Опубликовано в журнале Урал, номер 12, 2022
Инна Домрачева
1. В каком возрасте вы начали сочинять стихи? Почему это произошло? Как вы относитесь к своим ранним опытам?
Тетрадки с рифмованными текстами стали появляться у меня лет в девять-одиннадцать. Разумеется, это нельзя было назвать стихами. Вероятно, это были попытки обнаружить, зафиксировать себя в этом мире, назвать словами то, что до того просто ощущалось как яркая, почти мучительная полнота бытия. Работа с текстами помогла мне пережить и все последующие детские и юношеские возрастные кризисы. В известной степени это был, разумеется, эскапизм, бегство от семейных проблем. Сейчас очень страшно, что кто-нибудь наткнется на эту кучу макулатуры и опубликует пару опусов 🙂 Однако не выкидываю, иногда просматриваю в воспитательных целях, отличная страховка от злокачественного самомнения. Первый текст, который с натяжкой можно назвать стихотворением, относится к семнадцати годам.
2.Назовите имена поэтов, русских и зарубежных, оказавших на вас наибольшее и благотворное влияние?
В отрочестве на мне, разумеется, «оттоптались» Анна Ахматова и Марина Цветаева. Чуть позже для меня распахнулись Пастернак и Мандельштам и практически одновременно, спустя считанные месяцы, — Генрих Сапгир и Игорь Холин, Денис Новиков и Мария Галина. Из зарубежных поэтов назову, пожалуй, Уолта Уитмена, Роберта Фроста и Виславу Шимборску. Из ныне живущих, исключая Марию Галину, которая потрясла меня и как поэт, и как прозаик, наверное, не стану называть никого — очень много дорогих, значимых для меня имён, за которыми слежу с большим вниманием и радостью.
3. Различаете ли вы поэзию и литературное (иное) стихотворчество? Какие факторы влияют в большей степени на появление из-под вашего пера поэтических/стихотворных текстов — онтологические и социальные или какие-либо иные?
Очень интересный вопрос, даже немного болезненный. Юные авторы с трогательной серьезностью относятся к своему творчеству и регулярно пишут на сетевых площадках: «Представляю вам свою поэзию». Иногда даже с прописной — «Поэзию». Мне кажется, тут как с мыслью изреченной, которая становится ложью в момент произнесения, — хорошие стихи инфарктно боятся слова «Поэзия».
Если же игнорировать скомпрометированность самого термина и говорить по существу, то, разумеется, поэтические тексты имеют градации. Как по уровню этой самой — быстро зажмурившись, стыдливо произнесем — поэзии, так и по цели, для которой они созданы. Например, лирические стихи Дмитрия Быкова и его проект «Гражданин Поэт» — это очень разные тексты. Вторые зачастую бодрее, веселее и уж точно востребованнее у массового читателя, однако в темную минуту почему-то вспоминаются не они, а всё то же: «Можно кричать. Говорят, помогает. Господи, господи, больно-то как…»
У меня же самой поэтические тексты делятся скорее не по цели сообщения, не по аудитории, которой адресованы, а по состоянию в момент написания. Мучительные, жгучие тексты, которые хочется вырвать из-за грудины, как дымящуюся печеную картофелину, могут инициироваться как личной ситуацией, так и общественной. Пишутся они, пардон за парадокс, больно, но легко, точнее, просто. А вот светлые, лукавые тексты, чаще всего детские, приходится «вываживать», как хитрую осторожную рыбу. Но тем ценнее добыча.
4. Как вы относитесь к верлибру? Как бы вы определили прозопоэтический текст? Назовите имена поэтов, создающих верлибры, которые определялись бы как поэтические тексты. Пишете ли вы верлибры? Если да, то почему? Если нет, то почему?
Верлибр — превосходный поэтический инструмент с обманчиво низким порогом вхождения. Кажется, достаточно минимального речевого слуха, чтобы парсеками клепать вполне добротные верлибры. Но эта простота кажущаяся. «Добротные» и «клепать» действительно очень легко, но именно такие тексты и девальвируют само понятие верлибра.
Поэтому к свободному стиху я отношусь с известной опаской, в особенности к собственным опытам такого рода.
Мне одинаково легко даётся как строго организованный текст, так и верлибры, а редкой удачей я считаю дольники и тактовики, заставляющие выламываться из жестких рельсов силлаботоники.
Однако есть тексты, которые могли быть только верлибрами. Обычно это какие-то нарративные вещи, которые равно травестируются и силлаботоникой, и, например, белым стихом. С такими текстами я, конечно, не спорю 🙂
Из особенно интересных мне авторов верлибров назову (и буду справедливо награждена сотней негодующих: «Как, а я?»), пожалуй, уже упомянутую Марию Галину, Екатерину Симонову и русскоязычного поэта из Днепра Юрия Смирнова.
5. Категория «предназначение поэта» сегодня забывается и наукой, и читателем, и издателем. Каково, на ваш взгляд, предназначение поэта? Попытайтесь дать определение таким забывающимся феноменам поэтического творчества, как «вдохновение», «пророчество», «невыразимое», «путь», «предназначение (поэта)», «поэтическая гармония», «тайная свобода», «поэтическая свобода», «энигматичность», «эвристичность», «экспериментальность», «поэтическая энергия», «духовность» и др.
Помню, меня в своё время поразила Ольга Ермолаева, руководитель отдела поэзии журнала «Знамя», сказавшая на поэтическом мастер-классе Форума СЭИП, что мы должны поставить свою семью перед фактом: иногда нам нужно время и одиночество для работы с текстами. «Требуйте, — говорила Ольга Юрьевна, — вам дано!» Это прекрасное стремление, увы, не всегда удаётся реализовать в жизни. Я бы сказала, что предназначение поэта ломается о быт куда мощнее какой бы то ни было любовной лодки.
С горечью осознаю, что на данном этапе предназначение быть матерью семнадцатилетнего юноши и связанное с ним предназначение быть хорошим сотрудником моих работодателей почти полностью заслонило от меня кропотливую работу со словом.
И тексты жестоко мстят за такое пренебрежение. В настоящий момент для меня поэзия совсем не тайная свобода, а явная несвобода, ещё одна в дополнение к имеющимся у всех остальных людей. Особенно если до дедлайна осталось четыре часа, а к тебе явился текст и сообщает, что его категорически не интересует, когда у тебя там этот самый дедлайн.
Поэт, к которому пришёл текст, — как Алиса, читающая на пузырьке: «Выпей меня», как запойный алкоголик перед рюмкой. Какая уж там свобода…
6. Назовите ваши любимые стихи, которые были созданы вами или другими поэтами.
Сейчас я назову ровно двенадцать текстов, которые вспомнятся первыми, иначе не остановлюсь никогда. И да простят меня все неназванные авторы.
- Денис Новиков. «А мы, Георгия Иванова…»
- Денис Новиков. «Одиночества личная тема…»
- Денис Новиков. «Не бойся ничего, ты Господом любим…»
- Денис Новиков. «Открытки в бутылке»
- Мария Галина. «Переписка Бахтина с Турбиным»
- Мария Галина. «В придорожном кустарнике кошка моет живот…»
- Мария Галина. «Говорят, что в глухие безлунные ночи…»
- Дмитрий Быков. «Как-то спокойно я вышел из ада…»
- Дмитрий Быков. «Постэсхатологическое»
- Александр Переверзин. «Чайник»
- Александр Переверзин. «Отец, которого я помню…»
- Сергей Ивкин. «Полжизни пролетело в опечатках…»
Мария Таскаева
1. В каком возрасте вы начали сочинять стихи? Почему это произошло? Как вы относитесь к своим ранним опытам?
Записывать стихи мне захотелось лет в десять. Это были единичные опыты. Иногда я давала их почитать маме, она мне что-то подсказывала (больше по форме, чем по сути), но совсем чуть-чуть, никогда не вмешивалась и не перекраивала. Иногда мы с ней вместе могли что-нибудь придумать, гуляя по лесу, по деревне, разглядывая небо, деревья, огромную птицу, зависшую в воздухе…
Основной поток того, что продолжало казаться мне стихами, пришелся на 14-16 лет.
В 93-м мама умерла, мне было двенадцать, плюс переходный возраст, весь мой мир перевернулся вверх тормашками и вывернулся наизнанку. Нужно было учиться жить заново. Так мы со стихами начали узнавать друг друга и заново и срастаться позвонками.
Отношусь к тем текстам с иронией, теплотой и уважением, потому что они часть меня. Это опыт духовного выживания, и я ему благодарна.
2. Назовите имена поэтов, русских и зарубежных, оказавших на вас наибольшее и благотворное влияние?
Анненский, Пастернак, Мандельштам, Цветаева, Вертинский, Заболоцкий, Волошин, Бродский, Лермонтов, Маршак, Набоков, Арсений Тарковский. Тягунов, Рыжий, Дозморов, Никулина, Казарин, Гандлевский.
Что касается зарубежных поэтов, то тут мне очень сложно назвать кого-то особенно сильно любимым, оказавшим сильное влияние. Эту нишу на тот момент заполняла музыка (Doors, Pink Floyd, Queen, Led Zeppelin, Waits, King Crimson и многие-многие другие).
Стихи были музыкой, музыка была стихами.
Назову Данте. И нежно любимую детскую английскую, норвежскую поэзию. Вот, пожалуй, так.
3. Различаете ли вы поэзию и литературное (иное) стихотворчество? Какие факторы влияют в большей степени на появление из-под Вашего пера поэтических/стихотворных текстов — онтологические и социальные или какие-либо иные?
В этом мире всё переплетено: человек с его болью и радостью. Земля, укутанная снегом или травой. Смерть, явившаяся из этой земли и вернувшаяся в неё через человека. Взгляд, мысль, слово. Обморок неба. Городская графика, маршруты прошлого и настоящего. Разрушенный дом. Отсутствие времени и его осязаемость. Отчаяние, бог, любовь, надежда. Собака, которой никогда не будет. Опавшие городские яблоки: какие-то уже сгнили, а вон те ещё нежные, свежие, даже птицами не поклёванные…
Война внутри и снаружи. Черти и ангелы. Мрак и свет.
Всё переплетено, быт и бытие. Всё это оправдание жизни. И хоть какое-то, но оправдание всех этих слов, которые, кажется, иногда стихи.
Да, вероятно, онтологические.
Различаю.
Возможно потому, что есть опыт двух путей.
Если поэзия — это сама жизнь и, собственно, сама смерть, то (иное)/ стихотворчество — это игра в жизнь. Со словом, с текстом, смыслами, аллюзиями и т.д. Так мне видится. Может быть, я не права.
4. Как вы относитесь к верлибру? Как бы вы определили прозопоэтический текст? Назовите имена поэтов, создающих верлибры, которые определялись бы как поэтические тексты. Пишете ли вы верлибры? Если да, то почему? Если нет, то почему?
Верлибр — неотъемлемая часть поэтического языка. Хотя моему слуху ближе традиционные силлабо-тонические стихи, но верлибр стал для меня однажды спасительным мостиком между долгим молчанием, вязкой тишиной и возможностью перешагнуть в новый текст. Я редко читаю верлибры, мое ухо плохо настроено на эту тональность, и сама стараюсь обращаться к этой форме реже. В моей практике это скорее — стихотворение — письмо, стихотворение — дневник. Наверное, это и является прозопоэтическим текстом. Внутри него есть прозаический рассказ, но есть и мелодия, пульс и, время от времени, внутренняя рифма. Мелодия для меня во главе угла, поэтому я стараюсь насыщать даже такой текст. Хоть намеком. Да, иногда он может быть похож на сухой очерк, иногда на монолог без начала и завершения, который можно продолжать бесконечно. Определенная степень занудства в этом есть. Но она допустима в данной форме. Это несколько расслабляет. Поэтому важно перечитать текст потом еще раз сто и выкинуть из него половину. Впрочем, это для любых стихов правило. Но для верлибра — заглавное.
Сологуб, Розанов, Волошин. Немного Хармс.
5. Категория «предназначение поэта» сегодня забывается и наукой, и читателем, и издателем. Каково, на ваш взгляд, предназначение поэта? Попытайтесь дать определение таким забывающимся феноменам поэтического творчества, как «вдохновение», «пророчество», «невыразимое», «путь», «предназначение (поэта)», «поэтическая гармония», «тайная свобода», «поэтическая свобода», «энигматичность», «эвристичность», «экспериментальность», «поэтическая энергия», «духовность» и др.
Предназначение. Сохранение и рождение новой гармонии. Нельзя игнорировать слух, который тебе был дан.
Вдохновение. Внутренняя речь не даёт покоя.
Пророчество. То, что не давало тебе покоя, услышанное и записанное тобой, — оживает. И это страшно. Одно дело быть автором текста, другое — осознавать, что, возможно, ты этими своими словами, стишками спровоцировал какие-то события в мире.
Невыразимое. Да кто же знает… Я могу только предполагать, что из себя представляют эти сущности. Среди них есть божественные (надеюсь), но есть мрачные, бесовские. Точно есть, я видела последних.
Все мирские стихии — тоже невыразимое. У них живые и сильные голоса.
Путь. Больной и сладостный. По одну сторону летят ангелы, по другую манят лукавые, а тебе надо вернуться домой и голос свой не предать, допеть то, что должно. А там — будь, что будет.
Поэтическая гармония. Упорядочивание хаоса. Музыка стихотворения, язык стихотворения, мир мой, закрытый от всех, мир внешний, вплоть до иных галактик, семантика, культурный контекст (частный и общий) — соединяются друг с другом, образуют сердцевину, помогающую поэтическому тексту сохранить равновесие и зазвучать, родиться.
Тайная свобода. Быть верным себе. Поэзия — это абсолютная, неоспоримая, никем не подкупная свобода. Что может быть сейчас актуальнее, кстати.
Если я не испугаюсь данной мне свободы и продолжу записывать то, что слышу, то, во что верю и люблю, — кто может меня в этом ограничить и навесить запрет? Да никто. Это моя вселенная.
Поэтическая свобода. У меня в стихотворении будет тот мир, какой я захочу. Тот, что мне нужен, чтобы дышать и писать музыку, к примеру. Там другие законы времени и физики, там смерть — это рождение, а снег не холоден. Примерно так.
Энигматическое мироощущение свойственно мне. И в поэтическом тексте, и в жизни. Сейчас уже научилась держать его под контролем, иначе чревато. В стихотворении, мне кажется, эти мрачные тени должны попасть под солнечный свет и стать мягче… Не вглядываться долго в пропасть, в общем.
Эвристичность — не владею темой, не смогу прокомментировать.
Экспериментальность — всегда появлялось чувство светлой зависти к умеющим легко и красиво экспериментировать с ритмом, рифмой, композицией.
Сама пока не способна на подобные экспромты, мастерства не хватит. Сейчас мне комфортно в выбранном пространстве. Это стихия пустоты и предчувствия. Может быть, из нее со временем появится и новое.
Поэтическая энергия. Для меня — образ, мелодия, ритм.
Раньше для этой энергии была важна любовь. Потом надежда на то, что результат этой энергии кому-то нужен или интересен. Сегодня мне просто нужно слушать, слышать, записывать, работать над записанным. Иметь право на одиночество. Не обмануть саму себя.
Духовность. Человечность, искренность, гармония с собой и миром. Сегодня это звучит невероятно. Приятие себя в этом мире, а этого мира в себе. Еще более невероятно. После раннего утра февраля этого года гармония эта сильно покалечена, и пройдет много времени, а может бы, и вся оставшаяся жизнь, чтобы примирить себя с собой. И то не факт, что что-то получится.
6. Назовите ваши любимые стихи, которые были созданы вами или другими поэтами.
Пастернак. «Снег идёт», «О, знал бы я, что так бывает…»
Бродский. «Тихотворение мое, мое немое», «Я не то что схожу с ума, но устал за лето», «Большая элегия Джону Донну»
Мандельштам. «Я скажу это начерно, шопотом», «Пусти меня, отдай меня, Воронеж…»
Гандлевский. «А вот и снег. Есть русские слова с оскоминой младенческой глюкозы»
Казарин. «В этом доме был вчера покойник. Окна — настежь. Комнаты пусты».