Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2022
Зачем писатель ездил на охоту?
Рассказ Д.Н. Мамина-Сибиряка «Гроза» (Из охотничьих рассказов) впервые был опубликован в журнале «Наблюдатель» (№ 12, 1885), написан автором в январе 1885 года, сведения об этом сохранились в областном архиве в Екатеринбурге. В рассказе идет повествование об охоте под Карабашом. Дмитрий Наркисович бывал в эти годы на севере Южного Урала не проездом, как обычно, на учебу в студенческие годы, а в качестве охотника, путешественника, внимательного слушателя и созерцателя. Об этом же я сообщала в своей статье «Мамин-Сибиряк. По Кыштымским местам» (2012).
Мария Якимовна Алексеева, гражданская жена писателя, утверждала, что писатель не любил охоту. Он обогащался на охоте бесценными сведениями и впечатлениями для новых произведений. Уставал, безусловно, наматывать километры, бродить по лесам и горам, но испытывал удовлетворение и радость от каждой такой встречи с уральской природой: «Есть зеленые горы, есть лес, есть пара рябчиков в ягдташе, есть медовый ключик в лесу — и довольно… Вот это и есть счастье, насколько счастье возможно. Да и много ли нужно для такого счастья? Спрятался человек от дождя в балаган, подставил один бок к огоньку, а там пусть вся природа корчится в конвульсиях безумной борьбы разгулявшихся стихийных сил».
Сестра писателя Е.Н. Удинцева вспоминала: «Мне кажется, брат больше охотился не за дичью, а за тем бытовым материалом, который такой яркой «красной нитью» проходит по всем его уральским романам и рассказам. Он также охотно уходил и за грибами и за черникой. Всегда возвращался с массой новых впечатлений, наблюдений, среди которых специфически охотничьи играли далеко не первую роль». Главным для Дмитрия Наркисовича был рассказчик, сопровождавший его человек, охотник ли, владелец ли прииска или еще кто-то, который делился бы с ним житейскими историями, рассказывал о событиях в тех или иных местах. Так и рождались у писателя произведения, он не пропускал ни слова, все записывал и запоминал.
В рассказе «Гроза» идет повествование об охоте писателя у села Карабаш, у гор Чертова Почта, Востряг (Остряг), Талая, называется город Загорье и, по-видимому, населенный пункт Ломовики. На современных и старых картах нет таких названий, кроме, конечно, Карабаша. 1. Возможно, со временем названия изменились. 2. Возможно, это простонародные названия, не географические. 3. Возможно, писатель придумал их сам. Под большим вопросом имение Ведерниковых недалеко от Карабаша. Была ли на самом деле загадочная Анна Асафовна? Откуда взялся Лука Агафоныч Шапкин? Карачаров? Намудрил Дмитрий Наркисович… Ох намудрил! Где же он охотился? В каком Карабаше? Какие события повлияли на написание этого рассказа?
История возникновения города Карабаш у горы Карабаш
(Челябинская область)
Карабаш в Челябинской области название свое получил от горы Карабаш (Поклонная, Лысая, Золотая). «Черной головой» называли в народе гору — кругом одни скалы и россыпи темных курумов (глыбы крупного размера), которые в лесах образуют «каменные реки». Здесь издавна жили татары и башкиры, потому названия рек, гор, озер, населенных пунктов чаще тюрского происхождения. О Карабаше у Мамина-Сибиряка в рассказе «Гроза» немного сведений. Охотник Лука Агафоныч Шапкин упоминал: «Село простое было Карабаш, а какая усадьба стояла — дворец»; «…А потом эта самая воля объявилась, ну, известное дело, кто куда — все разбрелись из Карабашей!..»
Историю города Карабаш на Южном Урале ведут с 1822 года. Но, думаю, история его началась раньше, до открытия в этих местах золота. Богатые дичью и рыбой места привлекали людей. В 1822 году был образован поселок Соймановский (в будущем город Карабаш) заводчиком Григорием Зотовым. Получил название свое поселок от Соймановской долины, а долина получила название в честь сенатора В.Ю. Соймонова, которого интересовали здесь россыпи золота и прииски. Расположившийся поселок у реки Сак-Елга промышлял мытьем золота. Мамин-Сибиряк, переехав в Екатеринбург в 1878 году, подумывал о покупке рудника. Золотоносные места его интересовали, он собирал сведения о золотопромышленности на Урале, потому мог оказаться в этих местах. Его идею о покупке рудника, естественно, поддерживала М.Я. Алексеева, которая была дочерью Я.С. Колногорова, управляющего Тагильскими заводами, и имела представления о таком производстве.
В долине реки Сак-Елга были открыты также залежи медной руды. В 1837 году построили первый медеплавильный завод, он просуществовал пять лет. На землях этих (до 1860-х годов) чаще встречались государственные крестьяне, башкиры-вотчинники (население северо-западной части Южного Приуралья, обладавшее наследственными правами на владение землей), тептяри (социальная группа или народность, известная в Башкирии с XVII века). В 1907 здесь построили второй завод, его купила английская компания под руководством Лесли Уркварта. Завод проработал три года. В 1909 построена была узкоколейка, а в 1910 открыт третий медеплавильный завод, работающий и сейчас.
История возникновения поселка Карабаш у Карабашской горы
(Татарстан)
Похожие географические названия часто встречаются. И в Татарстане есть Карабаш. Заселение этих мест шло в период Волжской Булгарии (государство в Среднем Поволжье и бассейне Камы, существовавшее с X по XIII век). Булгары под предводительством вождя Карбыша у подножия горы Караульной построили крепость для охраны восточных рубежей. Известно, что хан участвовал в захвате крепости Сувар (город Волжско-Камской Булгарии, не позднее IX в. — 1236 г.), чтобы укрепить восточные границы булгарских владений от набегов Золотой Орды, монголов, половцев (воины тюркского кочевого народа, который в XI–XIII веках жил между Дунаем и Волгой). Карабаш раньше называли Карбыш. В древнем государстве Булгарии имелись родословные племен Карбыш, Кармыш, Курмыш.
Переименование Карбыша в Карабаш произошло в годы перехода населения под русское подданство. В 1700 году здесь поселились пять казачьих семей вести надзор над округой по царскому указу. Вскоре переехали татарские семьи из Мамадышского и Мензелинского уездов, избегающие насильственного крещения. Жители занимались земледелием, охотой, рыбной ловлей, леса были полны дичи, реки Лесной Зай, Степной Зай, Зай-Каратай, озера богаты рыбой. Разводили коней, крупный и мелкий рогатый скот. Развивали ткачество, прядение. Ставили крепкие дома из дуба, осины, ольхи. Сохраняли также переносные юрты. Ремесла стали развиваться с обоснования здесь переселенцев и ясачных татар (плательщики государственного налога, ясака, с XV века). Появились кузнецы, плотники, жестянщики… В официальных источниках Карабаш известен с 1748 года.
Оставил записи и Петр Симон Паллас (1741–1811), он бывал в этих местах в 1768–1772 годах: «В окрестностях Карабаша… обнаружились многие бедные медистые песчанники и медесодержащие глинистые сланцы. Сурки, которых много здесь меж горами и которые копают свои общие жилища часто на 6, 8 и более саженей в глубину холмов, нередко выносят на поверхность среди других камней куски медесодержащих пластов, поэтому крестьяне, особенно татары, которые занимаются розыском руд, усердно наблюдают за теми местами, где в горах есть сурки».
Все это познавательно, только вряд ли Мамин-Сибиряк, охотясь, добирался до татарского Карабаша. Но эти места его привлекали. «Во время московского путешествия (1881) Мамина интересуют едущие купцы, Нижегородская ярмарка, богатые природой Волга и Кама» — это из воспоминаний Б.Д. Удинцева (сын сестры Елизаветы), они о глубине мысли Мамина-Сибиряка и его всепоглощающем интересе к окружающему миру.
Тракты около Карабашей были и сохранились до сих пор
Почему я обратила внимание на Карабаш в Татарстане? Что еще объединяет два Карабаша, кроме названий? Тракт. Лука Агафоныч Шапкин в рассказе «Гроза», повествуя о Ведерничихе (помещице), упоминает тракт: «Ндравная была старуха и такой порядок завела: над воротами наладила вышку, вроде как башня, а на вышке постоянно особенный сторож ходил, чтобы докладывать, кто по дороге мимо едет. Тракт в версте проходил… Ну, доложат, примерно, что тройка бежит, сейчас верховых, и тройку заворачивают на двор — лошадей в конюшню, кучеру водки, колеса долой, а гостей в усадьбу. Выживи три дня и ступай себе с богом».
Еще в 1730 году было предпринято строительство тракта Казань — Оренбург, сыгравшего определенную роль в жизни поселка Карабаш (Татарстан), потому что тракт проходил через него. Но тракт не был связан напрямую с Южным Уралом, он шел на Оренбург.
На Южный Урал был свой путь. Старая Казанская дорога соединяла Поволжье и Прикамье с Сибирью. Она шла от Орска на север вдоль восточных склонов Урала. По правому берегу реки Урал тракт тянулся до Верхнеуральска и Миасса. От Миасса он через Карабаш и Кыштым выходил у Тюбука на дорогу из Челябинска в Екатеринбург. Потому здесь, как и в Татарстане, появились постоялые дворы, ямщики. Исторические события, происходившие на Южном Урале, не миновали и этот Карабаш — дорога проходила через него. Если писатель охотился здесь, то из Екатеринбурга до Карабаша (Челябинская область) он мог добираться по этой дороге.
В рассказе странные названия гор. А где Ломовики?
«Гора, на которой мы остановились с Шапкиным, называлась Чертова Почта, — читаем в рассказе. — Нельзя не сознаться, что это именно название как нельзя больше шло к ней. Представьте себе довольно крутую гору с несколькими лысинами по бокам: по самой широкой из лысин, начиная с утесистой вершины, тянулись совершенно параллельно две полосы точно нарочно рассыпанных камней. Очевидно, что эти камни когда-то отвалились от каменного гребня на вершине горы, а потом были сдвинуты вниз снегами, или даже, может быть, когда-нибудь существовал здесь ледник, оставивший на своем пути ряды морен (то есть скопление обломков. — Н.Л.). Издали, особенно если смотреть на Чертову Почту снизу, глазу представляется совершенно правильная широкая дорога, установленная по бокам довольно крупными валунами, — вот потому-то уральские охотники и назвали ее «Чертовой Почтой»». Герой Мамина-Сибиряка Шапкин разъясняет народное название горы еще проще: «Прямо чертова почта. Вот какие чемоданы да котомки он на гору-то, а потом спьяну и разбросал по сторонам…»
Многие горы, которые были во времена Мамина-Сибиряка, сегодня исчезли. Теперь шлаковые горы. Но, возможно, следующий рассказ Луки Агафоныча приоткроет подробнее тайну названия горы: «Раз как-то благочинный попался, на следствие ехал, дело спешное, а старуха его не пущает — выжил он таким манером положенные три дни, а потом потихоньку пешком и ушел на почтовую станцию за семнадцать верст». Может, потому гору так называли, что от Ведерничихи путники, добирались до чертовой почты пешком? Встречаются и похожие названия гор в этих местах: Чертовы Ворота, Чертово Городище…
А гора Востряк через ложок от Чертовой Почты. Острая была гора. В ложке — охотничий балаган. «Там, далеко внизу, — можно прочитать у Мамина-Сибиряка, — тени быстро росли и сгущались в ту вечернюю мглу, которая залегает по логам сплошной массой; бурый ельник, который отделял Чертову Почту от Востряка, с каждым шагом вперед вырастал и превращался в темную зубчатую стену». У третьей горы распространенное название: «Гора Талая, до самой вершины заросшая молодым сосняком, вся точно вспыхивала при каждом громовом всполохе, и можно было отчетливо рассмотреть даже отдельные ветви деревьев, вырезавшиеся на светлом фоне». И еще: «Талая походила на громадную шапку с зеленым бархатным верхом». На черную голову или шапку была похожа гора Карабаш. Не она ли? Вернувшись в 1877 году из Петербурга на Урал, Дмитрий Мамин сначала жил в Нижней Салде и охотился у речки Талой. Возможно, название ее переехало из Салды в Карабаш? Да и где Талые реки только не протекают?
Д.Н. Мамин-Сибиряк упоминает еще одно странное название: «А ведь нам не дойти засветло до Ломовиков. Вон солнце уже на закате, а идти верст семнадцать будет». Не почтовая ли станция? Не нашла я на карте Ломовики. Может, придумал это название писатель?
Жили ли помещики Ведерниковы около Карабаша?
В рассказе «Гроза» речь идет о помещиках Ведерниковых. Из книги А.Г. Мосина «Исторические корни уральских фамилий» (Екатеринбург, 2008) узнаю: «В Екатеринбурге фамилию носила вдова солдата, в Пышминском и Полевском заводах — мастеровые, в Верх-Исетском — дворовые Яковлева, в Нижне-Исетском — мастеровые, в Билимбаевском — крепостные крестьяне и солдатка, в Режевском — крепостные крестьяне, в Невьянском — крепостные и солдатка, в Бынговском — крепостные крестьяне (в том числе старообрядцы) и солдатка, в Уфалейском — крепостные крестьяне Губиных, в д. Битимской — крепостные крестьяне». Среди названных сословий помещиков нет. И все Ведерниковы у Мосина со Среднего Урала.
Среди дворянского сословия в источниках Ведерниковы встречаются редко. И те ли? Вот что мне рассказала И.Н. Танкиевская, долгие годы проработавшая директором краеведческого музея в Н. Салде, написавшая книги о Нижней Салде и Мамине-Сибиряке: «Николай Иванович Алексеев прибыл в Нижний Тагил в 1862 году. В 1864 Алексеев женился на Марии Якимовне Колногоровой, был назначен управителем Выйского завода и работал в Тагиле до 1874 года». И.Н. Танкиевская сообщила также, что фамилия Ведерниковы встречалась у заводских в Нижнем Тагиле. Эту фамилию Мамин мог слышать от М.Я. Алексеевой или еще от кого-то и дал ее карабашскому помещику. Но жили ли помещики около Карабаша?
На Южном Урале (в пределах сегодняшней Челябинской области) дворянские имения существовали только в Челябинском и Троицком уездах. В собственности наследников Степового, например, находилась деревня Васильевка около Челябинска (1263 десятины, 20 дворов, 63 мужчины и 66 женщин крепостных). Здесь дворовых людей было — 18 мужчин и 28 женщин, значит, стояла немаленькая усадьба. Управлял имением Виноградов. Мог писатель останавливаться в имении? Мог, потому что в Челябинске неважно было с ночлегом, вспомним его рассказ «Ночевка». В Троицком уезде, например, в деревне Старокумляцкой, проживал отставной майор Черемисинов, ему принадлежало 50 десятин, 4 двора крепостных (12 мужчин и 15 женщин) без дворовых, хотя указано, что «помещик находился в имении». В самом Троицке Мамин-Сибиряк не был, он лечился под Троицком, но был там не в 1883–1884 годах или раньше, а в 1886-м, ездил на кумыс (первый раз). Однако в Кыштым и на озеро Увильды писатель приезжал до 1886 года. От Кыштыма до Карабаша не так далеко. От озера Увильды еще ближе. Он мог добираться прямо по Соймановской долине, она тянется от Кыштыма к Карабашу.
В самом Кыштыме сохранилась усадьба, она была основана Никитой Демидовым в 1757 году. Архитектурный ансамбль — главный дом, два флигеля с башнями. Есть сад и парк. В 1809-м здешние заводы купил Расторгуев. Он перестроил здание усадьбы (арх. М.П. Малахов). За ярко-белый фасад здания народ назвал усадьбу «Белым домом». Писатель, конечно, видел усадьбу. А само здание чем не помещичий дворец в имении?
Зачем же помещики из центральной России переезжали на Южный Урал? Привлекали их сравнительно выгодные условия приобретения угодий (пожалования, низкие продажные цены на башкирские земли). Покупая угодья, помещики перевозили сюда своих и купленных крестьян. В Оренбургской губернии с 1795 по 1816 год возникло 213 новых помещичьих деревень, за первую треть XIX века образовалось более 700 новых поселений помещичьих крестьян. С 1853 по 1857 год в губернии появилось 281 новое имение. С 1800 по 1858 год численность помещичьих крестьян увеличилась в регионе на 85 252 ревизионные души.
В советские годы никто не занимался вопросом переселения помещиков на Урал. Историков интересовали заводчики и события, которые влияли на развитие промышленного Урала. Поиски мои Ведерниковых затруднены еще и потому, что Мамин-Сибиряк не сообщил, откуда они переселились на южноуральские земли, а дал лишь историческую справку: «Но в смутную эпоху дворцовых переворотов XVIII века на Урал, собственно, в Зауралье, было заброшено несколько помещичьих семей, владения которых являлись крошечными островками на необъятном море остальных заводских и казенных земель и не имели никакого самостоятельного значения, как вообще дворянский помещичий элемент; в настоящее же время эти помещичьи земли или перешли в руки кулаков, или пустуют, а их владельцы давно разорились или вымерли».
О разорении карабашских помещиков сообщает в рассказе Лука Агафоныч Шапкин, бывший дворовый Ведерниковых: «Конечно, теперь головешки одни остались, сгорела усадьба-то, да и Ведерниковых, почитай, никого не осталось». И Анна Асафовна Ведерникова (дочь помещика) рассказывала Луке Агафонычу о произошедших печальных событиях в имении, как «у них Карабаш адвокаты отняли, и как Асаф Иваныч без ножек лежал, и как братец Сереженька в богодельню попал».
Уральские горы стали естественной границей для распространения помещичьих хозяйств, крепостное право задело больше Приуралье. Поэтому те помещики, которые отваживались проникнуть за горы, подвергали себя риску, выжить не всем удавалось. Во второй половине XIX века челябинские помещики полностью исчезли. В многоземельных зауральских уездах Оренбургской губернии, среди зажиточного крестьянства и казачества, дворянские поместья не выживали, не выдерживали конкуренции, были обречены после ликвидации крепостного права. Из всего сказанного напрашивается вывод: в Карабашском округе помещичьих усадеб точно не было, Ведерниковых около Карабаша поселил в рассказе автор. Но Мосин в своей книге оставил запись, что «в Верх-Исетском — дворовые Яковлева» носили такую фамилию. Может, отсюда Мамин притянул в рассказ имение и фамилию?
Как Лука Агафоныч Шапкин оказался на Южном Урале?
Главный герой в «Грозе» — Лука Агафоныч Шапкин. У А.Г. Мосина в книге нахожу: «На частновладельческих заводах (в частности, демидовских) значительную массу работников составили крепостные крестьяне, переводимые на заводы из Европейской России. Ю.В. Коноваловым в результате анализа данных III ревизии (1763 г.) выявлены фамилии и прозвища работников Нижнесалдинского завода (основан Н.А. Демидовым в 1759 г.)… Харин, Черепанов, Шапкин…» Без сомнения, писатель слышал эту фамилию в Нижней Салде.
С кого же списал своего героя Дмитрий Наркисович? Вот что рассказала И.Н. Танкиевская: «Шапкин напоминает Петра Алексеевича Матронина. В семье Матрониных остановилась семья Маминых в 1876 году, когда переехала из Висима, и жила, пока не освободился дом священника. Дмитрий Мамин познакомился с сыном Алексея Матронина — Петром. Они были почти одного возраста, но в рассказе герой выглядит намного старше. По разрешению К.П. Поленова, управителя Нижнесалдинского завода (1864–1902), П. Матронин водил Дмитрия на завод и проводил экскурсии, все подробно рассказывал. С Петром писатель путешествовал по лесам. Есть воспоминания из семьи Матрониных об этом. Петр Матронин хорошо пел, стал регентом в Никольском храме. Был выдумщиком и, по описанию внешности, похож на Шапкина (есть фото церковного хора). Для семьи Ефимовых–Матрониных характерны глубоко посаженные глаза, скулы и т.п., как раз то, что описал Мамин-Сибиряк в Луке. Мощная сутулая спина, квадратная шея и т.д.».
Но кто еще стал тем человеком, с которого Мамин списывал своего героя? Он должен быть старше Петра Матронина. В книге воспоминаний о писателе (1936) можно прочесть: «Это было, кажется, в 1888 или 1889 году, — сообщал А.А. Петров. — Я с товарищами по школе отправился удить рыбу на Медведь-Камень. У подножия горы стояла избушка рыбака, но, по обыкновению, мы в ней и останавливались. К вечеру, когда уже стало темнеть, заморосил дождь. К растворенной двери избушки подбежала охотничья собака. Обнюхивалась. За ней вывернулся человек в высоких сапогах, в охотничьей куртке. С боков, по одну сторону болтался ягдташ, по другую — ружье. Лицо у него было загорелое, бородка клинышком.
— Я опять к тебе! — встретил он рыбака. Тот просиял, обрадовался гостю как хорошему давнишнему другу.
Дождь перестал. Мы разложили у избушки костер. Вскипятили чаю. Охотник разломил белый хлеб и угостил нас всех.
Старик ему что-то рассказывал. Было понятно, что рассказ начат задолго до встречи. Охотник внимательно слушал и только изредка вставлял реплики.
После чая старик пригласил всех в избу. Охотник отказался:
— Я уйду на рассвете! — и пошел, расположился под навесом.
Утром его уже не было. Старик спросил нас:
— Знаете, кто это был?.. Дмитрий Наркисович Мамин! Писатель… (П.А. Елпидин. «Из бесед с теми, кто помнит Мамина»). Вот и старик нашелся! И дождь шел, правда, без грозы, а когда-то и ливень был, который вполне возможно, что заставил писателя спрятаться у старика в избушке. Из этого отрывка понятно, что Мамин знал старика давно. Скорее всего, с тех самых пор, когда жил в Н. Салде и Н. Тагиле (1877–1878), охотился здесь, потому так свободно их общение.
А имя Лука часто встречалось Мамину-Сибиряку с детства. Сын священника знал о святом Луке. В Нижней Салде на заводе был приказчик Лука Степанович Макаров. Писатель мог слышать о нем от Марии Якимовны. «Мария Якимовна Колногорова из семьи приказчиков Макаровых, — поделилась сведениями И.Н. Танкиевская. — Ее мать — Макарова. Колногоров, отец Марии, работал при Макарове (приказчиков Макаровых в Салде было несколько, в том числе и Лука). Возможно, кто-то из них был заядлым охотником». Вероятно, старый рыбак поведал Дмитрию Мамину давно еще об охотничьих пристрастиях кого-то из Макаровых. Подобными забавными и характерными моментами на охоте писатель наградил своего выдуманного героя — помещика Ведерникова. И переписал салдинские, тагильские истории в карабашские.
Театры. Ирбитская ярмарка
Теперь попробую найти прототипы актеров, героев рассказа Мамина, загляну в театры. В 1843 году в Екатеринбурге появился первый профессиональный театр, во многих городах Урала стали возникать любительские. Когда Дмитрий Мамин познакомился с Марией Якимовной Алексеевой в Нижней Салде, то она попросила его стать режиссером первого представления, но на этом все и закончилось. В поисках работы писатель переехал в 1878 году в Нижний Тагил, после смерти отца ему нужно было помогать матери содержать семью. Туда же переехала Мария Якимовна со своими детьми. Началась ее совместная жизнь с писателем.
И.Н. Танкиевская поделилась такими сведениями: «В Нижней Салде театр, по воспоминаниям жителей, был образован в 1882 году, хотя есть письмо Д.Н. Мамина 1878 года брату Володе, в котором он сообщал о том, что пришлось выступить в качестве режиссера в местном театре. Артисты были все сплошь из местной аристократии, заезжих не было, и спектакли ставили они время от времени». Похоже, в нижнесалдинском театре не было актрис подобных Анне Асафовне Ведерниковой и Карачарову.
И.Н. Танкиевская поделилась также сведениями и о тагильском театре: «Н.И. Алексеев жил в Нижнем Тагиле (1862–1874), был управителем Выйского завода, при заводе в 1862 году был создан театр, один из домов был переоборудован под него, сохранился документ, из которого известно, что П.П. Демидов переводил деньги Н.И. Алексееву на ремонт этого дома. Театр давал спектакли в округе и на Ирбитской ярмарке. Даже Мария Якимовна Алексеева принимала участие в спектаклях или аккомпанировала. Возможно, коллизии с артистами бывали в этом театре». Известно, что первый спектакль состоялся в Н. Тагиле 30 декабря 1862 года. В 1863 году было поставлено 14 спектаклей. Особых сведений об актерах не сохранилось, но это не значит, что актерскую труппу не знала Алексеева. Могла ли Мария рассказать Дмитрию о тагильских ярких моментах? Вполне. В 1877 году представления в Тагиле прекратились из-за неустроенности здания и опасности пожаров, которые участились в заводском поселке. В 1878-м под театр переоборудовали каменное здание, конюшню на территории завода. Деятельность заводского театра возобновилась в 1880 году, но Мамина-Сибиряка в Тагиле уже не было, потому что в 1878-м он переехал в Екатеринбург. На тагильские представления он, получается, не попал, а подробные сведения о здешнем театре действительно получил от Марии Якимовны.
Вполне возможно, что срисовал своих героев писатель в Ирбите. Первое письменное упоминание городничего Хвощинского о театральном представлении в Ирбите относится к 1800 году: «Для представления театров приезжают из разных городов сюда во время ярмарки…» Ярмарка проводилась зимой с 1643 по 1929 год, была одной из крупнейших в России. Купцам нужны были развлечения, чтобы скрасить короткие зимние дни, снять напряжение от торговых дел своих, и они шли в театр. Здание театра здесь горело не раз, но отстраивалось заново, сегодня по-прежнему стоит на улице Екатеринбургской (Орджоникидзе). С 1860-х годов ярмарка стала проводиться с 1 февраля по 1 марта. Мамин бывал на Ирбитской ярмарке, на представления ходил, актрисам аплодировал, впечатлений накопил.
Театральная жизнь Екатеринбурга (Загорья)
В Загорье после отмены крепостного права переселился герой Мамина — Лука Агафоныч Шапкин. Литературоведы давно определили, где Загорье. Писатель многие названия городов придумывал, но наделял их узнаваемыми чертами. Чертами реального Екатеринбурга писатель наделил город Загорье. Значит, после отмены крепостного права герой писателя — Лука Агафоныч Шапкин — и после мытарств обосновался в Екатеринбурге, попал в театр, а потом к театру прибилась Анна Асафовна Ведерникова. Думаю, образ Анны еще больше сборный, чем образ Луки. Мамин-Сибиряк был большим любителем театра, переехав в Екатеринбург, он знакомился с актерами, знал театральный репертуар, много слышал о закулисной жизни. Первый театр в Екатеринбурге существовал с 1843 по 1912 год. Его и посещал писатель.
В 1888 году Мамин-Сибиряк написал «Доброе старое время» — повесть о нелегком пути крепостной актрисы Антониды Васильевны Ивановой. В основу повести был включен материал об актерах, который писатель собирал для очерка «Город Екатеринбург». А в очерке писатель ссылался на сведения, полученные от актрисы екатеринбургской труппы Е.А. Ивановой (1813–1904). Могла актриса стать прототипом для Анны Асафовны? Почему бы и нет? Иванова послужила прототипом для героинь нескольких произведений Мамина.
Евдокия Алексеевна Иванова была гражданской женой П.А. Соколова, известного режиссера и актера на Урале. Воспитывалась в крепостном театре В.П. Тургеневой. В 1845-м была выкуплена Соколовым на волю. В 16 лет стала репертуарной актрисой. Исполняла первые роли в операх и водевилях. Она выступала на Ирбитской ярмарке при Соколове и других режиссерах. В столичных журналах о ней сообщали: «Госпожа Иванова одарена большим талантом: она и прекрасная актриса, и превосходная певица. Голос имеет сильный, звонкий, чистый, свободный… Роли свои… тщательно выученные и приготовленные, выполняет чудесно… Она любимица нашей публики…»
А вот еще актриса и ее история. В номерах «Ирбитского ярмарочного листка» за 1864 год описывался случай, произошедший с А.Я. Романовской: «10 февраля в час полудни, во время происходящего в театре представления, потомственный дворянин Григорий Петров-Калустов, 22 лет от роду, выстрелом из револьвера ранил пулею находившуюся на сцене Анну Яковлевну Романовскую». Мамин-Сибиряк написал об актрисе Размариновой в «Грозе»: «На Ирбитской ярмарке купцы в неистовство чувств приходили от ее ног и на себе на квартиру каждый вечер из театру ее возили». Не о Романовской ли идет речь? С нее некоторые характерные черты мог списать Мамин для Анны Асафовны. Кутила ярмарка! Лука Агафоныч утверждал: «Эта Ирбитская — кажется, хуже ее ничего нет. …Преужасный народ съезжается туда, то есть не народ, а дьяволье… Ярмарочное дело даже очень опасное для женщин». В зрителях были московские тузы по коммерции, сибирские промышленники и фабриканты, водочные короли, скупщики хлеба, миллионеры…»
Имелись в Екатеринбурге любительские театры — один при обувной фабрике Орлова, другой при переплетной мастерской Кругляшова: «Кругляшов сам любил театр, а среди его рабочих были не пустяковые любители искусства. …По словам А.И. Степанова, однажды старший рабочий мастерской К.П. Белых предложил хозяину: «Дмитрий Алексеевич, вы пригласили бы писателя Мамина на наш спектакль. Может быть, что-нибудь он и напишет об этом». И вот Дмитрий Наркисович пришел. Он был в плаще, надетом внакидку. На него никто не обратил особого внимания, так он был прост, да его видали и раньше, как обычного заказчика мастерской» (А.И. Шубин. «Д.Н. Мамин в Екатеринбурге»). Так и собирались, как разноцветная мозаика, картинки из театральной жизни перед глазами писателя. Не в этих ли театрах Мамин подсмотрел своего Карачарова?
Мамин-Сибиряк был увлечен давно театральными представлениями, учась в семинарии (1868–1872), экономил пятаки, чтобы попасть на галерку Пермского театра. Еще в 1807 году в строгановской вотчине появился крепостной театр, который выезжал в Пермь давать представления. В первой половине XIX века крепостных театров в губернии насчитывалось уже восемь, а профессиональную игру впервые пермские зрители увидели в 1840 году, гастролировала труппа Петра Соколова. Этот театр половину сезона давал представления в Перми, а следующую половину в Екатеринбурге. А вообще театр в Перми начал действовать в 1878 году. Но вся эта театральная жизнь происходила в Перми до обучения Мамина в семинарии или после его обучения. Скорее всего, семинарист попадал на представления заезжих театров. Могли в его памяти остаться необычные актеры? Конечно.
Напомню, что в Екатеринбурге Мамин-Сибиряк состоял членом совета драматического отделения музыкального кружка. В общем, театры писатель изучил со всех сторон, было с кого списывать героев. Позже попробовал сам свои силы в драматургии. В 1887 году он поставил в театре Екатеринбурга пьесу из уральской жизни «Золотопромышленники». Пьеса не имела особого успеха ни в Екатеринбурге, ни в Казани, ни в Иркутске, ни в Москве (театр Корша). Лишь в советское время к ней проявили интерес. Она с успехом прошла во многих театрах страны, впервые — в Свердловске в 1954 году. В конце 50-х годов на Свердловской киностудии по ней был снят фильм «Во власти золота». Известно, что писателем также была написана пьеса «Маленькая правда». Он хотел переделать в драматические произведения романы «На улице», «Приваловские миллионы».
Карачаров — еще один загадочный герой Мамина-Сибиряка
Карачаров. Такая фамилия редко встречалась на Урале: в книге Мосина я ее не нашла, а ведь часто чьи-то фамилии, имена, клички давали названия населенным пунктам. Или наоборот, название какой-то деревни наделяло человека фамилией. И вдруг неожиданно в моей памяти возникли дневниковые записи писателя И.С. Соколова-Микитова «Из карачаровских записей». Они меня и вывели на нужную дорогу в моем изыскании. В Тверской области есть деревня Карачарово. Первое упоминание о ней известно с XV века. Это имение татарских братьев Карачар, которые были сподвижниками Ивана III, объединителя раздробленных русских княжеств в единое государство. Из этих родом мест, наверное, был маминский актер Карачаров, корни его точно отсюда.
С 1858 года имение в деревне Карачарово принадлежало князю, русскому художнику, исследователю искусства, архитектору, обер-гофмейстеру двора его императорского величества, вице-президенту Императорской академии художеств, общественному деятелю Г.Г. Гагарину (1810–1893). Первой женой князя стала в 1843 году княжна Анна Николаевна Долгорукова (1821–1845). Она умерла через несколько дней после родов, оставив мужу дочь Екатерину, воспитывать которую станет С.А. Дашкова (1822–1908), с 1847 года вторая жена князя Гагарина. В рассказе Мамина-Сибиряка «Гроза» Анна Асафовна Ведерникова тоже умирает через несколько дней после родов, оставляет дочь Агничку, которую воспитывать станет Шапкин. Все одно к одному. Думаю, что именно эту печальную историю притянул в свой рассказ писатель.
Конечно, он знал о князе Гагарине. Гагарин был довольно известным человеком в России, ведь он занимал пост управляющего Императорскими театрами, художник, который открыл для всего мира своими произведениями Грузию, Кавказ. Это он по своему проекту построил в Тифлисе театр и заводик для него, изготавливающий легкий материал для лепнины, сам писал декорации, выступал в роли режиссера и актера. И вторая жена его была одаренной актрисой, играла в нескольких пьесах в Тифлисе. Конечно, Мамин знал о Гагариных много, ведь, путешествуя по Волге, не раз слышал об имении в Карачарове и его владельцах.
Так был или не был писатель в Карабаше
(Челябинская область)?
Вот вам и рассказ о Карабаше, который не совсем о Карабаше. Безусловно, это золотоносное место на Южном Урале интересовало писателя. Известно, что друг его — Иван Васильевич Попов (1848–1920), бывший мелкий золотопромышленник (в «Самоцветах» — Василий Васильевич), служивший в городском управлении, ездил с писателем по Уралу несколько лет подряд. Они знакомы были с семинарии. При помощи друга Мамин купил дом на улице Соборной (Пушкинской) в Екатеринбурге, лошадь для путешествий.
И.В. Попов арендовал золотоносные участки у башкир. Поэтому друзья сделали несколько поездок за Шемахинский завод, в Арсланскую волость. Проба на золото здесь оказалась удачною, и они арендовали землю у башкир. Разработка золотоносных участков, однако, на башкирских землях дальше проб не пошла. Почему-то утверждение приговора башкир Арсланской волости было задержано в губернском присутствии? Вероятно, что от Шемахинских заводов друзья добирались до Карабаша, где были золотые россыпи. Но бывал Мамин-Сибиряк в этих краях или нет в 1884 году или даже раньше, сложно дать однозначный ответ. Я склонна думать, что Мамин был здесь, но поездка стала быстротечной. Началась сильная гроза, а после ливня по курумам в горах много не походишь, опасно, большие камни слишком скользкие. Участки, где велась промывка золота, в обычные дни были слишком сырыми и грязными, а после ливня там вообще делать было нечего.
В своих воспоминаниях Д. Удинцев (муж сестры) оставил вот такой момент: «Помню, я рассказал Дмитрию Наркисовичу о своем путешествии по северу Пермской губернии. …Брошенные вскользь несколько слов о трудности путешествия по лесам Чердынского уезда, Пермской губернии в один вечер выросли в художественный рассказ «Старый Шайтан»… Эта способность быстрого… схватывания «на лету» всего наблюдаемого, эта способность такого же быстрого — «с маху» писания создает такую картину, что Сибиряк бил своим талантом, как бьет волнами любая уральская горная речка». Конечно, по такому же принципу писатель создал свой рассказ «Гроза». Материала для написания рассказа о Карабаше было недостаточно, а впечатления будоражили писательские мысли, потому Мамин собрал яркие истории многих людей в один узел, которые сам знал, которые услышал, придумал свои названия — и получилось добротное художественное произведение.
Необычными только в рассказе мне кажутся названия оперетт композитора Ж. Оффенбаха (1819–1880) — «Перикола», «Маленький Фауст», «Орфей в аду», «Птички певчие», «Прекрасная Елена». Пересмотрела репертуары театров, но пока не нашла этих оперетт. Так ведь Мария Якимовна Алексеева, гражданская жена писателя, чудесно пела и играла на рояле. Проводила музыкальные вечера для интеллигенции в Екатеринбурге и создала аристократический кружок по интересам. Она хорошо знала русскую литературу, читала свободно зарубежную в подлинниках. Безусловно, эти названия она подсказала Дмитрию. Она же стала тем первоисточником необыкновенных актерских историй, которыми воспользовался Мамин при написании произведения.
Итак, я считаю, что писатель мог быть в Карабаше в 1884 году или раньше, но страшный ливень в горах помешал ему узнать об этих местах больше.