Анна Матвеева. Каждые сто лет
Опубликовано в журнале Урал, номер 11, 2022
Роман Анны Матвеевой «Каждые сто лет» — прекрасный образец добротной современной беллетристики, художественная проза на документальной основе, ориентированная на читателя широкого, массового, но одновременно серьезного и требовательного. Если вам понравилась, например, недавняя «Лестница Якова» Людмилы Улицкой (там были письма, здесь — дневники), то новый роман Матвеевой вряд ли вас разочарует. Он посвящен светлой памяти бабушки автора — Ксении Михайловны Левшиной, которая и является одной из его главных героинь. Логично предположить, что именно ее реальный дневник и стал импульсом к созданию этой книги. Реально существовавшие (и существующие) люди гармонично уживаются на страницах романа с персонажами, явно вымышленными; а в эпилоге читателя даже ждёт небольшой автопортрет автора.
В 80-е годы прошлого века советская школьница Ксана (Ксения) Лесовая живёт со своими интеллигентными родителями и старшим братом в Свердловске. Она обнаруживает дома мешок с дневниками Ксенички (Ксении) Левшиной (которые та вела всю жизнь, начиная с 90-х годов 19 века и до 60-х 20-го), читает их и сама начинает вести дневник. В некотором смысле Ксеничка становится подругой Ксаны и многое определяет в ее жизни; например, Ксана выберет ту же профессию — переводчик и преподаватель французского и английского языков.
Вся текстовая ткань романа состоит из чередования фрагментов дневников этих двух девочек/девушек/женщин. Причем дневник Ксаны существует в двух временных пластах: 80–90-е (так называемый «старый дневник») и 2017–2018 годы. Ближе к финалу в тексте появятся несколько писем и расшифровка аудиозаписи. Этот объемный (750 страниц) роман структурно поделён на четыре части: «Ксана и Ксеничка», «Изобретение велосипеда», «Пропущенные буквы» и «Необщий знаменатель», в каждой из которых 20–40 дневниковых фрагментов с отдельным названием и указанием на время и место записи, например, «Вилла «Роза Ивановна», Лозанна, март 1899 г.». Даты в первую очередь и дают возможность читателю понять, чей дневник — Ксаны или Ксенички — сейчас перед ним. И ещё, конечно, стиль. «Имею ли я основания вести дневник или для сего нужно быть выдающимся, необыкновенным человеком?» — это, конечно, Ксеничка.
«Каждые сто лет» — это и летопись семьи (точнее, двух семей), и роман-расследование. Ксеничка поначалу достаточно подробно описывает семейную родословную, а Ксана в итоге решает реконструировать судьбу самой Ксении Левшиной (вставить «пропущенные буквы», потому как не все дневники сохранились) и ищет ее следы в городских архивах Лозанны и Петербурга, общается со знавшими ее людьми в Екатеринбурге и Хабаровске.
Тасуя страницы дневников, Анна Матвеева цепко держит читательское внимание (что особенно важно для столь объемного текста). Она умело создаёт напряженную интригу, одаривает читателя загадками, которые не позволяют оторваться от книги, — несмотря на объем, роман прочитывается быстро. Во-первых, в начале истории присутствует детективный сюжет про маньяка в Свердловске 80-х (милиция, следователь, трупы девушек…). Далее становится понятно, что Ксана много и напряженно работает (преимущественно за границей), чтобы расплатиться с каким-то Долгом (именно так, с большой буквы), который возник вследствие Катастрофы. Все точки над «i» будут своевременно расставлены: ближе к финалу читатель узнает и про Долг, и про Катастрофу; сюжет и композиция в романе выстроены мастерски. По сравнению с прочитанными мной ранее книгами Анны Матвеевой («Перевал Дятлова», «Картинные девушки», несколько сборников рассказов), «Каждые сто лет» — наиболее масштабная, захватывающая и удачная книга.
География дневниковых записей (и соответственно действия романа) обширная: Париж и Лозанна, Петербург и Полтава, Баку и Хабаровск, но главный город в этой истории — Свердловск-Екатеринбург. Для Ксаны он родной; она неизменно возвращается сюда после всех поездок и командировок: Екатеринбург для нее константа, он был всегда. Поэтому при упоминании тех или иных мест в городе (например, Сортировка, Зелёная роща, Дворец спорта) она и не стремится объяснить, где это находится. Но многие городские объекты описаны подробно, прежде всего одно из основных мест действия в романе — геологический музей при Горном институте. Отец Ксаны работает там старшим научным сотрудником, а муж Ксенички (и соответственно дедушка автора) — Константин Константинович Матвеев, крупный русский советский ученый-геолог и минералог — является создателем этого музея. Подробно описаны, например, и «Агафуровские дачи» — городская психиатрическая больница. А во всей своей зимней красе город предстает в главе «Культурный шов» (Екатеринбург, январь 2018 г.), когда Ксана проводит экскурсию для двух француженок: «Мы остановились возле площади Труда и побрели к Плотинке. Задыхаясь от ледяного ветра, сунув руки в карманы, я по-французски рассказывала клиенткам про отцов-основателей города, Татищева и де Геннина, запечатленных в виде статуй, а также про водонапорную башню и купца Севастьянова, решившего построить себе дом в центре города и непременно позолотить купол… Я люблю свой город и почти всегда умею показать его гостям так, чтобы они тоже — ну хотя бы немножечко! — его полюбили».
Жизни обеих героинь не только драматичны, но и во многом трагичны. Складывается даже впечатление, что автор несколько «пересолила»: в сюжете будет не только маньяк, но и взрывы, смерти детей, самоубийство, шизофрения и даже инцест. Инцест случайный и тем более страшный: вступая в отношения, герои не знают, что они родственники (спасибо родителям), — этот эпизод в романе тянет на отдельную трагедию. Неоднократно встанет вопрос об ответственности родителей за детей и детей за родителей («менять свою жизнь радикально могут только те счастливые люди, которые ни за кого в этом мире не отвечают»).
Собственно, главная идея романа (на мой взгляд) выражена в сходных характерах Ксаны и Ксенички — обе они умны и независимы в суждениях, и обе выбрали служение семье, обе работают на износ. Различий много: Ксеничка почти 30 лет проживет в браке и будет рожать 8 раз, Ксана замуж не выйдет, рожать не будет, но у нее есть семья и человек, которого она считает своим сыном. По мере чтения нельзя не обратить внимание на психологические проблемы Ксаны; она берет на себя ответственность за других, но забывает об ответственности за свою жизнь, именно поэтому читатель видит ее преимущественно усталой, недовольной, опустошенной, «в тюрьме собственной жизни». Жизнь в служении — похвальна и примерна, проблема в том, что Ксану такая жизнь тяготит. И главная ее беда (опять-таки в отличие от Ксенички) — неверие в любовь; ещё десятилетней Ксана заявляет: «Все верят в любовь, а я никогда не поверю». Личная жизнь ее не складывается, она игнорирует мужчину, который любит ее, поэтому в финале остаётся лишь надеяться, что ее знакомая, Влада, действительно выучится на психолога и сможет ей помочь больше, чем уже помогла.
Жанр дневника (близкий к жанру исповеди) задаёт высокую планку откровенности. «…тексты можно редактировать вечно. Единственное исключение — дневники, их сразу пишут набело. …В дневнике ты всегда голый, как на приеме у врача». На эту специфику жанра обращает внимание (на обложке) и писатель Евгений Водолазкин: «Дневник — высшая степень литературной искренности». Эта искренность, с одной стороны, позволяет Матвеевой показать очевидный драматизм/трагизм конкретной человеческой жизни, но с другой, следует помнить, что дневники всегда крайне субъективны. Так, при чтении дневника Ксенички поведение ее мужа не может не вызвать осуждения. Однако автор держит курс на психологическую объективность и помещает в текст разговор Ксаны с пожилой смотрительницей геологического музея Марианной Аркадьевной, которая вспоминает о Константине Константиновиче с уважением и благодарностью, говорит о его заслугах в науке.
Есть и некоторые замечания к тексту. К сожалению, при чтении дневников не всегда удается поверить в психологическую достоверность рассуждений девочек. И уж тем более не верю, когда одна из героинь, отсидев всего два дня на десятидневной випассане, утверждает, что ей не вернули деньги. Всякий, кто хоть раз сидел випассану, знает, что добровольное пожертвование вносится по окончании десятидневной практики, но не заранее.
Высококачественная беллетристика подразумевает не только сюжетную плотность и яркие образы, но и весомое интеллектуальное наполнение. И с этой задачей Анна Матвеева тоже успешно справляется. Эмоции и драматизм жизненных ситуаций ее героинь никогда не отменяли их размышлений и рефлексий. Полагаю, что многие читатели/читательницы смогут обнаружить в романе созвучные им мысли. Мне ближе прочих следующая: «Везде есть свой идиотизм, но в России он знакомый, понятный. А здесь, в Европе, другой, и к нему тоже надо приспосабливаться, привыкать. Я не хочу потратить остаток своей жизни на то, чтобы приспособиться к чужому идиотизму».