Расемон Гонконг (2022, Китай/Гонконг — США)
Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2022
Расёмон Гонконг (Реж. Малкольм Кларк, Гонконг/Китай — США, 2022).
Эта история завязалась летом 2017 года и могла бы стать крепкой основой для мини-сериала или, по-азиатски говоря, для дорамы. Гонконгские студенты Чэнь Тонг-кай и Пун Хиу-Винь подрабатывали в одном и том же магазине. Хоп — и коллеги уже любовники, а в декабре Пун сообщила Чэню, что беременна. Чэнь позвал подругу в романтическое путешествие. В феврале 2018-го они прибыли в столицу Тайваня Тайбей, где и отметили День св. Валентина. Романтическое путешествие шло к счастливому завершению, но накануне отъезда Пун купила нежно-розовый чемодан. Крупная ссора возникла по довольно мелкому поводу: романтическая пара не нашла консенсуса в вопросе о том, что и как должно быть упаковано в этом чемодане. Ночью помирились и предались страсти. Повод для второй ссоры был куда серьезней: Пун сообщила, что беременна от предыдущего парня, с которым продолжала встречаться, формально уже переехав в объятия Чэня. Решив, что лучше один раз увидеть, Пун запустила интимное видео на своем смартфоне. Делать этого не следовало. Чэнь бросился на неверную. Вскоре задушенная девушка лежала на полу. Вопрос о наполнении розового чемодана разрешился скверно: сложив подругу в три погибели, Чэнь превратил чемодан в гроб. Выйдя из отеля и проехав 15 станций на электричке, он бросил чемодан в зарослях на окраине Тайбея, а днем позже вылетел налегке в Гонгонк.
Вскоре родители Пун забили тревогу. Отец Пун отправился в Тайбей, где завел дело о пропаже дочери. Камеры наблюдения показали передвижения розового чемодана. Затем был найден и сам чемодан с останками. После этого Чэнь признался в убийстве. По гонконговским законам ему грозило пожизненное. Но тут выяснилось, что дело об убийстве в Тайване не входит в юридическую компетенцию Гонконга. А выдать убийцу Тайваню Гонконг не может, поскольку между ними нет соглашения об экстрадиции. Чэнь пошел всего лишь по статье о похищении денежных средств — после убийства он снимал деньги с карты покойной.
Основой для сериала «Дело Чэня» не успело стать. Оно стало спусковым крючком для событий, которые в 2019 году взорвали Гонконг. После консультаций с материковым Китаем глава администрации Гонконга Кэрри Лэм решила использовать юридический казус как прецедент. Гонконгу следует залатать прорехи в системе правосудия, для чего срочно нужны поправки в закон об экстрадиции! Нет времени выносить эти поправки на суд общественности, ведь родители Пун ежедневно взывают к правосудию и умаляют покарать убийцу дочери.
Ход был неуклюжий. Поскольку суть этих поправок имела мало отношения к «Делу Чэня» и к Тайваню, и много — к Китаю. С которым у Гонконга (ставшего в конце прошлого века административным районом Китая с сохранением автономии в рамках принципа «одна страна — две системы») очень непростые и запутанные отношения. Новая версия закона об экстрадиции означала, в частности, что Гонконг выдает Китаю тех, кого Пекин признает преступниками. Но один из важных принципов здешней автономии — с Гонконга выдачи нет! И когда администрация заявила, что отныне выдаче быть, в Гонконге начались демонстрации и митинги протеста. Сперва все шло мирно, затем — не очень. На улицах оказались сотни тысяч протестующих молодых гонконгцев, часть из них оскалила зубы. Полиция применила слезоточивый газ и резиновые пули. Протестующие ответили булыжниками и «коктейлями Молотова». Город стал сплошным полем боя.
Знаменитый режиссер-документалист, дважды оскароносец Малкольм Кларк, давно живущий в Шанхае, почуял, что его новый фильм — здесь. Документальный фильм, разумеется. Но… Дальше слово самому Кларку: «Мы начали брать интервью у людей и поняли, что люди на улицах боятся говорить под запись. Они готовы были рассказать историю, но не под включенную камеру. Но поскольку мы делали не радиошоу, нам нужна была картинка. Перед нами были новости мирового масштаба, в то же время мы видели страх, паранойю, дезинформацию, и мы не могли в этой ситуации быть судьями. В результате мы с продюсерами приняли решение правдиво воспроизвести рассказанные нам на улицах истории, но с использованием актеров».
В итоге Малкольм Кларк наложил целый игровой фильм на абсолютно документальный материал. Несколько его съемочных бригад снимали денно и нощно город в огне, схватывая и запечатлевая нервный пульс мегаполиса, слетевшего с катушек. Стычки, схватки и целые бои студентов с полицией. Захват толпой правительственных зданий. Кинокамеры фиксируют события изнутри в режиме какого-то сверхреального времени, где постановочные кадры просто невозможны. И вот внутри этой хроники (но и поверх нее) развертывается личная история как бы настоящих участников событий, ни лиц, ни настоящих имен которых мы не знаем, потому что они не рискнули засветиться. Их историю разыгрывают актеры, имен которых мы, в общем, тоже не знаем: эти гонконгские актеры тоже боятся попасть в «черные списки», так что в титрах их вымышленные имена.
А героев «Расемона Гонконга» зовут Миа и Винсент. Миа — медсестра, Винсент — полицейский. Они живут вместе и собираются пожениться. Они не лезут в профессиональные дела друг друга. Но когда в город пришла свара, профессии поставили их по разные стороны баррикад. В больницу, где работает Миа, все чаще привозят молодых парней, пострадавших во время схваток с полицейскими. И сколько бы Винсент не уверял невесту, что его отряд не работает на зачистке улиц, она понимает, что это не так. И вот, получается, невеста лечит тех, кого жених калечит. Винсенту есть, что возразить: бунтовщики агрессивны, они не оставляют выбора силовикам, среди полицейских тоже есть раненые… Но в больницу, где работает Миа, поступают раненые только с одной стороны, так что Миа не возьмет сторону своего жениха. Зато фильм, следуя за «Расемоном» Куросавы, посмотрит на события с разных сторон и разными глазами, но единственно правильную точку зрения, естественно, не найдет, поскольку сам «эффект Расемона» ее исключает. С эффектом все понятно, сложней с другим. Малкольм Кларк виртуозно вставляет игровой материал в документальную раму. Зрительно фикшн перетекает в нон-фикшн почти без швов. Но стилистически бесстрастная хроника событий постепенно расходится с «игровой линией», которая, с появлением третьего героя начинает набирать мелодраматические обороты, поскольку этот третий — скрывающийся от полиции раненый студент. Пряча его, Миа прячет его и от жениха-полицейского, который все меньше похож на жениха: какие свадьбы между теми, кто оказался по разные стороны баррикад…
Слишком это как-то киношно. Но дело в том, что разговор о «Расемоне Гонконге» невозможно свести к частным художественным претензиям. Этот фильм удачен и важен по существу. Сегодня нас чаще, чем когда бы то ни было, уверяют в том, что о военном и гражданском противостоянии можно снимать либо документальную правду, либо постановочную ложь. Фильм Малкольма Кларка не является ни тем, ни другим. Режиссер заранее предупреждает зрителя, что тот увидит гибридное кино, поскольку в предложенных экстремальных обстоятельствах документалист не смог остаться в границах документального. В этом фильме нет ничего, что походило бы на фейк. И нет ничего, что походило бы на пропаганду. Потому что режиссер не пытается «снимать правду» и показывать «камерой-пальцем», где правые и где виноватые. И получается многоголосый фильм о не слышащем человеческих голосов насилии — и о людях, которые в итоге уходят от насилия, чтобы попробовать услышать друг друга.