. Моя мать помогала мне первое время — забирала внучку к себе, чтобы я смогла устроиться на работу. Спасибо ей, конечно, за это… Хотя от послеродовой депрессии меня это не уберегло.
Но потом, когда моей дочке было семь лет (самый соблазнительный возраст для педофилов), мать выставила в «Фэйсбук» фото моего ребенка с детской площадки, не спросив у меня на то разрешения, за что и улетела в блок на полгода. Она, кстати, так до сих пор и не поняла, почему я так бурно отреагировала на этот случай. У нее вообще проблемы с осознанием личных границ, как мне кажется.
Сейчас у меня все неплохо. Я хожу к психотерапевтке, прорабатываю свои травмы. Благодаря работе с ней мне удалось выстроить определенные границы с моей родительницей. Но до полной осознанности еще далеко.
С работой пока не очень ладится, занимаюсь копирайтом на фрилансе, но это, конечно, для Москвы не деньги, а слезы. Помогают бывший муж и немного мама. В начале пандемии ходила на сценарные курсы в одну онлайн-школу, думала, что это поможет мне разбудить наконец-то свое творческое начало. Но, видимо, родительские негативные установки еще слишком сильны во мне, потому что раскрыть свой потенциал и войти в творческий поток у меня так и не получилось. Свой «сценарий на миллион» я пока не написала, хотя коуч говорил, что у меня большой потенциал.
Сейчас готовлюсь к собеседованию на вакансию в одну международную компанию. Там все по-серьезному, сначала тест, потом личная встреча. Мне очень нравится эта компания: их экологичный подход ко всему, их зарплаты, их опенспейс, их тимбилдинг. Мне нравится, что они как в Европе. Что они не такие, как мы. Моя психотерапевтка убеждает меня, что все получится, что мне нужно просто поверить в себя и убедить своего внутреннего ребенка, что он — сильный и талантливый. Каждый вечер я визуализирую свою работу в этой компании, и мне кажется, что я почти у цели.
А мать…. Что мать? Заболела собачка вот у нее. Героические усилия, рывки к врачу, куча денег, вся в переживаниях….
Мне уже четвертый десяток, а я что-то не припомню, чтобы аналогичная забота была по отношению ко мне с ее стороны. Собачке, конечно, желаю только добра, собачка-то никому ничего плохого не сделала, но матерь… Да… Печальная картинка. И менять в наших отношениях она ничего не хочет.
Я всегда говорю, говорила и буду говорить, что за то, как складываются отношения с собственным ребенком, ответственность всегда лежит на родителе, и только на нем, а дети — это всего лишь «зеркала». Родители должны стремиться к общению и выстраивать отношения, а не дети.
Люди, которые нашли смелость сепаратироваться от матери окончательно, как у вас это получилось? И что делать, если сама превращаешься в токсичную мать? Куда бежать от себя и от всех токсичных семейных установок, которые преследуют, как их ни прорабатывай, и выплёскиваются на моего ребенка? Устала и вымотана страшно, но дочь тут при чём?.. Как перезагрузить себя? Можно лайфхаки, ссылки на полезные ресурсы.
8
Дача Алевтина Павловны.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Как все позаросло! Так… Вот этот вроде ключ от калитки. Не идет. Сможешь?
САША. Да, давайте… Давно здесь не были?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Лет пять, что ли… Заело?
САША. Нет… Уже… (Открывает калитку.)
Заходят на участок.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мама дорогая! Везде трава!
САША. Ну а что вы хотели? Дача требует ухода.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Все живое чего-нибудь да требует… А все равно хороший участок, правда? Тут земля хорошая… Озеро опять же. Видишь, через две дачи люди строятся?
САША. Да, сейчас очень многие за город переезжают…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это наша соседка им продала. Молодая семья купила. Вот и сюда хорошо бы, если молодые… Посносят тут все, построят новое, добротное, а не как мы в свое время — из говна и палок. Повыдирают сорняки…
САША. Не трогайте!!! Это борщевик.
Пауза.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я документы на землю привезла. Вот тут какие-то… Посмотри сам. На дом документов нет.
САША. Там стояла беседка. Где она?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Бомжи на дрова разобрали. Присмотрись — там, за малиной, и забора нет.
САША. А-а-а… Ясно.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. В дом будем заходить?
САША. Нужно зайти.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Вот этот, кажется, ключ.
САША. Да, это он, я его помню. (Пытается открыть дверь.)
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А я все забыла.
САША. У меня уже сын в шестом, а дочка только пойдет. Представляете, как оно, да? Мы ипотеку за два года выплатили. Три месяца назад щенка завели. Дочка уговорила. Фокстерьера с родословной. Бету, девочку. Она такая смешная, спит только со мной на подушке…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ну, открывай, чего стоишь?
САША. Я же потом, ну, когда все это, то есть уже после, в колледж устроился… А потом ушел. И вот в бизнес закрутился. Агенство свое открыл.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, я тебе говорила — у меня мало времени, я буквально на два часа вырвалась из дома…
САША. У меня, кстати, лучшие показатели по городу. Я на фитнес хожу, кубиков еще нет, но пресс уже вырисовывается…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты откроешь эту чертову дверь или нет?!
Саша открывает дверь.
САША. Не кричите.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты первый.
Саша заходит в дом. Чихает. Алевтина Павловна заходит в дом. Чихает. Оба стоят, чихают.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Удивительно! Они ничего здесь не взяли… Хотя что тут брать? О, господи! Тут мышиная мумия…
САША. Я ее сейчас вынесу.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Бедная мышка — забралась в тепленькое местечко, а выбраться не сумела.
САША. Сейчас перчатки из машины принесу.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Пусть лежит. Ну вот он — дом. Везде пыль, все прогнило, так что смотреть особо не на что.
САША. Я зайду в ту комнату?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, у меня мало времени…
САША. Алевтина Павловна, для того, чтобы оценить строение, — мне нужно его осмотреть.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Оценивай. Только недолго.
Саша уходит в «ту комнату». Выходит.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Оценил?
САША. Это совсем не похоже…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. На что?
САША. Я тут вина принес. Каберне сухое. Я не нашел то самое. Ну, которое… Я такое искал, но нигде его нет. Это российское, мне сказали — хорошее… Я не разбираюсь теперь уже давно, я больше по пиву теперь… Может быть, это даже лучше, чем то. Помните, с алой картинкой?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я не помню никаких картинок, Саша.
САША. Вы говорили, что там нарисован «каменный цветок»…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Может быть.
САША. Я подумал, что вдруг вы захотите за удачную сделку…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты за рулем.
САША. Ну да…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Выпейте его с женой за здоровье Федора Михайловича.
САША. Это ваш новый муж?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это Достоевский.
САША. Точно. Просто вы сказали, что у вас кто-то болеет…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я сейчас не хотела бы…
САША. Да, я понимаю. А как Маша?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Маша? А что Маша? Маша — хорошо.
САША. Я знаю, у вас уже внучка взрослая.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Сегодня в гости прилетела.
САША. Здорово! И как она?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Внучка как внучка. Незнакомая мне девочка.
САША. А-а-а… Ну, понятно… А у меня дочка на фортепиано играет. Ее Алиса зовут. Нам сказали, что у нее способности большие. У нее мама тоже в детстве играла, но в музыку не пошла потом. Алиса играет, а Бета, ну, которая собачка наша, ей подвывает. Как будто подпевает, получается. Сын записал видео, выложил в «Тик-ток», говорит — у него там больше тысячи просмотров…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Какой ты стал скучный, Саша.
САША. Я?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Или это я стала скучной. Ты все посмотрел?
САША. Подождите!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Чего ждать?
САША. Нам нужно еще подписать договор.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Хорошо. Давай я подпишу…
САША. Он в машине…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Тогда пошли в машину.
САША. Алевтина Павловна, подождите…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, чего ты от меня хочешь?
САША. А вы от меня чего?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я хочу, чтобы ты нашел покупателя на мою дачу! Мне просто срочно нужны деньги…
САША. Просто деньги?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Просто деньги.
САША. Я сам куплю у вас дачу.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, что за безумие? Зачем тебе дача?
САША. А мы с женой давно хотели купить что-то за городом. Дети, собака, много хлопот, знаете ли. Такие скучные маленькие хлопоты обычной скучной семьи на карантине. Детям нужен воздух, вода, лес, собаке нужно где-то бегать. Я вот еще ребенка хочу… И жена не против.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Хочешь — покупай.
САША. Назовите свою цену.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Сто тысяч.
САША. Вы смеетесь? Она горазо больше стоит.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мне больше не надо.
САША. Назовите цену.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Саша, ты издеваешься надо мной? Я тебе все сказала.
САША. Хорошо. Тогда нам сейчас нужно поехать в МФЦ и зарегестрировать договор купли-продажи. Я договорюсь без очереди.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я не могу сейчас никуда ехать.
САША. А когда сможете?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я теперь совсем никуда не могу…
САША. Может быть, у кого-то есть доверенность от вашего имени? Или есть кто-то, на кого вы можете оформить такую доверенность?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет! У меня никого нет! Никого!
САША. Вы можете оформить ее на меня.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это долго?
САША. Это две минуты.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Поехали.
САША. Алевтина Павловна, я из-за вас в психушке лежал. Я думал, вы хотя бы сейчас что-то мне скажете. А вы так ничего и не сказали.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что тебе сказать?
САША. Почему вы тогда все равно что умерли для меня?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мне кажется, это было очевидно…
САША. Но вы же его не любили! Вы сами говорили, что он в своей комнате сидит и пишет, как крот! И на вас никакого внимания! Что он не хочет идти к зубному! Я же готов был ждать! И сорок дней, и год, если надо! Я столько всего вытерпел из-за вас, и потом, и вообще, видите белый шрам, он уже не болит, только чешется иногда, но я же правда любил, надо мной все смеялись, а я любил, я на войну хотел из-за вас уйти, но войны тогда никакой не было…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Знаешь, я тоже часто об этом думаю. Зачем я все время гнала его к зубному? У него же были нормальные зубы, абсолютно нормальные. Ну, не такие белые, допустим, но это от курения… А в остальном — прекрасные зубы, он никогда на них не жаловался.
САША. Помните, в Париже вы предложили мне спрыгнуть с моста в Сену, вдвоем за руки?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. И?
САША. Почему мы тогда не спрыгнули?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты не захотел.
САША. Я знаю. Я испугался. Я думал, там, в жизни, дальше будет еще много всего интересного…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Не жалеешь?
САША. Подождите…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Что еще?
САША. Там, за той маленькой боковой калиткой, если выйти, будет березовая роща…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Сосновый бор.
САША. Роща.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Бор.
САША. До нее ровно пятьдесят шагов.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Хочешь, проверим?
Выходят за калитку.
САША. Если я буду здесь жить, я заново поставлю здесь беседку. Проведу сюда свет. Буду сидеть в ней и читать. Я десять лет ничего не читал, кроме договоров и «Фэйсбука». Я найду свои конспекты со списками литературы и начну все по новой. Закажу у букинистов старые книги, пусть они будут специально старые, чтобы старницы были истертыми-исписанными чьим-то чужим карандашом, и тогда мне не будет одиноко, тогда я буду знать, что кто-то уже думал то же, что и я, или другое, но самое главное, что этот кто-то тоже думал о чем-то таком, отстраненном, отвлеченном, не имеющем ничего общего с жизнью, в общем, о всякой такой ерунде, о которой не надо думать, но она лезет в голову и… И, может быть, этот кто-то, тот, кто был раньше, поможет мне сегодняшнему перестать думать о собственном ничтожестве и о том, что все это не имеет никакого смысла…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А у меня собака умирает…
САША. Говорят, они уходят от нас на радугу…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это осиновый лес. Пошли.
9
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. В первую ночь мы почти не спали. Ты сжимала мою морду и говорила про какие-то сорок дней. Ты говорила, что «Лоран» — это последний его тебе подарок. Я не знал, про что ты говоришь. Сначала я думал, что про другую собаку, которая от тебя убежала. Но нет — все углы были чистыми, никакой собакой здесь и не пахло. Ты доставала вещи из шкафа. Вещи пахли грустным человеком.
Я никогда его не знал, но ты сказала, что у меня его глаза. Я не мог понять — как же так может быть, чтобы мои глаза принадлежали кому-то еще. Но я был рад, что эти глаза видели тебя еще до тех пор, как стали моими.
ВРАЧ. Фенечка пришел… Проходите, Алевтина Павловна. Давай, давай сюда, на стол… Сам запрыгнешь? Феня, ап!
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. К черту твой стол!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, ударился? Что, лапка?
ВРАЧ. Тихо-тихо-тихо… Все, Фенечка, не вставай. Не вставай. Давайте вдвоем его поднимем… Вот здесь, за таз, придерживайте его… Вот так… Ой, как мне твои глазки не нравятся… Сейчас найду его анализы… Где-то я их прямо себе отложила… Ага, вижу.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ну что?
ВРАЧ. Ну что? АЛТ, АСТ высокие… Лейкоциты ничего… Гемоглобин…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Это что значит?
ВРАЧ. Печень, сердце…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Хирург приехал?
ВРАЧ. Так Турцию снова закрыли, вы не слышали? Люди уже неделю не могут улететь…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Он что-то вам сказал? Когда он вернется?
ВРАЧ. Как прилетит наш самолет — так и вернется.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. А нам что же делать? Я нашла деньги, у меня есть… Мы готовы на операцию хоть сейчас. Там даже если больше ста выйдет, если дополнительные анализы — ничего страшного, я дачу продала, мне покупатель очень хорошо за нее заплатил…
ВРАЧ. Алевтина Павловна, да не нужна ему операция! Я без хирурга вижу — он у вас не переживет наркоз!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет.
ВРАЧ. Это собака, Алевтина Павловна. Это не человек — это пес. Он свое прожил.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Нет.
ВРАЧ. Алевтина Павловна, послушайте. Всем так будет легче — и ему, и вам, если…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Если что?
ВРАЧ. Если мы его усыпим. Ну, посмотрите — он уже еле ходит.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Сколько ему осталось?
ВРАЧ. Не знаю… Может быть, неделя. Может быть, меньше… Я такие прогнозы делать не могу.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Давайте анализ крови возьмем?
ВРАЧ. Какой в этом смысл? Он у вас заваливается на бок — вы что, сами не видите? Ему семнадцать лет!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Может, капельницу? Вы ему тогда ставили капельницу — ему потом легче было.
ВРАЧ. Капельницу сейчас поставлю…
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Я почти никогда в своей жизни не знал, что такое бежать. Но бежать было надо… Я чувствовал это. Я был странным щенком. Я первый выбежал на дорогу. Я первый перебежал черту. Я первый из моих вошел туда, где ты шла с бутылкой вина в руках.
В детстве я думал, что рожден только для того, чтобы бежать. Ты навсегда сделала меня обреченным сидеть на месте. Ты ходила со мной на заброшенный стадион: обычно там гуляли две овчарки, три борзых, семь дворовых, пять шпицев, три терьера и я. Ты хотела, чтобы я бегал вместе с терьерами. А я сидел на месте…
ВРАЧ. Феня, дай лапку. Дай лапку, да, да, молодец, мы же где-то брили уже… Вообще вену не вижу.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Иногда ты бежала, и я бежал вместе с тобой. Ты говорила, что мы бегаем, а я никогда не хотел тебя обижать.
Однажды мы поехали на электричке. Ты повела меня за черту. Я думал, там будет то самое поле, но оно не было тем самым. Оно было другое, не то, которое я знал до каждой кочки, до каждой изнаночки, каждой мышиной горки… Ты сказала: «Федор Михайлович, вот тебе твое поле». Пахло водой, бензином, трассой, луной, лисами, спящими ежами, остановкой, человечьей ссакой, машинами, чьей-то усталостью, потными руками на руле, мышами, замерзшей морошкой, а чуть дальше — соломой, бедностью, темнотой, духами, кассетами, книгами, синим светом, ламповым телевизором, запертыми животными, прелой травой, небом наизнанку… И я побежал.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Скажите, а он очень похудел?
ВРАЧ. Вы знаете, у меня у подруги тоже умерла собака, а она ее с детства знала… И подруга потом на йогу записалась. И знаете, ей очень помогло… Там одна ее другая подруга по инсте организовала им курс на Бали — на какой-то там марафон. Типа в природных условиях!!! Подруга взяла кредит и таки поехала, представляете?! На Бали! И там такой эффект, я хочу сказать, там прямо вау-эффект, она все осознала, она все поняла и сейчас тоже хочет свой инстаграм продвигать! А собака… Ну что собака? Они ведь не умирают, они убегают на радугу!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Федор Михайлович, пошли. Пошли! Давай вниз, вниз! Спрыгивай! Вставай, ну же!
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Ты закричала почти сразу. Ты испугалась, что я не вернусь. Что так и останусь в том поле. Но я вернулся. Разве я мог не вернуться к тебе?
ВРАЧ. Не кричите на него, у него капельница в вене…
10
На сквере.
ДАША. И че — норм тебе с малолетками тусоваться? Я тебя в «Стоп-педофил» сдам, поняла, курица?
СТУДЕНТКА. Котик, ты о чем? Я не понимаю.
ДАША. О Степе.
Студентка. Кто такой Степа?
ДАША. Степан.
СТУДЕНТКА. Какой Степан?
ДАША. Вот этот… Узнаешь своего дружка?
СТУДЕНТКА. Котик, ты что-то перепутала… Я его не знаю.
ДАША. Но он у тебя в друзьях.
СТУДЕНТКА. У меня много кто в друзьях. Я же блогер!
ДАША. Блин…
СТУДЕНТКА. Что он тебе наговорил?
ДАША. Что я… Что ты…
СТУДЕНТКА. Коотик, ты чего? Ну, не плачь, мой маленький… Да он по ходу токсик у тебя.
Студент. Оля, мы снимаем?
СТУДЕНТКА. Подожди! Давай, успокаиваемся. Держи платочки. Мы с тобой знаешь, что сделаем? Мы сейчас заселфимся, и я в своей инсте нашу фотку выложу. Типа мы с тобой подруги. Пусть он увидит, и у него пукан взорвется! Идет?
ДАША. Идет.
СТУДЕНТКА. Как тебя зовут?
ДАША. Даша.
СТУДЕНТКА. Найди меня в инсте…
ДАША. Вот эта?
СТУДЕНТКА. Ага.
ДАША. Блин, у тебя реально больше ста тыщ подписоты!
СТУДЕНТКА. Я — стотысячница, да…
ДАША. Клевый блог… Вообще. И тритоны классные!
СТУДЕНТКА. Спасибо. А мне твой цвет нравится… Кавайный.
ДАША. Спасиибки. А можно тебя попросить подписаться в ответ?
СТУДЕНТКА. Да запросто… Есть. Ну че, селфимся? Давай вот так, ты немножко вперед… Ты поменьше меня… Чтобы я на твоем фоне толстой не выглядела…
ДАША. У меня сильно лицо зареванное?
СТУДЕНТКА. Да норм, не парься… Зато губы пухлые.
Селфятся.
СТУДЕНТКА. Смотри — норм?
ДАША. Зачет!
СТУДЕНТКА. Выкладываю. Что написать?
ДАША. Не знаю…
СТУДЕНТКА. Напишу — только что познакомилась на сквере с прекрасной Дашей, современные подростки — май лав, будем дружить. Норм?
ДАША. Норм. Вообще норм.
СТУДЕНТКА. Отмечаю тебя. Есть!
ДАША. Класс! Спасииибки.
СТУДЕНТКА. Не за что.
ДАША. А вы что снимаете сейчас?
СТУДЕНТКА. В «Тик-ток». Ну и в инсту, само собой. Видела, леса в России горят?
ДАША. Что-то такое…
СТУДЕНТКА. Мы, короче, контент снимаем в поддержку горящих лесов.
ДАША. Это как?
СТУДЕНТКА. Ну, так, чтобы люди обратили внимание на эту проблему вообще…
ДАША. А что вы делаете?
СТУДЕНТКА. Ну, мы в своем видео призываем людей спасать леса.
ДАША. И они потом спасают?
СТУДЕНТКА. Они потом делятся нашим контентом и призывают других людей спасать… Такая цепочка добра, понимаешь?
ДАША. Цепочка добра?
СТУДЕНТКА. Да! Цепочка добра!
ДАША. Круто. Я тоже хочу свой блог! Давно уже о таком думаю!
СТУДЕНТКА. Ну, это же очень сложно, Даша. Ты готова работать по двадцать часов в сутки? Блогер — он же если не спит и не ест, он что делает? Правильно — он снимает. А если не снимает — то думает о годном контенте…
ДАША. А как понять, годный у тебя контент или нет?
СТУДЕНТКА. Ну, как понять… Так и понять. Если есть подписчики — значит, годный, что тут понимать вообще. Я вот танцую, и на меня подписываются.
СТЕПА. Даша, это че за приколы? Ты че, в городе? А че молчишь? Ты с Олей познакомилась? Вы на сквере? Я сейчас к вам приеду?
ДАША (Студентке). Подожди…
Даша присылает Степе картинку с надписью «Fuck». Блокирует абонента «Мой краш».
ДАША. А я тоже спортивными танцами занимаюсь! Как думаешь, у меня получится, как у тебя?!
СТУДЕНТКА. И ты прямо норм танцуешь?
ДАША. Была второе место по Москве.
СТУДЕНТКА. А для «Тик-тока» сможешь со мной станцевать?
ДАША. Да запросто… А подо что?
СТУДЕНТКА. А ты подо что хочешь?
ДАША. Под этого! Нет, под того! Щас! Я найду! У меня есть!
СТУДЕНТКА. Ты волну умеешь делать? А змейку?
ДАША. Да! Конечно! Я вообще! Меня ма еще в шесть лет туда засунула! Я все по спортивке могу!
11
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Пей, Федор Михайлович… Пей… Горько? Ну а с ряженкой? А с ряженкой будешь? Я тоже выпью. Давай, ты — ложечку, а потом я ложечку… Вот молодец. Вот умница. Теперь ложись рядом, будем спать… Сейчас я тоже выпью. Нет, не в ноги… Иди сюда, иди ко мне… Сегодня можно, сегодня все можно… Можно, можно…
Федор Михайлович лижет лицо Алевтине Павловне.
ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ. Вода соленая…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я прожила огромную жизнь, Федор Михайлович. И она была немножко красивой. Немножко странной. Немножко глупой. Я в детстве плавала в Аральском море, представляешь? Молилась в Нотр-Даме. Читала Пушкина, читала Набокова… Только это все неважно. Я видела, как вылупляется птенец из яйца. Если человек хоть раз в жизни видел, как из яйца вылупляется птенец, разве может он говорить, что прожил эту жизнь зря? Вот и все, Федор Михайлович… Вот и все. Спи, спи, засыпай, я тоже сейчас, и будем спать вместе.
Абонент «Мурочка» вызывает абонента «Мама».
МАША. Мама…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Да, Маша?
МАША. Что-то случилось?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ничего.
МАША. А почему ты говоришь Маша, а не Мурочка?
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ты, кажется, запретила называть себя этим именем.
МАША. Я провалила тест, мама…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Жаль. Ты же так готовилась. Много сделала ошибок?
МАША. Я не знаю. Они ничего не сказали.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Ничего страшного. Найдешь что-то другое.
МАША. Я не знаю, что я сделала не так. Меня даже не позвали на собеседование.
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Бывает.
МАША. Я не знаю, как мне жить… Мама… Я не знаю, кто я есть… Я так долго занималась саморазвитием, и теперь я не знаю — что мне еще сделать, чтобы меня наконец-то взяли на нормальную гребаную работу!!!
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Мурочка…
МАША. Мама, я стою ногами на табуретке у окна на двадцать первом этаже ипотечной квартиры, слава богу, за которую платит Дашин папа, ты же была здесь, это не квартира, это клеть, студия, а за окном высятся десятки таких же человейников, и я стою ногами на двадцать первом этаже и думаю — сигануть мне сейчас или еще подождать?! И что будет с Дашей? И на хрена все это, на хрена…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА. Я не знаю, что тебе сказать, доченька. Я правда не знаю… Я совсем перестала понимать экзистенциальность. Знаешь, у нас с тобой было одно лето… Тебе было пять лет. Стоял июнь. Мы сбежали всей семьей на лето в деревню, к двоюродной тетке брата твоего папы по материнской линии. Сбежали от бабы Кати, твоей бабушки. Она меня доводила временами. Долго собирались, ругались, мирились, составляли списки. И вот мы в деревне. И вдруг пошел такой дождь. Он лил и лил. Лил и лил. И ему не было конца. Ты у меня развлекалась тем, что в куртке с капюшоном выбегала под дождь и давила резиновыми сапогами пузыри на лужах. Я так хотела убежать с тобой. Только куда? В городе шел точно такой же дождь. А мы с Леней были такие бедные, что не могли не то что в Крым, а даже где-то за городом снять дачу. И вот мне стало так тошно, так жалко тебя, твое детство, себя, что я решила Лене все это предъявить. И я целых два дня готовила речь. О том, что не надо кобениться и надо брать репетиторство, и те идиотские курсы, и допнагрузку, и почему мы должны с ребенком сидеть в этой гнилостной яме и дышать сыростью. А он сидел на чердаке, он там себе оборудовал что-то вроде мансарды, разобрал вещи, сколотил стол и писал… Я поднялась на этот чердак, вошла к нему. Я начала говорить: «Леня, извини, но почему все так…» Я пыталась распалить себя, я копила всю эту злость много дней — на непогоду, на жизнь, на себя. Но вдруг все выветрилось. И не осталось ничего. Только удивление, что я могла быть такой. А Леня мне сказал тогда: «Ты знаешь, я вдруг понял. Иуда — предатель не потому, что сдал Христа фарисеям. У них могли быть свои договоренности на этот счет. А потому — что не дождался рассвета. Он не дождался воскресения». Он, наверное, что-то писал про это тогда. Но я забыла что. А на следующий день была хорошая погода, и я тебя научила плавать.
МАША. Я никогда не сдам этот гребаный жизненный тест…
АЛЕВТИНА ПАВЛОВНА.
Дали Мурочке тетрадь,
Стала Мура рисовать.
«Это — елочка мохнатая.
Это — козочка рогатая.
Это — дядя с бородой.
Это — дом с трубой». —
«Ну а это что такое,
Непонятное, чудное,
С десятью рогами,
С десятью ногами?» —
«Это Бяка-Закаляка
Кусачая,
Я сама из головы ее выдумала». —
«Что ж ты бросила тетрадь,
Перестала рисовать?» —
«Я ее боюсь!»
СРЕДСТВО МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ (выполняющее функции иностранного агента). На сегодняшний день количество политических заключенных в России, находящихся в колониях и следственных изоляторах, достигло полутора тысяч человек. От коронавируса с начала пандемии умерло более ста восьмидесяти тысяч граждан. Сгорело шестнадцать миллионов гектаров леса. И мы завершаем нашу программу бодрой песней, которая наверняка поднимет вам настроение в это жаркое ковидное лето. Оставайтесь с нами.
Маша удаляет пост в группе «Токсичные матери».
Федор Михайлович бежит по радуге.
Даша танцует на сквере.
Занавес